У ангелов нелетная погода - Татьяна Батенёва 20 стр.


Через секунду его двери открылись прямо в огромном зале со стеклянной стеной, через которую была видна и лужайка, и бассейн с пиками свернутых зонтов. В зале стояло много низких белых диванов, перед ними полыхал ковер винного цвета. Повсюду расставлены какие-то металлические предметы необычных форм – скульп тура такая, наверное, подумала Аня. В углу одного из диванов она увидела скорчившуюся женскую фигуру. Женщина порывисто встала и быстро подошла к Ане и ее провожатым.

– Спасибо, Павел! – срывающимся голосом проговорила она. – Вы свободны. Скажите Сергею Петровичу, что мы здесь. Аня, простите, что так получилось, но мы не знали, где вас искать. – Женщина дотронулась до ее руки, Аня мгновенно отдернула ее.

– Кто это мы и почему вы должны меня искать? – независимо вскинула она подбородок. – Имейте в виду, мои друзья знают, где я и что со мной.

– Друзья? – Женщина устало улыбнулась. – Это замечательно, что у вас уже появились друзья в Париже. У меня вот их здесь нет. Но поверьте, и я вам не враг.

– Да? – Аня неуступчиво покачала головой. – Мне врали с самого начала, меня похитили, притащили сюда. Зачем? Где моя мама, отвечайте немедленно! Вы преступница, если это все ваших рук дело!

Женщина сжала худые пальцы. На одном снова блеснул крупный бриллиант, и Аня мгновенно вспомнила, как ночью она проснулась от светлячка, а это оказались блики от серьги этой странной женщины. Только тогда она была вся в черном, а сейчас на ней было какое-то необыкновенное одеяние из серого шелка – широкие легкие брюки и что-то вроде легкого пальто с мягким кожаным поясом.

– Анечка, вы присядьте, я сейчас все вам объясню… – Она подошла к диванам, села сама и жестом пригласила сесть Аню. – Хотите чай, кофе, может быть, колы?

– Ничего я не хочу, давайте рассказывайте, где моя мама, что с ней?

– Мама твоя дома, в Москве! – раздался за спиной резкий мужской голос. – С ней все в порядке, немного нездорова, но врачи сделают все как надо, не беспокойся.

Аня обернулась и настороженно смотрела на подошедшего к ним мужчину. Она узнала его: квадратная фигура, выбритый до блеска череп, прорезанное четкими морщинами лицо… Это он вывел из палаты женщину той ночью, а потом ругал Павла и его спутников. Он посылал их следить за ней, когда она вернулась за своей сумкой, открыв, что попала вовсе не в Турцию, а в Париж.

– Вы кто? – Голос у Ани дрожал, но она справилась. – Ведь это вы тут главный, да? Вы зачем меня похитили?

– Ты сядь, сядь! – Он властно усадил Аню, сам сел напротив. – Я уже сам жалею, надо было тебе все рассказать с самого начала, может, и не получилось бы так глупо…

Аня выжидательно посмотрела на женщину: та прижала к губам ладонь. Глаза ее горели страшным сухим огнем.

– Мадина, успокойся! – Мужчина дотронулся до ее плеча. – Я сам все расскажу.

Она мелко закивала, не произнося ни слова.

– Аня, прости меня, я виноват, очень виноват и перед тобой, и перед твоей матерью… – Мужчина покрутил бритой головой. – В общем… я твой отец… Ну вот так получилось…

– К-какой отец? – Аня во все глаза смотрела на дядьку, ей казалось, что она внезапно заснула, и ей снится какая-то чушь, как перед экзаменом. – Во-первых, у меня нет отца, а во-вторых… мама говорила, вы погибли. И я видела некролог в газете, она показывала…

– Ну да, некролог… – Он встал, походил по красному ковру. – Так получилось. У меня был большой бизнес. Ну, и большие враги, конечно. Моя служба безопасности выяснила, что готовится… ну, в общем, меня хотят убить. Пришлось инсценировать автокатастрофу, ну и… Бежать, в общем.

– А кого же убили вместо вас? – растерянно спросила Аня.

– Да никого не убили, – досадливо махнул он рукой. – Труп бесхозный купили в морге, одели-обули и в мою машину сунули… В общем, никто не пострадал, кроме трупа месячной давности… Но я не об этом хотел…

– А-а-а… как вас зовут? – спросила Аня.

