– И денег ты не брала? – спросил Кирилл Сергеевич. – Там, между прочим, далеко не копейки были, дорогуша! В нашем жестоком мире и за гораздо меньшие суммы убивают.
Статская выпрямилась, одернула юбку – и начала колоться. То есть правду говорить принялась:
– Да, деньги действительно я оставила себе. Вчера, когда я понесла наличные, Ларски не открыла мне дверь. Я стучалась, слышала шум в номере, но вовнутрь попасть так и не смогла.
Детектив выслушал перевод и кивнул, мол, продолжайте.
Белла продолжила:
– В конце концов мне надоело стоять перед закрытой дверью, я плюнула и пошла в бар. То, что было дальше, вы знаете. Жан сделал мне коктейль, и я еще какое-то время просидела за барной стойкой.
Бармен кивнул, подтверждая слова Статской.
Жан. Коктейль. Блин, да что же такое важное мимо сознания-то проносится? Элка опять поймала себя на мысли о том, что какая-то очень важная мелочь мельтешит в ее голове. Мельтешит, но никак не фиксируется…
– А бабки где? – влез в Белкино чистосердечное признание Кац. – Бабло ты куда приныкала?
– Деньги я принесла с собой. А потом отнесла их обратно в номер.
Кац почему-то удивленно уставился на Элку, словно это она сумку с деньгами стырила.
– Чего-то я ваших с Кирюхой отношений не понимаю. Если ты не отдала капусту Морише, почему не вернула все начальнику?
– А мы с ним в тот день больше не виделись. Я вернулась из бара и просто вырубилась, даже не раздеваясь. И проспала до утра.
Ага, еще бы ты не вырубилась… Если бармен не врет, то стильная женщина Белла в день убийства вылакала изрядное количество крепкого алкоголя…
– Я никогда не ужинаю, и Кирилл это знает, поэтому он не удивился, не встретив меня в ресторане вечером. А утром я просто не успела ничего рассказать – пришли вы. – Мадемуазель Статская мотнула прической в сторону детектива. – И сообщили, что Ларски мертва.
– Ну, а коли девка померла, то и деньги Кирюше можно было не возвращать… – озвучил общую мысль Никифоров. – Я считаю, что так и надо было сделать. Списать на покойницу мешок кэша, и дело с концом.
Цинично, но… Почти все присутствующие с невоспитанным олигархом согласились. Более того, интересоваться подробностями начали:
– Слушайте, а если не секрет, сколько она у вас запросила? – похоже, что Михаил Кац всё происходящее ничуть всерьез не воспринимал и относился к убийству и его расследованию как к азартной игре "Мафия". – Не, Кир, вот скажи нам как родным – много твоя помощница скрысила? Белка не зря репутацию себе похерила, оно того стоило?
Любопытный у нас народец, интересующийся! Все как один уставились теперь на Броста, и в глазах у публики читался вопрос, заданный бизнесменом с простой русской фамилией Кац.
Телемагнат подзамялся, ресницами грустно похлопал, вздохнул пару раз тяжело и наконец процедил:
– Двести…
– Че-че? – переспросила не расслышавшая публика.
– Двести. Тысяч. Евро, – более отчетливо произнес Кирилл. И зачем-то добавил: – Побухал, называется, расслабился…
Ёлка тихонько присвистнула от изумления. Ни фига ж себе запросы у журналистки были!
Остальной непростой люд выдохнул с некоторым облегчением, мол, нормально. Кац даже позволил себе коментнуть:
– Нормально, по-божески. А чего это она с тобой так гуманно? Я слышал, она меньше пятисот не брала. Или у тебя на ее услуги уже дисконт был, как у постоянного клиента?
Можно подумать, тут у них клуб по обсуждению тарифов вымогателей, шантажистов и сотовых операторов собрался, а не убийство раскрывают! Народ так живенько втянулся в обсуждение тарифных планов Мориши, что, казалось, все напрочь позабыли, зачем здесь, собственно, нынешнее заседание созвано!
