Кто-то защипнул кожу вокруг раны и снова сжал. Теперь они не спешили отпускать. Невыносимая боль пронзила тело. Казалось, все нервы охвачены огнем. Гас забился в бессильной и беззвучной агонии.
- Не стоит затягивать это на всю ночь, - холодно проговорил голос. - Просто напиши мне имена.
Он знал только одно имя. И написал его.
- Бранко… Петрович? - тихо переспросил человек. Гас поспешно кивнул.
- Еще кто?
Гас что было сил замотал головой. "Ради бога, никого больше не знаю…"
Снова пальцы. Втыкаются в рану, сильнее, глубже. Сжимаются.
Боль.
Беззвучные вопли.
"Христос гребаный…" Гас потерял счет времени. Он сумел нацарапать в блокноте, где работает Бранко. Больше он ничего не мог, кроме как мотать головой и одними губами повторять: "Нет!"
Снова, и снова, и снова.
Наконец он с облегчением ощутил, как карандаш вынимают у него из пальцев. Тот наконец поверил, что он не врет.
Теперь Гас слышал непонятные тихие звуки и чувствовал, как повязку на голове поднимают в том же месте, что раньше. Он сжался, но на этот раз укол оказался почти безболезненным.
- Обезболивающее, - прошептал голос. - Оно облегчит боль и поможет тебе уснуть.
Гас чувствовал, как черная усталость вливается в голову, заливает тело, и с ней приходит покой. Муки кончены. Потом мелькнула страшная мысль: от этого сна он уже не проснется.
Он попытался дернуться, но не сумел, а мгновение спустя ему уже и не хотелось шевелиться. Он расслабился. Что бы ни ждало его там, все будет лучше, чем сточная канава, в которой он провел всю свою жалкую жизнь.
ГЛАВА 23
Рейли вылез из постели, натянул футболку и выглянул из окна своей квартирки на пятом этаже. Улица вымерла. Выражение "бессонный город", кажется, относится к нему одному.
Ему часто не спалось, и причин тому хватало. Первая - просто неумение расслабляться. Это с каждым годом мучило его все сильней: дело, над которым он работал, непрестанно крутилось в голове. Засыпал-то он без труда, усталость брала свое. Но страшный для него пятый час утра заставал его безнадежно проснувшимся, и мозг бурлил, перебирая крупицы информации, отыскивая зерно истины, способное спасти кому-то жизнь.
Случалось, работа полностью занимала его мысли. Но бывало и так, что он погружался в собственные беды, в глубину более темную, чем мир, с которым он имел дело по службе, и тайная тревога, просочившись на поверхность, захлестывала его.
Чаще всего он думал об отце, который застрелился, когда Рейли было всего десять. Придя из школы домой, он забрел к отцу в кабинет. Тот сидел в любимом кресле, как обычно, только вот в этот раз у него не было затылка…
В любом случае следующие два часа были для Рейли самыми тягостными за сутки. Усталость не позволяла встать и заняться чем-нибудь полезным, а натянутые нервы не давали уснуть, так что он лежал в темноте, а мыслями уходил в самые неприятные места. Надо было просто переждать.
Сон снисходил к нему около шести - слабое утешение для человека, которому в семь надо вставать на работу.
В эту ночь его спас от бессонницы звонок дежурного офицера. В четыре часа утра ему сообщили, что человек, за которым он гнался по всему Манхэттену, скончался. Дежурный офицер говорил что-то о внутреннем кровотечении и остановке сердца, о том, что попытки спасти его оказались тщетными. Следующие два часа Рейли провел в обычных мыслях о деле, в котором оборвалась единственная пока нить, за которую можно было ухватиться, и о том, что связать концы мог бы помочь Люсьен Боссар, если только он когда-нибудь оправится настолько, что сможет говорить.
Но к деловым рассуждениям скоро примешались другие мысли, застрявшие в голове после посещения больницы. И главным в этих мыслях была Тесс Чайкин.
Стоя у окна, он вспомнил, что, едва сев с ней за столик в кафе, он первым делом заметил, что женщина не носит обручального кольца. Впрочем, она вообще не носила колец. Наблюдательность была частью его профессии, и за годы службы у него выработалось непроизвольное внимание к мелким деталям.
