- А какого вы, простите, года рождения?
- А почему я должна при всех говорить о своем возрасте? Я женщина, поймите, господин капитан.
- Да, конечно. Я вас понял, Вера Федоровна. Впрочем, все это и узнать нетрудно. Я так думаю, что… А это еще кто?
От ворот по тропинке, неуверенно оглядываясь, шла девушка с чемоданчиком в руке. С такими врачи "скорой" приезжают к пациенту, храня в них все необходимое для того, чтобы оказать первую медицинскую помощь.
- А вот и медсестра! - облегченно воскликнула Олимпиада Серафимовна. - Весьма кстати! Нам всем понадобится медицинская помощь, если все это будет продолжаться!
- Здравствуйте, - вежливо кивнула девушка, поднимаясь на веранду. - Мне вчера звонила Нелли Робертовна. У ворот милицейская машина. Откуда? У вас что-то случилось?
- Убийство, - хмуро сказал капитан.
- Как? Значит, я опоздала? - медсестра обвела глазами присутствующих. - Ее все-таки убили!
- Простите? - тут же подошел к ней оперуполномоченный. - А вы что об этом знаете?
- Я все расскажу!
- Как вас зовут?
- Валя.
- Откуда вы знаете, Валя, что Нелли Робертовну Листову собирались убить?
- Нелли Робертовну? Почему Нелли Робертовну?
- А кого?
- Я… Простите. Я не совсем поняла. Простите.
- Нет уж, девушка, вы договаривайте. В этом доме уже два трупа: хозяина и хозяйки.
- Хозяйки? То есть, прежней хозяйки? Нелли Робертовны? Ох! Я не то подумала. Простите, мне надо к больной.
- Маруся у себя в комнате, - с усмешкой сказала Наталья Александровна. - Направо по коридору, вторая дверь.
- Разрешите мне пройти? - медсестра просительно посмотрела на оперуполномоченного.
- Хорошо, проходите.
Девушка торопливо пересекая веранду, направилась к двери в дом.
- Странные дела здесь творятся, - обратился к присутствующим капитан. - Но я разберусь.
- Сделайте одолжение, - рассмеялся Эдик. - А то я тоже начинаю опасаться за свою жизнь.
В комнате у Майи
- Маруся? Ты не спишь?
- Кто здесь?
- Валя, медсестра. Ты меня помнишь?
- Вы?
- Мне Нелли Робертовна позвонила и просила приехать. Ты еще ничего не знаешь?
- Что не знаю? Там, в коридоре, все время какой-то шум. Люди ходят, кажется, мужчины. Много мужчин. Георгий Эдуардович умер, а у Эдика совсем другие шаги. Я точно знаю, что это не Эдик.
- Это милиция.
- Милиция? - побледнела Майя. - Опять!
- Говорят, что хозяйку убили.
- Хозяйку? Какую хозяйку?
- Нелли Робертовну.
- Не может быть! За что!?
- Ты лежи тихо, не волнуйся. Тебе не надо волноваться. Сейчас укольчик тебе сделаю, - заворковала медсестра. - Я теперь рядом, я тебя в обиду не дам.
- Почему… Почему вы так обо мне заботитесь?
- Потому что должна заботиться. Только и ты уж потом не забудь.
- Что теперь будет?
- Ну, тебе-то уж точно ничего не будет. С такими-то деньгами! Ты лежи, отдыхай, а я пойду все как следует разведаю.
- Хорошо.
Валя уже несколько раз успела поссориться с мужем. У того уже с месяц были проблемы на работе, а теперь вот уволили, и без всякого выходного пособия. Хорошую работу найти было чрезвычайно тяжело, и муж теперь чуть ли не каждый день поминал про потерянные пятьдесят тысяч долларов. Как будто деньги уже лежали в кармане, и внезапно исчезли оттуда, вынутые ловким вором. Эти пятьдесят тысяч долларов уже были свои, кровные, и уж сколько раз было прикинуто, на что бы можно было их потратить. Валя только и думала последнее время, что об этих деньгах. Еще неделю назад все было хорошо, а теперь… Как жить, на что жить? На зарплату медсестры? Родители недовольны мужем, который теперь сидит дома, муж бурчит на родителей - мол, надоели, надо жить отдельно. Отдельно! Теперь об этом надо забыть. Сегодня же хоть немного можно перевести дух, отдохнуть от домочадцев в этом роскошном особняке. Наверняка ночевать оставят, юной наследнице нужна медицинская помощь и опытная сиделка.