– Да нет же, никогда Ларски такие суммы не требовала! Она с балерины нашей, ну, которая Клочкова, тоже двести тысяч, правда долларов, потребовала! И та заплатила! Собирала, бедолажечка, по друзьям и знакомым, буквально последнее с себя сняла, чтобы семейную жизнь не рушить! – причитала фанатка русского народного па-де-де мадам Нахимова.
– А обычно ты ей сколько платил? Кирюха, не стесняйся, мы тут все в курсе, что ты у Моришки плотно на крючке сидел! – Каца, похоже, все вокруг происходящее очень забавляло.
Кирилл Сергеевич махнул рукой, мол, какая теперь разница:
– Обычно по сто, по сто пятьдесят. Но на этот раз я действительно сильно облажался. Поэтому пришлось выложить больше, чем обычно. Очень уж дорогая и легко проверяемая информация девоньке в руки попала.
Публика зашушукалась промеж собой, из всего этого гомона только одна здравая мысль вычленилась. Естественно, из уст Никифорова:
– Дура ты, Белка. В Москве на эти деньги разве что хрущевку на окраине купить можно, а раз уж все раскрылось, то ты вообще без ничего осталась. Бабло ж ведь придется Кирюше возвращать. Ох, не завидую я тебе – женщине с такой репутацией в столице больше никогда нормально не устроиться. Облажалась ты… Ну ничего, научишься жить, как простые граждане, на зарплату менеджера средней руки. И то – если фамилию поменяешь. Могу поставить еще двести тысяч, что при упоминании Беллы Статской все двери перед тобой будут захлопываться. – Всемогущий олигарх чуть привстал в кресле, почесал джинсы в районе задних карманов и добавил: – Вы тут вообще как-то массово идиотируете. Нахимов, балбес, на наших глазах и репутацию похерил, и нечестно заработанные миллионы только что жене по глупости подарил, Белла за жалкие двести тысяч аэров жизнь себе напрочь поломала… Может, тут воздух такой, на умственные способности отрицательно действующий? Ёпт, так невольно через раз дышать начнешь, чтобы не отупеть и не уподобиться…
Глава 7
Атмосфера накалялась, народ нервничал. Подозреваемых становилось все больше и больше.
Бледная как полотно Белла все еще числилась главным претендентом на роль убийцы. Уж больно лихо на ней всё сходилось, а объективно доказать свою невиновность дамочка ну никак могла.
Подозреваемым номер два выступал ейный начальник, господин Брост. Ибо внятно объяснить, где он был в момент совершения преступления, и предоставить улики в свою пользу у постобморочного Кирилла Сергеича пока не получалось. Увы, пульс и "нервенные" реакции к делу не пришьешь!
Третьей, самой слабенькой, по причине косвенных доказательств, некоторых несостыковок во времени и хилости неприспособленного к физическим нагрузкам организма, была назначена мадам Нахимова. Она, конечно, на роль злобного маньяка меньше всех подходила, но… Кто ж, в конце концов, знает, какие фортели эта странная особа в порыве гнева способна выкидывать? Опять же есть такое понятие – состояние аффекта. Может, у Идеи в тот момент башню сильно перемкнуло – муж в ванной, не стесняясь, с посторонней женщиной интимом занимается, красивый бармен с ней только за деньги общается, а тут еще бывшая одноклассница со своими угрозами! В такой ситуации у кого угодно крыша хлопнет, затмение в мозгах наступит и на преступления потянет. Вот и могла эмоциональная женщина в порыве гнева и под гнетом навалившихся обстоятельств журналистку придушить. В конце концов, вазочкой в висок она же ее уже пыталась приложить! И все это видели.
В итоге осталось взять каждого из этой славной троицы за жабры, потрясти как следует – и выбить признательные показания. Дело техники и жестоких силовых приемов времен инквизиции.
Пусть этот грех на себя французская полиция берет. Оно им исторически ближе.
Элка вопросительно взглянула на задумавшегося детектива, мол, все, можно публику распускать? Окромя этих троих, остальной народ больше задерживать причин вроде не было…
Но оказалось, что месье д’Ансельм думал совершенно иначе.
