- Тебе оставалось лишь подменить один пистолет другим, - продолжил я, когда Муркин угомонился. - Стефания, видимо, отвернулась или куда-то вышла. Она ведь думала, что в доме нахожусь я, и кинулась по привычке искать у меня защиты. А ты в это время подменил оружие, потому что с пола Стефания поднимала уже "токарева". Ей-то без разницы. Она сказала только, что после убийства пистолет вроде бы стал тяжелее и больше. Еще бы! "Макаров"-то будет полегче "токарева"! Я обратил внимание на это, когда увидел фото: моя жена на берегу пруда. Потом она бросает оружие в воду. Стефания действительно утопила в пруду пистолет, из которого убили Людмилу. Только это был твой пистолет, Муркин. А мой перекочевал в твой карман.
- Умный… Догадался… - скорее провыл, чем сказал Муркин.
- А дальше еще проще. Этот болван Эдик поверил, что ты действуешь в его интересах. В то время как ты давно понял, что компаньон он крайне ненадежный. Да и денег он тебе уже заплатил. Ведь заказ ты выполнил. У Людмилы, по слухам, в доме была заначка на черный день, и деньги немалые. И ты внушил Эдику мысль, что я кинулся спасать жену и хочу разработать план: как это грамотно сделать? Мол, нам с Эдиком надо встретиться и все обсудить. А ты его подстрахуешь. Этот дурак сам настаивал, чтобы при нашем разговоре ты находился рядом. Когда я ему позвонил, что иду по улице к его дому, ты слышал каждое слово. Я должен был заплатить за труп женщины, которая была мне никто. Это я о Людмиле. Все взять на себя. Лишь потому, что моя собственная жена умом не блещет и даже не понимает, что ее развели. И как именно развели. Слава богу, мне хватило ума это понять. На то я и мужик. Ты очень ловко меня подставил. И доверчивого Эдика. Заодно от свидетеля избавился. Ведь это он фотографировал Стефанию у пруда, а вовсе не в магазине был. Скорее всего, после убийства Людмилы ты скинул ему эсэмэску: "Все в порядке, езжай на место". К пруду то есть. Шампанское-то небось заранее в багажник положили? - подмигнул я.
- Сука… - прошипел он.
- Вот теперь можно. Я тебе все сказал.
- Не докажешь.
- Ошибаешься. Это очень просто доказать. Если на дне пруда лежит один пистолет, то сяду я. А если два, ты уж, Вадик, не обессудь. У меня, конечно, есть фотографии, но ты сам понимаешь: что такое фотографии? Нужен весомый аргумент: оружие. А еще твое чистосердечное признание. - Я посмотрел на часы. - Еще целых двадцать минут. Ты успеешь. Я ведь тебе левую руку сломал. Так что садись и пиши.
Я рывком придвинул Муркина к столу, смахнул локтем пистолет, который с грохотом упал. Муркин проводил его тоскливым взглядом.
- Я вижу, Вадим Васильевич, ты все уже приготовил, - усмехнулся я. - Смотри-ка: бумага, ручка. Давай, вперед! - Я придвинул к нему чистый лист бумаги и шариковую ручку.
- А ты, похоже, пошел ва-банк, Воронцов, - поморщился он.
- Конечно. Я ведь понимаю, когда поменялись твои планы. Как только ты поближе познакомился со Стефанией. А еще она тебе отказала. И ты решил не просто использовать меня, чтобы избежать наказания за тщательно спланированное убийство, а засадить за решетку. Жадность тебя опять сгубила, Муркин. Ты решил получить все, и деньги, и женщину. Давай пиши!
- А если там, в пруду, нет второго пистолета?
- Он там есть, - с уверенностью сказал я.
Само собой, он не сразу сдался. Маленько еще подергался. Пришлось его побить. Но сила была на моей стороне, поэтому минут через пять Вадик Муркин приступил к чистописанию. Я ему подсказывал нужные слова. Под конец сказал:
- Дата, подпись.
И он покорно расписался.
