– Да, загадочная история… – Илья отодвинул чашку, помахал официантке. – Закажете что-нибудь?
– Чай, пожалуйста, и фруктовый десерт, – кивнула Маша девушке. – А у вас есть контакты в МВД? Или нам самим озаботиться?
– Я сегодня уже позвонил, завтра встречусь с начальником одного из департаментов, попробую заинтересовать его этим делом.
– Ну, классно. – Маша внимательно всмотрелась в его лицо. Илья выглядел как человек, перенесший тяжелую болезнь, – круги под глазами, усталый взгляд. – Если они смогут помочь в контактах с турками, было бы здорово.
– Маша… – Илья явно хотел о чем-то спросить, но неловко замолчал.
– Я слушаю, – через минуту напомнила она о себе.
– Да-да… – Он с трудом поднял на нее взгляд. – Маша, я… Вы ведь близки с Ларисой… Она не говорила с вами обо мне? Понимаете меня до сих пор мучает… беспокоит, что именно стало причиной нашего… в общем, разрыва? Я не могу поверить, что причина только в том, что я не смог наладить контакт с Аней… Тем более что времени было так мало. С подростками все сложно, вы ведь знаете… И я пытался…
– Илья, мы не говорили об этом. – Маша старательно подбирала слова. – Лариса, она вообще не очень охотно распространяется на такие темы. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что она не стала бы лгать вам… Понимаете?
Илья убито молчал, чертил ножом по крахмальной салфетке.
– И ей действительно дороже всего в жизни Аня, это точно. – Маша облегченно выдохнула – наверное, это все, что она может сказать, и все, что он готов услышать.
– Н-ну хорошо, спасибо вам. – Илья встряхнулся. – Извините, что загрузил вас своими проблемами. Значит, договоримся так: завтра после встречи с Николаем я вам позвоню, и по обстоятельствам решим, когда можно будет вылететь, да?
29 августа 2009 года, вторник, утро
– И еще запиши мой адрес в Хельсинки. – Кристина повелительно уперлась пальцем в телефон, в который Аня уже записала парижский адрес девушек, номера их телефонов, аськи и вообще все, что возможно. – Я на Рождество поеду домой, а ты ко мне приедешь, хочешь, вместе с мамой, договорились?
– Ну, только если вы с Ханной приедете в Москву летом, да?
Ханна засмеялась, закивала рыжей головой.
– Так когда за тобой приедет этот субъект, твой папаша? – Кристина по-птичьи уставилась одним глазом.
– Сказал, что в восемь, а сейчас уже без пяти, – нервно пощелкала пальцами Аня.
– Ты уверена, что все делаешь правильно? Они тебя опять не похитят и не засунут в какую-нибудь тайную больницу? – Кристина была настроена воинственно.
– Ну, ты же понимаешь, Кристин, я должна помочь ребенку. Он же мне брат, да и даже если бы не был брат… – Аня пожала плечами. – Он же не виноват.
– Да ладно тебе, Крис, отстань от девочки! – Дидье подошел к Ане, протянул теплую ладонь. – Я очень рад, что ты была моей пациенткой! И я смог тебя вылечить!
– Спасибо тебе, Диди! – Аня жарко потрясла длинные пальцы. – И вам, девочки! Вы такие замечательные! Приедете ко мне?
Запиликал ее новый сотовый.
– Але! – Аня знала, кто звонит. – Да, я уже спускаюсь. Ну, пока, до встречи! – Она по очереди расцеловала друзей, подхватила сумку. – Я вас жду в Москве!
* * *
Охранник распахнул перед ней дверь "мерседеса", Аня влезла в душистое нутро. На заднем сиденье расположилась Мадина. Впереди сидел с непроницаемым лицом Павел.
– Здрасте. – Аня держалась неприветливо. – Куда мы поедем?
– Сейчас в аэропорт Де Голль, отвезем тебя в Стамбул, а оттуда прямым авиарейсом мы с тобой вылетим в Москву. – Интонация Мадины была робкой, просительной. – К вечеру ты будешь дома.
– А-а, господин Терно… не полетит? – Аня старалась не смотреть на женщину, чьи глаза, казалось, занимали все лицо. – Он вас послал?
– Сергей приедет в аэропорт, у него дела с утра, – извиняющимся тоном проговорила Мадина. – До Стамбула полетим вместе. А в Москву ему, к сожалению, нельзя, опасно.
