Пока цветет лотос - Андреева Наталья Вячеславовна 6 стр.


Я стою в огромном холле, переминаясь с ноги на ногу. Ноги мои босы, но я не чувствую холода. На стене, прямо передо мной висит картина. Я ее все-таки повесила. Второе сверло оказалось прочнее. Это абстракция, я купила ее на выставке в краеведческом музее, у себя на родине. Раз я буржуйка недорезанная, мне надо поддерживать малоимущие таланты. Я частенько принимаю участие в благотворительных аукционах, жертвую деньги в разные фонды и помогаю больным детям. Материально, но и в больнице могу подежурить, если что. И это не притворство. Можно сказать, что я впервые оступилась. И то: я ведь не хотела ее убивать! На курок я нажала в пылу борьбы. Неужели Андрей этого не знает?

Я упорно смотрю на стену, где рукой провинциального художника изображены какие-то спиральки, завитушки и завихрения. Картина называется "Любовь". Не знаю, что меня в ней так зацепило, раз я именно ее купила? Увидела свою судьбу? Меня и в самом деле подхватил какой-то вихрь. И несет, несет…

- Иди сюда, поговорим, - раздается из кухни голос мужа.

Я опрометью бросаюсь туда. Андрей сидит за столом, выложив на него свои тяжелые кулаки. "Может быть, все-таки ударит?" - думаю я с надеждой. Бьет - значит, любит. Это значит, что наши с ним отношения сдвинулись с мертвой точки. Я опять овца, которую надо учить, а не притворщица, о которую даже руки марать неохота.

- Садись, - он кивает на стул напротив.

Раньше бы он сказал:

- Ты почему босиком? Простудиться хочешь? А ну немедленно марш за тапками!

Но теперь он этого словно не замечает. Он больше обо мне не заботится. Я уныло бреду к стулу и сажусь на него, поджимая ноги. Хотя полы у нас на кухне с подогревом. Но меня со вчерашнего дня знобит.

- Надо поговорить. Говорить буду я, мне твои оправдания не нужны. Я видел и слышал достаточно. Женщина, которая столько лет виртуозно врала, легко выдержит часовую очную ставку. Я тебе опять поверю, поэтому молчи. - Я согласно киваю. - Я принял решение. Ты моя жена. Даже если ты кого-то убила, я буду тебя защищать. Потому что я твой муж. Жить мы отныне будем раздельно. После того, как я разгребу то дерьмо, в которое ты вляпалась, - он морщится. - Во время этого процесса мне, скорее всего, понадобится твоя помощь. - Я опять киваю. - Послушная, молодец, - усмехается муж. - Эта-то твоя покорность и сбила меня с толку. Кто бы мог подумать, что я пригрел на груди змею?

У меня с языка чуть не срывается "а сам-то?", но мне велено молчать.

- Как я понял, у нас команда. Я, ты и… - он передергивается. - Этот хмырь, который изображает из себя крутого детектива. На самом деле он м… Думаешь, так трудно найти пистолет?

- Тебе виднее.

- Вот именно, - многозначительно говорит супруг. - Что против тебя? Насколько я понял, свидетель?

- Да. Женщина с собакой. Она меня видела, когда я стояла под фонарем.

- Надеюсь, собака?

- Нет. Обе. Ее хозяйка тоже видела. Я даже с ней разговаривала.

- Очень жаль. Какого черта ты торчала под фонарем? Берешься убивать - хотя бы не светись при этом.

- Я не хотела ее убивать.

- Так получилось, да? - язвит супруг. Теперь он более или менее на себя похож, и я невольно улыбаюсь. - Хватит лыбиться! И сказки мне не рассказывай! Со свидетелем надо что-то решать.

Я пугаюсь.

- Надеюсь, ты ее не…

- Хочешь навязать мне свой метод решать проблемы? В этом ты преуспела. Есть и другие способы. Деньги. Это первое. Но особняки там солидные. Не думаю, что она будет молчать за деньги.

- Собака?

- Хватит дуру из себя строить! Можно сыграть на ее неприязни к полиции. Богатые погоны не любят, если, конечно, сами не такие. Это мы выясним. В конце концов, есть женская солидарность.

- Так я ведь женщину убила! - напоминаю я.

