- Жив, что со мной будет? - пробурчал я, но было приятно. И паузу после "Андрей" я отметил. А все ли я знаю про свою секретаршу?
- У вас что-то случилось? - взволнованно спросила Света. - Чем я могу вам помочь?
- Может быть, и можешь. Я пока не знаю чем, но если узнаю - скажу.
- Все в шоке от вашего отсутствия. Сделка срывается. Что нам делать, Андрей Ильич? - На этот раз без паузы, что я тоже отметил.
- Если сможешь всех собрать завтра…
- Надо это сделать до обеда. Иначе будет поздно.
- Хорошо, назначай совещание на десять. - Я уже полностью взял себя в руки.
- Сейчас же и займусь, - деловито сказала моя секретарша. И повторила: - Господи, какое счастье, что вы живы и мне позвонили!
Светка так боится работу потерять или за меня?
- До завтра. Я буду в девять.
Я еще не знал, каким образом буду на работе в девять, но моя неуверенность никому не нужна. Им тоже необходим еще один спокойный день, моим людям. Хотя бы один. Главное - зажечь маяк, а там уж, хочешь не хочешь, бери на него курс и плыви. Я дал отбой и тут вдруг зазвонил телефон. Тот, в котором раньше жила жена, а теперь набилось всякой дряни, типа Муркина. Я почему-то был уверен, что это звонит он. Позлорадствовать, ну и хочет дать мне дальнейшие инструкции. Выделить воздушный коридор. Скорее всего, мне зададут направление на скамью подсудимых. Что ж, поговорим.
К моему удивлению, на дисплее высветилось "Алекс". Хозяйка дога! А этой что надо? Еще одна шантажистка?
- Здравствуйте, Андрей, - услышал я в трубке низкий женский голос и сдержанно ответил:
- Добрый вечер. Мы уже здоровались.
- Ах да! День был такой длинный и так наполнен событиями, что мне показалось, будто с тех пор, как я вас видела, прошла целая вечность.
- И что это были за события? - спросил я с некоторым напряжением.
- Убили моего соседа. Эдика. Да вы знаете.
- Знаю.
- Полиция приходила ко мне.
- Как быстро они приехали?
- Быстро. Соседи Эдика, те, с которыми у него общий забор, услышали выстрел и позвонили в полицию. Сами побоялись пойти и посмотреть, что там? Ведь это уже второй труп за три дня в нашем элитном поселке! Все сидят за заборами и боятся оттуда нос высунуть! Мне даже предложили патрулировать улицу. Ведь у моей собаки вид устрашающий.
- Алекс, зачем вы мне звоните? - не выдержал я.
- Алекс? - Она рассмеялась. - Что ж, тогда я буду звать вас Юстасом. Нам ведь надо шифроваться. Я хотела сказать, что не выдала вас.
- То есть?
- Сказала им, что никого подозрительного не видела.
Господи, вот кто подарил мне этот день! То есть это, конечно, ты, Господи, но на этот раз у тебя женское лицо и имя "Алекс".
- Почему вы это сделали? - поинтересовался я.
- А что я буду иметь от этого? Если выдам вас полиции? Исполненный гражданский долг? Судебный процесс, на котором буду выступать свидетелем? Потраченное время и нервы, да еще и топить человека, который мне симпатичен! В отличие от его жертвы. Честно сказать, Эдик заслужил пулю в сердце. Он был бабником и мерзавцем. Людмила мне часто на него жаловалась. Поэтому я и промолчала, не выдала вас. Ведь так я увижу вас еще раз. Вы ведь приедете меня отблагодарить?
- Вы имеете в виду деньги?
Тихий вздох:
- Какой вы… Я ведь ни на что не претендую. Я видела вашу жену, - она заговорила сбивчиво, и я понял, что женщина выпила. Для храбрости, должно быть. - Знаете, у меня такая скучная жизнь… А с вами приятно общаться. Вы остроумный, не то что мой Коля. Из него слова не вытянешь. Вечно сидит букой. Подай, принеси, и только. Вечно он всем недоволен, особенно мной. А вы, Юстас… Вы такой интересный мужчина… Во всех смыслах… Помечтать-то можно?