– Сергей Петрович Терновой меня зовут. Разве мать не говорила? – Он остановился перед Аней, покачался с носка на пятку.

– Говорила, кажется… – Аня отвела глаза. – Только мне это было без надобности. А вас и здесь так зовут?

– Здесь! Нет, здесь я гражданин Франции Серж Терно. А это моя жена, мадам Мадина Терно.

Аня перевела взгляд на женщину. Она по-прежнему молчала, черный огонь в глазах полыхал, но она даже не шелохнулась.

– У нас большая беда, Аня. – Сергей сел, широко расставив ноги. – У нас есть сын, Арсений. Год назад он заболел лейкемией. Сначала лечили химиопрепаратами. Потом сказали, что нужна пересадка костного мозга. Но наш с женой мозг ему не подходит. И донорского пока не нашли. И я вспомнил о тебе…

– Что? – Ане показалось, что она ослышалась. – Вы вспомнили обо мне только потому, что понадобился костный мозг для вашего сыночка?

– Н-ну… да. Прости, но врать я не буду. – Сергей опустил голову. – Я понимал, что твоя мама никогда не разрешит… Она давно еще все мне сказала… Она не хотела, чтобы я был в вашей жизни, как-то присутствовал…

– Вы врете! – Аня вскочила, отбежала от дивана. – Вы все врете! Вы ни разу, ни одного разу даже не попробовали присутствовать! Вы даже не хотели узнать, какая у вас есть… дочка, – тихо закончила она. – А теперь вспомнили, когда приспичило. И тогда решили меня украсть, да? Подлость, и больше ничего!

– Аня, Анечка! – Мадина вскочила с места, подбежала к Ане. – Простите его, простите нас! Мальчик умирает, и только вы… только вы… – Какой-то странный звук вырвался из ее горла, она пыталась еще что-то сказать, открывала рот, но не смогла больше произнести ни слова.

– Аня, да, я виноват, я действительно не пытался встретиться с тобой и твоей матерью, как-то все наладить. – Голос Сергея изменился, теперь в нем не было привычной властности, одна только усталость и мука. – Понимаешь, если бы она… Я был уверен, что она мне откажет, не позволит тебе приехать.

Он помолчал, исподлобья глядя на пустынную лужайку за окном.

– Последняя наша надежда на тебя… – Сергей повернулся к Ане. – Я сделаю все, чтобы загладить свою вину перед тобой, поверь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, я сделаю все для вас с мамой… Только помоги, спаси нашего мальчика. Он у нас один, и больше детей не будет никогда.

– Он у вас один? – Анины глаза защипало от едких слез. – Один, да? Я у своей мамы тоже одна! А вы… вы…

– Аня, девочка, ну прости меня, я кругом виноват. – Ане послышалось или он на самом деле готов заплакать? – Понимаешь, твой костный мозг подходит Арсению идеально, мы это уже знаем. Но той порции, что у тебя взяли, оказалось недостаточно. Нужна повторная пересадка. Спаси его, ради бога, Аня… – Я на коленях, Анечка, на коленях… – Мадина и впрямь бухнулась на колени перед ней, схватила за руки.

– Да вы что? – Аня вырвала ладони, отскочила. – Вы с ума сошли?

Она отошла к окну, сердито вытерла глаза рукавом. Постояла минуту.

– Он где сейчас, этот ваш Арсений?

– Он в клинике, после пересадки ему еще долго надо в стерильном боксе находиться, – устало сказал Сергей.

– Я хочу его увидеть, – твердо сказала Аня. – Он же, получается, мне… брат?

– Аня… Мы… Сейчас я позвоню лечащему врачу, узнаю, можно ли… – Сергей вскочил, судорожно потянул из кармана сотовый.

25 августа 2008 года, понедельник, утро

Неделя начиналась с нескольких трудоемких встреч подряд. Вчера Илья даже подумал отменить парочку, перенести на завтра. Но сейчас он был даже рад, что день катился по своей железной колее, не оставляя свободной минуты.

И все равно даже в ходе самого напряженного разговора мысль уплывала, и он вновь и вновь прокручивал в голове вечерний разговор с Машей, подругой Ларисы.

