Шумилов мысленно поздравил себя с большим успехом. Вчера он, едва взявшись за дело, разговорил морального урода Ганюка, от которого получил весьма важные сведения. Сегодня - новый большой успех. Что ж, фортуна покуда была весьма благосклонна к его розыскам. А потому следовало не снижать темпа.
Кухарку Настасью Клочкову Шумилов отыскал на просторной кухне необъятной квартиры, сдаваемой, наверное, десятку небогатых постояльцев. Женщина, как и подобает повару, источала запахи борща и лука; она сноровисто что-то жарила и парила, одновременно управляясь с несколькими сковородками, выставленными на огромной плите. Подле сидел мальчуган, сноровисто коловший небольшим топориком поленья для печи.
Увидев на кухне неожиданного посетителя, ещё достаточно молодого и притом одетого барином, быстро поправила обнаженным предплечьем сбившуюся косынку, и всё её раскрасневшееся распаренное лицо просветлело, румяные губы сложились в широкую добродушную улыбку, обнажив ряд белых крупных зубов.
- Здравствуйте, - поприветствовал её Шумилов. - Я слышал, вы хорошая кухарка. Собираюсь поселиться в этом доме, думаю договориться с вами о готовых обедах.
- Да, я многим тут готовлю, - живо отозвалась Настасья. - Никто не жалуется. Конечно, есть привередливые клиенты… А вы хотите полный рацион, или только обеды?
- Думаю, только обеды… А цены у вас какие?
- Моя работа пятьдесят копеек за обед. Это если из ваших продуктов, если же из моих, то надо прибавить цену продуктов. Это будет ещё копеек тридцать-сорок, в зависимости от того сколько блюд заказывать будете. По любому это будет дешевле, нежели где-либо.
- Понятно. А я вот ещё слышал, будто ваша бывшая клиентка, г-жа Мелешевич заказывала вам изысканное меню - паштеты французские, всякие там фуа-гра в трёх специях, террин, мясные рулеты, и была вами очень довольна…
- Ой, не-ет, - замахала руками женщина. - Я и слов-то таких не знаю, как вы сказали! Нет, это я не смогу, паштеты и всё такое… Я готовлю простые блюда - борщ, каши, рассольник, рагу… всё простое… А паштеты - это для Александры Васильевны не я готовила, я ведь только с декабря для нее стряпаю. А вот до той поры у неё своя кухарка была. И жила в её квартире, как и горничная Надежда Толпыгина, упокой, Господи ее душу…
- А что за кухарка? Кто такая?
- Евдокия Трембачова. Довольно давно работала у барыни, несколько лет. Но вот перед Новым годом уволилась от Александры Васильевны и съехала.
- А где теперь живёт?
- Не знаю… Вроде бы где-то за Львиным мостиком.
- Хм, надо же, - Шумилов сокрушённо вздохнул. - А почему уволилась-то? Барыня закапризничала или что?
- Не знаю уж… Какая кошка между ними пробежала. Барыня Александра Васильевна никогда потом к ней не обращалась, даже когда год смерти мужа справляла. Она тогда заказала мне обед, а меню такое, что я и слыхом не слыхивала - французский суп из томатов, телятина под соусом "Бушале", куропатка в белом вине… В общем, я как такое услыхала, сразу сказала - увольте, не смогу, не возьмусь… Ну, и Александра Васильевна, как мне потом Надежда, горничная её, рассказывала, сделала заказал на вынос в ресторане "Вена". Но к кухарке своей так и не обратилась. К Трембачовой, значит. Мне тогда это показалось очень странным. Не иначе, как расстались они не по-доброму. Но что там было врать не буду, не знаю.
- Ну, что ж, Настасья, я всё понял про вашу стряпню. Как перееду, непременно приду к вам, а покамест будьте здоровы.
Алексей Иванович покинул душную кухню, чувствуя, что вся одежда и волосы напитались запахом лука и борщевой поджарки. После разговора с кухаркой он вдруг ощутил хорошо знакомое чувство охотничьего азарта, которое помимо воли возникало всякий раз, когда в деле появлялся интересный след. Конечно, след этот мог оказаться очередной "пустышкой" и никуда не привести, но что-то уж больно подозрительным казалось увольнение кухарки, прослужившей у погибшей Барклай не один год.