Аня замолчала, независимо глядя в тонированное окно.
– Аня… – Мадина дотронулась до ее руки. – У меня не было возможности рассказать тебе… Но может, ты лучше поймешь нас.
Аня повернулась от окна, но все так же не хотела смотреть на Мадину.
– Мы с твоим отцом учились в одном классе. – Мадина помедлила. – Он был самым красивым и заметным парнем в школе. Спортсмен, шел на медаль… Все девочки были в него влюблены. И я тоже, но он на меня внимания не обращал… Аня помимо воли прислушалась, но Мадина продолжала рассказывать словно про себя.
– После школы он поступил в военное училище в Москве, а я в университет в Краснодаре. И встретились мы после четвертого курса, случайно. На улице увиделись. Он пригласил в кино, потом на танцы… А потом предложил выйти за него замуж. Я была счастлива, хотя родители мои возражали… Но потом смирились. Его выпуск из училища почти полностью отправили в Афганистан, на войну. Когда его ранили в первый раз, я ждала ребенка. Получился выкидыш… Врачи сказали, что детей больше не будет. Потом его ранили еще раз, тяжело. Тогда он и встретил твою маму…
Аня дернулась, как от удара. Ей стало трудно дышать, она судорожно нажала кнопку на дверце, но стекло не сдвинулось.
– Он приехал после госпиталя, все мне рассказал. – Голос Мадины стал еще тише. – Я сказала, что он свободен и может решать сам. Я и так не хотела жить, а если бы он ушел, мне было бы легче решить эту проблему. Но он остался…
А потом, когда мы уже уехали во Францию, я тут прошла обследование, и врачи сказали, что шанс есть, но очень маленький. Я долго лечилась. И Арсений все-таки родился. Правда, больше детей уже точно не будет. Вот почему мы все с ума сходим… Ты прости нас, Анечка, прости, если сможешь! – Она цепко схватила Анину ладонь горячими пальцами.
– Да ладно, – пробормотала Аня, пытаясь высвободить руку. – Я уже все сказала. Не надо меня уговаривать.
– Я не уговариваю. – Мадина беззвучно заплакала. – Я умоляю тебя, не держи зла на отца…
– Он мне не отец. – Аня упрямо сжала губы. – Он Арсению вашему отец, а мне никто.
– Ну хорошо, девочка, ты только не сердись, умоляю…
29 августа 2008 года, вторник, день
Лариса следила за солнечным бликом, который полз по желтой стене. Он косо перемещался вверх, отражаясь от распахнутой створки окна, – день неожиданно выдался по-летнему жаркий.
– Ну, ты бы хоть фрукты ела, – жалобно причитала Нателла, умоляюще глядя на подругу. – От тебя уже половина осталась!
– Ничего, – равнодушно отозвалась Лариса, – мне просто не хочется. Наверное, от лекарств. Вот кончат колоть, буду есть.
– Ну ладно, – неожиданно успокоилась Нателла. – А Машка-то была сегодня? Она вроде говорила, что собирается к тебе.
– Нет, не была, – все тем же ровным тоном отвечала Лариса. – Она говорила, в МВД пойдет и в Интерпол. Туда же, наверное, не так просто попасть?
– Машка попадет! – с удовольствием сказала Нателла. – У меня в МВД парень знакомый есть, я ему звонила, он сказал, что проведет и отведет куда надо.
– Скорей бы, – без выражения сказала Лариса. – Может быть, они помогут?
– Ларочка, ты не уходи в себя! – Нателла наклонилась над подругой. – Я тебя не узнаю, ты какая-то вообще никакая!
– Да, никакая, – послушно согласилась Лариса. – Я никакая, это правда. Из меня воздух выкачали. Я посплю, ладно? А ты иди, Нателлочка, иди домой.
Она закрыла синеватые веки, устало сложила руки на одеяле.
Нателка готова была зареветь и только нечеловеческим усилием воли, совсем ей не свойственным, не сделала этого. Он пошуршала пакетами, выкладывая в тумбочку виноград, персики, сок. Забрала то, что было принесено вчера, – нетронутое. Потопталась у двери и тихо вышла.
Метаморфоза, которая произошла с Ларисой, ее не просто поразила. Нателка даже не представляла, насколько важной была для нее постоянная поддержка Ларисы, ее уверенность в себе, ее умение справляться с проблемами.
