Я стою в огромном холле, переминаясь с ноги на ногу. Ноги мои босы, но я не чувствую холода. На стене, прямо передо мной висит картина. Я ее все-таки повесила. Второе сверло оказалось прочнее. Это абстракция, я купила ее на выставке в краеведческом музее, у себя на родине. Раз я буржуйка недорезанная, мне надо поддерживать малоимущие таланты. Я частенько принимаю участие в благотворительных аукционах, жертвую деньги в разные фонды и помогаю больным детям. Материально, но и в больнице могу подежурить, если что. И это не притворство. Можно сказать, что я впервые оступилась. И то: я ведь не хотела ее убивать! На курок я нажала в пылу борьбы. Неужели Андрей этого не знает?
Я упорно смотрю на стену, где рукой провинциального художника изображены какие-то спиральки, завитушки и завихрения. Картина называется "Любовь". Не знаю, что меня в ней так зацепило, раз я именно ее купила? Увидела свою судьбу? Меня и в самом деле подхватил какой-то вихрь. И несет, несет…
- Иди сюда, поговорим, - раздается из кухни голос мужа.
Я опрометью бросаюсь туда. Андрей сидит за столом, выложив на него свои тяжелые кулаки. "Может быть, все-таки ударит?" - думаю я с надеждой. Бьет - значит, любит. Это значит, что наши с ним отношения сдвинулись с мертвой точки. Я опять овца, которую надо учить, а не притворщица, о которую даже руки марать неохота.
- Садись, - он кивает на стул напротив.
Раньше бы он сказал:
- Ты почему босиком? Простудиться хочешь? А ну немедленно марш за тапками!
Но теперь он этого словно не замечает. Он больше обо мне не заботится. Я уныло бреду к стулу и сажусь на него, поджимая ноги. Хотя полы у нас на кухне с подогревом. Но меня со вчерашнего дня знобит.
- Надо поговорить. Говорить буду я, мне твои оправдания не нужны. Я видел и слышал достаточно. Женщина, которая столько лет виртуозно врала, легко выдержит часовую очную ставку. Я тебе опять поверю, поэтому молчи. - Я согласно киваю. - Я принял решение. Ты моя жена. Даже если ты кого-то убила, я буду тебя защищать. Потому что я твой муж. Жить мы отныне будем раздельно. После того, как я разгребу то дерьмо, в которое ты вляпалась, - он морщится. - Во время этого процесса мне, скорее всего, понадобится твоя помощь. - Я опять киваю. - Послушная, молодец, - усмехается муж. - Эта-то твоя покорность и сбила меня с толку. Кто бы мог подумать, что я пригрел на груди змею?
У меня с языка чуть не срывается "а сам-то?", но мне велено молчать.
- Как я понял, у нас команда. Я, ты и… - он передергивается. - Этот хмырь, который изображает из себя крутого детектива. На самом деле он м… Думаешь, так трудно найти пистолет?
- Тебе виднее.
- Вот именно, - многозначительно говорит супруг. - Что против тебя? Насколько я понял, свидетель?
- Да. Женщина с собакой. Она меня видела, когда я стояла под фонарем.
- Надеюсь, собака?
- Нет. Обе. Ее хозяйка тоже видела. Я даже с ней разговаривала.
- Очень жаль. Какого черта ты торчала под фонарем? Берешься убивать - хотя бы не светись при этом.
- Я не хотела ее убивать.
- Так получилось, да? - язвит супруг. Теперь он более или менее на себя похож, и я невольно улыбаюсь. - Хватит лыбиться! И сказки мне не рассказывай! Со свидетелем надо что-то решать.
Я пугаюсь.
- Надеюсь, ты ее не…
- Хочешь навязать мне свой метод решать проблемы? В этом ты преуспела. Есть и другие способы. Деньги. Это первое. Но особняки там солидные. Не думаю, что она будет молчать за деньги.
- Собака?
- Хватит дуру из себя строить! Можно сыграть на ее неприязни к полиции. Богатые погоны не любят, если, конечно, сами не такие. Это мы выясним. В конце концов, есть женская солидарность.
- Так я ведь женщину убила! - напоминаю я.