Только сейчас речь шла не о работе, и Тесс не была подозреваемой.
- Его звали Гас Уолдрон.
Рейли, грея руки о чашку с кофе, внимательно слушал Апаро, который пробегал глазами сводку, выбирая самое существенное для работы федеральных агентов.
- Несомненно, один из столпов общества, которое горько пожалеет о его кончине, - продолжал Апаро. - Боксер-профессионал, известный жестокостью на ринге и вне его. Дисквалифицирован в трех штатах. Пара отсидок..
Он поднял взгляд и многозначительно добавил:
- В том числе круиз на "Вернон С. Бэйн".
Баржа "Вернон С. Бэйн" была названа в честь знаменитого начальника тюрьмы, погибшего в автокатастрофе, и представляла собой тюрьму на восемьсот мест, в которой содержались особо опасные преступники.
- Подозревался в двух непредумышленных убийствах, оба раза в драках. Оба не доказаны. Азартный игрок, но вечно был в проигрыше. - Апаро снова поднял голову. - Вот, в общем, и все.
- Похоже, парню срочно понадобились наличные, - заметил Янссон. - С кем он имел дело?
Апаро пролистнул пару страниц назад, нашел список выявленных связей Уолдрона.
- Джон Шлаттман, умер в прошлом году… Реза Фардоуси, мешок дерьма весом триста фунтов - этого ни одна лошадь не выдержит. - Он скользил глазами по строчкам, отбрасывая явно безнадежные варианты. - Лони Моррис, мелкий скупщик краденого, отпущен на поруки, живет, представьте себе, со своей бабушкой в Куинсе и работает у нее в цветочном магазине.
Апаро снова оторвался от листка, и Рейли, хорошо знавший партнера, сразу увидел, что тот собирается выложить неприятную новость.
- Бранко Петрович, - уныло вздохнул Апаро. - Бывший коп, и - внимание! - служил в конном подразделении нью-йоркского департамента.
Он обвел глазами сослуживцев.
- Ныне в отставке. И ушел, как вы догадываетесь, не по собственному желанию.
Амелия Гейнс послала Рейли красноречивый взгляд и первой спросила:
- На чем попался?
- На краже. Во время обыска в притоне наркодельцов испачкал руки в порошке, - ответил Апаро. - Кажется, его не судили. Уволен без выходного пособия.
Рейли вздохнул. Предстоящая работа его не радовала. - Придется с ним побеседовать. И узнать, чем он нынче зарабатывает на жизнь.
ГЛАВА 24
Бранко Петрович никак не мог сосредоточиться. Правда, работа на конюшне обычно и не требовала безраздельного внимания. Он машинально задавал корм, поил лошадей, выгребал навоз. Работа помогала поддерживать в форме мощное коренастое тело. А мозг обычно оставался свободен, искал, подсчитывал, планировал.
Сегодня было по-другому.
Это он додумался нанять Гаса Уолдрона. Его попросили подыскать крепкого крутого парня, умеющего держаться в седле, и он вспомнил о Гасе. Конечно, Бранко знал, что на него временами находит, но уж никак не ждал, что Гас додумается сносить людям головы. Господи, такого даже чертовы колумбийцы не вытворяют. По крайней мере, на людях.
Что-то пошло не так. С утра он попробовал дозвониться Гасу, но ответа не получил. Бранко пощупал старый шрам на лбу - не к добру разболелся. Ничем не привлекать внимания, было сказано ему, вернее, приказано, и Гасу он так и передал. А толку-то! Теперь ему уже не до того.
Его вдруг охватила паника. Надо, на хрен, выбираться отсюда, пока не поздно.
Он пробежал к конюшне, открыл денник, где стояла горячая двухлетка. Кобылка махнула хвостом, приветствуя конюха. Бранко прошел в угол, к ящику с кормом, стянул брезент, запустил вглубь обе руки и вытащил мешок. Взвесил его на ладонях, потом достал из мешка поблескивающую золотом статуэтку вставшей на дыбы лошади, щедро осыпанную бриллиантами и рубинами. Минуту полюбовался ею, потом снова полез в мешок и вынул изумрудную подвеску на серебряной цепочке. Содержимое мешка сулило новую жизнь. Если выждать время, действовать осторожно, этих драгоценных вещичек хватит на квартирку над Заливом, о которой он и мечтать не смел с тех пор, как его вышибли со службы, - и не только на квартирку.