Как она сказала? "Ларочка просила вас не приезжать и еще передать, что она в порядке". – "Почему не приезжать?" – переспросил он вполне по-дурацки. "Н-ну, она так просила". – Бодрый голос слегка дрогнул, самую малость, но Илья заметил, запаниковал. "Ей очень плохо, скажите правду?" Если бы она увернулась, он бы просил, умолял, кричал бы в трубку. Но она оказалась девушкой с понятием. "Да, – сказала, – ей так плохо, что она в таком виде не хочет вам показаться, понимаете?" Он понял. Он уже давно все понял. И все равно с упорством маньяка не верил своей годами отточенной интуиции.

– …не правда ли, Илья Эдуардович? – донесся до него слегка удивленный голос клиента. – Вы меня слышите?

– Слышу, конечно, Павел Трофимович, и это абсолютно верно: никаких прав ООО "Зевсинком" на это здание не имеет, гарантийное письмо пятилетней давности ничего не значит. Тем более что своих обязательств ООО по отношению к той организации не выполнило. Так что ваше дело правое.

– Я так и думал, – расплылся в довольной улыбке клиент, толстенький упырь в дорогом пиджаке. – Мне, я полагаю, на процессе делать нечего?

– Разумеется, раз вы доверили защиту своих интересов нам. – Илья встал, почтительно склонил голову. Они, эти упыри, не любят лишний раз маячить в судах, очевидно инстинктивно опасаясь мест, с которыми им лучше не связываться, – неправедное прошлое не отпускает ни во сне, ни наяву. – После заседания я немедленно вас проинформирую.

– Да уж, будьте так любезны! – Упырь сверкнул дорогой фарфоровой улыбкой и важно вынес пузо из кабинета.

– Ирина Алексеевна, принесите, пожалуйста, дело Порфирьева и чашку кофе, – проговорил он в интерком. У него было пятнадцать минут до следующего клиента, и, видит Бог, он бы предпочел, чтобы этих минут не было. Целых пятнадцать минут биться лбом о невидимую стену, снова прокручивать в голове вчерашний разговор – зачем, к чему? Он знал Ларису, уж что-что, а слово ее было твердым и окончательным.

Он походил по кабинету, на ходу выпил кофе – такой, с кардамоном и сахаром, умела варить только его суперсекретарша.

Илья подошел к столу, взял сотовый, несколько секунд взвешивал его на ладони.

– Алло, Маша, здравствуйте, это Илья Вагнер. – Он помолчал еще секунду. – Как вы думаете, может быть, мне вылететь в Париж, попытаться поискать Аню там?

Маша с размаху села на диван. Уж чего-чего, но такого звонка она ожидала меньше всего.

– Что вы молчите? – Голос Ильи, суховатый, четкий, и сейчас не изменился. – Вам кажется, что это глупая мысль?

– Н-нет, отчего же? – Маша немного пришла в себя. – А у вас есть какой-то план?

– Ну, во-первых, я слетал бы в Лион, попытался найти этого пилота. Потом у меня есть кое-какие контакты среди французских юристов, может быть, они что-нибудь подсказали бы…

– А что, может, и надо… – Маша нахмурилась, быстро в уме считая дни до приезда Андреаса. – А может, и мне с вами? Вдвоем оно как-то надежнее.

– Н-ну, надо встретиться, обговорить варианты. – Илья кашлянул, пошелестел какими-то бумагами. – Сегодня вечером в девятнадцать ноль-ноль годится? Там же, у "Клары"?

– Хорошо! – Маша отключила телефон и еще долго сидела, обдумывая этот неожиданный разговор. И чем больше думала, тем все более здравым ей казался план Ильи.

25 августа 2008 года, понедельник, день

Ехали долго, по каким-то скоростным шоссе, в подземных тоннелях, Ане показалось, через весь Париж. Больница оказалась старинным зданием с колоннадой посреди старинного регулярного парка, с искусно подстриженными в виде ваз и пирамид кустами. Но внутри здание было совершенно современным, с просторными холлами, полами, застеленными каким-то диковинным материалом, – они гасили звук шагов. Сквозь стеклянные перегородки видны были кабинеты врачей, напичканные белыми аппаратами с мигающими лампочками.