Красивый француз как-то пакостно хмыкнул и вдруг зачем-то обернулся в дальний угол. Туда, где кучковались никифоровские красотки.
О как, а аристократ-то наш неужели красивыми девочками заинтересовался? Тоже, что ли, решил одну из рыбонек напрокат у Мишани попросить?
Похоже, что решил. Иначе зачем бы он к Никифорову со странными вопросами прилюдно обращаться стал?
– Месье, не могли бы вы еще раз указать мне ммм… мадемуазель, которая по вашему указанию проводила время с ммм… – Детектив сунул нос в свой блокнот и старательно выговорил сложную для него русскую фамилию: – месье Наххимовым?
Точно, воздух здесь странный. Даже на местных полицейских отрицательно действует. Обидно, что стильный француз обычным похотливым мужиком оказался – дело еще не раскрыто, а он уже по красоткам шоркаться собрался. Фи, какая гадость…
– Эй, иди сюда! – ни к кому конкретно не обращаясь, рявкнул в сторону золотистой тусовки Никифоров.
Нужная особь немедленно отделилась от стаи.
– Берите! – Жестом Карабаса он великодушно отдал французу хрупкую красавицу. – Первый сеанс бесплатно, а дальше как договоритесь.
И тут вдруг Ёлка обиделась. Как, ну вот объясните, как этот умный, красивый, интеллигентный мужчина может так поступать?! Элка ж специально для него сегодня оделась прилично и даже макияж навела! Она же намного умнее этой пусть красивой, но глупой модельки… А лягушатник на Элку внимания никакого не обращает, стоит и на макаронину эту таращится… Все мужики ко…
– Мадемуазель, не могли бы вы еще раз, только подробно, рассказать, чем вы занимались в номере господина Нах-химо´ва?
Детектив излучал саму любезность и демонстрировал просто-таки детское непонимание происходящего. Идиот он что ли? Как это "зачем приходила"? Или у них тут в Европе девушки легкого поведения к мужчинам приходят порассуждать о влиянии глобального потепления на тропические леса?
Пораженная дебильным поведением француза, Элка обернулась к соотечественникам в надежде увидеть в чьих-то глазах эмоции, схожие с теми, что сейчас бушевали в ее душе. И она нашла-таки понимание у простых русских олигархов и чиновников! Кац покраснел, как институтка, Никифоров вульгарно гоготнул, а мадам Нахимова удрученно всплеснула руками-крыльями.
Хоп-па… А это что у нас тут такое происходит? Лицо чиновника – мэра славного олимпийского города Черноморска – если что-то и выражало, то никак не недоумение! Что это – страх, стыд, неуместная скромность?
Нахимов побледнел, глазки его забегали, а девочка тем временем открыла рот… и началось представление.
– Я приходила к Николаю Анатольевичу, потому что он хотел заняться сексом, – стоя по стойке "смирно", доложила она окружающим.
– И?.. – добрый ленинский прищур д’Ансельма почему-то не обещал ничего хорошего.
– И?.. – не поняла намека девица.
Француз внимательно посмотрел на Элку:
– Я правильно понял ваш перевод? И в первый раз, и сейчас мне показалось, что девушка сказала "хотел заняться сексом", а не "занимались сексом"?
Все еще не догоняя, что тут, собственно, происходит, Элка кивнула. Ну да, так точно – дословно.
Этот их разговор на русский никто не перетранслейтил. Поэтому никто ничего не понял. Окромя, конечно, скрывающего свои познания в иностранных языках Никифорова – тот почесал репу, ухмыльнулся, а потом просто заржал.
Тут и до Ёлки начал доходить смысл происходящего. Ититская сила, как же она могла такой тонкий, но важный нюанс пропустить!
Поиграем в фашисткий допрос, господа?
– Вы "хотели" или "занимались" любовными играми с этим типом? – фамильярно тыкая пальцем в мэра, спросила Элка у золотой рыбки.
– Он хотел. Я была готова. У него не встал, – не снимая с симпатичнейшей физиономии радостно-патриотического оскала, доложила красавица. И пожала плечами. Типа, так получилось.