Закрыв дверь денника, он прошел по проходу между рядами и был уже у самой двери, когда услышал тревожное ржание. Одна из лошадей беспокойно била копытами. За ней встревожилась другая, третья. Он обернулся, но поначалу не понял причины тревоги, охватившей конюшню.
Наконец увидел и он.
Струйка дыма выползала из пустого денника в дальнем конце.
Ближайший огнетушитель висел в середине прохода. Добежав до него, Бранко уронил мешок, сорвал баллон с креплений и бросился к пустому деннику. Дым шел уже клубами. Распахнув воротца, он увидел, что горит кипа сена в углу. Он выдернул предохранитель, повернул ручку баллона и быстро загасил огонь. Только тогда ему пришло в голову, что он всего час назад чистил этот денник, и здесь не было никакого сена, а лишь соломенная подстилка, которую он сам же разровнял граблями.
Бранко поспешно вышел из денника. Теперь он был начеку. Прислушиваться бессмысленно - сквозь испуганное ржание лошадей ничего не услышишь. Несколько коней бились в денниках, грохоча копытами о стенки.
Повернув обратно по проходу, он увидел новую струйку дыма, теперь на другом конце. Что за чертовщина! Здесь кто-то есть. Тут он вспомнил про мешок. Его надо забрать, от этого мешка зависит вся его жизнь.
Бросив огнетушитель, он подхватил мешок и вдруг замер.
Лошади.
Не мог он сбежать, бросить их.
Бранко распахнул воротца ближайшего денника, отскочил от вырвавшейся на волю лошади. Открыл следующий.
Вторая лошадь метнулась мимо него к выходу, оглушительно грохоча копытами. Осталось выпустить всего трех, но тут жесткие железные пальцы сомкнулись у него на горле.
- Не дергайся, - произнес тихий голос у самого уха Бранко, - мне не хочется тебя калечить.
Бранко замер. Хватка была твердая, умелая. Он ни на секунду не усомнился, что это всерьез.
Его быстро протащили к дверям конюшни, пальцы коснулись запястья, потом он почувствовал холод стали, и тут же, скорей, чем сумел бы он сам в свои лучшие времена в полиции, его приковали наручниками к косяку широкой раздвижной двери. Пальцы на горле разжались, перехватили за другую руку, и все повторилось. Теперь Бранко оказался распятым в проеме дверей.
Три лошади жалобно ржали и метались в денниках, сбивая деревянные перегородки. Пламя подползало к ним.
Незнакомец поднырнул под правую руку Бранко, взял его за кисть и быстро, без видимого усилия, сломал ему большой палец.
Бранко закричал, забил ногами, но человек быстро отступил в сторону.
- Чего тебе надо? - прохрипел бывший полицейский.
- Имена, - ответил человек. Бранко едва разобрал слова за ржанием взбесившихся лошадей. - И поскорей. У нас не так уж много времени.
- Какие имена?
Лицо незнакомца вспыхнуло гневом, и он потянулся к левой руке пленника. На этот раз он не ограничился пальцем, а, ухватив за предплечье, яростным сильным рывком сломал ему запястье. За пронзительной болью последовал короткий обморок, потом вопль Бранко покрыл бешеное ржание лошадей.
Он взглянул в бесстрастное лицо незнакомца в дыму разгорающегося пожара.
- Имена друзей. С которыми ты побывал в музее.
Бранко закашлялся, взглянул ему за плечо: там уже загорелись дощатые перегородки. Он не выдержал.
- Гас, - отчаянно выпалил он. - Гас и Митч. Других не знаю.
- Митч… дальше?
Бранко заторопился, путаясь в словах.
- Эдисон. Митч Эдисон. Больше ничего не знаю, богом клянусь.