- Плохо! - ругает меня муж. - А может, они по-соседски не ладили? Надо это тоже выяснить. Потом: можно запугать, - он по привычке расправляет плечи.

- Так у нее же собака! Большая, между прочим.

- Плохо, - он тяжело вздыхает. - Собака - это не кошка.

- Вот именно, - поддакиваю я.

- Можешь ты помолчать?

- Молчу.

- Другая проблема, более серьезная, сама полиция. Надо бы криминальные новости почитать.

- А если тебя вычислят?

- Кто?

- По паспорту. Ты ведь планшет на себя оформлял. И с него полезешь в Инет.

- Ты совсем дура?

- Что, не с него?

- Ну, полезу, и что? У нас криминальные сводки читать запрещается?

- А я вот не буду их читать.

- Зачем тебе? Ты у нас ньюс-мейкер!

- Что ж? Молчу.

- Вот и молчи. С полицией надо что-то решать.

- У Вадика жена в пресс-службе работает. И сам он бывший мент.

- Я догадался. - Муж почему-то матерится. Хотя должен бы порадоваться. - У меня в полиции тоже есть связи. Третье - машина. На которой ты туда приехала.

- А что машина?

- Надо с ней разобраться.

- Так ты скажи Вадику - он разберется.

- Вадик у нас на все руки? - злится Андрей. - Ну и как он трахается?

- Я не знаю.

- Сама невинность! То-то он кинулся вытаскивать тебя из дерьма. Я так понимаю, бескорыстно.

- Почему? За деньги.

- А они у тебя есть?

- У тебя есть.

- У меня-то есть, - Андрей смотрит на меня как-то странно. - В общем, проблем не счесть. Да еще моя работа. Там завал.

- Венгры приедут? Или в Белоруссию смотаться?

- Предлагаешь свои услуги?

- А чем я хуже Светы?

- Да, к счастью, есть Света. Которая меня прикроет.

- Ты на ней женишься, да? Когда мы разведемся?

- С чего ты взяла? - удивленно смотрит на меня Андрей. - Я вообще больше не женюсь. Никогда. И потом я сказал: официально мы с тобой не разведемся. У нас Степан Андреевич.

- Он уже взрослый. Сам в состоянии развестись.

- Не лезь в мои отношения с сыном! Или ты замуж хочешь? Спать я тебе, кстати, с Вадиком не запрещаю. Или с кем другим… Ах да! Есть еще ее муж! Как это я забыл про главное действующее лицо? Как у вас с ним?

- Я его еще не видела.

- Ну, понятно! Но этот будет молчать по известной причине. К тому же я с ним поговорю.

"А с Борисом я поговорю".

- Андрей! Не делай этого!

- Тебе что, его жалко?

- Все сразу догадаются!

- Ах, вот в чем причина! - Он сжимает кулаки. - Нет уж, милая. Вот в это ты не лезь. Это моя война. Ты свое дело сделала. Теперь будешь делать то, что я говорю.

- Но…

- Молчи! - рявкает он. - Последний вопрос: где ты будешь жить? Здесь или на даче?

- Может быть, мы пока вместе поживем?

- Да я тебя видеть не хочу после того, что ты натворила!

- Я не вожу машину. А мне надо ездить в клуб. Я там работаю.

- Кстати, где вы с ним познакомились?

Я поняла, что он имеет в виду Вадима.

- На работе.

- Понятно. Я так и думал.

- Вообще-то я ему сначала написала по Инету…

- Дурак я, что до сих пор не узнал адреса твоей электронной почты!

- Тебе сказать?

- Да уж поздно. Я даже не думал, что ты заходишь на такие сайты.

- Было-то всего один раз.

- Ой ли?

- Я четверть века всем была довольна.

- И чего на тебя нашло?

- Юля сказала.

- Так и знал! - Тяжелый кулак обрушивается на столешницу. Подпрыгнула вазочка с печеньем, жалобно задребезжали чашки. - Уж мне эти твои подруги! Вот где зло! Завистливое бабьё! Предупреждал ведь ее! Не лезь в мою семью! Не послушалась, сука! Мне надо перестать играть в благородство! Надо было ей вмазать, тогда бы до нее дошло! Нет же! Бить бабу?