- Плохо! - ругает меня муж. - А может, они по-соседски не ладили? Надо это тоже выяснить. Потом: можно запугать, - он по привычке расправляет плечи.
- Так у нее же собака! Большая, между прочим.
- Плохо, - он тяжело вздыхает. - Собака - это не кошка.
- Вот именно, - поддакиваю я.
- Можешь ты помолчать?
- Молчу.
- Другая проблема, более серьезная, сама полиция. Надо бы криминальные новости почитать.
- А если тебя вычислят?
- Кто?
- По паспорту. Ты ведь планшет на себя оформлял. И с него полезешь в Инет.
- Ты совсем дура?
- Что, не с него?
- Ну, полезу, и что? У нас криминальные сводки читать запрещается?
- А я вот не буду их читать.
- Зачем тебе? Ты у нас ньюс-мейкер!
- Что ж? Молчу.
- Вот и молчи. С полицией надо что-то решать.
- У Вадика жена в пресс-службе работает. И сам он бывший мент.
- Я догадался. - Муж почему-то матерится. Хотя должен бы порадоваться. - У меня в полиции тоже есть связи. Третье - машина. На которой ты туда приехала.
- А что машина?
- Надо с ней разобраться.
- Так ты скажи Вадику - он разберется.
- Вадик у нас на все руки? - злится Андрей. - Ну и как он трахается?
- Я не знаю.
- Сама невинность! То-то он кинулся вытаскивать тебя из дерьма. Я так понимаю, бескорыстно.
- Почему? За деньги.
- А они у тебя есть?
- У тебя есть.
- У меня-то есть, - Андрей смотрит на меня как-то странно. - В общем, проблем не счесть. Да еще моя работа. Там завал.
- Венгры приедут? Или в Белоруссию смотаться?
- Предлагаешь свои услуги?
- А чем я хуже Светы?
- Да, к счастью, есть Света. Которая меня прикроет.
- Ты на ней женишься, да? Когда мы разведемся?
- С чего ты взяла? - удивленно смотрит на меня Андрей. - Я вообще больше не женюсь. Никогда. И потом я сказал: официально мы с тобой не разведемся. У нас Степан Андреевич.
- Он уже взрослый. Сам в состоянии развестись.
- Не лезь в мои отношения с сыном! Или ты замуж хочешь? Спать я тебе, кстати, с Вадиком не запрещаю. Или с кем другим… Ах да! Есть еще ее муж! Как это я забыл про главное действующее лицо? Как у вас с ним?
- Я его еще не видела.
- Ну, понятно! Но этот будет молчать по известной причине. К тому же я с ним поговорю.
"А с Борисом я поговорю".
- Андрей! Не делай этого!
- Тебе что, его жалко?
- Все сразу догадаются!
- Ах, вот в чем причина! - Он сжимает кулаки. - Нет уж, милая. Вот в это ты не лезь. Это моя война. Ты свое дело сделала. Теперь будешь делать то, что я говорю.
- Но…
- Молчи! - рявкает он. - Последний вопрос: где ты будешь жить? Здесь или на даче?
- Может быть, мы пока вместе поживем?
- Да я тебя видеть не хочу после того, что ты натворила!
- Я не вожу машину. А мне надо ездить в клуб. Я там работаю.
- Кстати, где вы с ним познакомились?
Я поняла, что он имеет в виду Вадима.
- На работе.
- Понятно. Я так и думал.
- Вообще-то я ему сначала написала по Инету…
- Дурак я, что до сих пор не узнал адреса твоей электронной почты!
- Тебе сказать?
- Да уж поздно. Я даже не думал, что ты заходишь на такие сайты.
- Было-то всего один раз.
- Ой ли?
- Я четверть века всем была довольна.
- И чего на тебя нашло?
- Юля сказала.
- Так и знал! - Тяжелый кулак обрушивается на столешницу. Подпрыгнула вазочка с печеньем, жалобно задребезжали чашки. - Уж мне эти твои подруги! Вот где зло! Завистливое бабьё! Предупреждал ведь ее! Не лезь в мою семью! Не послушалась, сука! Мне надо перестать играть в благородство! Надо было ей вмазать, тогда бы до нее дошло! Нет же! Бить бабу?