- Милая Алекс, мечтайте, сколько вам угодно. Я не возражаю. Конечно, я вас навещу. Вы подарили мне день, а может, и больше. Я его не убивал, клянусь.
- Подставили, да? Как в кино! Я и не думала, что окажусь замешана в криминальную историю!
- А что говорят в поселке?
- Как всегда: боятся маньяков и бандитов. Поговаривают, что Людмилу застрелили гастарбайтеры. Даже собираются устроить линчевание. У нас тут узбеки работают, на стройке. Полиции это на руку. Участковый ходит гоголем. Главный человек на поселке! Приезжайте, мы вместе будем расследовать это убийство. - Она явно воодушевилась. Или слишком много выпила?
- Что ж, все может быть, - не стал я ее разочаровывать. - И еще раз спасибо.
Мне показалось, что достаточно, и я дал отбой. И чего ко мне бабы так липнут? Стефания недаром ревнует. Вот и сейчас смотрит исподлобья:
- Тебе звонила женщина?
- Спи, - сердито сказал я. - Это по делу.
- Ты мне изменяешь!
Это она мне говорит?!
- Не вали с больной головы на здоровую, - огрызнулся я. Потом спохватился: - Давай не будем ссориться. Я и так предыдущую ночь почти не спал. Потому что тебя рядом не было.
Стефания мне сегодня сказала: "Я никогда тебе не изменяла! Клянусь жизнью сына!" А она не стала бы с этим шутить. И я всерьез призадумался: далеко не все является тем, чем кажется. Взять, к примеру, смерть Эдика. На первый взгляд все очевидно: его убил я, из ревности. Я его действительно ревновал к жене, но я его не убивал! Я точно это знаю!
Вот и в случае с изменой Стефании. Все говорят, что они с Эдиком любовники. Есть фотки. Так и на меня есть компромат! Те же фотки! Жена-то поверила, что я не убийца! А я должен поверить ей. Поворчать, конечно, чтобы ей неповадно было, но взять себя в руки и разобраться в ситуации.
Поэтому я не стал развивать тему, сгреб жену в охапку и уткнулся носом в ее пушистые волосы. Какой родной запах! Мне стало так хорошо и спокойно, что я тут же и уснул.
Проснулся оттого, что она застонала. И испугался:
- А? Что?
- Андрей, мне страшно.
Так. У нас две песни: "поговори со мной, мне скучно" и "поговори со мной, мне страшно". Я сейчас не настроен, петь ни одну. Мне спать охота, ведь в девять утра надо быть в офисе, в Москве. Я так и сказал:
- Отстань и дай мне поспать!
Разве даст? А что я хочу от женщины, которой снятся голубые тараканы? Я прекрасно знаю эту ее "милую" привычку. Когда у жены бессонница, Стефания принимается меня целовать и гладить, пытаясь таким образом разбудить. Пальчиком водит по боку, вроде бы ласкает, но на деле щекотно. И я просыпаюсь. Первым делом она начинает рассказывать мне свой сон.
- Представляешь, Андрей, какую забавную вещь я только что видела!
Не представляю. После синих кактусов она может увидеть все что угодно, и не только во сне. Потом жена спрашивает:
- А тебе что снилось?
- Ничего.
- Ты от меня что-то скрываешь!
- Я вообще не вижу снов.
Это правда. В лучшем случае, станки или трубы. Да, бывают еще эротические сны. И в них, твою мать, я опять-таки вижу жену! Даже обидно! Хоть бы разок изменил ей с какой-нибудь рыжей в этих снах! Или со жгучей брюнеткой! А то Стефания лежит рядышком, под боком, и она же снится! Но не говорить же ей об этом?
- Как думаешь, Андрей, что означают голубые тараканы?
У нормальной женщины тараканы в голове обычные, а у ненормальной, как моя супруга, - голубые. Вот что это означает!
- Заткнись и дай мне поспать! - заорал я, не намеренный в три часа ночи разговаривать о синих кактусах.
- Какой ты грубый!
- Вежливым я буду в восемь утра!
Она отодвинулась, натянула на голову одеяло и затаилась. Этот приемчик я тоже знаю. Мол, не я тебя разбудила. А кто?!