Хотя… вполне было возможно, что Александра Васильевна рассчитала прежнюю кухарку именно из-за того, что гости стали слишком редки в её доме. Муж умер, обеды с его друзьями закончились. А изысканное меню на каждый день слишком обременительно для кармана. Хотя, принимая во внимание богатство Барклай, об "обременительности" говорить можно лишь условно. Тем не менее, нельзя сбрасывать со счетов и того, что люди с возрастом становятся прижимистее и начинают экономить там, где раньше тратили, не считая. Вполне возможно, что именно поэтому старую кухарку рассчитали и заменили её блюда непритязательной стряпней Настасьи Клочковой.
Как бы там ни было, а следовало непременно отыскать Евдокию Трембачову и поговорить с нею самой о причинах увольнения.
Выйдя во двор-колодец, который за сегодняшнее утро сделался ему знаком до боли, Шумилов решил все же разыскать Петра Кондратьевича Анисимова. После рассказов Подколозина имело смысл поближе познакомиться с этим человеком, дабы составить собственное представление о том, кто "всех зажал в кулак".
Руководствуясь описанием дворника, Шумилов поднялся на один пролет по лестнице с выщербленными ступенями и очутился перед дверью, обитой старой и весьма неказистой синей клеёнкой. Позвонив в колокольчик и подёргав ручку запертой двери, Шумилов убедился, что домоправителя на месте нет. Алексей Иванович двинулся было прочь, но тут в подъезд вошёл крупный мужчина, одетый на купеческий манер в добротную цигейку, распахнутую на животе, и новые свежечищенные сапоги. Под цигейкой был виден жилет с массивной золотой цепью поперёк живота.
- Вы часом не в контору? - осведомился вошедший, увидев Шумилова на верху лестничного марша.
- Именно. Хотел бы видеть домоправителя. - Алексей Иванович отметил тот цепкий взгляд, которым его тут же наградил вошедший.
Видимо, внешний вид Шумилова внушил неизвестному почтение, поскольку уже через секунду он не без угодливости в голосе заворковал:
- Домоправитель - это я, Анисимов Петр Кондратьевич. Чем могу быть полезен господину…?
Шумилову явно требовалось назвать себя, но он решил немного потомить собеседника.
- Имею к вам конфиденциальный разговор. Не хотелось бы начинать на лестнице.
- Сей момент, сейчас я открою, - домоправитель был сама любезность.
Когда он стал подниматься по лестнице, Шумилов обратил внимание на необычность его сложения: домоправитель имел несуразно длинные руки с чрезмерно большими, поросшими черными волосами кистями. Это придавало его облику удивительное сходство с человекообразной обезьяной. Алексей Иванович с большим интересом читал книги Ломброзо, уже более десятка лет возбуждавшие горячие споры в среде врачей и юристов всех цивилизованных стран, и в целом признавал справедливость большинства сделанных этим психиатром наблюдений. Поэтому всегда с большим вниманием следил за особенностями поведения и внешнего облика человека, стараясь узнать черты вырождения, если таковые имеются. Глядя в эти секунды на домоправителя, Шумилов не мог не признать дегенеративность его сложения. Сделанное открытие неприятно поразило Алексея Ивановича.
Пётр Кондратьевич распахнул обитую клеёнкой дверь и жестом пригласил Шумилова входить. За дверью оказалась почти пустая комната с одиноким столом и двумя рядами жёстких стульев вдоль стен.
Шумилов ловко взял домоправителя под локоть и медленно продвигаясь с ним в направлении стола, заговорил вкрадчивым доверительным полушёпотом:
- Моя фамилия Шумилов, зовут меня Алексей Иванович. Я издаю журнал "Психизм в России". Скажите, Пётр Кондратьевич, вы знаете, что такое спиритизм?
- Что-о-о, простите? - обомлел приказчик. Он недоверчиво-настороженно уставился в лицо Шумилова. Было видно, что Пётр Кондратьевич поставлен в тупик фамильярностью визитёра, но в ещё большей степенью его непонятными речами.