- Меня бил, - напомнила я.
- Это когда?
- Когда я спросила о проститутках.
- А ты не поняла, за что?
- Нет.
- Ладно, проехали. Значит, план действий составлен. На дачу перееду я, поскольку у меня машина. Надо подумать о покупке второй квартиры.
- Мне можно маленькую.
- Любовник о тебе позаботится.
- Что, вообще не купишь мне квартиру?
- Подумаю. Я еще не до конца пришел в себя. Мне, определенно, надо бабу. Я же должен чем-то крыть?
- Может быть, лучше убьешь кого-нибудь?
- Мы еще шутим! Нет, милая. У меня будет любовница. Официальная. Я вас даже познакомлю.
- Я не буду с ней знакомиться!
- Куда ты денешься? Все. На этом точка. Иди собери мне вещи. - Я направилась было к двери. - Нет! Стой! - Я обрадовалась: неужели передумал? - Поскольку ты мне теперь не жена, то есть мы женаты чисто формально, то не утруждайся. Сам все сделаю.
Я пожала плечами: сам так сам. Воронцов сам даже готовые котлеты с картошкой разогреть не может. Через минуту он уже орет:
- Где мой чемодан?!
Я молча показала ему, где лежит самый большой чемодан. Мой, разумеется, маленький. Не прошло и минуты, как раздался вопль:
- Куда ты засунула все мои носки?!
- Они лежат там, где всегда лежали.
- Они всегда лежали у моей кровати!
- Одна пара, - спокойно сказала я. - Чистые, чтобы ты их надел. Но я так понимаю, что сейчас тебе надо семь пар? На всю неделю?
- Да!
- Трусы сразу давать или ты попробуешь поискать их там, где они всегда лежат?
- Замолчи! Давай!
Точно так же мы собирали и все остальные вещи Воронцова. Он может орать сколько угодно, но в быту он - ребенок. Это касается и картины. Воронцов, конечно, может ее повесить, как может починить кран и выкопать яму под мусор. Но моему мужу всегда некогда. Я воспринимаю это нормально: человек деньги делает. Но как он будет жить один на даче, не представляю. Если только тут же заведет любовницу.
- Будешь заводить любовницу, - на всякий случай сказала я, - проверь: хорошо ли она готовит.
- Мы в ресторане будем ужинать!
- А завтракать? И учти: там химчистки поблизости нет. Дом сторож топит, газоны садовник стрижет. Что же касается домработницы…
- Что, вторая Марина?! - в ужасе смотрит на меня Воронцов.
Я молчу.
- Понятно, - мрачно говорит супруг. - Ты это нарочно. Подсадила меня на свои котлеты. И избаловала прислугу.
Он берет битком набитый чемодан:
- Все, я пошел.
Я молчу.
- Пошел я, говорю.
- Иди.
- Если ты мне понадобишься…
- Я на телефоне.
Понадобилась я ему уже через минуту, потому что он позвонил из лифта:
- Слушай, а я бритвенный прибор взял?
- Я тебе положила опасные бритвы, целую пачку. На даче есть электробритва.
- Черт! Забыл! - Он дал отбой.
Я спокойно положила телефон рядом с собой. Это будет продолжаться бесконечно. Пока Воронцов не заведет заботливую любовницу, вторую меня. Он говорит, что такого добра - пруд пруди. Посмотрим.
Вот так мы развелись.
Во всяком случае, муж пообещал решить и мою проблему тоже.
Поза орла
А на следующий день начало твориться такое… Хорошо, что в сетке моего клубного расписания был выходной, иначе я бы с ума сошла от такого количества пропущенных телефонных звонков. Я уже не говорю об их важности.
Первым позвонил сын. То есть первым, конечно, был Воронцов, он и не переставал звонить с тех пор, как мы с ним развелись, пусть и неофициально. Разумеется, он забыл зарядник, где лежит сахар, а где соль, сколько минут надо разогревать пиццу в микроволновке. Интересно, чем вообще забита его память?
- Инструкцию читай, - ехидно сказала я. - На коробке все написано.
- Дура! Без тебя обойдусь! - рявкнул супруг, но через три минуты позвонил опять, потому что забыл, как зовут домработницу не-Марину.