В общем, я вскочил и понесся вниз, на кухню. Как всегда, судьба все решила за меня. На этот раз у нее синие глаза и имя Стефания. Теперь я точно буду в офисе в девять. Надо только чаю попить. Жена, само собой, спустилась следом. Если она думает, что умеет скрывать свои эмоции, то сильно ошибается. Сейчас ее лицо было похоже на лисью мордочку. Причем рыжая только что съела рыбку. Подняла меня с постели в три часа ночи! "Андрей, мне страшно". Раньше надо было бояться, когда на курок нажимала!
- Дай мне булку, - велел я.
- Ты просил не давать тебе ночью еды. Ты борешься с лишним весом.
Если бы мне так не хотелось спать, я бы всерьез разозлился. Ах, я толстый! Понятно теперь, почему она кокетничала с этим Эдиком! Изменять, может быть, и не изменяла, но у машины с ним стояла и улыбалась ему! Потому что я толстый! Ну, ничего, в тюрьме похудею. И я принялся уплетать сдобную булку, которая ночью особенно вкусная.
И вдруг:
- Завтра я запишусь к гинекологу.
Я аж поперхнулся! К гинекологу?!
- Умоляю, не делай этого! Ну, хочешь, я на колени встану?
Мне и в самом деле захотелось бухнуться перед Стефанией на колени и во всем ей признаться. Самое время. Не знаю, что меня тогда удержало?
- Кто тебе посоветовал врача? - только и спросил я.
- Юля.
Опять она! Кругом она! Мало ей того, что сплетни обо мне распускает! Нет, Юлька взялась за дело всерьез! Но откуда она узнала?! Я хотел было тут же позвонить Марковне, но вспомнил, что ночь на дворе. Завтра мы из персонала медицинского центра всю душу вытрясем. Если, конечно, не сама Марковна руку приложила.
Надо бы всерьез проверить мое окружение. Всех, кому я так доверял. Кому-то же я насолил? Да так, что никаких денег не пожалели!
Лихорадочно ища пути отступления, я попытался очернить Юлю в глазах жены. Вроде бы поверила. Но я, конечно, не успокоился. Моя дурочка сама не догадается обратиться к другому врачу. Гинеколога и стоматолога меняют редко. Это я по своим женщинам знаю, матери и сестре, насчет гинеколога. А про стоматолога из личного опыта. К палачу проще привыкнуть, чем гадать, насколько умело он орудует инструментами для пыток. Что же касается гинеколога, то больше всего бабы боятся попасть к мужику и что их будут ругать:
- Что же вы раньше не приходили?
Или:
- Надо же было до такого дотянуть!
Вообще, все врачи первым делом начинают укорять в легкомыслии и ругать других врачей. Причем каждый считает свою епархию первой в очереди. Сначала ко мне - а потом ко всем остальным. Потому что моя болезнь - это Болезнь, а все остальные - так, сопутствующие заболевания. К Марковне Стефания ходит вот уже двадцать лет. И Марковна умеет обращаться с пациентами, недаром я сделал именно ее директором медицинского центра. Тут не только личный интерес, но и коммерческое чутье. Неужели Марковне показалось мало? Что ж, денег никогда не бывает много. А на дворе кризис, поток клиентов заметно уменьшился. Я сам недавно видел отчетность. А все ли я видел?
Дошло до того, что я начал подозревать вся и всех. Но кто-то же меня заказал! Муркин - наемный работник. Он сидел в своем микроскопическом "офисе", едва концы с концами сводил, Стефания мне сама об этом говорила. Квартира в ипотеку, машина - ржавое корыто. Клиенты - ревнивые мужья и жены. А тут представился случай сорвать банк! Поневоле начнешь подозревать всех подряд, все свое окружение!
- Андрей, ты ей улыбался!
- Что? Кому?
Оказывается, жене не нравится моя улыбка! Пришлось объяснить:
- Самые страшные вещи надо говорить с улыбкой, так еще страшнее.
До этого я уже сам дошел. Что толку стучать кулаком по столу и запугивать? В особенности баб. Взять эту гангрену Юльку. Не подействовало ведь. А когда я салатик заказал и с улыбкой ей подвинул: "Ешь", - сразу напряглась.