- Меня бил, - напомнила я.

- Это когда?

- Когда я спросила о проститутках.

- А ты не поняла, за что?

- Нет.

- Ладно, проехали. Значит, план действий составлен. На дачу перееду я, поскольку у меня машина. Надо подумать о покупке второй квартиры.

- Мне можно маленькую.

- Любовник о тебе позаботится.

- Что, вообще не купишь мне квартиру?

- Подумаю. Я еще не до конца пришел в себя. Мне, определенно, надо бабу. Я же должен чем-то крыть?

- Может быть, лучше убьешь кого-нибудь?

- Мы еще шутим! Нет, милая. У меня будет любовница. Официальная. Я вас даже познакомлю.

- Я не буду с ней знакомиться!

- Куда ты денешься? Все. На этом точка. Иди собери мне вещи. - Я направилась было к двери. - Нет! Стой! - Я обрадовалась: неужели передумал? - Поскольку ты мне теперь не жена, то есть мы женаты чисто формально, то не утруждайся. Сам все сделаю.

Я пожала плечами: сам так сам. Воронцов сам даже готовые котлеты с картошкой разогреть не может. Через минуту он уже орет:

- Где мой чемодан?!

Я молча показала ему, где лежит самый большой чемодан. Мой, разумеется, маленький. Не прошло и минуты, как раздался вопль:

- Куда ты засунула все мои носки?!

- Они лежат там, где всегда лежали.

- Они всегда лежали у моей кровати!

- Одна пара, - спокойно сказала я. - Чистые, чтобы ты их надел. Но я так понимаю, что сейчас тебе надо семь пар? На всю неделю?

- Да!

- Трусы сразу давать или ты попробуешь поискать их там, где они всегда лежат?

- Замолчи! Давай!

Точно так же мы собирали и все остальные вещи Воронцова. Он может орать сколько угодно, но в быту он - ребенок. Это касается и картины. Воронцов, конечно, может ее повесить, как может починить кран и выкопать яму под мусор. Но моему мужу всегда некогда. Я воспринимаю это нормально: человек деньги делает. Но как он будет жить один на даче, не представляю. Если только тут же заведет любовницу.

- Будешь заводить любовницу, - на всякий случай сказала я, - проверь: хорошо ли она готовит.

- Мы в ресторане будем ужинать!

- А завтракать? И учти: там химчистки поблизости нет. Дом сторож топит, газоны садовник стрижет. Что же касается домработницы…

- Что, вторая Марина?! - в ужасе смотрит на меня Воронцов.

Я молчу.

- Понятно, - мрачно говорит супруг. - Ты это нарочно. Подсадила меня на свои котлеты. И избаловала прислугу.

Он берет битком набитый чемодан:

- Все, я пошел.

Я молчу.

- Пошел я, говорю.

- Иди.

- Если ты мне понадобишься…

- Я на телефоне.

Понадобилась я ему уже через минуту, потому что он позвонил из лифта:

- Слушай, а я бритвенный прибор взял?

- Я тебе положила опасные бритвы, целую пачку. На даче есть электробритва.

- Черт! Забыл! - Он дал отбой.

Я спокойно положила телефон рядом с собой. Это будет продолжаться бесконечно. Пока Воронцов не заведет заботливую любовницу, вторую меня. Он говорит, что такого добра - пруд пруди. Посмотрим.

Вот так мы развелись.

Во всяком случае, муж пообещал решить и мою проблему тоже.

Поза орла

А на следующий день начало твориться такое… Хорошо, что в сетке моего клубного расписания был выходной, иначе я бы с ума сошла от такого количества пропущенных телефонных звонков. Я уже не говорю об их важности.

Первым позвонил сын. То есть первым, конечно, был Воронцов, он и не переставал звонить с тех пор, как мы с ним развелись, пусть и неофициально. Разумеется, он забыл зарядник, где лежит сахар, а где соль, сколько минут надо разогревать пиццу в микроволновке. Интересно, чем вообще забита его память?

- Инструкцию читай, - ехидно сказала я. - На коробке все написано.

- Дура! Без тебя обойдусь! - рявкнул супруг, но через три минуты позвонил опять, потому что забыл, как зовут домработницу не-Марину.