- А теперь последнее: в каком ресторане ты заказал столик?
Вот так я и узнал, что жена собралась мне изменить, с кем именно изменить, в каком месте начать мне изменять и где изменять закончить. Кажется, глагол "изменять" я правильно просклонял. За что Вадик получил еще один синяк под глазом, так, что в итоге заплыли оба. Надеюсь, на суде зрение к Муркину вернется полностью, чтобы он увидел мое семейное счастье. Я ведь собираюсь пойти на суд со своей женой. Ей тоже будет урок. Пусть забудет мне изменять, я хочу навсегда вычеркнуть этот глагол из ее памяти, вместе со всеми его склонениями.
Менты не подкачали, пришли ровно в шесть. Дверь была не заперта, поэтому группа захвата ввалилась в офис Вадика Муркина без проблем:
- К стене! Руки за голову!
Признание Муркина я, само собой, из рук не выпустил. Что касается самого Муркина, то он был в таком виде, что броситься на меня и отобрать такую важную для него бумагу было проблематично. Ему бы сначала врачу показаться. Сам виноват. Надо было прислушаться к моим словам и сразу дать мне то, что я хочу. Тем более я прав. Возможно, не прав, что так сильно его избил, но тут я опять получаюсь мерзавец. Каюсь. С нервами не совладал. Но он-то убийца! Да еще двух человек на тот свет отправил! Его военные "трофеи" я не считаю, тут уж пусть историки разбираются. Я о мирном времени, когда людей убивать по закону не положено, какими бы они ни были, плохими или хорошими. Раньше за такое полагалась смертная казнь, а теперь почти пожизненное заключение. За решеткой зрение Муркину все равно ни к чему, тем более оно вернется, когда опухоль спадет. Что же касается ног, сидеть - не ходить. Стал бы он и дальше упрямиться, я бы и ног не пожалел. С удовольствием сломал бы обе. Кстати, менты сказали:
- Надо отметить в протоколе задержания, что это не мы постарались. Андрей Ильич, вы подпишете?
- Разумеется.
- Он ведь сам на вас набросился и пытался избить?
- Да он мне оружием угрожал! Видите, пистолет на полу валяется? Там, за ножкой стола. Незарегистрированный, между прочим! Я в этом просто уверен! Если вы пошарите у Муркина в квартире, наверняка найдете целый арсенал. Этот человек пытался применить ко мне силу. Я и не сдержался. Это была самооборона. Кстати, на тот пистолет, что вы изъяли у меня, есть разрешение. И хранится он, как и положено, в сейфе, за подписью участкового.
- Я вижу, вы законопослушный гражданин, - уважительно сказал следователь. Чистосердечное признание, написанное Вадимом Васильевичем Муркиным, произвело на представителя закона сильное впечатление. Еще бы! Ведь это я подсказывал нужные слова!
- А то!
В общем, Муркина запихнули в полицейскую машину. Наручники, правда, не надели, поскольку одна его рука была безнадежно сломана. Пусть спасибо скажет, что только в одном месте и пальцы целы! Впрочем, он сам не стал до такого доводить, сел писать признание в двух убийствах. Что, между прочим, чистая правда.
А я поехал в ресторан на свидание со своей женой. Разумеется, она не меня ожидала увидеть. Потому что вырядилась, как… Чуть было не сказал "как шлюха", но понял, что покривил бы душой. Выглядела моя законная супруга как королева, а вовсе не как шлюха. Потому что все мужики шеи свернули, пока она шла по залу к моему столику. И пустили слюну от жгучей зависти. Вот почему я так люблю эту женщину, несмотря на все ее фокусы! Нет, она не шла, а летела по залу, гордо подняв голову! Будто не изменять мне собралась, а за орденом шла, к самому президенту!
Правда, когда Стефания меня увидела, спесь с нее маленько слетела. Жена буквально рухнула на стул, отодвинутый для нее официантом. Я с усмешкой смотрел, как она таращит на меня глаза, и забавлялся ее паникой. Ну что, ты поняла, кто тут настоящий мужчина?
