Новый признак слабости, который Катя выяснила только сегодня, - это пользоваться поворотником. Поворотник включают только начинающие водители. Настоящему московскому водителю допустимо включить поворотник только в крайнем случае, например когда он собирается разворачиваться на Тверской через две сплошные, остановив поток. В этом случае мигающий поворотник обозначает слово "пропустите". И даже, возможно, "пропустите, пожалуйста". Сегодня такую картину она наблюдала пару раз. И вот там, в пробке на Тверской, кстати, ей стало понятно, зачем у нас тонируют машины. Просто у крупных автомобилей с затонированными стеклами больше шансов быстро и безболезненно развернуться через эту самую двойную сплошную, потому что именно такие автомобили на московских дорогах уважают. А к их просьбам, сформулированным при помощи поворотника, прислушиваются. А то мало ли что.
Голованов остался на улице, отошел к соседней витрине, сделал вид, что рассматривает выставленный там товар - дамское белье. И в самом деле немного увлекся. Одернул себя, переключился на витрину с мужскими аксессуарами - зажигалками, трубками, сигарами.
Катя минут двадцать выбирала платье. Взяла два платья, вошла в примерочную. И увидела… Турецкого. Он приложил палец ей к губам и задернул занавеску.
- Привет, - сказал он шепотом.
- Тебя выпустили?
- Тс-с-с…
- Тогда как же… - Она поняла, в чем дело, но все же спросила с округлившимися глазами: - Ты меня разыгрываешь?!
Этот вопрос Турецкий проигнорировал.
- Когда ты видела Ирину? Когда последний раз с ней говорила?
- Пару дней назад - я заходила к вам, хотела забрать ее к себе, но она отказалась. Сегодня звонила ей раз пятьдесят, но телефоны не отвечают. А что, с ней что-то случилось?
- Ерунда, ничего не случилось.
Турецкий приоткрыл край занавески, выглянул, но в магазине все было спокойно, никаких подозрительных личностей.
- У тебя деньги есть?
Катя вынула из бумажника одну сотенную купюру и несколько десяток.
- Можно снять в банкомате. Я здесь карточкой собиралась…
Турецкий забрал деньги.
- Не надо, обойдусь. Откуда она взяла Васильева?
- Адвоката? Когда тебя арестовали, она пыталась дозвониться этому твоему другу… адвокату, как его…
- Гордееву?
- Да, Гордееву. Было плохо слышно, ничего непонятно - я при этом присутствовала, Ирка же сначала мне позвонила, выговориться хотела, наверно. Она уж и не надеялась, что Гордеев понял, что случилось. Но уж через пять минут Васильев нам сам позвонил, представился коллегой Гордеева. А что?
- Где происходил разговор?
- У вас дома.
Теперь все стало понятно. Его домашний телефон прослушивали. Разговоре Гордеевым заглушили, после чего подсунули Ирке адвоката, якобы его приятеля. Простейшая манипуляция.
- У тебя есть новый ключ от моей квартиры?
Катя достала из сумочки ключ. Турецкий, подумав, чмокнул ее в щеку. Катя округлила глаза. Всю жизнь друг друга терпеть не могли, и вот на тебе.
- Погоди, - спохватилась она, - а откуда ты мог знать, что я здесь появлюсь?!
Турецкий усмехнулся.
- Ну говори же! - потребовала она.
- Да проще пареной репы. Позвонил тебе на работу, там сказали, что ты взяла отгул и поехала прибарахлиться. Ну а Ирка мне не раз говорила, что этот магазин вы с ней давно облюбовали. Скидки там дисконтные, то-се…
- Ты позвонил мне на работу, - не поверила Катя, - и тебе вот так все запросто сказали?!
- Я опытный следователь, - напомнил Турецкий. - И знаю, как вытаскивать из людей то, что мне нужно.
- Ну и как ты это сделал?
- Я представился твоим любовником, - объяснил Турецкий.
Катя открыла рот… Пять минут спустя она вышла из магазина, села в свою машину и уехала.
Голованов поехал следом.
Через несколько секунд с крыльца бутика быстро спустился Турецкий. Голованова за рулем он не заметил, а машина была ему незнакома. Предупреждать Катю, что за ней хвост, Турецкий не стал. Он был уверен, что ей ничто не угрожает, просто ее взяли под присмотр как подругу Ирины. Незачем ей зря нервничать.