Не беспокойся милая, там нет слабительного. Травить врага пристало бабам. Но если ты не прислушаешься сейчас к моим словам, мало тебе не покажется.
Я буквально пришил ее взглядом к стулу и угрожающе сказал:
- Ты зачем Стефанию против меня настраиваешь? Жена как с тобой поговорит, прямо сама не своя. Вопросы начинает задавать, бизнесом моим интересуется. Говори прямо - ты у моих конкурентов на зарплате?
- Что ты, что ты, Андрей! Мы просто по-женски сплетничаем, - сразу завиляла хвостиком она.
- Видать, не только с ней. Чего ты добиваешься? - и тут я улыбнулся. Глядя ей прямо в глаза. И тихо сказал: - Смотри. Я женщин не бью, но могу устроить тебе кучу неприятностей. Держись от Стефании подальше.
И тут к нам за столик подсела эта белобрысая инструкторша! Я даже не вспомнил, как ее зовут, то ли Анфиса, то ли Алиса. Стефания тоже хороша! Оказывается, из-за занавески подглядывала!
- Воронцов, может быть, и меня угостишь?
- Чай, кофе?
- Апельсиновый сок. Свежевыжатый.
Все понятно: мы играем в гламур. Причем я отметил, что рискнула подойти самая красивая, хотя за соседним столиком их сидело четверо. Эта, видать, только что из солярия. Или с массажа. Я улыбнулся, еле скрывая злость. Мне не о чем с ней разговаривать: я жму штангу, она садится на шпагат. Тем более куда-то девку везти. В постели мне и с женой не скучно, равно как и за ужином в ресторане, а по части тряпок моей супруге вообще нет равных, она ни в одном магазине дольше десяти минут не задерживается. Проносится ураганом вдоль полок и, поскольку с ее фигурой Стефании идет все без исключения, попросту раздевает манекены, а потом мчится в кассу. Да и я еще ни разу не ошибся с подарком, хоть покупаю любимой не только ювелирку. Недавно притащил норковое манто, зима не за горами - село идеально. Стефания сама ведь никогда не попросит: купи мне шубу. Моя вторая половина предпочитает удобные спортивные куртки и джинсы. Все время злится:
- Ну и как я в этом спущусь в метро?
А ты сиди дома! Закутайся в новое манто и сиди, мужа радуй своим видом! Нечего по фитнес-клубам шататься! На курорты жена тоже, кстати, не просится. Это я со злости говорю: хочешь на Мальдивы - пожалуйста! Никогда она не просилась на Мальдивы. Ей там делать нечего, с ее бешеной энергией. Косить нечего, старушек нет, йогу им преподавать, готовить тоже не надо, и Маринку прикрывать не надо, диваны за нее пылесосить. Буквально на третий день Стефания начинает беситься и шипеть:
- Ты зачем меня сюда притащил?
Так что больше десяти дней мы нигде не задерживаемся, и то мне надо напрячься, чтобы жена не огрызалась. Вот я и придумываю всякие полеты на парашюте и круизы на эти чертовы острова. Экстрим, одним словом, чтобы нервы пощекотать. Иначе Стефания так и будет лежать в соседнем шезлонге и ныть:
- Воронцов, поговори со мной, мне скучно… Воронцов, принеси кокос… Воронцов, помажь меня… Воронцов, пойдем куда-нибудь…
В конце концов, я ее посылаю… куда-нибудь. Вместе с ее эстрогенами, будь они неладны! Но за четверть века привык к тому, как мы "отдыхаем". И другого отдыха не хочу.
А эта девка меня сразу напрягла. Я как представил себе многочасовое томление на диване, пока она все тряпки в бутике не перемерит! Или эти бесконечные селфи на каждом шагу! И себя в качестве обоев: я на фоне моего бойфренда. А мне вовсе не хочется быть обоями для селфи. И живым кошельком.
Она же почему-то считает себя подарком, если ее тело цвета горчичника, волосы похожи на взбитую вату, а на копчике красуется тату. Да еще и ломаться стала, когда я попросил ее подменить Стефанию на ноябрьские праздники!