- Я спрашиваю, знаете ли вы, что такое спиритизм? У нас это явление ещё называют "столоверчением" и "психизмом", - всё также тихо и членораздельно продолжил Шумилов; остановившись подле стола, он выпустил, наконец, локоть приказчика. - По глазам вижу, что не знаете. Это, господин Анисимов, особый способ общения с духами умерших людей. Как происходит это общение - долго рассказывать, но может быть, вы когда-нибудь сие увидите. Я занимаюсь этим как в силу своей профессиональной деятельности, так и душевной предрасположенности. Как я уже сказал, мною издаётся журнал по данной теме. Кроме того, я имею дар вступать в сношения с миром мёртвых, то есть являюсь медиумом. Так вот, мы подошли к самому главному, к цели моего визита, так сказать.
Шумилов опустился на один из стульев, вальяжно закинул ногу на ногу и продолжил:
- В вашем доме, как писали газеты, произошло кровавое убийство двух женщин. Я только вчера вернулся из Брюсселя, и вот, сегодня я тут, потому что нельзя терять ни дня… Улавливаете?
- Н-нет, - насторожённо ответил Петр Кондратьевич, силясь уловить смысл в быстрой речи посетителя.
- Ну как же так! - всплеснул руками Шумилов. - У нас есть уникальный шанс установить личность убийцы! Убийство произошло неожиданно для женщин, так? Значит, они не успели должным образом подготовиться к переходу в мир иной, так?
Приказчик, медленно опуская зад на стул за столом, тупо кивал головой. Он зачарованно смотрел на Шумилова, разве что рта от удивления не раскрывал.
- Значит, обе женщины не успели ни принести покаяния, ни причаститься, так? - продолжал развивать мысль Шумилов, не отводя глаз от лица Анисимова. - А это значит… что? Правильно! Их души не могли найти должного успокоения. И они его не нашли! Они по-прежнему витают вблизи места убийства, в этой самой квартире! Этот феномен уже давно известен науке. Такое случается не так уж и редко, просто в силу… м-м-м… причин известного рода… не всякий может достучаться до них. Но я могу!
- И что же? - домоправитель выглядел явно взволнованным.
- Именно здесь, в этом самом доме, на месте преступления нам надлежит вступить в контакт с душами убиенных женщин! То есть… вы меня понимаете, Пётр Кондратьевич?
- Н-нет, простите, господин Шумилов, совсем не понимаю, - едва слышно пролепетал приказчик.
- Мы проведём спиритический сеанс - не волнуйтесь, разумеется в вашем присутствии! - и души убитых назовут нам того, кто пресёк их земной путь.
- Да как такое возможно? Вы меня разыгрываете, что ли?
- Не волнуйтесь, господин Анисимов, всё будет происходить на ваших глазах. Вы ещё своим детям и внукам будете рассказывать, как духи назвали вам фамилию убийцы и описали место, где он спрятал украденное!
Воцарилось долгое, тяжёлое молчание. Шумилов, не мигая, глядел в лицо приказчику, тот же в свою очередь таращился на Шумилова, явно ожидая улыбки и объяснения розыгрыша. Но поскольку Шумилов не улыбался и не признавался в попытке пошутить, приказчик всё более и более начинал волноваться. Лицо его бледнело прямо на глазах, на лбу выступили бисеринки пота.
- Господин Шумилов, вы… вы не обижайтесь… вы - больны! - пробормотал, наконец, Анисимов. - Уходите, пожалуйста, и не пугайте меня. У меня… дети… у меня сердце больное… мне детей ещё растить и растить надо.
- Это пока совсем не страшно, господин Анисимов. Страшно станет потом, когда стол вверх поднимется, - Шумилов постучал пальцами по столешнице и указал для наглядности на потолок. - Вот тогда действительно станет не по себе. Потусторонние силы обязательно назовут нам имя убийц, ибо они не просто совершили двойное убийство, но помимо этого решились на страшное святотатство…
- Помилуй Бог, о каком таком святотатстве вы говорите?