Да, звонок Нелли Робертовны пришелся как нельзя кстати. Убить человека - это было плохо, а вот наказать злодея в самый раз. Эти деньги правильные.
И Валя, прикрыв дверь комнаты, первым делом пошла на кухню. Где, как не у прислуги узнать все домашние сплетни? Но там девушка наткнулась на пожилую даму в розовом жакете:
- Девушка, дайте что-нибудь успокоительное нашей домработнице.
- Да-да. А что с ней?
- Нервы, у всех у нас нервы. А кто-то должен готовить еду, накрывать на стол. Не лежать же на диванчике и не держаться руками за голову? Мне жаль, если Ольгу Сергеевну придется рассчитать, но…
- Я могла бы готовить.
- А вы умеете?
- Конечно.
- Я заплачу, хорошо заплачу! - обрадовалась Олимпиада Серафимовна. - Ах, на меня за эти два дня обрушилось столько трагедий! Столько трагедий! Я вижу, что вы хорошая девушка. Сколько вы хотите?
- За медицинские услуги, или за помощь по хозяйству?
- И за то и за другое.
- Сто долларов. В день.
- Милочка, побойтесь бога!
- У меня семейные обстоятельства.
- У всех обстоятельства.
- Я думаю, что пройдет несколько дней, прежде чем вы найдете новую домработницу. Надо дать объявление в газете, или обратиться в агентство, заплатить комиссионные.
- Хорошо, хорошо. Ах, у меня от всего этого болит голова! Сто долларов в день, но вы должны будете еще и прибираться в комнатах.
- Я все сделаю.
- Вы просто спасение для нас, милочка. Несколько дней меня вполне устроят, не разоримся же мы. А потом кого-нибудь найдем. Как вас зовут? Валя?
- Да.
- Замечательно! Валечка, мне тоже что-нибудь успокоительное, пожалуйста. Хотя, не будет ли это слишком? Я уже пила с утра лекарство. И соберите посуду со стола на веранде.
- Хорошо.
Валя была довольна: вот все и устроилось. Главное, закрепиться в этом доме. Сто долларов в день - это больше, чем месячная зарплата медсестры, если работать только на ставку. А что дальше будет с их домработницей, неизвестно. Может, и уволится совсем. А дом большой, богатый. И много женщин, которым требуется медицинская помощь. А главное, молодая хозяйка будет рядом, и денег с нее можно поиметь немало.
Валя прошла на веранду, принялась собирать тарелки со стола. Надо же, столько женщин в доме, и никто даже не может посуду на кухню отнести!
- Змея, - услышала девушка зловещий шепот.
Обернулась - перед ней стояла знакомая дамочка и шипела из-за угла:
- Пролезла, все-таки. Змея.
- Я здесь на своем месте. А вот о вашем предложении милиция скоро узнает.
- О каком таком предложении?
- Пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я помогла убить Марусю.
- Не было никакого предложения. Свидетелей разговора нет.
- А в доме нашли труп. Уж не отравление ли?
- Замолчи!
- Я-то замолчу… если заплатите, - решилась Валя, и сердце тревожно замерло. Ведь это называется шантаж! Но жить на что-то надо.
- Ах, вот оно что!
- Вам же лучше заплатить. А то все расскажу.
- Сколько ты хочешь?
- Ну… тысячу.
- Ах, тысячу!
- Долларов. - И сердце снова замерло - пройдет, не пройдет?
- Я подумаю.
- Некогда думать. Платите.
- Хорошо. Завтра.
- Почему завтра?
Ну, где я тебе сейчас достану столько денег? Не в кармане же я их ношу. Ты же рублями не возьмешь?
- Возьму, - решительно кивнула Валя.
- Змея. Нет у меня сейчас денег.
- Вон сколько в доме всего! И денег наверняка полно.
- Но это же не мое!
- А зачем тогда хозяина убили? И эту Нелли Робертовну?
- С чего ты взяла, что я!? С чего!?