Сейчас подруга была совсем не похожа на себя, и от этого Нателле стало страшно, как не было страшно никогда в жизни. Из-под нее словно выбили твердый надежный пол, и отныне ей предстояло шагать по зыбкой, словно студенистой поверхности. Представить, что она в какой-то момент жизни окажется сильней и спокойней, чем Лариса, она никогда бы не могла. Само собой разумелось, что Лариса сильная, а она – слабая, что Лариса может все, а она – только то, что может…
Теперь все перевернулось. И Нателла чувствовала, что она должна стать опорой подруге, но не понимала, как сможет это сделать.
Навстречу шли две молодые женщины с колясками. Они что-то оживленно обсуждали, смеялись, не глядя в коляски, в которых спали их младенцы.
"Как я могла подумать, что это такое счастье – иметь ребенка?" – Нателла даже остановилась от неожиданной мысли. Вот они идут, смеются и ничего не боятся. Как можно не бояться? А если его украдут? Если он заболеет и умрет? Это же такой ужас! Как я раньше об этом не думала, ныла, что у меня нет детей, что умру бобылкой никому не нужной? Как моя мама это все вынесла, пока я росла?
Она села на скамью, трясущейся рукой выудила из сумки сигареты, зажигалку. Какие же мы дуры, ничего не понимаем в этой жизни! Ходишь все время по краю, сколько мужества надо иметь, чтобы этого не замечать? Бесстрашные эти девчонки, что рожают детишек, ни о чем не по думав…
Нателла долго курила, пытаясь успокоиться, собрать мысли в кучку. "Поздновато я взрослею, – усмехнулась сама над собой, – другие, наверное, до этого доходят раньше". Она поднялась и пошла к метро, теперь совершенно безнаказанно глотая горькие слезы собственной беспомощности.
29 августа 2008 года, вторник, вечер
Аня шла через шеренгу мрачных дядек-таксистов, которые чуть ли не хватали за руки прилетевших пассажиров, предлагая свои услуги. Но на девчонку без багажа они не обращали ровно никакого внимания. Аня вышла на грязную площадь перед зданием аэровокзала. Прохладный, пахнущей осенним лесом ветер ударил в лицо. Она поискала глазами остановку автобуса, пошла направо, где в закутке сгрудились желтые маршрутки.
– "Планерная", кому "Планерная", чэрэс две минут отъезжаю? – с южным акцентом громко вопрошал дядька в кожаной куртке.
Аня нащупала в сумке пачку денег, которую ей на прощание сунула Мадина, хотя она сопротивлялась. Отслоила от пачки одну купюру, села в маршрутку. Не верилось, что она уже почти дома.
Она достала сотовый, в который уже раз попыталась набрать номер мамы, – трубка молчала. Набрала Алену – автоответчик бодро проверещал, что "абонент вне зоны действия сети"… Маршрутка, подпрыгивая на выбоинах и жутко громыхая, довезла ее до метро, потом она еще полчаса тряслась до "Парка культуры", почти бегом бежала до дому.
Открыла дверь, постояла в темноте коридора – в квартире пахло нежилым, хотя они с мамой отсутствовали всего-то меньше двух недель… Включила свет – посреди гостиной лежал раскрытый чемодан, мамины вещи вперемешку с ее, Аниными. Прошла на кухню, открыла холодильник: початый пакет молока, какие-то банки с консервами… Машинально включила чайник.
Где искать маму, кому звонить? Аня села в холле у телефона, начала лихорадочно листать старенькую телефонную книгу. Когда-то она смеялась над старомодностью матери, которая адреса и телефоны записывала в специальный телефонный алфавитничек, когда все нормальные люди для этих целей давным-давно пользуются телефонами или ноутбуками. И вот теперь странички, заполненные маминым аккуратным почерком, пригодились и ей…
Кто может знать, где мама? Тетя Нателла? Нашла фамилию на букву "Г" – Григорян, быстро набрала номер, послушала долгий зуммер, а потом веселый голос Нателлы: "Вай-вай-вай, дорогой, ты позвонил, а меня нет? Не горюй, скажи, как любишь меня, – я перезвоню!"
Аня посидела с трубкой в руке, тупо соображая, куда еще звонить. Получалось, что надо звонить в Париж, – этот… отец сказал, что мама в больнице, значит, он знает в какой. Но вместо того, чтобы набрать номер на сотовом, она решительно перелистала телефонную книгу, нашла букву "В", пощелкала кнопками.