- Если бы он мог, он бы пришел, - сказал я и невольно улыбнулся, вспомнив, в каком виде сдал полиции Вадика Муркина. Со сломанной рукой и обоими заплывшими глазами. И велел официанту:
- Вина!
В самом деле, за такое надо выпить. Жена было запротестовала:
- Я не буду!
- Пей! - велел я. - Ты ведь собралась сегодня напиться и лечь в постель с любовником? Что ж, я могу его заменить.
Я и в самом деле готов был это сделать, прямо здесь, на столе, сдвинув в сторону посуду, потому что моя жена была сегодня чудо как хороша. Ей идет красное, а это платье я сам выбирал и думал при этом понятно о чем. Стефания молодец, что именно его сегодня надела. Я сразу подумал, что второй глаз Вадику Муркину подбил не зря. Нет, не зря.
- Красивая прическа, - похвалил я. Так и подмывало сказать: - Ради меня ты никогда так не наряжалась.
От того, что сей плод предназначался не мне, он был особенно сладок. Я сегодня победитель, и это мой приз. Я сжал кулак:
- Как ты могла подумать, что я не одолею какого-то Муркина?
- Ты его убил, да? - вздрогнула жена.
И я невольно опять заревновал. Неужто Вадик ей не безразличен? Впрочем, он теперь в тюрьме, и, судя по моим выкладкам, еще долго будет там находиться. Что касается меня, то я здесь, за столиком, который он заказал, и с женщиной, которую он домогался.
- Ты не должна ни на секунду во мне сомневаться, - сказал я этой женщине.
И вдруг услышал:
- Да, но я имею право знать, что ты со мной сделал, Андрей?
И я сказал…
Эпилог
Поза танцующего Шивы
Они сидели за столиком на двоих, почти в самом углу, лучшее место во всем ресторане для романтического свидания. Горели зажженные свечи, в бокалах, похожих на тюльпаны, отливало золотом вино. Горлышко запотевшей бутылки "Шабли" заманчиво выглядывало из серебряного ведерка, почти до краев наполненного льдом. Официант стоял на почтительном отдалении, готовый по первому знаку вновь наполнить бокалы или принести горячее. Но женщина почти не пила, а мужчина почти не ел. На них все невольно обращали внимание: заметная пара! Он такой, каким и должен быть настоящий мужчина: сильный, решительный, волевой, в общем, победитель. Она такая, какой и должна быть настоящая женщина: красивая, нежная, с легкой сумасшедшинкой в синих глазах и всегда готовая признать свою слабость. Сейчас они поужинают, выпьют вина, съедят устриц, сядут в свою шикарную машину и поедут в красивый дом, где красиво займутся любовью. И никто даже подумать не мог, насколько эта пара сейчас близка к разводу!
Она пришла не к нему, а он отвоевал свое право сидеть за этим столом не слишком красивым способом. Они сейчас не в любви другу признавались, а скорее в ненависти. Столько в душе накопилось! Хоть он и сказал через силу:
- А все, что случилось, останется в прошлом.
Но она-то не была к этому готова!
- Как ты мог, Андрей?! Кто дал тебе такое право?!
- А ты?!
- Ты посмел меня… Да я убить тебя готова!
- Давай, бей, - он придвинулся и подставил щеку. - Признаю: я это заслужил. Но ты?! Стефания, ты следила за мной! Наняла детектива! Ты посмела усомниться в моей верности! Из-за тебя мы попали в такую ситуацию, хуже которой уже и быть не может! Я вполне мог оказаться сегодня в тюрьме, и только чудом и моим умом, разумеется, этого не случилось! Ты бы знала, чего мне это стоило! Да что тюрьма! Меня вполне могли убить. Либо Муркин, либо группа захвата. Хотя тебе, быть может, это безразлично…
- Андрей! Тебя и в самом деле могли…
- Да! Я, можно сказать, прошел по лезвию ножа, лежащего в раскаленных углях. Аж пятки подпалило. А ты в это время назначаешь свидание моему врагу! И это далеко еще не все твои грехи! Может, напряжешься и вспомнишь?