- Я говорю о похищении статуэтки богини Таурт из чёрного диорита, - Шумилов ещё понизил голос. - Это очень мстительное божество нехристианского пантеона. Амулеты и статуи этой богини можно только дарить или находить; их нельзя красть и тем более, красть посредством совершения убийства владельца. Тот, кто это совершил, уже проклят в иных мирах, - Шумилов снова поднял палец к потолку и домоправитель, как зачарованный, посмотрел наверх. - Так что, поверьте мне, я опытный медиум и знаю толк в том, что говорю. Мы услышим имя убийцы. И вы, если захотите, услышите его вместе с нами.
- Да о чём вы толкуете? - не понял домоправитель. - Какая статуя? Там, вроде бы, векселя пропали или акции какие-то, уж и не знаю. Мне дворники рассказывали, они понятыми были. Ни о какой статуе и речи не было.
- Я же медиум, голубчик. Я общаюсь с духами. Слышите? Чтобы что-то узнать, мне вовсе не надо разговаривать с вашими дворниками. Мне сведения поступают оттуда, - Шумилов в третий раз указал на потолок. - Я подключён к высоким планам. Если вы ничего не знаете о похищении статуэтки египетской богини Таурт из чёрного диорита, сие не означает, что её не похитили. Понимаете?
- Понимаю, понимаю, - закивал Анисимов. - Да только что же… что же вы предлагаете, в конце-концов?
- Я хочу предложить вам, чтобы вы пустили меня в квартиру убитой вдовы для спиритического сеанса! Разумеется, при вашем личном участии и за очень хорошее вознаграждение.
Управляющий понял, что от него требуется, развёл обе руки вверх, демонстрируя отказ и запричитал:
- Никак не могу, господин Шумилов, никак не могу, помилуй Бог, о чём вы просите, квартира заперта, опечатана полицией, ключей у меня нет, что ж, прикажете двери ломать?…
- Насчёт полиции не беспокойтесь, голубчик, от полиции будет представитель. Полиция нам ещё спасибо скажет, вот увидите, потому как духи невинно убиенных помогут разоблачить убийцу! Такое уже не раз случалось в практике спиритизма. Я вот вам принесу свои журналы… Вы любите читать журналы?… Там про такое много написано. В Северо-Американских штатах был уже такой случай, когда дух убитого человека прямо назвал имя убийцы и этого убийцу потом осудили. Преступник был вынужден признаться в содеянном, вот так-то! - с воодушевлением продолжал Шумилов. - Так что со стороны полиции неприятностей не будет, уж поверьте!
- Не могу, не могу, господин Шумилов, оставьте меня в покое, умоляю вас, ну как мы туда попадём, ну как?
- А касательно ключей… хм… - Алексей Иванович погрозил домоправителю пальцем. - Я вам не бычок не верёвочке, водить меня вокрук не надо! Мне доподлинно известно, что у вас есть дубликаты ключей от квартиры. Вот в этом-то и состоит суть моего предложения: вы пускаете меня и моих коллег - потому как спиритический сеанс будет проходить при участии ещё четырёх человек - в квартиру убиенной вдовы на одну ночь… или на две… смотря как пойдет дело. А я вам за это хорошо плачу… Ну, скажем, сто рублей. Мало? - видя, что приказчик как будто бы заколебался, Шумилов, не раздумывая, набавил цену. - Двести. Ну, даже двести пятьдесят. Подумайте, голубчик, двести пятьдесят целковых за пустяковое дело - всего пара ночей от силы! Полугодовое жалование офицера русской армии! И знать никто не будет! Ну что, идёт?
Управляющий сидел неподвижно, тяжело сопел, не моргая вглядываясь в лицо Шумилова. Почувствовав, видимо, катившиеся по лицу капли пота, он ладонью стряхнул их на пол. Движение это было машинальным, сам Анисимов его даже не заметил. Ни один мускул на его лице не шевелился, казалось, он потерял связь с внешним миром. Наконец домоправитель, не меняя позы, сморгнул, взгляд скользнул вбок и сделался более осмысленным. Небольшая заминка не укрылась от внимания Шумилова.
- Ну, решайтесь же, Петр Кондратьевич, такие деньги на дороге не валяются. - поставил точку Алексей Иванович.