– Долго ты с его дряблым приятелем провозилась? – не дожидаясь команды, начала "раскручивать" ситуацию любопытная дочь министра.
Фея пожала плечами, призадумалась:
– Да недолго. Минут десять. Мужчина занервничал, разорался и выгнал меня из номера. – Девушка надула губки и еле слышно пробурчала: – Можно подумать, это я виновата, что у него, кроме понтов, ничего не шевелится…
Пристально глядя на беспечную девицу, детектив поинтересовался:
– А чего ж вы раньше все не рассказали? – просто так спросил, прекрасно зная, что ему ответят.
– Так раньше и не спрашивали, – пожала плечами красотка. – Спросили "зачем приходила"? Я сказала. Придраться не к чему. – И вдруг на ее кукольном личике появилось абсолютно осознанное выражение. – Меня, знаете ли, жизнь научила лишнего не говорить. Никогда не знаешь, чем лишняя информация обернуться может.
Девушка еще мгновение грустно помолчала, потом живенько взяла себя в руки, и – бац! – маска разума исчезла, перед присутствующими предстала все та же бестолковая дурочка с длинными золотистыми волосами.
Народ еще немного потормозил – минуты две в ресторане висела гнетущая тишина. Но потом объективная реальность взяла свое – все так же молча пипл оторвал взгляды от беспечно хлопающей глазами красотки и перевел их на притихшего Нахимова.
– То есть это не я корова толстая… Это ты у нас импотент беспомощный… – с издевкой обратилась к мужу Идея. – Зря, получается, ты меня во всех своих бедах обвинял? Представляете, я даже на фитнес ходить собралась из-за этого урода! – Женщина повернулась к окружающим и возмущенно развела руками.
– Ну, это-то тебе точно не помешало бы! – пренебрежительно отмахнулся от закипающей в праведном гневе толстухи Никифоров. – Ты лучше прекрати трындеть и дай-таки муженьку возможность рассказать, как он Моришу душил. Давай-давай, крепыш, излагай. С подробностями и в красках.
Ой, ну как же все банально и обыденно! Никакой тебе оригинальности и внезапных развитий сюжета. Как же все предсказуемо…
Скучно, господа. Скучно.
– Я ее не убивал!
Нахимов затрясся и начал закатывать глаза.
Дальше – все как под копирку. Те же жесты и проявления эмоциональной напряженности. Даже оправдательные слова и попытки вызвать сочувствие у окружающих точь-в-точь как все ранее устроенные предыдущими подозреваемыми спектакли.
– Поверьте, я не убивал Моришу! Зачем мне это?
Ёлка грустно вздохнула, пожала плечами и позволила себе поумничать:
– Ой, как же вы банальны, господин мэр! Вот чего бы вам вдруг не взять и не вогнать нас всех в состояние глубокого шока? Вы же мужчина! Возьмите себя в руки, посмотрите правде в глаза и признайтесь честно: мол, да, это я наглую журналистку замочил и ничуть об этом не жалею. И не надо тут задавать риторические вопросы! Что значит, зачем вам это было надо? Мы же все прекрасно знаем зачем. Чтобы она рот свой закрыла и в продажной прессе не появились сенсационные материалы про наворованные вами деньги и про несчастную сибирскую тетку-миллионершу. Чем не повод?
Ёлка взглянула на Нахимовскую жену, мол, я права?
Жена затрясла головой, соглашаясь с переводчицей – министерской дочерью.
– Я полностью согласна с предыдущим оратором! – начала было на официозе вещать Идея, но тут же сбилась на простой русский базарный: – Все ты верно говоришь, Элка. Еще во время завтрака, когда эта сучка нам угрожать начала, я на эмоциях Моришку прямо на месте чуть не прикончила. А этот урод, – Нахимова брезгливо мотнула пергидролидными кудряшками в сторону опального мужа, – на меня наорал и сказал, что сам с ней разберется. – Толстуха скорчила физиономию и, явно пародируя супруга, проскрипела: – Придушу, говорит, собственными руками! Я в точности повторяю его слова! Так ведь, дорогой?