- А Париж в курсе, что ты туда хочешь, девочка? Может быть, тебе в Заднепопинск прокатиться? На историческую родину. Заодно прическу обновишь. Только там и есть такая жуткая краска, - я кивнул на ее волосы.
Девчонка залилась румянцем до ушей. Да, когда надо, я умею быть милым. А когда надо, жестоким.
- Я же тебе говорила, Настя, что он хам! - качнула абажуром Юля. Жена как-то метко заметила, что Юлина прическа напоминает абажур, с тех пор я по-другому ее и не воспринимаю. Ах, девку зовут не Анфисой или Алисой, а Настей! Ни разу не угадал! В общем, они меня обе достали!
И я их отчитал:
- А вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, милые дамы, что семья - это святое? И мужчину из семьи уводить подло. Я такой, каким меня сделала моя женщина. А где сейчас ваши мужчины? Одной надо было раньше об этом подумать, когда с мужем разводилась, другой самое время подумать.
- У меня пока нет мужа! - взвилась та, что с татушкой на попе.
- И ты решила, что тебе сразу в Париж? - усмехнулся я. - А по гарнизонам с лейтенантиком помотаться не хочешь? Или с начинающим бизнесменом по съемным квартирам? Расти, девочка, - я встал и швырнул деньги на стол. И Юле: - А ты, наоборот, сходи к пластическому хирургу, подрежь себе кое-что.
Лично я имел в виду язык, но эта зараза Юлька бог весть что подумала. Вспыхнула, словно лампочка под своим абажуром, и аж зашипела от злости:
- Ну, ты и хам, Воронцов…
Мне, наверное, следует пояснить, почему я так жестоко с ними поступаю. Почему хамлю. Все дело в том, что первая моя любовь была несчастной. Учился я нормально, но в отличниках не числился, с гуманитарными науками у меня всегда были проблемы, а родители мои люди простые, блата нигде не имели, батя рабочий, всю жизнь на заводе вкалывал, мама трудилась в музыкальной школе, преподавала хор и сольфеджио. Мне, кстати, медведь на ухо наступил, как и бате. Поэтому скрипку я с ненавистью отверг, еще когда ходил в детский садик, равно как и пианино с баяном. Я вообще музыкальную школу, где работала мама, обходил за квартал. При одной только мысли, что меня могут в это дело запрячь, становилось тошно. За всех мужиков в нашей семье отдувалась сестра, которая сейчас преподает фортепиано в "музыкалке". Так что мама может быть счастлива. Традиции в семье сохранились и, возможно, будут передаваться из поколения в поколение. Так это, кажется, говорится? Я в словесности не силен, в отличие от супруги.
Как и к каждому подростку, ко мне в положенном возрасте тоже пришла любовь. Мне понравилась девочка, которая сидела со мной за партой. А девочке понравился сын директора мясокомбината. У прыщавого пацана уже в десятом классе была машина, и все гаишники закрывали глаза на то, что местный "мажор" ездит без прав. Времена, когда мясо давали по талонам, лично в моей памяти еще свежи. Я как раз в школе учился. Или из-за того, что на одной чаше весов лежала моя любовь, а на другой эти чертовы талоны на мясо?
В общем, мои чувства остались без ответа. После школы я из родного города уехал, но навсегда запомнил: бабы ищут, где сытнее. Стефания взяла меня тем, что вышла замуж, так и не задав мне вопроса:
- На что мы будем жить?
Мы эту тему вообще не обсуждали. Были я и она, молодые, красивые, была комната в съемной квартире и море счастья, когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Нам нечего делить, потому что на все мы заработали вместе. Даже когда жена просто сидела дома, она помогала мне тем, что не задавала вопросов:
- Почему у нас до сих пор нет того-то и того-то?
Ни разу не устроила сцену по поводу денег. Не попросила того, что я не в состоянии ей дать. И даже того, что дать в состоянии. У Стефании Алексеевны Воронцовой много недостатков, но есть одно качество, поистине, бесценное: она не жадная. И до денег не жадная. Никогда не станет науськивать мужика, словно цепного пса:
- Пойди, принеси мне…