- А почему вы тогда так дрожите? Боитесь?
- Ладно, мерзавка. Я заплачу, но ты у меня еще узнаешь!
- Идет кто-то.
Насвистывая, на веранду поднимался Эдик. Женщина тут же попятилась к двери и исчезла. Валя торопливо стала собирать тарелки со стола. Корнет Оболенский удивленно поднял тонкие черные брови:
- Так-так. У нас новая прислуга?
- Я просто помогаю, - отчего-то застеснялась Валя.
- Что, Ольга Сергеевна слегла?
- Да, похоже.
- С чего бы это она так расстроилась, а? Послушай, а ты милая девушка. Валя, да? Валентина. Медсестрой работаешь. Да ты у нас ценный человек, да?
- Уж и ценный.
- И что-то там про убийство говорила. Что, мол, ее собирались убить. Я, кажется, догадываюсь, про кого это. Про богатую наследницу, да?
Валя зарумянилась под его внимательным взглядом. Хоть бы глаза отвел! Видит же, что смутил.
- Кто ж у нас, интересно, так прокололся? Уж не маман ли? А ты, значит, собралась промышлять шантажом. Мило.
- Да с чего это вы взяли?
- Можешь на ты. Эдиком зови. А ты девушка не промах, я таких люблю. Убить, видимо, не захотела, а вот по мелочи, это можно. Без риска для жизни. Но не своей, понимаешь? Шантаж - дело тонкое. Главное не слишком давить на педаль. Может, возьмешь в долю? Шучу. Мне своего хватит. Но твоя помощь может понадобиться. Значит, ты уколы делаешь, и в вену тоже, о лекарствах много чего знаешь, умеешь готовить и по хозяйству помочь. Незаменимый человек, а? Мне тебя прямо Бог послал. Или дьявол? Договоримся.
- О чем?
- Видишь ли, у меня скоро будет молодая жена. Девушка энергичная, шумная и хорошо было бы ее прибрать к рукам.
- О чем это вы?
- Ну-ну, Валентина! Не делай вид, что не понимаешь. То, что ты сейчас пыталась сделать, конечно, не высший пилотаж, но курс взят вполне уверенно.
Он подошел совсем близко и улыбнулся. Валя, не отрываясь, смотрела в темно-карие, почти черные глаза. Как он похож на киноартиста! Весь, словно сошедший с голубого экрана, с изысканными манерами, тонкими пальцами и взглядом, ради которого миллионы женщин приникают к телевизору, заслышав знакомую мелодию. Словно дудочка крысолова манит их в глубокий омут, вынырнуть откуда и выплыть уже невозможно.
- Мы договоримся, - уверенно сказал Эдик. - Думаю, тебе давно приелся серый быт, скулящие больные, ночные дежурства, деспот - главврач, муж, который только и знает, что, придя с работы лечь на диван перед телевизором и потребовать ужин. А усталость так и наваливается, и послать бы его к черту, но другого-то нет. И впереди никакого просвета.
Он знал про Валю все. Кроме последнего, что муж уже не приходит с работы, а просто лежит целый день на диване, но все равно требует, чтобы жена готовила еду, и убиралась в квартире, и стирала, и гладила, да еще и деньги зарабатывала. Но совершать ради него все эти подвиги, не много ли чести? Вот ради такого, как Эдик, дело другое. А почему бы нет, собственно? Если ее, Валю, приодеть, причесать, накрасить, из них с Эдиком получится неплохая пара. Воображение вмиг нарисовало его молодую жену, прикованную к постели, и парочку, припеваючи живущую на ее деньги. До поры до времени, пока можно будет обойтись и совсем без жены. А дальше… Дальше! Валя сладко вздохнула:
- Что я должна делать?
- Во-первых, скажи мне, кто просил тебя убить Марусю?
- Я все расскажу, только уж и вы… ты мне помоги.
Она заглядывала Эдику в глаза, и думала про себя - это не дом, а самая настоящая золотая жила! Теперь вперед, намывай золотой песок, откапывай самородки! Уж повезло, так повезло!