- Митч Эдисон…
- Да, да. Приказ передавали по цепочке, слепые звенья, понимаете?
Незнакомец пристально изучил лицо пленника, кивнул:
- Понимаю.
Слава богу, проклятый псих поверил.
- Теперь сними наручники, - взмолился он. - Ну же!
- Где мне найти Митча Эдисона? - спросил человек. Он внимательно выслушал задыхающегося от торопливости Бранко и сказал:
- С вами был четвертый. Опиши его.
- Я его не видел, на нем был горнолыжный шлем-маска, он ни разу не снимал эту дрянь. И под броней тоже…
Незнакомец снова кивнул.
- Ладно, - пробормотал он и, повернувшись, пошел прочь.
- Эй! Эй! - завопил ему вслед Бранко.
Но тот не обернулся. Он прошел в дальний конец конюшни, задержавшись только раз, для того чтобы пнуть ногой мешок с краденными музейными драгоценностями.
- Ты же не оставишь меня здесь? - взмолился Бранко.
И тут он увидел, чем занят незнакомец. Тот выпускал оставшихся лошадей.
Он завопил от ужаса. Обезумевшая крапчатая кобыла летела к нему, за ней еще две. В галопе, вытянув вперед головы, раздувая ноздри, они вырвались из пламени, как из преисподней.
Единственный путь к спасению загораживал собой Бранко.
ГЛАВА 25
- Расскажи мне еще о той цыпочке.
Рейли застонал. Он знал, что от этого вопроса никуда не деться, с той минуты, как пересказал напарнику свой разговор с Тесс.
- О какой цыпочке? - он прикинулся, что не понимает.
Они с Апаро ехали на восток через забитые машинами улицы Куинса. Их "понтиак", если не считать цвета, был виртуальным клоном "крайслера", разбитого в погоне за Уолдроном. Осторожно объезжая застрявший грузовик с дымившимся радиатором, Апаро скорчил рожу, покосившись на бессильно пинавшего переднюю покрышку шофера.
- Виноват. О мисс Чайкин.
Рейли с трудом сдержался.
- Нечего тут рассказывать.
- Брось.
Апаро знал напарника лучше других. Впрочем, конкурентов по этой части у него было немного - Рейли мало кого допускал к себе в душу.
- Что ты хочешь услышать?
- Она выросла перед тобой. Ни с того, ни с сего. Оказывается, запомнила тебя по музею, с первого взгляда, через весь холл, после этакой ночки, да?
- Что я могу сказать? - Рейли упрямо смотрел только на дорогу. - У леди фотографическая память.
- Черта с два, фотографическая, - фыркнул Апаро. - Малютка что-то вынюхивает.
Рейли закатил глаза.
- Ничего не вынюхивает. Просто… ей любопытно.
- Так-так, у нее фотографическая память и любознательный ум. Она очень даже недурна собой. Но ты, ясное дело, ничего такого не замечаешь. Нет, ты думаешь только о деле!
Рейли пожал плечами.
- Ладно, может, кое-что я и заметил.
- Слава богу! Дышит! Он живой! - Напарник позаимствовал интонации из фильма про Франкенштейна. - Надеюсь, тебе известно, что она не замужем?
- Вроде бы…
Рейли усиленно внушал себе, что ему это не интересно. Как раз этим утром он прочитал протокол ее беседы с Амелией Гейнс, а потом попросил одного из аналитиков поискать в сведениях о внутренних экстремистских группировках любые упоминания тамплиеров.
Апаро поглядывал на него. Этот-то его знает, от него ничего не скроешь. И он не упустит случая подколоть.
- Не знаю, не знаю, только если б за мной приударила такая малышка, я бы своего не упустил.
- Ты женат.
- Ну, помечтать-то можно?
Они свернули с Четыреста пятой и двигались к выезду из Куинса. Адрес в досье Петровича устарел, но хозяин квартиры знал, где он теперь работает. Конюшня располагалась недалеко, и Рейли, сверившись с картой, задал Апаро направление, после чего, понимая, что тот все равно не отвяжется, неохотно вернулся к разговору.
- И вовсе она за мной не приударила.