– Слушаю! – раздался холодноватый голос. – Алло!
– Илья… – Аня набрала воздух в легкие. – Это я, Аня…
– Аня! – закричала трубка голосом, который Аня никогда не слышала у вечно ровного, спокойного Ильи. – Ты откуда? Ты где? Ты откуда звонишь? Аня!
– Я дома, – тихо сказала Аня, отчего-то радуясь, что он так орет. – Я прилетела только что…
– Где ты была? Мы тут с ума посходили! – Илья тоже сбавил громкость, но не умерил темп. – Что случилось с тобой, Анечка? Мама в больнице, с ней плохо было… Сейчас лучше, – явно соврал он. – Ты где, ты только не молчи!
– Я не молчу. – Аня помедлила, боясь спросить о главном. – А мама… Она очень больна? У нее телефон не отвечает.
– Да его украли у нее еще в Турции, она без связи осталась. А ты, с тобой все в порядке?
– В порядке. – Аня выдохнула. – Меня тоже украли там, в Турции, потом расскажу… Я к маме хочу! Где она?
– Тебе не причинили зла? Тебя кормили? – Илья задавал вопросы, которые Аня никогда бы не представила в его устах. – Чего они хотели?
– Да нет, это долгая история… У них там ребенок болен, я нужна была как донор…
– Что? – испугался Илья. – Что ты сказала? Какой донор?
– Да ничего страшного, я потом расскажу.
– Ты где, дома? Не двигайся, сиди на месте, я сейчас приеду и отвезу тебя к маме. – Голос Ильи то приближался, то удалялся, он явно бегал по комнате, наверное, одевался. – Ты меня слышишь? – вдруг с испугом спросил он.
– Слышу… – Аня помедлила. – А вы… скоро?
– Засеки время – через пятнадцать минут я позвоню в дверь, поняла?
В больницу их не пустили. Пока Илья ругался с охранником, пока звонил какому-то Андрею Кирилловичу, пока всемогущий Андрей Кириллович давал приказ охране и дежурному врачу, прошло полчаса. Аня, стоя на ступеньках, тряслась в тонкой курточке – не то от холода, не то от волнения. Наконец рослый охранник в черной униформе открыл засов, нехотя пропустил их в дверь.
Недовольный дежурный врач встретил их на этаже, молча проводил до палаты, открыл дверь…
Аня робко вошла, всмотрелась в сумрак – горела только настольная лампа, отвернутая от кровати. Маму она почти не видела, так, смутная тень под светлым одеялом.
– Мамочка! – робко позвала она.
Тень вздрогнула, Лариса стремительно села на койке.
– Аня? – Голос ее звучал так, словно она увидела привидение.
Аня щелкнула выключателем, подбежала к кровати. Илья стоял в проеме двери, не решаясь войти.
Аня упала на колени перед кроватью, больно ударившись о железную перекладину, обхватила мать.
– Мамочка, мамочка, я прилетела, я здесь!
Лариса дрожащими руками ощупала ее лицо, голову, прижала к себе.
– Живая, деточка, живая!
– Конечно, живая, мам! Только очень устала и соскучилась! Я так без тебя устала!
– Ничего не говори, потом, все потом! – Лицо Ларисы тряслось, губы прыгали. – Только скажи: тебя не мучили, не обижали, радость моя?
– Да нет, мам, все в порядке. – Аня подняла глаза, заторопилась. – Ты не плачь, ладно? Я все-все тебе расскажу, мамочка, у меня, оказывается, есть братик маленький, он очень болен. Отец… он жив, он не погиб тогда… И Мадина, его жена… Они хотели, чтобы я Сене помогла, понимаешь? Сеня – это Арсений, ему всего пять лет. Он сильно болеет, у него рак… Я потом… Мам, там Илья! – Аня повернулась к двери.
Илья сделал шаг вперед, выйдя из тени.
Лариса быстрым движением вытерла лицо.
– Мам, он меня привез к тебе. – Аня покивала. – А то я не знала, кому звонить.
– Добрый вечер, – хрипло проговорил Илья. – Я не помешал?
– Да ладно, заходите! – Аня повернулась к матери. – Прикинь, мам, он собрался за мной в Париж лететь!
– В Париж? – растерянно переспросила Лариса.
– Да, мы с Машей завтра хотели вылететь, искать ее там, во Франции… – Илья замолчал. – Ну, теперь-то не нужно…
– А что мы здесь делаем? – Лариса вдруг встала с кровати, стала судорожно собирать какие-то вещи из тумбочки. – Поехали домой, я тут ни минуты не останусь.