Я сказала, на всякий случай, держа молчащий телефон возле уха, потому что знала: через три минуты Воронцов позвонит опять, потому что не знает, как зовут садовника и сторожа. А также соседей. Они "идиоты, которые слишком близко к забору построили бассейн", но теперь с ними придется общаться, они ведь наверняка спросят:

- А где Стеша?

А Воронцову надо узнать кучу полезных вещей, раз он собирается жить на даче. И вообще без меня. Что касается домработницы, которая, по мнению Воронцова, приходит по выходным, в субботу и в воскресенье, тут тоже не все так просто. На самом деле я ее видела раза три за все лето, потому что все предпочитаю делать сама. И хотя дом большой, но без йоги я справляюсь. Если по часу в день не уходить в астрал и вместо этого заняться домашними делами. Насчет садовника тоже засада. Газон в последний раз косила я. Да и в предпоследний тоже. Воронцов в это время дрых, объевшись шашлыка и тяпнув водки. Спиртное его вырубает, да и на работе муж здорово устает. Что касается меня, то я не пью, а когда наемся шашлыка, меня тянет покосить. А дом топить - это вообще мое, святое. Андрей Ильич с этим, безусловно, справится, всего лишь котел. Инженерная мысль у мужа работает, это вам не соль с сахаром найти.

- А где… - в очередной раз услышала я, но тут на второй линии раздался звонок, и я невежливо прервала Величество:

- Повиси пока.

- Здравствуй, мама, - раздался в телефоне голос, услышав который я готова визжать от восторга. Потому что я люблю Степана Андреевича больше, чем его отца, который заставил мое сердце остановиться. И не скрываю этого. Но Степан Андреевич - единственный мужчина, к которому меня не ревнуют.

- Привет, Степан Андреевич!

- У вас с папой все в порядке?

- Да, а что? - сказала я с легкой заминкой. Сыну вовсе не обязательно знать о наших проблемах, какими бы серьезными они ни были.

- Дело в том, что он мне звонил и задавал странные вопросы.

- А именно?

- Как я отношусь к тебя, как я отношусь к разводам… Вы что, разводитесь? - с тревогой спросил сын.

- Нет, что ты!

- Тогда что у вас случилось?

- Да пустяки, сынок. Папа все разрулит, ты же знаешь.

- Если нужна моя помощь, ты только скажи.

- Нет, все в порядке. Мы прекрасно справимся сами.

- Как ты себе чувствуешь? - вежливо спросил сын.

- Отлично! Я же йог.

- Типа да, - он хмыкнул. Это отец его настропалил. С презрением относиться к моему хобби.

- Ну а как у тебя дела?

- Да все нормально. Как обычно. Вы там смотрите… - И после паузы: - Мама…

- Да, сынок?

- Я очень тебя люблю.

Я замерла. Он никогда мне раньше этого не говорил, даже когда был маленький.

- Я так и сказал отцу. Мама? Ты меня слышишь?

- Да.

- Может показаться, что он мне гораздо ближе, чем ты. Но я его больше уважаю, чем люблю, а тебя…

- Больше любишь, чем уважаешь. Понятно.

- У тебя странное чувство юмора, мама, но я привык, - по-взрослому сказал Степан Андреевич. - Я, пожалуй, приеду. Мне все это не нравится.

- Нет! То есть я всегда рада тебя видеть, но дело в том, что папа… У нас на даче ремонт, и отец теперь живет там, - нашлась наконец я.

- Хорошо, я навещу вас обоих. - Судя по тону моего сына, я поняла, что он обо всем догадался. Степан Андреевич очень умный, но в эмоциях сдержанный. - До встречи, мама.

Он дал отбой, и я услышала в трубке разгневанный голос мужа:

- Ты чего себе позволяешь?! Ты кого на паузу повесила?! Меня?!

Оказывается, все это время Величество терпеливо ждало, пока я закончу разговор. Господи, да что он там такое потерял?!

- Мне сын звонил.

- А-а-а… Ну тогда ладно.

- Ты о чем хотел спросить-то?

- Я уже не помню!

- Тогда повиси еще, у меня опять на второй линии звонок. Вспоминай.