Часом позже
Валя решила прибраться в кабинете. Дело к вечеру, ужинать они вряд ли будут, если только чаю попьют, милиция вместе с прокуратурой уехали, тело хозяйки увезли в морг. Можно по-быстрому навести порядок, вихрем пронестись по дому, смахнуть пыль с мебели, шваброй-лентяйкой протереть пол в коридорах. А завтра встать пораньше, приготовить завтрак. В комнатке Ольги Сергеевны есть вторая кровать, там Вале и отвели место. Ничего, придет время, переселится в настоящие хоромы. Теперь все будет хорошо.
И Валя начала смахивать пыль со стола в кабинете. Глянула мельком на полустершийся меловый контур и не испугалась, навидалась на своем веку смертей, только подумала: надо бы завтра ковер почистить, а то нехорошо получается. И тут услышала за стенкой шум. Подняла голову - дверь в соседнее помещение была приоткрыта. Что там? Воры?
Она осторожно подошла к двери, открыла ее и заглянула:
- Эй! Кто здесь? Эй!
Стало не по себе: а вдруг и в самом деле воры? Что делать?
- Эй! - негромко повторила Валя.
По-моему, больше испугался этот человек, не она. Смутился, кашлянул, стал переминаться с ноги на ногу, а на них женские тапочки с пушистыми розовыми помпонами. Смешно!
- Простите, Бога ради. Я здесь… Кхе-кхе…
- Вы кто?
- Веригин. Эраст Валентинович Веригин.
- А-а-а… Родственник? Я вас в больнице не видела.
- Гость. Я в этом доме гость.
- А это что? - Валя кивнула на папку, которую Веригин неловко прижимал к себе.
- Это… кхе-кхе… Рисунки.
- Ваши?
- Я тут посмотреть хотел. Видите ли, покойный Эдуард Олегович был моим другом, и я… заинтересовался, так сказать.
- Я тут прибраться хотела. Надо?
- Что вы! Что вы! Здесь, в студии, никто ничего не трогает!
- Ну, как хотите.
Он все так же нервно переступал ногами в нелепых женских тапочках с розовыми помпонами. Валя пожала плечами и спросила:
- Чай пить будете?
- Чай?
- Ну, я не знаю, как в этом доме заведено. За одним ли столом собираются, или по одиночке на веранду ходят. Если хотите, то я…
- Нет, нет, не беспокойтесь! Бога ради не беспокойтесь! Я сам, все сам!
Валя вышла из студии, оглянувшись на пороге еще разок. Веригин прижимал к себе огромную папку, неловко моргал, но, кажется, ни за что на свете не решился бы с ней расстаться…
…- Эдик, постой!
- Чего тебе, Настя?
- Как ты груб!
- После того, что ты натворила? Груб?
- А что я натворила, что? Ведь это ты послал меня в кабинет, за пистолетом, ты!
- Но стрелять в отца я тебя не просил.
- Я стреляла? Я!?
- А кто?
Пауза.
- Тетя умерла. Что теперь делать?
- Ну, тебе теперь достанется хорошая трехкомнатная квартира, несколько картин знаменитого художника, куча всякой рухляди. Поздравляю. Не супер, но и не сказать, что совсем ничего. На первое время хватит.
- Да? А этот дом?
- Придется отсюда уехать. Ты теперь не член семьи.
- Ты же обещал на мне жениться! Обещал!
- Как я могу жениться на женщине, убившей моего родного отца? - Эдик с иронией вздернул брови. - Это неэтично. Я тебя прощаю, Настя, но любить отныне не могу.
- Ты… ты… Это не твои слова.
- Раз я их говорю, значит, теперь мои. Хватит, Настя. Дело сделано, и забудем об этом. Отблагодари шофера, он тебе алиби обеспечил.
- Вот значит как! Тетя Нелли мне говорила, а я не верила! Но ты забыл, что я была в студии, когда они с дядей ругались!
- Ну и что?
- А то. Тетя Нелли спросила: "Откуда у тебя этот пистолет?" И когда дядя ответил, знаешь, что она сказала?
- Что?
- "Мне знаком этот пистолет, я не в первый раз его вижу". Она все вспомнила про "Деринджер". И дядя начал рассказывать. Знаешь, о чем?
- Не может быть, чтобы это был тот самый пистолет! Просто не может быть! Таких совпадений просто не бывает!
- Каких совпадений?
- Так о чем они дальше говорили?