И это "дорогой" прозвучало из ее уст как "писец тебе настал, сволочь!".
"Дорогой" вдруг стал надуваться, как красный праздничный воздушный шарик, и тихо зашипел:
– Ах же ж ты сволочь! Я же тебя на помойке подобрал, дуру деревенскую… Я же тебя в люди вывел, ни в чем тебе не отказывал… А ты вот как со мной обошлась! Ну ничего, я тебе покажу…
– Ага, вот как только с сибирских лесоповалов вернешься, так сразу и покажешь. – Довольная до безобразия Идея вскочила со стула, уперла руки в боки и нависла над покрасневшим от ярости мужем. – Ты же у нас суровый! Я ж все десять, или сколько там у нас дают за убийство, лет буду сидеть и бояться, как ты с зоны вернешься и показывать мне начнешь! Вот только чем ты меня удивить-то сможешь, импотент несчастный? Ты вон даже с проституткой справиться не смог, куда уж тебе до меня-то, а, убогий?
Зачем в тот момент Ёлка повернула голову в сторону притихшей никифоровской девчачьей стайки, она сама не знала. Просто при слове "проститутка" она вдруг встретилась взглядом с той самой девицей, из уст которой все только что узнали о некоторых проблемах с потенцией уважаемого мэра.
Золотистая рыбка вспыхнула, сверкнула глазами и очень тихо, одними губами, прошептала: "Я не проститутка". И, едва сдерживаясь, очень глубоко и шумно вздохнула.
Но, как выяснилось, на ее возмущение никто, кроме Элки, внимания не обратил. Все были заняты травлей притихшего и растерянного мэра.
– Слышь, Идка, похоже, по гороскопу у тебя сегодня очень удачный день! Мало того, что ты на законных основаниях богатой барышней вдруг стала, так еще и совершенно свободной! Упекут твоего благоверного в места не столь отдаленные, а в твоих алчных лапах куча бабла останется. Везет тебе сегодня напропалую! Жениться на тебе, что ли, на такой счастливице? Хотя нет, ты женщина коварная, с мужьями уж больно сурово расправляешься. Не буду я с тобой связываться. – Никифоров откровенно наслаждался всем тем бредом, что происходил вокруг него, подстебывал не на шутку разошедшуюся Идею, глумился над растерянной Статской и не упускал случая подковырнуть все еще не пришедшего в себя Броста. – Ну что, граждане уголовнички, в вашем строю прибыло? Принимайте в свою компанию еще одного, га-га-га… члена! – ржал Никифоров, ужасно довольный собственным остроумием.
– Но я правда в тот день Моришу не видел… – Николай Анатольевич Нахимов взял себя в руки и принялся доказывать свою невиновность.
Ну как доказывать… Честно говоря, его попытки оправдать себя в глазах окружающих выглядели довольно жалко и неубедительно.
– У меня с этой потаскухой действительно ничего не получилось. – Мэр посмотрел на вспыхнувшую от этих слов девушку и мстительно добавил: – Не встал у меня на эту бэушную тварь, побрезговал, наверное… – Нахимов насладился секундами безнаказанности и превосходства над беззащитной девчонкой и продолжил более спокойным голосом: – Я, естественно, от такого расклада сильно расстроился. А когда вышел из ванной, выяснилось, что и коровы моей законной в номере нет. Так что мне совсем тоскливо стало… Поэтому я махнул на все рукой, залез в бар и как следует нажрался. С горя, так сказать. Если бы в тот момент мне кто-нибудь сказал, что в данную минуту мою жену в подсобке трахает бармен, я бы вообще с ума сошел. А так я просто накатил из горла и спать лег. И уж никак не пошел шляться по гостинице с целью кого-то придушить.
Николай Анатольевич все это говорил с таким самоуверенным видом, словно его рассказ был неопровержимым доказательством невиновности и порядочности. Мол, напился, уснул, и поэтому вам нечего мне предъявить. Ага, ничего не скажешь – железное алиби.