И я опять повесила супруга на паузу. На этот раз звонила сноха:

- Здравствуйте, Стефания Алексеевна. Вам Стив звонил?

Разве я еще не сказала? Она зовет моего сына Стивом! Можно подумать, читала "Анну Каренину"! Хорошо, если знает, что есть такой фильм, причем американский.

- Да, он мне звонил, - сдержанно ответила я.

- Он так нервничал весь день. Твердил: с мамой что-то случилось. Звонил мне, наверное, раз десять, а ведь он на работе! Мой отец возлагает на Стива большие надежды. В конце концов, я сказала, чтобы он позвонил вам и все узнал от вас. А он мне сказал, что боится вам звонить. Вы никогда не говорите ему правду. А он переживает. Знаете, Стефания Алексеевна, Стив - он такой чувствительный! Издержки вашего воспитания.

- Что?! - Она мне выговаривает! За то, что я не так воспитала сына!

- Он очень похож на вас, и не только внешне. Зря вы не отдали его в фигурное катание, как хотели.

- У Степана Андреевича разряд по боксу!

- Но смотрит он фигурное катание. А бокс терпеть не может.

- Его ты смотришь?

- Да. Вы не переживайте, у нас все гармонично. Мы очень разные.

- Почему тогда ты с ним живешь?

- Когда мы познакомились, я спросила у вашего сына, что с его носом. Стив сказал, что занимался боксом. А я обожаю, когда мужики дерутся. А потом уже было поздно: я в него влюбилась. Он красавчик и такой сла-а-адкий.

Мы никогда еще так долго не разговаривали, и так откровенно. А Лиана не так уж и глупа.

- Если что - Стефания Алексеевна, вы всегда можете обратиться ко мне. Стива в это впутывать вовсе не обязательно.

- Спасибо, Лиана. Я рада, что у моего сына есть ты.

- Уж не переживайте, я постараюсь оградить его ото всех неприятностей. До свидания, Стефания Алексеевна, - она дала отбой, и в трубке опять раздался разгневанный голос Воронцова:

- Ты меня опять на паузу повесила!

- Ах, ты все еще там…

Подумать только! Мой супруг терпеливо ждет, когда я освобожусь! Наверное, вещь, которую он ищет, нужна ему до зарезу!

- Да, милый. Что ты потерял? - машинально спросила я, обдумывая недавний разговор со снохой.

- Я тебе теперь не милый! Любовник тебе дороже!

- Мне Лиана звонила.

- А-а-а… Как она? Еще не беременна?

- Судя по ее тону, очень может быть. У них со Степаном Андреевичем все хорошо. Ты вспомнил, что искал?

- Я уже даже забыл, зачем я здесь!

- Мы с тобой вчера разошлись, - напомнила я. - И ты теперь живешь на даче. На всякий случай: соль и сахар мы уже нашли.

- Хватит язвить! Кстати, спасибо, что напомнила о вчерашнем. У меня есть одно важное дело на сегодня. Где мои ботинки?

- Ты в них приехал.

- Я имею в виду чистые ботинки!

- Там, где ты их оставил. Дома. Но могу тебя обрадовать: на полке для обуви есть новая пара твоего любимого цвета. Ты надел их только один раз, натер мозоль и списал на дачу. Выбирай: ты почистишь те, в которых приехал, или натрешь новую мозоль.

- Я так и не дозвонился нашей домработнице!

- Неудивительно.

- Впрочем, мне не на парад. Надену грязные ботинки. Там дороги-то не очень.

- Ты куда собрался? - с тревогой спросила я.

- Узнаешь, - загадочно сказал Воронцов и дал отбой.

Больше он мне не звонил. Я, овца тупая, не придала значения тону, с которым муж со мной говорил, а зря. Надо было его остановить, но у меня снова был звонок на второй линии.

На этот раз звонила Юля:

- Стеша, привет! Ты что, заболела?

- Да, я не очень хорошо себя чувствую.

- Жаль. А я тебя хотела в театр позвать. Потом бы в ресторан заехали. Устроили девичник… А почему и Воронцов в клубе сегодня не появляется? Тебя, что ли, выхаживает? Вчера был.

А я этого и не знала! Но Юле ответила так:

Назад Дальше