- О господи! - спохватилась она. - Ты прав! Как я могла забыть?! Я же убила человека!
- Успокойся, - усмехнулся он. - Ты никого не убивала. Муркин подменил пистолет, который ты даже не сняла с предохранителя. У меня ситуация похуже, но я справился. Нам еще предстоит пара-тройка нелегких дней, когда придется понервничать, но в целом все не так уж и плохо. Не считая нас с тобой.
- Подменил пистолет?!
- Может быть, ты и нажала случайно на курок, но Людмилу убили выстрелом в спину, из-за приоткрытой двери. Твой Муркин неплохой стрелок.
- Он вовсе не мой!
- А чей? - Он схватил ее руку и с силой сжал. Женщина невольно вскрикнула:
- Мне больно, Андрей!
- А как больно было мне, когда я узнал, что у тебя здесь назначено свидание?! Так что, милая, мы будем и дальше сыпать обвинениями или поговорим конструктивно?
- Из-за тебя я не могу иметь детей!
- Это серьезно. А я из-за тебя могу оказаться за решеткой лет на пятнадцать. Как тебе?
- Это серьезно, - признала она.
Они посмотрели друг на друга так, словно впервые увидели. Официант понял это молчание по-своему и, подойдя, налил в бокалы вино. Женщина пила жадно, мужчина сдержанно. Оба молчали.
- Горячее подавать? - нерешительно спросил официант.
Мужчина отрицательно покачал головой:
- После. - И спросил у женщины: - Здесь и так горячо, не находишь?
- Как ты можешь шутить в такую минуту! - вспыхнула она.
- Так что? Мы завтра разводимся?
Они опять надолго замолчали. Она еле сдерживалась, чтобы не наговорить ему резкостей. Он пытался рассуждать, что не так уж все и плохо. Не изменила же.
Потом они одновременно сказали:
- Прости меня.
Женщина через силу, мужчина почти виновато, признав, что грехов за ним больше. Или потому, что он мужчина, и она может выбирать все самое лучшее по праву слабого, так же как он по праву сильного может это отбирать. Пусть ее вина будет меньше. Иначе они никогда не договорятся. Потом он снова накрыл ее руку своей огромной горячей ладонью, но на этот раз не сжал, а погладил:
- У нас ведь есть сын. Нам остается спокойно дождаться внуков. Уверен: у нас их будет много. Минимум двое. Наш сын постарается.
- Есть еще ЭКО, - робко сказала она. - Я и сама могу попробовать. Я ведь вполне здорова.
Мужчина нахмурился. И резко ответил:
- Нет. Хотя прошло почти четверть века, я до сих пор не могу оправиться от того шока, который испытал у дверей родильной палаты, когда ты истекала кровью.
- Ты меня так сильно любишь?
- А ты сомневалась? Кстати, я тебе не изменял. Как и ты мне. Нам надо было сразу все выяснить, а мы стали гадать, каким образом "макаров" вынырнул из пруда.
- Значит, в доме у Людмилы был не ты… Как зовут ее мужа?
Он перевел дух. Слава богу, жена перестала сверкать глазами и сыпать обвинениями! Разговор перешел в другое русло. Она хочет знать, что на самом деле случилось? И он уже спокойно ответил:
- Его звали Эдиком.
- Звали?
- Муркин его убрал как ненужного свидетеля.
- Теперь я понимаю! Вот кого она звала, а вовсе не охранника!
- Значит, все-таки звала. Я правильно нарисовал Вадику картину преступления.
- И как я могла на это купиться?!
- А что взять с женщины, которая постоянно сносит "винды" и все время норовит сесть не в ту машину?
- А ты… Ты постоянно на меня орешь!
- Я готов извиниться… Хочешь, поедем куда-нибудь?
- Куда, например?
- В Европу.
- Я там была, и не раз.
- Тогда на остров в океане.
- Издеваешься? Хочешь в отместку уморить меня скукой?
- Тогда чего ты хочешь?