Я сказала, на всякий случай, держа молчащий телефон возле уха, потому что знала: через три минуты Воронцов позвонит опять, потому что не знает, как зовут садовника и сторожа. А также соседей. Они "идиоты, которые слишком близко к забору построили бассейн", но теперь с ними придется общаться, они ведь наверняка спросят:
- А где Стеша?
А Воронцову надо узнать кучу полезных вещей, раз он собирается жить на даче. И вообще без меня. Что касается домработницы, которая, по мнению Воронцова, приходит по выходным, в субботу и в воскресенье, тут тоже не все так просто. На самом деле я ее видела раза три за все лето, потому что все предпочитаю делать сама. И хотя дом большой, но без йоги я справляюсь. Если по часу в день не уходить в астрал и вместо этого заняться домашними делами. Насчет садовника тоже засада. Газон в последний раз косила я. Да и в предпоследний тоже. Воронцов в это время дрых, объевшись шашлыка и тяпнув водки. Спиртное его вырубает, да и на работе муж здорово устает. Что касается меня, то я не пью, а когда наемся шашлыка, меня тянет покосить. А дом топить - это вообще мое, святое. Андрей Ильич с этим, безусловно, справится, всего лишь котел. Инженерная мысль у мужа работает, это вам не соль с сахаром найти.
- А где… - в очередной раз услышала я, но тут на второй линии раздался звонок, и я невежливо прервала Величество:
- Повиси пока.
- Здравствуй, мама, - раздался в телефоне голос, услышав который я готова визжать от восторга. Потому что я люблю Степана Андреевича больше, чем его отца, который заставил мое сердце остановиться. И не скрываю этого. Но Степан Андреевич - единственный мужчина, к которому меня не ревнуют.
- Привет, Степан Андреевич!
- У вас с папой все в порядке?
- Да, а что? - сказала я с легкой заминкой. Сыну вовсе не обязательно знать о наших проблемах, какими бы серьезными они ни были.
- Дело в том, что он мне звонил и задавал странные вопросы.
- А именно?
- Как я отношусь к тебя, как я отношусь к разводам… Вы что, разводитесь? - с тревогой спросил сын.
- Нет, что ты!
- Тогда что у вас случилось?
- Да пустяки, сынок. Папа все разрулит, ты же знаешь.
- Если нужна моя помощь, ты только скажи.
- Нет, все в порядке. Мы прекрасно справимся сами.
- Как ты себе чувствуешь? - вежливо спросил сын.
- Отлично! Я же йог.
- Типа да, - он хмыкнул. Это отец его настропалил. С презрением относиться к моему хобби.
- Ну а как у тебя дела?
- Да все нормально. Как обычно. Вы там смотрите… - И после паузы: - Мама…
- Да, сынок?
- Я очень тебя люблю.
Я замерла. Он никогда мне раньше этого не говорил, даже когда был маленький.
- Я так и сказал отцу. Мама? Ты меня слышишь?
- Да.
- Может показаться, что он мне гораздо ближе, чем ты. Но я его больше уважаю, чем люблю, а тебя…
- Больше любишь, чем уважаешь. Понятно.
- У тебя странное чувство юмора, мама, но я привык, - по-взрослому сказал Степан Андреевич. - Я, пожалуй, приеду. Мне все это не нравится.
- Нет! То есть я всегда рада тебя видеть, но дело в том, что папа… У нас на даче ремонт, и отец теперь живет там, - нашлась наконец я.
- Хорошо, я навещу вас обоих. - Судя по тону моего сына, я поняла, что он обо всем догадался. Степан Андреевич очень умный, но в эмоциях сдержанный. - До встречи, мама.
Он дал отбой, и я услышала в трубке разгневанный голос мужа:
- Ты чего себе позволяешь?! Ты кого на паузу повесила?! Меня?!
Оказывается, все это время Величество терпеливо ждало, пока я закончу разговор. Господи, да что он там такое потерял?!
- Мне сын звонил.
- А-а-а… Ну тогда ладно.
- Ты о чем хотел спросить-то?
- Я уже не помню!
- Тогда повиси еще, у меня опять на второй линии звонок. Вспоминай.
