Всего через два года "совместной" жизни они уже и дня не могли прожить без скандала, и Анне часто казалось, что муж только затем и приходит домой, чтобы кричать, раздражаться и все больше и больше ее ненавидеть. Они постоянно находились на грани развода, но еще пару лет прожили вместе, просто по инерции. Анна была слишком занята ребенком и учебой, Ваня же приходил домой только ночевать, да и то не всегда.
Все изменилось после того, как Анна случайно встретилась с бывшими одноклассниками Андреем и Светланой Юсуповыми, которые к этому времени уже были владельцами собственной фирмы. Андрей вырос в обеспеченной семье, его мать знала несколько иностранных языков и долгие годы работала переводчицей, отец занимал руководящие посты, до тех пор пока перемены в стране не отодвинули его от дел. Тогда умная и роскошная госпожа Юсупова оставила неперспективного мужа, вышла за скандинава и укатила на его историческую родину. Но родительских обязанностей не забывала и после того, как единственный сын окончил институт и удачно женился, помогла ему начать свое дело.
Юсуповы открыли небольшое туристическое агентство под вывеской "Северное сияние". Мама Андрея помогала организовывать экскурсии в страны Скандинавии и лично встречала группы туристов, богатые родители Светланы ссужали молодую пару деньгами. Вскоре агентство стало процветать, появились деньги на развитие, перспектива открыть несколько филиалов и стать в итоге солидной фирмой.
Когда Анну окликнули из шикарной машины, та сначала даже не поняла, что перед ней бывшие одноклассники. После первых восторгов Анна невольно погрустнела, и у богатой пары возник логический вопрос: а как там вы с Ваней? Анна не выдержала и поделилась своими проблемами. Юсуповы, конечно, посочувствовали и задумались над тем, как бедной женщине помочь. Рвется ведь изо всех сил и так по жизни настрадалась! Так родилась идея устроить Анну на работу в "Северное сияние". В качестве секретаря, разумеется. На первых порах.
И жизнь семьи Австрийских - Панковых резко изменилась. К тому времени Александр Австрийский-старший скончался, потому что, сколько не пей ее, заразу, конец всегда один. Похоронив старого художника и отслужив по нему все, что положено, семья Анны - мама, молодой муж и маленький Сашенька - активно потянулась к новой жизни. Туристическое агентство "Северное сияние" стремительно набирало обороты, а вместе с ним и зарплата Анны. В доме стало сытнее и спокойнее. Мама уже не считала копейки в кошельке, прикидывая, хватит или не хватит завтра на молоко для маленького Сашеньки, она бросила низкооплачиваемую работу, а сам Сашенька стал получать дорогие игрушки, на завтрак йогурты, на ужин фруктовый салат со взбитыми сливками. А Ваня Панков подумал-подумал - и купил себе машину. Не новую, конечно, и не иномарку, но на первых порах вполне приличную. Он к тому времени одолел институт, в котором (слава богу!) была военная кафедра, но с работой ему как-то не везло. Панкова ценила только лучшая половина человечества, худшая же, к которой и принадлежало большинство работодателей, считала Ваню своим заклятым врагом. И глава семьи кочевал из одной фирмы в другую, оставляя за собой длинный шлейф заплаканных секретарш.
После того как Анна получила диплом о высшем образовании и новую должность с новым же весьма солидным окладом, в доме полностью прекратились скандалы. Муж стал очень внимателен, начал приезжать за Анной на работу, встречать ее у дверей офиса, красивый, благоухающий, нежный, одним словом, такой, что все проходившие мимо дамы только завистливо вздыхали. Иван Панков всегда умел влюблять в себя женщин. Оценив новое положение Анны, он быстро переключился на жену, и та вновь не устояла перед его обаянием. Простила все, потому что по-прежнему любила, просто любила, стараясь не замечать его постоянного вранья, следов чужой губной помады на одежде, запаха чужих духов и других неприятных мелочей. И продолжала не замечать, лишь бы они с Ваней по выходным дням, счастливые, смеющиеся, подбросив сына одной из бабушек, катались по Москве на бежевых "Жигулях", покупали дорогие вещи в магазинах и ужинали в ресторанчиках, где стоял пряный запах экзотических блюд. Последнее время Анна чувствовала себя удивительно счастливой…
…Анна начинала в агентстве простым секретарем: сидела целыми днями на телефонах, отвечая на бесконечные звонки, разговаривала с клиентами, отправляла и принимала бесчисленные факсы, то и дело бегала с документами. И так целыми днями. Она прикладывала на ночь компрессы к правой щеке, на которой частенько выступала гнойная сыпь от захватанных телефонных трубок, страшно уставала и нервничала. И жила только мыслью о том, что когда-нибудь все это будут делать за нее другие, а она станет только руководить.
Тогда еще фирма состояла из нескольких человек, все были знакомыми или знакомыми знакомых, этакий маленький мирок с безобидными сплетнями и дружескими подколами. Но прошло какое-то время, из простого секретаря Анна выросла до заместителя руководителя. Потом ей взяли помощников: Юсуповы стали частенько выезжать за границу, "дегустировать" новые курорты и отели, оставляя на нее дела. Так в стремительно расширяющуюся фирму пришли новые люди, которые уже не были своими, приходили е улицы, по объявлению, демонстрируя многочисленные дипломы и таланты. У них не было обязательств и принципов, авторитетов и понятия о дружеской солидарности, они хотели больше денег и больше прав. Каждое слово Анны тут же перевиралось и до Юсуповых доходило в совершенно искаженном виде.
Так Анна стала главным объектом самых отвратительных сплетен. Она не замечала этого, потому что слишком любила свою работу. Да, большая зарплата нужна была семье, но для нее самой не деньги были главным. Анне нравилось общаться с людьми, устраивать их отдых, слушать приятные отзывы об агентстве, радоваться каждому удачному рабочему дню. И всех, кто ленился и работу свою не любил, Анна осуждала, а поскольку она не умела скрывать своих эмоций, у нее появились враги. За глаза ее стали называть и слишком гордой, и слишком резкой, появились версии о неких странностях ее дружбы с Юсуповыми и бог знает еще какая грязь. Наконец сколотилась целая коалиция против подруги хозяев, которые по-прежнему часто отъезжали за границу, и лишние глаза тем, кто не хотел напрягаться на работе, были, естественно, не нужны.
Когда Анна вернулась из очередного отпуска, Андрей Юсупов вызвал ее к себе в кабинет и, не отрывая взгляда от полированной поверхности стола, заявил, что, подчиняясь мнению коллектива, решил ее уволить.
- Я плохо работаю? - растерявшись, спросила Анна.
- Нет, не в этом дело.
- Тогда в чем?
- Понимаешь, у меня дилемма, - он задержался, со вкусом перекатывая во рту красивое слово. Анна брезгливо отметила, что Юсупов толст и губы у него тоже толстые, влажные. - Дилемма: уволить тебя или всех тех, кто не хочет с тобой работать.
- А кто не хочет?
- Ну конкретно я не собираюсь никого называть. Многие.
- А почему не хотят?
- Видишь ли, говорят, что ты слишком высокомерная и будто бы однажды заявила, что мы, Юсуповы, тебе близкие друзья и кого ты захочешь, того мы и уволим. И что вообще все будет так, как захочешь ты.
- Чушь какая! Ты в это веришь?
- Ну знаешь, Аня… Я против тебя лично ничего не имею. Только это моя фирма, сама понимаешь. Ты вполне могла такое сказать. А сотрудники подумают, что я здесь не хозяин.
- Ты хотя бы знаешь, сколько я для этой фирмы сделала?
- А вот этого не надо. Не надо на меня давить, Аня, не люблю. Ты всего лишь наемный работник, хочу я платить тебе зарплату - плачу, не хочу платить, никто и ничто меня заставить это сделать не может. Ясно?
- Куда яснее. Когда же я уволена?
- Ну раз отпускные ты уже получила, значит, мы в расчете. Завтра на работу можешь не приходить.
- И куда мне теперь?
- Сообразишь. Хочешь - начинай все с нуля, приходи на собеседование.
- К кому?
- На твое место сегодня кого-нибудь назначим. Вот к этому человеку и приходи.
- Вы же меня все равно не возьмете, и не потому, что я профнепригодна. Обязательно надо еще и унижать?
- А говоришь, что не гордая.
Она поднялась из черного кожаного кресла.
- Оправдываться - значит признать себя виноватой. А я не сделала ничего, за что могу сейчас руки тебе лизать и прощение вымаливать.
Он недобро прищурился:
- Всегда знал, что в тебе это есть. Никогда не прогнешься. Ничему, Аня, тебя жизнь не научила. Что ж, прощай. Трудовую у Светланы сегодня же можешь получить. Сейчас. - Он демонстративно отвернулся к монитору. Анна поняла, что продолжать этот разговор бесполезно, и вышла из кабинета.
В соседней комнате ее встретила Светлана.
- Я уже подготовила тебе трудовую, - неприязненно бросила она. - Забирай.
- А ты-то на меня за что злишься?
- Хватит святошей прикидываться! Я-то думала, что ты мне подруга.
- А кто я тебе?
- Ты - шлюха! Еще в школе было понятно, что шлюха, когда ты забеременела от Ваньки Панкова.
- Значит, я одна в этом виновата? А он ни при чем?
- Я все знаю! К мужу моему подбиралась? А он тебя выпер, так и надо!
- Да кто тебе сказал такую глупость? Я замужем, у меня прекрасный муж, я его люблю.
- То-то он до сих пор без работы болтается, а тебе денежки нужны, чтобы этого бездельника содержать! Только здесь ты их не получишь. И не будешь больше использовать моего мужа. Можешь на панель пойти, а у нас приличная фирма, здесь проституток не держат.
- Света, да ты что? Это же ерунда. Нет, это просто смешно…
- Ей смешно! Убирайся! - Она швырнула Анне в лицо трудовую книжку.
- Света, послушай…
- Сейчас охрану вызову. Ты больше здесь не работаешь, уходи.
Анна вышла из кабинета. В коридоре, обессиленная, прислонилась к стене и замерла. Было до того плохо, что она долго не могла сообразить, где дверь. Все плыло перед глазами. На улице легче не стало. Она никак не могла понять, почему можно так безнаказанно оболгать человека. Просто кто-то где-то кому-то что-то сказал - и все, дело сделано. Клевета - как радиоактивное излучение, она убивает не сразу, зато наверняка.
С трудом Анна добралась до дома. Мама с Сашкой ушли в магазин, уволенный с очередной работы муж валялся на диване с книжкой и читал Ницше. Перед ним стояла ваза с фруктами, и, проникаясь гениальными мыслями великого философа, Панков не забывал и о земном, закусывая пищу духовную вполне материальной мякотью плодов.
- Ты чего так рано? - не отрываясь от книги, спросил он.
- Меня с работы уволили.
- Что?! - Ницше упал с дивана на пол вместе с фруктами. Иван Панков сразу потерял аппетит…
…Анна вновь почувствовала ту самую боль, которую пыталась недавно вытравить димедролом, и со стоном отвернулась к стене. Елена Михайловна что-то записала в медицинской карте.
- Ладно, девочка, сегодня я тебя оставлю. Лежи, отдыхай. Окно только открывать погоди пока, там прохладно, дождик идет. Бабулек простудишь. Они-то умирать еще не хотят. Весна наступила, да… Вот когда мы с тобой дойдем до конца, вот тогда и подумаем, стоит оно того или не стоит.
Она ушла, в дверь тут же сунулись любопытные бабульки. Увидев, что Анна вновь отвернулась к стене, зашушукались и пошли к своим кроватям.
- Дочка, ты бы поела чего? - сказала сухонькая.
- Спасибо, не хочу.
Они повздыхали, поохали, достали свои узелки.
"Все жуют, жуют, жуют, - зло подумала Анна. - Целый день жуют! Завтрак, обед, ужин, между ними чай пьют. Коровы хоть молоко дают, а эти…"
В палату заглянула Юля:
- Австрийская, там к тебе пришли. Выйдешь, что-ли?
"Мать, конечно, - мгновенно съежилась Анна. - Сейчас устроит тут представление!"
- Не пойду. Сплю я, - она демонстративно закрыла глаза.
- Ну как хочешь. Подумаешь, королева! - фыркнула медсестра и умчалась. Через несколько минут она брякнула на тумбочку сумку с едой и швырнула Анне на грудь записку. Анна записку читать не стала, покосилась на еду и почувствовала знакомую боль в желудке.
- В тумбочку уберите.
- У нас тут не королевский двор, слуг нет, - Юля все же убрала сумку, громко хлопнув дверцей тумбочки, и убежала.
- О какая, о какая! - разволновались бабульки. - Ишь, бойкая!
- И уколы-то как колет, все нахрапом, все с рывка! - вздохнула полная. - А ты, милая, пошла бы повидалась с матерью-то. Мать - она плохого не скажет своему дитя. Пошла бы ты.
- Не могу. Потом.
- Пойдем хоть мы, Михална, - позвала сухонькая. - Волнуется небось.
И они засеменили к дверям палаты.
"Как надоели эти старухи! Копошатся чего-то, шуршат целыми днями. На тот свет пора, а все им не так уколы делают! - опять разозлилась Анна. От слабости ей вновь захотелось спать. В животе было пусто, как в высохшем бурдюке. - Если не буду есть - точно умру. Просто засну от слабости и больше не проснусь. А хорошо вот так дремать и ничего не делать, ничего не хотеть. Хорошо…"
Анна так и лежала, закрыв глаза, когда в комнату возвратились бабульки. Они на цыпочках прошли к своим кроватям. Раздался скрип панцирных сеток.
- Спит, Михална?
- Пускай. Молодая еще. Мать ее жалко, извелась совсем.
- Тебе, Константиновна, пенсию-то принесли за какой месяц?
- А леший ее знает. Я ее вижу, пенсию-то? Сын давеча забрал.
- Да, маслице-то опять подорожало, не укупишь.
- А я вот сала который уже месяц хочу. Купить бы его у нас на рыночке, беленькое, мяконькое. Бывает, само так и тает, так и тает во рту. И посолить его, с чесночком. С чесночком, да в банке. Сын у меня любитель, он так уж посолит, так посолит!
- Ну-ка, ну-ка, я не слыхала про банку-то? Как солить, Михална?
- Так ведь и сала-то у нас с тобой нет, Константиновна.
- И денег нет. Ох, годы, годы. Кабы была я вновь молодая…
- Вот радость-то! Помню - вбил мой дед в землю кол посреди деревни, у того кола и привились. И деток наделали.
- Да и то, Константиновна, грех жаловаться. Государство о нас заботится, пенсию опять же дает. Хлебушко, молочко - сыто и хорошо. Помирать только скоро, а не хочется…
- Ох, как не хочется! До солнышка теперь дожили, а летом бог и помирать не велел. Протянем! У меня домок имеется, хоть и старенький, да ладненький. Вот мы с тобой полежим еще с месяцок и поедем в деревню.
- И то. Огородик засадим, петрушечку, морковку, проживем, Константиновна.
- Вдвоем как-нибудь да проживем…
Анна почувствовала, как по лицу текут слезы Ей вдруг стало стыдно, очень стыдно за свою молодость и глупость. "Им легче, потому что они вместе, поддерживают друг друга, помогают. У меня ведь тоже была подруга…"
Да, у нее была подруга. Ольга Калининская пришла в "Северное сияние" одной из первых. Анне она сразу понравилась: маленькая, в меру пухленькая, озорная и очень бойкая. Ольга была обаятельна, коммуникабельна, и клиенты ее любили. Так же, как и Анна, Ольга Калининская была замужем, поэтому у молодых женщин всегда находилась тема для разговора: дом, семья, проблемы семейного бюджета. Вскоре Анна и Ольга подружились. На праздники Ольга стала приглашать подругу вместе с мужем к себе домой, а Анна закрывала глаза на частые Ольгины отлучки в рабочее время, у той были какие-то проблемы со здоровьем по женской части, она без конца лечилась.
Подруги делились маленькими женскими секретами, обсуждали начальство, зарплату, новых людей, проблемы на работе. Анна впервые поняла, что значить доверяться человеку, который искренне сочувствует и понимает. Она любила Ольгу и всегда знала, куда может пойти, если будет очень плохо…
Именно Ольга позвонила Анне вечером того дня, когда Юсупов ее уволил.
- Ой, Анечка, ты еще не спишь?
- Нет, - тяжело вздохнула Анна.
- А что так? - Голос подруги был полон искреннего участия.
- А ты не в курсе? Меня уволили.
- Я тебе поэтому и звоню, - Ольга слегка замялась. - Знаешь, ведь мне предложили твое место.
- Да? - Анна слегка растерялась. - И что ты сказала?
- Ты же знаешь, у нас с Пашей долги… За квартиру надо платить, мы ведь снимаем… Как мне деньги нужны!
- Что ты сказала?
- Ой, Анечка, я хотела сначала тебе позвонить, но он даже подумать не дал.
- Вот как? И что?
- Ты прости… Я с сегодняшнего дня в твоей должности работаю.
- Поздравляю, - сухо сказала Анна.
- Ну ты не сердишься? Разве у меня был выбор?
- А ты разве с голоду умираешь? У тебя ребенка нечем кормить или родители болеют? Насколько я знаю, детей у тебя нет, все ближайшие родственники здоровы, неплохо зарабатывают. Откуда у тебя долги? Тряпок красивых опять накупила?
- Ой, Аня, я понимаю, тебе сейчас плохо…
- Нет, что ты! Мне очень даже хорошо!
- Ты что, хотела бы, чтобы меня тоже уволили? - Голос Ольги дрогнул.
- Ты можешь и другую работу найти, у тебя финансово-экономическое образование. Кстати… - У Анны вдруг словно пелена спала с глаз. - Это не ты, случайно, пустила сплетню? Что я, мол, пообещала уволить всех, кто мне не угодит, и что я на фирме настоящая хозяйка?
- Что ты, что ты!
- И не ты ли первая сказала, что не хочешь со мной работать? Что ж, ради такой должности и зарплаты можно постараться.
- Ладно, Анечка, поздно уже. Ты успокойся и завтра мне позвони. Ладно? - заискивающе бормотала Ольга.
- Зачем?
- Ну, надеюсь, на наши отношения все это не повлияет? Мы ведь по-прежнему подруги?
Анна молчала.
- Аня, ты позвонишь завтра? - Милый Оленькин голосок сделался умоляющим, она всегда умела выпрашивать.
- Позвоню, - Анне хотелось только одного - прекратить этот разговор.
Положив телефонную трубку, она грустно подумала: "Вот и подруги у меня теперь нет. Что дальше?"
Утром следующего дня в их палату снова пришла Елена Михайловна.
- Говорят, ты не ешь ничего? Через катетер кормить будем? Юлю позвать?
Анна попыталась сесть. Желудок совсем отвык от еды, даже в животе не урчало.
- Не надо. Я сама.
- Вот и хорошо. Сейчас скажу, чтобы бульон принесли. Ну что, полегче сегодня?
- Да.
- В окно больше прыгать не хочешь?
Анна промолчала.
- Я тебе тут успокоительное назначила. Только сначала надо поесть, это обязательно. Совсем ты себя довела. Давай, поешь как следует, а я к тебе через часок зайду.
- Зачем?
- Тебе молчать нельзя. Ты разговаривай, разговаривай, хоть сама с собой. Замолчишь - дурные мысли сами в голову и полезут. Вспоминай, ругай его, только вслух, врагов своих ругай, бабулькам расскажи, они любят послушать. А я к тебе еще зайду.
Елена Михайловна ушла, а через несколько минут недовольная Юля принесла тарелку бульона. По лицу медсестры было видно, как это ее раздражает.
- Я вас обидела? - не выдержала Анна.
- Тоже мне, королева! Ешь, давай, ты у меня не одна. Старухи сами в столовую ходят, а тебе в палату бульончик носят! Ох уж мне эти царские особы! - И Юля отвернулась к окну.
- Я же больная.
- Это они больные, - кивнула медсестра на затихших старушек. - Ay тебя просто блажь. Только от безделья можно такую глупость сделать: травиться.
- Откуда вы знаете?
- Да уж знаю! А ненормальная - так иди к психам, самое твое место.
- Я не буду есть, - Анна резко отодвинула тарелку, бульон расплескался, попал на простыню.