– А… тебе разве можно, мам? – Аня крутила головой, переводя взгляд с матери на Илью и обратно. – Тебе ведь надо лечиться, нет?
– Теперь мне ничего не надо, у меня все есть! – Лариса обессиленно села на койку. – Я домой хочу.
– Ну, домой так домой! – Илья заговорщицки подмигнул Ане. – Я впереди, вы за мной, только тихо! Охранника беру на себя.
– Вы что, драться с ним будете? – с интересом спросила Аня. – А вдруг у него пистолет?
– Нет у него никакого пистолета! – авторитетно заявил Илья. – А надо будет, я его уложу одной левой. Я, между прочим, имею первый разряд по боксу.
– Ну, вы даете! – восхитилась Аня. – А меня научите?
16 октября 2008 года, четверг, утро
Аня разбежалась, изо всех сил ударила по мячу. Мячик взвился по косой и улетел далеко вправо от футбольных ворот, в которых скорчилась маленькая фигура в теплой куртке, надвинутой на глаза вязаной шапке и больших вратарских перчатках.
– Ну-у, так не честно, я же не доп’ыгну! – заныл Сеня. – Ты бей по воготам!
– Да я стараюсь, я просто давно не играла. – Аня пошла за мячиком, укатившимся до самой ограды больничного сада.
Прохладный ветер шевелил остатки листьев на платанах, а те, что попадались под ноги, брезентово шуршали и пружинили под ногами.
Сеня вытер нос рукавом, изготовился к прыжку. Аня положила мячик на траву, легонько пнула – он полетел точно в центр ворот. Сеня цапнул его большими перчатками, прижал к себе.
– У-га-а-а! Взял! – звонко заверещал он. – Я классный вгатагь!
– Ты – супербизон! – в тон ему закричала Аня. – Давай еще!
– Не-а, я что-то устал, – вдруг сник Сеня. – Давай пгосто посидим.
Они дошли до белой скамейки, сели. Сеня, нахохлившись, чертил носком ботинка по песчаной дорожке.
– А тебе обязательно уезжать? – Он снова шмыгнул носом. – Ты газве не можешь остаться? А то мне даже поиг’ать не с кем. Папа всегда на габоте, мама не умеет в футбол… А ты здогово подаешь, еще чуть-чуть подучишься, мы бы с тобой д’гиблинг поучили…
– Да нет, Сень, мне же надо домой. – Аня ласково потрепала его по голове. – Я и так две недели в универе пропустила. И родители ждут, пора.
Она оглянулась: за бликующим стеклом больничного окна маячила тонкая женская фигура. Впрочем, она и так знала, что Мадина не спускает глаз с Сени, когда ему разрешают выйти на короткую прогулку в сад.
– Вот ты поправишься, пойдешь в школу, у тебя там будут друзья, подружки. – Аня говорила весело, чтобы не видеть грустных глаз мальчика. – Найдешь с кем играть, в цирк ходить, в кино. А летом я приеду, будем с тобой на яхте путешествовать, ты же обещал, помнишь?
– Точно пгиедешь? Не вгешь? – Сеня сдвинул сползающую на нос шапку. – Или обманываешь?
– Нет, не вру, – улыбнулась Аня. – Ты же сам приглашал, чего мне обманывать? Это если ты меня обманул и не возьмешь юнгой, я тебе наподдам хорошенько!
– Ур-ра! – вдруг завопил Сеня. – Я сам тебе наподдам хор-рошенько!
– Сенька, да ты же умеешь "р" говорить! – восхитилась Аня. – Ах ты, обманщик, придуривался столько!
– Не, не пр-ридур-ривался, я пр-равда не умел, а тепер-рь умею! Ур-ра! – завопил Сеня и бросил мяч вверх.
Мелькая черно-белыми боками, футбольный мяч взмыл над скамейкой и застрял в ветвях платана.
– Знаешь что? Ты – не ван дер Сар. Ты – Аршавин, – засмеялась Аня. – Вот теперь сам и доставай! Ты прикинь: я на дерево влезу и там застряну… И птички будут приносить мне червяков.
Сеня так и покатился со смеху.
Примечания
1
О приключениях журналистки Маши Зотовой и ее немецкого коллеги Андреаса Берга читайте в романе "Золотая ловушка".