- А ты не догадываешься? Я не сразу ушла, только тогда, когда все поняла. Да, я была в гараже, была! Я сидела там и ревела! Они ужасные вещи говорили. О тебе и…
- Ну, все, все, хватит, Настя. Помолчи.
- Мне милиции это надо рассказать?
- Чего ты хочешь?
- Я хочу, чтобы все было, как раньше. Между мной и тобой.
- А ты знаешь, что у меня ничего нет кроме долгов? Огромных долгов, между прочим. А теперь, когда отец умер и надежд на наследство никаких… И что делать? Ты работать пойдешь? Или, быть может, я?
- Но есть же какой-то выход?
- Выход всегда есть. Я хочу жениться на Марусе.
- Да ты с ума сошел! Жениться на родной тетке!
- А если я не сын Георгия Эдуардовича Листова? Если у меня нашелся родной отец? После стольких лет, а? Как тебе?
- Что ты, Эдик?! Что ты?! Ты же так похож на деда!
- У меня есть подписанная папашей бумага. Он признает меня, Эдуарда Оболенского, законным сыном. Ну и маман не будет отрицать. Может, и поженю еще родителей. Шутка.
- Когда же ты успел? Ты и Маруся? А вдруг она не захочет за тебя замуж?
- А вот это не твои проблемы. Ты должна немного потерпеть, Настя. Совсем немного.
- Нет. Я все равно не хочу, чтобы ты женился на ком-то кроме меня. Нет. Я, конечно, буду молчать, но только пока ты со мной.
- Ладно, об этом после. В конце концов, что мне до этого пистолета? Я в отца не стрелял.
- Да? А тетя? Разве не из-за пистолета ее убили?
- А вот то, что ее убили, никто еще не доказал. Она была подавлена последнее время, сильно переживала, вот и отравилась.
- А почему тогда нет предсмертной записки? Почему?
- Ну, не все самоубийцы объясняют свое решение. Допустим, это было не в характере тети Нелли, - усмехнулся Эдик.
- Какой же ты.
- Иди к шоферу, Настя, он тебя утешит.
Она ушла. Эдик поморщился - снова неприятности. Нет больше отца, и тетя Нелли со своими разоблачениями не будет отныне путаться под ногами, но появились новые проблемы. А как там Маруся? Спит еще, или уже пишет с упоением свои странные картины?
Он набрал номер московской квартиры. Гудки, длинные гудки. Никто не подходит к телефону. Должно быть, спит. А если… Сердце провалилось в пустоту. Да там ли она еще? Нет, он положил в стакан достаточное количество снотворного. Всю ночь Машка не ложилась, писала картину, и сейчас она наверняка спит, как убитая, и проспит до завтрашнего утра, никак не меньше. А завтра надо ехать в Москву. Если не случится ничего чрезвычайного, завтра надо что-то решать с неудобной девицей. Хватит играть в кошки-мышки, надо привозить ее сюда, в этот особняк, и отдать под присмотр Валентины…
- Кому это ты звонишь?
- Егор? Опять подсматриваешь? Подслушиваешь? И давно это у тебя, братец?
- Не твое дело!
Егорушка обиженно посапывает, но взгляд у него злой. Кажется, что он готов защищаться. Эдик же продолжает доставать младшего брата:
- Это уже болезнь. Понимаю - у инфантильного мальчика детские забавы. Чует мое сердце, что ты немало часов провел у замочной скважины!
- Ну и что? Зато я все про всех знаю.
- Пойди наябедничай. Лучше ментам.
- Они плохие. Мама говорила, что в милиции работают одни взяточники. Они настоящих преступников все равно не сажают.
- Мама говорила! Эта фраза в ее репертуаре, верю. А ты правды хочешь?
- Хочу!
- Слушай, мне не до тебя. Иди погуляй. Погода чудная, луна светит. Как там у классиков? "И эта глупая луна на этом глупом небосводе". И ты. Два сапога - пара.
- "Как эта глупая луна". А тебе все равно не отвертеться.
- Уйми свое воображение.
И Эдуард Оболенский, презрительно хмыкнув, уходит в дом. Срочно надо выпить, день был такой тяжелый! События развиваются по нарастающей, тут уж ничего не поделаешь.