- Никак нет-с, сие никак не возможно-с, - пробормотал, наконец, глухим голосом управляющий. - Квартира заперта, ключей никаких нет-с.
- Ну, как же нет?! Я точно знаю, что ключи должны быть.
- Не знаю, откуда вы это взяли, - недобро буркнул Пётр Кондратьевич. - Мне про то ничего неизвестно. Тут уж пусть ваши духи вам помогают. Нет, нет, не просите, не стану я вам помогать… У меня сердце больное.
- Жаль, жаль… Может, передумаете? Я заеду на днях ещё, - напористо проговорил Шумилов, не выходя из роли придурковатого спирита и подвигаясь между тем к выходу.
Пётр Кондратьевич, набычив шею и устремив взгляд себе под ноги, уже ничего не ответил. Он остался за столом и не встал проводить надоевшего ему визитёра.
"На сегодня, пожалуй, хватит мучить беднягу," - решил про себя Алексей Иванович. Он уже услышал немало, следовало как следует всё обдумать, да и пообедать не мешало бы. Шумилов чувствовал, что голове поднимается неприятная мучительная мигрень: то ли из-за нестерпимо яркого весеннего солнца на улице, то ли из-за беспокойной ночи. По личному опыту он знал, что сытная еда, пожалуй, лучшее средство от головной боли. Отойдя от "яковлевки" на пару кварталов по Садовой улице, он без раздумий завернул в ту самую "Вену", в которой Александра Васильевна заказывала блюда для поминок мужа.
Дожидаясь, пока принесут заказ, Шумилов размышлял над всем тем, что сегодня ему довелось увидеть и услышать. Каждый, с кем ему пришлось разговаривать, сообщил нечто важное; вопрос состоял лишь в том, чтобы в общей картине найти место новым кусочкам. Как осколок смальты должен лечь в своё место мозаики, так и новые сведения должны каким-то образом дополнить старые.
Дворник сказал Шумилову о ключах от квартир, которые непременно должны быть на руках у домоправителя. Полиция об этом, наверняка, до сих пор не знает, иначе бы её интерес простирался не только на Аркадия Штромма, но и на другие персоны, например, на того же домоправителя и самого хозяина дома. Шумилов прекрасно понимал, что свою осведомлённость он может с толком использовать для торга с сыскными агентами, которые, разумеется, должным образом оценят важность сообщённых им сведений. Следовало только ясно понимать, о чём попросить сыщиков взамен: Шумилов не видел ни малейшей пользы в несвоевременном и бескорыстном раскрытии своих карт перед ними.
Любопытно, что домоправитель отказался признать наличие у себя ключей. Даже такая серьёзная мотивация, как возможность легко заработать двести пятьдесят рублей, не заставила его опрометчиво принять заманчивое предложение. Что ж, честь и хвала Петру Кондратьевичу Анисимову, умный стало быть мужик, хладнокровный, алчностью своей управляет, с головой дружит.
У домоправителя есть дети, интересно, каков их возраст? Дети могут совершать ошибки молодости, скажем, играть в карты. Может ли хитрый и умный преступник попросить проигравшегося юношу в качестве оплаты долга принести на часок ключи от квартир из папиного дома? Может, конечно, даже запросто. Выигрыш в карты или шантаж - это, кстати, типичный приём профессионального грабителя или квартирного вора, производящего разведку объекта. Шумилов решил, что ему надлежит ещё раз повидаться с дворником Подколозиным и получше расспросить его о домоправителе, может, что-то интересное и всплывёт. Может, даже лучше встречу эту не откладывать, а навестить дворника сегодня вечером.
Очень интересен оказался рассказ кухарки. Из её слов можно было заключить, что Барклай рассталась со своей поварихой Трембачовой вследствие какого-то неприятного инцидента, о чём полковник Волков либо не знал, либо не захотел сказать Шумилову. Кроме того, это неприязненное расставание имело место несколько позже, нежели об этом говорил полковник Волков, поскольку с Нового года прошло далеко не полгода. Может быть, это ничего не значило, но в любом случае рассказ человека, близко знавшего убитую Барклай на протяжении нескольких лет, мог оказаться весьма содержательным.