- Поедем домой, Андрей.
Она посмотрела на него немного виновато. Тоже ведь хороша! Собиралась с Муркиным переспать и почти уже это сделала! Нарядилась в красное платье и пришла на свидание к чужому мужчине! Замужняя женщина! Стыд и позор! А муж в это время пытается избежать тюремного заключения, спасает их обоих! Она уже была готова замаливать грехи, и он это прекрасно понял по ее взгляду. С усмешкой спросил:
- Что, даже горячего не дождемся?
- Я не хочу есть.
- А я чертовски голоден. Я мужчина, и у меня был тяжелый день.
- Ах да, Воронцов! Я и забыла, что ты все время голоден!
- Жена опять язвит и называет меня по фамилии, - улыбнулся он. Вроде бы отпустило.
- Муж опять хочет есть и пытается меня купить. В Европу зовет.
- Значит, все приходит в норму.
- Но мы ведь этого не забудем?
- Никогда!
Он словно что-то вспомнил и достал из кармана айфон. Сказал при этом:
- Мне надо отправить эсэмэску Свете, что все в порядке. Ты ведь не станешь меня ревновать?
- Не стану.
- Она мне здорово помогла. И, кстати, в отличие от тебя ни разу во мне не усомнилась.
- Так может, ты на ней женишься?
- Я женат на тебе. И я поклялся жизнью сына, что никогда с тобой не разведусь.
- Кому поклялся?
- Ираиде. Перед тем, как ты легла на операционный стол.
- Так это она сделала… - ахнула женщина.
- Это сделал я, - сказал мужчина и стал набивать эсэмэску. В ответ пришло три улыбки и "до завтра на работе". - А к Марковне я заеду. Вместе с тобой.
- Нет!
- Нам надо поговорить. Втроем. Я хочу знать, что там с твоим здоровьем. Потому что готов рассмотреть вариант…
- Андрей! - просияла она. - Это правда?
- Я сказал: готов рассмотреть. Не беги впереди паровоза, как ты всегда это делаешь. А если я скажу "нет", не смей это обсуждать.
- Ты опять мне диктуешь свои условия!
- Да, потому что я мужчина. И твой муж.
…Через час они вышли из ресторана. Швейцар, открывший перед ними дверь, невольно вздохнул. Женщина очень красивая, но то, что рядом с ней именно этот мужчина, вполне справедливо. Этот своего не отдаст.
Они какое-то время постояли у двери, наслаждаясь осенней прохладой, еще не тронутой первым морозцем. Она приятно освежала, не вызывая озноба, особенно после сытного ужина и хорошего вина. Улочка была тихой, несмотря на то что ресторан находился в центре. Но вход был со двора, и шума от стоящих в вечной пробке машин почти не слышно. Мужчина и женщина стояли и наслаждались хоть и прохладным, но тихим вечером, бесснежным и недождливым.
- Подумать только, моя жена не летит с места в карьер, словно скаковая лошадь, и не суется в чужие машины, - с усмешкой сказал он. - Стоит и терпеливо ждет, пока муж отведет ее куда следует и усадит в салон.
- Подумать только, мой муж на меня не орет, не называет овцой и Степкой. И даже не заметил, что я испачкала дорогой плащ.
- Да черт с ним! Я куплю тебе новый. Идем, - он взял ее за локоть. - Все и впрямь изменилось. Я признаю, что был не прав.
- И ты не будешь больше держать меня взаперти и постоянно контролировать? Ведь ты внушил мне, что на улицах вечером одни маньяки!
- А ты не будешь больше подозревать мужа во всех смертных грехах? Считать его убийцей и изменником? Чудовищем просто! И вешаться на шею другим мужчинам.
- Я никому не вешалась!
- Я прекрасно знаю, что ты целовалась с Муркиным.
- Это он меня целовал! А я сопротивлялась!
- Правильно я ему глаз подбил.
- Ты маньяк, Воронцов!
- А ты о…
- Что, опять?
- Извини. Идем в машину, а то на нас уже смотрят.