Их встретила в холле второго этажа суровая дама в кокетливой белой шапочке с крылышками, строго что-то сказала девушкам за полукруглой стойкой и повела гостей по длинным коридорам и переходам – шли они минут десять. Вошли в очередной коридор, в котором остро пахло лекарствами. По обе стороны были все те же стеклянные перегородки, часть них была закрыта изнутри занавесками нежно-голубого цвета. За другими перегородками занавески были отдернуты, и Аня успела заметить там тоже какие-то белые приборы, провода, в маленькой кроватке лежал ребенок – бледный, какой-то восковой. Похоже, спал.

Они подошли к такой же палате, суровая женщина надела на лицо маску и вошла в стеклянную дверь, жестом приказав им оставаться на месте. Она отдернула изнутри голубую занавеску. Там была точно такая же палата, только в белой койке лежал ребенок постарше – лет пяти. Лысая голова, одутловатое лицо, закрытые глаза. Сестра наклонилась над ним, ребенок открыл глаза, медленно сел. Сестра потыкала в какие-то кнопки на высокой белой стойке, от которой шли провода к шее мальчика. И вдруг из динамика над дверью стал слышен мальчишеский голос:

– Мам, пап, пгивет!

По этому слабому картавому голосу Аня мгновенно узнала мальчугана, который приходил к ней в палату в клинике доктора Дюпре. Только тогда на нем была красная бейсболка, а в руках футбольный мяч.

– Арсений, сынок, ты как? – Сергей приник к стеклу. – Спал сегодня?

– Сенечка, ты кушал?

Вопросы Мадины и Сергея прозвучали почти одновременно, мальчик слабо улыбнулся.

– Я спал, мне сестга Элоди дала таблетку такую, а кушал я гогалик и чай пил. А кто это? – Он подбородком указал на Аню.

– Сень, ты чего, не узнал меня? – Аня подошла поближе. – Ты же обещал меня на яхту юнгой взять. Забыл, да?

– А-а! Нет, не забыл! Ты Аня? – Голос мальчика стал веселее. – Я даже папе говогил пго тебя, ну, что ты согласна юнгой со мной! А мне опегацию сделали, видела? – Он указал пальцем на проводок, идущий к ключице. – Это сюда тепегь лекагства капают. Но ского меня уже выпустят отсюда. Да, пап?

– Да, сына, скоро! – Сергей покивал в подтверждение слов. – А это та самая Аня, которая тебе дала свой костный мозг, ты понял?

– А-а-а! Не понял, но здогово! Тебе спасибо, Аня! Ты еще ко мне пгидешь?

– Приду, конечно! – Ане только сейчас стало страшно: сколько всего уже успел перетерпеть этот малыш. – Ты в футбол со мной поиграешь?

– Конечно! – Сеня от удовольствия тихонько засмеялся. – Только я плохо и’гаю, я на воготах лучше буду стоять, я мячик хогошо ловить умею, да, пап?

– Да, сынок, ты классный вратарь!

Мадина все это время неотрывно смотрела на сына, и Аня искоса видела выражение ее лица – смесь ужаса и любви.

– Сенечка, тебе чего-нибудь хочется покушать? – тихо спросила она.

Сеня скорчил недовольную рожицу:

– Ну, мам, чего мне хочется, ты не газгешаешь – жевачку с пузыгями и чипсы.

– Чипсы доктор не велел, тебе вредно, а про жвачку ты мне не говорил, я спрошу…

– Да я уже спгашивал, доктог сказал – гадость! – Сеня скривился, видимо, передразнивая кого-то. – А мне не гадость! Я бы пузыги попускал. Вы мне плэй стейшен-тги пгинесите, ладно! А могоженое можно?

– Я спрошу, Сенечка! – Мадина умоляюще посмотрела на сестру, которая строго постучала по циферблату наручных часов.

– Пока, Сень, я еще приду обязательно! И в футбол поиграем, не забудь! Я тебе пару штук забью! – Аня помахала мальчику.

– Спогим, не забьешь? – Сеня снова тихонько засмеялся. – Я знаешь как ловлю? Как ван дег Саг, папа говогит.

– Пока, сыночка, мы вечером снова приедем, да? – В голосе Сергея слышались явно несвойственные ему мягкие интонации. – И ты звони, если что, да?

Сестра с непроницаемым видом задернула шторку и вышла из бокса.