И я опять повесила супруга на паузу. На этот раз звонила сноха:
- Здравствуйте, Стефания Алексеевна. Вам Стив звонил?
Разве я еще не сказала? Она зовет моего сына Стивом! Можно подумать, читала "Анну Каренину"! Хорошо, если знает, что есть такой фильм, причем американский.
- Да, он мне звонил, - сдержанно ответила я.
- Он так нервничал весь день. Твердил: с мамой что-то случилось. Звонил мне, наверное, раз десять, а ведь он на работе! Мой отец возлагает на Стива большие надежды. В конце концов, я сказала, чтобы он позвонил вам и все узнал от вас. А он мне сказал, что боится вам звонить. Вы никогда не говорите ему правду. А он переживает. Знаете, Стефания Алексеевна, Стив - он такой чувствительный! Издержки вашего воспитания.
- Что?! - Она мне выговаривает! За то, что я не так воспитала сына!
- Он очень похож на вас, и не только внешне. Зря вы не отдали его в фигурное катание, как хотели.
- У Степана Андреевича разряд по боксу!
- Но смотрит он фигурное катание. А бокс терпеть не может.
- Его ты смотришь?
- Да. Вы не переживайте, у нас все гармонично. Мы очень разные.
- Почему тогда ты с ним живешь?
- Когда мы познакомились, я спросила у вашего сына, что с его носом. Стив сказал, что занимался боксом. А я обожаю, когда мужики дерутся. А потом уже было поздно: я в него влюбилась. Он красавчик и такой сла-а-адкий.
Мы никогда еще так долго не разговаривали, и так откровенно. А Лиана не так уж и глупа.
- Если что - Стефания Алексеевна, вы всегда можете обратиться ко мне. Стива в это впутывать вовсе не обязательно.
- Спасибо, Лиана. Я рада, что у моего сына есть ты.
- Уж не переживайте, я постараюсь оградить его ото всех неприятностей. До свидания, Стефания Алексеевна, - она дала отбой, и в трубке опять раздался разгневанный голос Воронцова:
- Ты меня опять на паузу повесила!
- Ах, ты все еще там…
Подумать только! Мой супруг терпеливо ждет, когда я освобожусь! Наверное, вещь, которую он ищет, нужна ему до зарезу!
- Да, милый. Что ты потерял? - машинально спросила я, обдумывая недавний разговор со снохой.
- Я тебе теперь не милый! Любовник тебе дороже!
- Мне Лиана звонила.
- А-а-а… Как она? Еще не беременна?
- Судя по ее тону, очень может быть. У них со Степаном Андреевичем все хорошо. Ты вспомнил, что искал?
- Я уже даже забыл, зачем я здесь!
- Мы с тобой вчера разошлись, - напомнила я. - И ты теперь живешь на даче. На всякий случай: соль и сахар мы уже нашли.
- Хватит язвить! Кстати, спасибо, что напомнила о вчерашнем. У меня есть одно важное дело на сегодня. Где мои ботинки?
- Ты в них приехал.
- Я имею в виду чистые ботинки!
- Там, где ты их оставил. Дома. Но могу тебя обрадовать: на полке для обуви есть новая пара твоего любимого цвета. Ты надел их только один раз, натер мозоль и списал на дачу. Выбирай: ты почистишь те, в которых приехал, или натрешь новую мозоль.
- Я так и не дозвонился нашей домработнице!
- Неудивительно.
- Впрочем, мне не на парад. Надену грязные ботинки. Там дороги-то не очень.
- Ты куда собрался? - с тревогой спросила я.
- Узнаешь, - загадочно сказал Воронцов и дал отбой.
Больше он мне не звонил. Я, овца тупая, не придала значения тону, с которым муж со мной говорил, а зря. Надо было его остановить, но у меня снова был звонок на второй линии.
На этот раз звонила Юля:
- Стеша, привет! Ты что, заболела?
- Да, я не очень хорошо себя чувствую.
- Жаль. А я тебя хотела в театр позвать. Потом бы в ресторан заехали. Устроили девичник… А почему и Воронцов в клубе сегодня не появляется? Тебя, что ли, выхаживает? Вчера был.
А я этого и не знала! Но Юле ответила так: