Вышел из дома, вздохнул с облегчением: фанатки сегодня ведут себя тихо. Взвизгнули, посмотрели издалека, но беспокоить не стали. У них магнитофон, который голосом Николая Краснова доводит до всех жителей двора содержание последнего альбома группы "Игра воображения".
Ему показалось, что от машины, которую одолжил Шантель, поспешно отошел какой-то человек, быстро направился к гаражам, замер там, почти слившись со стеной. Было уже темно, и Николай Краснов близоруко прищурился. Не с его зрением определять, кто покушался на собственность Льва Антоновича Шантеля.
Достал ключи, сел в машину. Проехал метров тридцать, и вдруг мотор заглох. Что за черт? Попробовал завести - не получилось. Ну и рухлядь подсунул Шантель! Еще раз раздраженно крутанул ключ в замке зажигания. Не заводится. Выскочил из машины, стал оглядываться. Девчонки настороженно завертели головами: у кумира проблемы! Хлопнул дверцей, пошел им навстречу.
От стенки гаража отделилась худощавая фигура. Парень начал приближаться, но остановился на почтительном расстоянии, замер, внимательно разглядывая певца. Еще один поклонник? Николай Краснов близоруко прищурился. Потом достал телефон, набрал номер Евы.
- Да?
- Послушай, у меня с машиной проблемы. Я продал старую, а эта… Тоже старая, то есть старая Шантеля. Возможно, я опоздаю. Ева?
- Да?
- Ты жди меня в "Эридане". Договорились? Жди.
Гудки. Глянул на парня: кажется, тот слышал весь разговор. Ну и что? Махнул рукой девчонкам, те сразу же кинулись:
- Что?
- Девушки, у меня с машиной проблемы. Вы не могли бы… Ладно, я сам.
- В сервис позвонить?
- Ой, а у меня дядя автомеханик!
- Вот и хорошо, - протянул девчонке ключи. - Я буду очень признателен, если он посмотрит машину. А деньги…
- Ой, что вы! Потом!
Гордая порученной миссией, девчонка тут же принялась кому-то названивать. Краснов оглянулся: парень уже исчез. Ладно, прогулка под звездным небом тоже не помешает. Погода сегодня хорошая, хотя ночи в начале мая еще холодны. Это днем солнышко светит ярко и потому можно одеваться по-летнему, но ночные заморозки еще не прошли. Надо бы вернуться, одеться потеплее, но ничего. Поймает такси на проспекте, в ресторане отогреется, а домой отвезет Ева.
Шел, не торопясь, свежий воздух бодрил, прогулка оказалась приятной, к тому же оттягивала предстоящий разговор с бывшей женой, который положительных эмоций не добавит. Машину удалось поймать только минут через двадцать. В центр в это позднее время ехали немногие, в основном возвращались домой с работы. Те же, кто искал развлечений, уже имели рядом симпатичную пассажирку, и деньги собирались тратить, а не зарабатывать. Наконец повезло. Водитель заломил слишком уж большую цену, но Николай молча кивнул.
Ехал, старался думать о приятном. Эпизоду с машиной и неожиданным поклонником не придал значения. Не угнали, не взорвали. Глохнуть начала, так что ж? Бывает.
Подъехав к ресторану "Эридан", расплатился, вылез из машины, разминая кости. Что-то спина стала побаливать. Спортом, что ли, заняться, как давно советует Шантель? И тут-то он натолкнулся на удивленный взгляд охранника. Чего его так разглядывать? Завсегдатай этого ресторана, знаменитость, друг владельца, и к тому же Еву здесь все знают.
Шагнул к дверям и тут же наткнулся на плечистого мужика.
- Все места заняты.
- Не понял… - он даже попятился. - Ты не узнаешь меня?
- А ты мне что, родственник? - оскалился охранник.
- Я Николай Краснов!
- Ну да!
- Да меня жена здесь ждет! - в запальчивости даже забыл сказать "бывшая". - Она что, не предупреждала?
- Николая Краснова жена уже дождалась.
- То есть… Как это дождалась?
- Он минут двадцать назад подъехал на своей тачке.
- На какой тачке?
- Что, я не знаю, какая у Краснова тачка? "Пассат" довольно свежий серебристого цвета.
- Я ее продал.
- Ну да! Заливай! Что-то об этом я не читал, а вот о том, что тебе, то есть ему, пластическую операцию сделали…
- Черт знает что!
Ему теперь просто необходимо было войти в этот ресторан! Достал из кармана крупную купюру:
- Мужик, возьми.
- Не имею права, - оскалился тот.
- Ну что, мне Фонарину звонить? Тебя завтра же отсюда вышибут!
Тот впервые насторожился:
- Слушай… Фонарина, говоришь, знаешь?
- Еще бы! Звонить?
- Погоди. Так ты Краснов, что ли?
- Я тебе уже десять минут об этом твержу!
- А паспорт?
- Да ты что?!
Раньше случалось, что охранники спрашивали паспорт при входе в какой-нибудь закрытый элитный клуб, где он значился в списках приглашенных артистов. Но только не в ресторанах Фонарина. Николай сдержался, протянул документ, по счастью оказавшийся в кармане:
- На!
- Мура какая-то… - Охранник задумчиво полистал паспорт. - Ив самом деле Краснов. Ладно, проходи. А тот тогда кто?
- Надо было у него документы проверить. Кстати, где моя… То есть его машина?
- Какая? - тупо спросил охранник.
- Серебристый "Пассат"!
- На стоянке, где ж еще?
Он так и не сообразил, что делать в подобной ситуации, ринулся в ресторан. Поймал удивленный взгляд швейцара.
- А вы разве еще не здесь?
- Теперь здесь.
Кинул ему на руки куртку, рванулся к стеклянным дверям, за которыми был виден целиком заполненный зал. Ева наверняка сидит за любимым столиком, у окна. Едва вошел, глянул туда: да, она там. И тут же из-за ее столика поднялся мужчина с такой же прической, как у Николая Краснова, в темных круглых очках, и пошел к другим дверям. Он заколебался: куда? Бежать за парнем? К ней? Дернулся в одну сторону, в другую. Ну, поймает он парня, и что? Разве запрещается носить такую же прическу и темные очки?
Быстрыми шагами пошел к ней, к Еве. Она сидела, меланхолично глядя в окно и покалывая соломинкой коктейль: гонялась за одинокой маслиной, то прижимая ее ко дну и стенкам, то отпуская. Дурацкая привычка.
- Ева!
Чуть повернула голову в его сторону: да?
- Кто это был?
Пожала плечами.
- Ева! Я понимаю, что охранник поверил в эту глупую статью, но ты-то прекрасно знаешь, что никаких пластических операций я не делал! Кстати, почему ты не сказала журналистам, что это неправда? Ева! Да сколько можно молчать!
Он сказал это слишком громко, несколько человек обернулись. Как интересно! Семейная сцена звездной пары! Два месяца в разводе, а все отношения выясняют! Он взял себя в руки, плюхнулся на стул, придвинувшись к ней, прошипел зло:
- Я не знаю, что с тобой сделаю.
Ева побледнела, зрачки у нее расширилась. И тут вдруг заговорила:
- Я знаю. Ты можешь.
- Что могу? - оторопел он, услышав от бывшей жены сразу два законченных предложения, пусть даже и не распространенных.
- Убить.
- Кто это был? - хриплым голосом спросил он. - Что он тебе сказал?
Но Ева уже снова замолчала. И он перешел на монолог:
- Я не знаю, что этот человек хочет, но мне это не нравится. Он приезжает сюда на бывшей моей машине, разговаривает с бывшей моей женой, пугает ее, заставляет меня нервничать. И я никого не убивал, это полная чушь. Ты хотя бы можешь сказать, что он хочет?
- Ничего, - выдавила Ева.
- Тогда зачем выдает себя за меня? И кто заказал глупую статью?
- Фонарин.
- Что-о?
- Шоу.
- Он это сделал, чтобы подогреть интерес к шоу? Ну, знаешь!
По крайней мере все, что могла, она сказала. И это была правда, потому что все внимание прессы, адресованное Еве, с непонятным упорством оплачивал Фонарин даже после ее замужества. Не слишком ли для бывшей любовницы? Или она что-то большее?
- Ева, почему?
- …?
- Что у тебя за отношения с Виктором Петровичем? Я не дурак. Бывшим любовницам не делают с таким упорством карьеру. Если бы между вами все кончилось еще тогда, когда мы с тобой только-только поженились… Я понимаю! Вы меня использовали! Как ширму использовали! Все это время ты с ним… Ты…
"Замолчи!" Кричать она не умела, сделала красноречивый жест, плеснув ему в лицо недопитый коктейль.
- Дурака из меня делаете!
Только тут он вспомнил, что два месяца назад они с Евой развелись. Все уже кончено, зачем скандалить? Вытер лицо, оглянулся. Все тихо. Помолчали.
- Есть будешь? - спокойно спросила Ева.
- Что?
Она кивком подозвала официанта. К Евиной манере заказывать здесь давно уже привыкли: спрашивали, она молча кивала. Либо да, либо нет, не надо. Вскоре Николай уже что-то жевал, не чувствуя вкуса. Молчал, думал.
- Я все-таки поговорю с Фонариным, - сказал, отхлебнув сока и прокашлявшись. Она молча пожала плечами.
- Послушай, ты меня отвезешь?
Ева кивнула.
- Только извини… На чашку кофе не приглашаю. Что? Ты хочешь спросить, нет ли у меня другой женщины? Да уж получается, что такой я невезучий. Странно, абсолютно нормальный человек, семью хочу, детей, да вот не везет и все тут. Почему? Почему, Ева?
Она отвернулась к окну, и ему показалось, что бывшая жена плачет. Так же беззвучно, как живет, только плечи чуть подрагивают. Нет, во всем этом надо было срочно разобраться. А дальше произошел эпизод, подливший масла в огонь.
Едва только вышли из ресторана, как натолкнулись на группу геев. В том же районе, что и "Эридан", располагался клуб, где они были завсегдатаями. Николай Краснов относился к женоподобным парням с плохо скрываемой брезгливостью. Его воспитывали хорошим, правильным мальчиком. Да и Ева отчего-то занервничала и вздрогнула.
- Что? - спросил он.
И тут один из парней отделился от компании и метнулся к ним с криком:
- Анюта!
Ева попятилась, а Николаю Краснову вдруг стало интересно. Шагнул навстречу парнишке, правой рукой слегка придержал бывшую жену. Женоподобное существо с серьгами в ушах и ярко размалеванным лицом рвалось к Еве:
- Анюта, ты что, меня не узнаешь? Это ж я! Я, Сашка!
Она пыталась бежать, но Саша схватил (или схватила?) Еву за рукав с отчаянным криком:
- Анюта, выручи, а? Денег ни копья, а мне срочно доза нужна. Помираю. Я заработаю. Сегодня же заработаю и отдам! Ты ж меня знаешь! Аня!
Бледная Ева молча полезла в сумочку, достала деньги, сунула Саше. Тот аж затрясся весь.
- Анечка! Аня! Повезло, надо же! Встретил тебя! Так повезло! Сколько лет, а? Слушай, ты часто здесь бываешь? А я вот недавно прибился. Компания здесь хорошая, всегда можно стоящего клиента найти. А у тебя как? Порядок?
Он посмотрел наконец-то на Колю.
- О! Какой мальчик! Краси-ивый! Любовью не интересуетесь? Нет? Понятно, не наш клиент. Анечка, так я забегу сюда как-нибудь! Я достану денег, обязательно достану! Я отдам! Чао! Пока! Мальчики, я с вами!
Осчастливленный, метнулся к другим геям. Они перебросились парой фраз, смеясь, удалились, дробный цокот высоких каблуков постепенно затих. Ева стояла бледная.
- Ну и знакомые у тебя! - усмехнулся Коля Краснов. - Ничего не хочешь рассказать?
Она молчала.
- А Фонарин в курсе твоих беспорядочных половых связей? Или это для него будет открытием? Хотя, да! Я совсем забыл! Раз он тебя в детприемнике подобрал, то наверняка…
Она не ударила, нет. Как кошка, кинулась царапать ему лицо. Слов у Евы по-прежнему не было, какие-то нечленораздельные звуки. Он отбивался, пытался ухватить ее за руки. На них начинали обращать внимание, еще немного, и начали бы узнавать. Какая сенсация! Только фотографов не хватало!
- Психованная! Бешеная! Да плевать мне на твоих знакомых! Уймись! Ева! Только не на улице!
За все время их знакомства Ева сорвалась в первый раз. Ему всегда казалось, что жена принимает успокоительные таблетки. В тумбочке, в их спальне, стояли какие-то многочисленные пузырьки, но Коля Краснов в лекарствах не разбирался. Но догадывался, что это неспроста. И вот, надо же! Самая настоящая истерика, даже лекарство не помогло! Наконец ослабла, дала утащить себя в тень, к палаткам, за которыми начиналась автостоянка.
- Ну все! Все уже.
Всхлипнула, вытерла лицо. Подумаешь, какой-то гей выклянчил денег на наркотики! Стоило из-за чего расстраиваться! Кого волнует ее прошлое? Прессу? Так они, что могли, уже сочинили. Ее объявляли и наркоманкой, и лесбиянкой, и женщиной-вамп, разбивающей мужские сердца. Всем, кем только было возможно. Напишут еще какую-нибудь гадость, так ей поверят, как и всему прочему, ровно наполовину.
Ева молча достала ключи, пошла к машине. Он огляделся: серебристого "Пассата" нигде не было. Значит, уехал. Бывшая жена открыла дверцу. Сел, повернулся к ней:
- Ты извини, а? Если ты боишься мне что-то рассказать, то это зря. Все равно ничего уже не изменится. Мы разошлись, и было бы у тебя другое прошлое, это не повлияло бы на… наши отношения. Я не знаю, что у тебя там было, просто подумал: может, помощь нужна? Что-то же я могу для тебя сделать?
Отрицательно покачала головой.
- Да я забыл уже, Ева, забыл. Не было этого парнишки. Хотя мне, конечно, хочется спросить… Впрочем, мало кому из нас нравится собственное имя. Ева так Ева. Поехали, что ли?
…Возле дома ему вдруг стало ее жалко.
- Послушай, я передумал насчет кофе. Давай поднимемся наверх, а? Нет, ничего такого я не имею в виду, просто можешь у меня переночевать. Мне кажется, ты сегодня к Фонарину ехать не хочешь.
Она вздрогнула и вся словно сжалась.
- Ну, вот видишь. Тогда пошли?
Обнял Еву за плечи, повел к подъезду. Темно, ночь на дворе. Девчонки разошлись по домам, только возле гаражей шатается какая-то непонятная тень. То ли подвыпивший жилец, то ли настойчивый поклонник, решивший до конца проследить путь своего кумира. Кто разберет в темноте?
Николай Краснов ехал в лифте и понимал, что все равно поговорит с Фонариным. И о Еве тоже. И парнишку того забывать не стоит.
* * *
Разговор с Фонариным вышел вязким, неприятным. В огромном загородном доме было пусто, тихо, хозяин не ждал гостей, но Николая Краснова принял. Солист группы "Игра воображения" был одним из самых выгодных фонаринских капиталовложений. Виктор Петрович оказался прекрасно осведомлен обо всем, что произошло возле ресторана "Эридан". Похоже, с ним Ева все-таки разговаривала или просто должна была отчитываться за свои поступки.
- Почему? - только спросил Фонарина Николай Краснов.
- Что - почему? - Они расположились в гостиной, огромной комнате с высоким лепным потолком, в которой, согласно моде, был сложен камин. В этот холодный день начала мая его тепло оказалось весьма кстати, так же как и подогретое вино.
- Она живет здесь? Почему? - повторил вопрос Коля Краснов, принимая из рук хозяина стакан с глинтвейном.
- Места много, а?
- Я серьезно.
- И я серьезно. Слушай, тот мальчишка… Он обознался. В голову не бери.
- Мне так не показалось. С чего бы Ева стала давать деньги незнакомому гею?
- Она такая. Чувствительная.
- Я же видел ее паспорт, Виктор Петрович. Никакая она не Ева.
- Ну и что? Не понравилось, как родители назвали, придумала себе другое имя. Мало женщин так делает? Назовется Вероникой, а на самом деле Машка или Дашка. Особенно, если карьеру делает в шоу-бизнесе. Там вообще псевдонимы берут через одного.
- Допустим. Но почему она молчит?
- Характер такой. Думаешь, я от нее много слов слышал?
- Но ведь это вы подобрали ее в…
- Кто тебе сказал? - вздрогнул Фонарин.
- Да ведь слухи-то все равно идут!
- Вот именно: слухи. А про тебя написали, что пластическую операцию сделал. Что, поверить? А?
- Так ведь это вы же заказали статью! - не выдержал Коля. - Это вы мне жизнь испортили!
- А ты не лезь, куда не надо! Я тебе девочку доверил, думал, оценишь.
- Я не могу жить с человеком, который молча страдает по непонятной причине и из-за этого ни любить нормально, ни жить нормально не может!
- Страдает, говоришь? - нахмурился Фонарин.
- Почему не рассказать все? А так я чувствую себя посторонним. Человеком, которого наняли в мужья. Но я при ней не швейцар, чтобы ее страдания каждый день принимать, словно пальто, и в шкаф вешать. Я человек, я артист, в конце концов. Я личность. Можно было кого-нибудь другого нанять.
- Она тебя захотела.
- Что значит захотела? И почему вы все ее желания исполняете?
- Давай, Коля, оставим эту тему. Бессмысленный разговор. Вы все равно разошлись. Она тебе никто.
- Так почему она не отдает ключ и приходит в мою квартиру?
- Да любит она тебя, неужели непонятно?! Как может, так и любит. Пройдет. У нее такая жизнь была, что о ней не то что рассказывать, думать не хочется.
- Так вы все знаете? Знаете, жалеете. Извините, Виктор Петрович, но вы и благотворительность… Извините еще раз, но это две вещи несовместные. Как гений и злодейство.
- Ишь ты, начитанный какой! Мальчишка! Сам, конечно, гений, а я, значит, злодей, и поступки мои должны быть злодейские. Много ты про меня знаешь! - Фонарин помолчал с минуту, глотнул вина, потом вдруг разоткровенничался: - Я ведь обидеться могу, да не стану. Обижаются только дураки, а умные прощают. Но прощают с умом, чтоб выгоду иметь, потому как в обиде выгоды нет. А насчет моего злодейства… Два раза на меня покушались, один раз в реанимации лежал. Сам в долгу никогда не оставался. Два года за границей скрывался, и не в фешенебельных отелях. Большого Белого Человека сначала негры в Африке уважать научились. У меня семья когда-то была… Но не могу я ими рисковать. Не могу.
- Кем - ими?
- Коля, забудь ты про нее. Ну походит еще немного и исчезнет. Она же тебе не мешает.
- Хорошо. А что со статьей?
- А что со статьей? - сделал Фонарин удивленные глаза.
- Я не хочу никакого шоу.
- Поздно. Машина запущена.
- Остановите.
- Не могу. Здесь не только мои деньги. Большим бизнесом в одиночку не занимаются, тут много людей завязано. Народ рекламу проплатил, а ты знаешь, сколько стоит минута рекламы на телевидении? Более того, я хочу, чтобы ты принял участие в шоу. Живая легенда.
- Не слишком я молод для живой легенды?
- В самый раз. У кого жизнь длинная, у кого короткая. Вдруг завтра ты за рулем заснешь от усталости да в столб врежешься, или кому-то твои песни не понравятся? Настолько не понравятся, что парень возьмет и…
- Вы что, мне угрожаете?
- Я тебя, Коля, люблю. Как сына. Только ты этого не оценил. Звездная болезнь, да? "Буду делать то, что хочу, а не то, что советуют умные люди".
- Я уехать хочу.
- Да хватит уже! Слышали! Чуть что, сразу: уехать! Исчезнуть, слиться с природой, нюхать цветочки, бабочек ловить. Тебе сейчас кажется, что это хорошо. Но ты даже не представляешь, каково это, когда ты все равно будешь песни писать и петь будешь, только никто этого не будет слышать, кроме козочек и коровок. И говорить об этом не будут. А ты привык, что говорят. Все равно придут другие. Жизнь так устроена, пустоты не терпит. Незаменимых людей нет. И тебя можно заменить, и меня. Более того, на наши с тобой места желающих достаточно. Просто тебе сказочно повезло, твой путь к славе оказался легким, вот ты и дуришь, Коля.
- Легким?!