– Вот… – Мадина смотрела на Аню так, что вынести ее взгляд было невозможно. – Врач, который делал ему пересадку, сказал, что положительные изменения есть, но пересадку придется повторить…

– Да ладно, я все поняла. – Аня независимо вздернула голову. – Идемте.

Они проделали обратный долгий путь, сели в автомобиль. Сергей и Мадина молчали.

– А когда надо вторую пересадку делать? – спросила Аня.

– Врач сказал, через месяц. – Сергей угрюмо смотрел на дорогу.

– Ну, вот что. – Аня решительно дернула его за рукав. – Вы меня отвезете домой, к маме. Я ей все объясню. А через месяц приеду. Только мне надо будет в универе справку какую-то, что ли, предоставить. А то на первом курсе прогуливать нельзя.

Мадина, не веря своим ушам, схватила ее за руку.

– Анечка! Вы ангел, ангел!

– Да никакой я не ангел. – Аня выдернула ладонь. – Сеню вашего жалко. А так бы… Как вы меня домой отправите? У меня же паспорта даже нет! А-а, он же у вас! – вспомнила она, и обида снова захлестнула ее. – Когда? И маме позвонить надо сейчас же! Почему ее телефон не отвечает?

– Я не знаю. – Сергей покрутил головой. – Знаю, что она улетела в Москву еще в субботу, кажется, сейчас она в больнице, мне пока точно не сообщили. Но ты не волнуйся…

– Не волнуйся! – Аня не дала ему договорить. – Вы… Вас… Самого надо в больницу! Попросили бы по-человечески, я что, не понимаю! Везите меня туда, где взяли! Я… Мне надо с друзьями попрощаться!

Через полчаса, договорившись о том, что за ней заедут вечером, когда подготовят ее возвращение домой, Аню высадили там же, у посольства, где утром схватили люди отца. Это слово Аня даже про себя повторяла с запинкой. Она не могла понять, чего больше в ее душе – злости на то, как с ней обошлись, жалости к мальчику или удивления… На прощание Сергей достал из кожаного портфеля новенький сотовый:

– Это тебе, взамен твоего, а твою сим-карту ребята потеряли, извини.

– А, это чтобы я не сбежала, – догадалась Аня. – Так куда мне бежать-то? Без документов я тут вроде незаконно нахожусь. В восемь вечера позвоните, я скажу адрес, куда подъехать, а так я только зрительно помню…

– А кто твои друзья, Аня? – робко спросила Мадина. – Им можно доверять?

– Да уж побольше, чем вам, – не сдержалась Аня. – Они меня полудохлую подобрали, вылечили, кормили столько дней… Обыкновенные ребята, студенты, очень хорошие!

Она вышла из машины, независимо подняла голову и пошла знакомой дорогой назад, в запущенную мансарду, которая теперь уже казалась ей родным домом.

25 августа 2008 года, понедельник, вечер

Маша опоздала в кафе на десять минут, но Илья ни слова не сказал ей, молча допивая свой чай.

– Простите, в пробку попала на Тверской. – Она села, нервно достала платок. – Ну, так что, вы не передумали лететь в Париж?

– Нет. – Илья медленно придвинул к ней меню. – Надо бы только раздобыть эти полицейские данные, что вам турки показывали. Там, вы говорили, фамилия пилота была и фото того мужчины, что вывез Аню?

– Вот уж понятия не имею, как их можно получить. – Маша покачала головой. – Турки говорили Ларисе, что надо официально обратиться в МВД, но она же пока в больнице…

– Как она там?

– Да неплохо, ее сегодня перевели в отдельную палату, просто роскошную – с телевизором, телефоном, ковром! Это не вы хлопотали? Мне врач так уклончиво сказал: "Просили сверху создать все условия!"

Маша вспомнила многозначительное выражение лица заведующего отделением и его преувеличенную любезность. Такие метаморфозы бывают, только если за пациента просят ну очень большие начальники. Но кто конкретно просил за Ларису, он так и не признался.

– Сверху? – Илья покачал головой. – Даже если бы я попросил, обо мне так сказать нельзя. Но я не просил… Тогда кто?

– Может, из издательства? – Маша растерялась. – Но вообще-то там пока не знают, что она вернулась…

Назад Дальше