- Ну еще бы. Просто ответственная гражданка, обеспокоенная судьбой сограждан. - Он повертел головой. - Не понимаю. Ты холостяк, и не так уж страшен, если смотреть прищурившись. Не замечал, чтобы от тебя пахло. И еще… понимаешь, нам, женатикам, нужны такие ребятки, как ты. Вы обязаны за нас отдуваться, а ты, видишь ли, подводишь команду.
Рейли было нечего возразить. Он уже не помнил, когда у него были продолжительные отношения с женщиной, а кроме того, хотя ему в голову не пришло бы сознаться Апаро, но в душе он признавал, что его тянет к Тесс. Но он понимал, что Тесс Чайкин, как и Амалия Гейнс, не из тех, с кем можно завести легкую интрижку, и это хорошо, потому что он сам не сторонник легких интрижек. Потому-то он и оставался один. Парадокс: если женщина не захватывала его целиком, он ее не замечал. А если в ней было что-то, что проникало к нему в душу, рано или поздно случившееся с отцом всплывало в памяти, и страх заставлял его обрывать чуть наладившиеся отношения.
"Ты не смеешь никого к себе привязывать. То же может случиться и с тобой".
Рейли смотрел прямо перед собой и первым заметил дым, а потом впереди появились две пожарные машины. Напарник достал мигалку, пристроил ее на крышу, а Рейли включил сирену и надавил педаль газа. Очень скоро они нырнули в сутолоку машин, пробивая путь сквозь плотную пробку автомобилей.
Свернув на стоянку у конюшен, Рейли увидел, что, кроме пожарных, здесь были два черно-белых автомобиля и "скорая". Отъехав подальше от входа, он остановил машину рядом с полицейскими и, на ходу доставая значок, пошел к месту действия. Кто-то в форме загородил им дорогу, расставив руки, но, увидев значки, отступил в сторону.
Пожар почти потушили, и в воздухе стоял густой запах горелого дерева. Спотыкаясь о пожарные шланги, трое или четверо мужчин, - конюхи, судя по одежде, - ловили перепуганных лошадей. Увидев их издали, навстречу шагнул мрачный человек в угольно-черном дождевике.
Рейли назвался, представил Апаро. Сержант Миллиган взглянул на них без особого восторга.
- Только не говорите, - саркастически усмехнулся он, - что вы просто мимо проезжали.
Рейли кивнул в сторону обгоревшей конюшни.
- Бранко Петрович, - просто сказал он.
Миллиган передернул плечами и повел их в конюшню, к телу, над которым склонились двое фельдшеров. У стены стояли свернутые носилки.
Рейли глянул на них, затем на Миллигана, который мгновенно ухватил намек: есть подозрение, что это не несчастный случай, а убийство.
- Что известно? - спросил Рейли.
Миллиган склонился к почерневшему телу, лежавшему среди обугленных бревен.
- Может, вы мне скажете? Я-то думал, простой случай.
Рейли заглянул ему через плечо. Трудно было отличить закопченную кожу от свернувшейся крови, смешанной с золой и водой пожарных шлангов. Мрачное зрелище усугубляла оторванная левая кисть, лежавшая рядом с телом. Рейли нахмурился. В том, что было некогда Бранко Петровичем, с трудом можно было узнать человека.
- Почему вы уверены, что это он? - спросил Рейли.
Миллиган пальцем указал на лоб мертвеца. Повреждений хватало, но среди них Рейли без труда различил глубокий старый шрам.
- Лошадь копытом ударила, много лет назад. Еще на службе. Он даже гордился - остался жив после такого.
Рейли заметил, что молодая лаборантка, темноволосая девушка лет двадцати, хочет что-то сказать. Он поймал ее взгляд.
- Нашли что-нибудь?
- Не положено говорить до экспертизы, но, похоже, кто-то его очень не взлюбил. Вторая кисть совсем обгорела, но эта, видите… - она указала на оторванную руку, - заметны ссадины. Он был привязан, - она указала на дверной проем, - к косякам за обе руки. Его как будто распяли в дверях.
Апаро поморщился, вообразив эту картину:
- Вы хотите сказать, что кто-то намеренно растоптал его лошадьми?