Теперь нужно было побывать дома.
До Фрунзенской он добрался на метро… Осторожно выглянул из-за угла своего дома и сразу увидел припаркованную неподалеку от его подъезда "шестерку". В машине скучали двое. Турецкий усмехнулся - распознал в них оперативников. Он осмотрелся, поискал, чем бы ребят отвлечь.
По улице, лихо маневрируя между прохожими, на скейте ехал мальчишка лет двенадцати.
Оперы
Один опер крутил настройку радио. Второй наблюдал за входом в подъезд Турецкого. Первый наткнулся на "Владимирский централ", откинулся на подголовник, прикрыл глаза. Второй сказал недовольно:
- Не расслабляйся, клиента пропустим.
- Да не сунется Турецкий сюда ни в жисть. Я однажды видел, как он работал.
- Где это?
- Да в одном задержании участвовал, которое он проводил - банду бывших спортсменов брали в Подмосковье. Он нас проинструктировал: я, говорит, захожу в дом один. Пока не дам сигнал - не суйтесь. А какой сигнал? Выстрел в окно. Сидим в кустиках, ждем. Пять минут проходит - ба-бах, стекло полетело! Врываемся, а там уже все бандюки лежат, спеленутые лицом вниз, а Турецкий сидит на табуретке и курит. Вот вам и сигнал. Извините, говорит, мужики, забыл про вас. Та-акой матерый гусь… Я вообще удивляюсь, что он так долго в СИЗО просидел, в первый же день не сбежал…
- Гуси матерые не бывают, только лапчатые… Черт… Жрать охота.
Макс
Мальчишка на скейте сделал крутой вираж, и тут Турецкий схватил его за рукав.
- Хочешь заработать? - Показал купюру.
- А чего делать надо?
- Как тебя зовут?
- Макс.
- Пойдем, покажу…
Мальчик смотрел настороженно.
- Не дрейфь, я же не Майкл Джексон.
Через пару минут Макс въехал во двор, сделал пару трюков, разогнался, направился прямиком к машине оперативников и у самой "шестерки" неловко соскочил со скейта. Скейт въехал под днище машины. Макс сделал вид, что достает скейт, но только сильнее его заталкивал. Затем с растерянным видом подошел к водительской дверце, постучал в стекло.
- У вас там…
Оперативники видели, как закатился скейт. Наблюдение, по их мнению, было бесполезным. А тут повод выйти размять ноги. Один вышел и стал шарить рукой под днищем, но достать скейт оказалось непросто, пришлось нагнуться и засунуть руку поглубже. Второй опер остался в машине, но открыл дверцу, высунулся, давал советы и на подъезд уже не смотрел.
Турецкий успел скрыться в подъезде до того, как оперативники вернулись к наблюдению. Скейт, наконец, удалось извлечь.
- Держи, Шумахер, - сказал опер, отряхивая джинсы. - Слушай, пацан, хочешь заработать? - Он достал бумажник. - Знаешь "Русское бистро" за углом?
Макс кивнул.
- Классный денек выдался.
- В смысле? - спросил опер.
- Ну, так… Погода хорошая…
- Ладно. Значит, две кулебяки…
Бандиты
Китайско-русская троица в джипе наблюдала, как Плетнев подвел Чонга Ли к своему автомобилю.
Леха проверил боекомплект автомата. Остался недоволен и сменил рожок с патронами.
- Не торопись, - не глядя на него, сказал Мо. - И не суетись.
- Мо! Смотри, - сказал Ши по-китайски, - откуда они здесь?
К воротам стремительно подъехала машина с мигалкой. Из нее выскочил Щеткин и нервно пожал руку Антону.
- Блин, ну чего вы шушукаетесь?! - Тут Леха тоже заметил нового человека. - Мо! Что за фигня?! Этот здесь откуда?
Чонг Ли забился на заднее сиденье. Плетнев сказал Щеткину:
- Петя, чего тут сложного? Ну, забрал его, сейчас в "Глорию" повезу… Чего ты беспокоишься так? Зря только примчался…
Щеткин энергично замотал головой:
- Не зря! Не нравится мне вся эта китайская возня, Давай лучше я с тобой до "Глории" доеду…
Щеткин сел в свою машину с мигалкой, оба автомобиля развернулись и уехали в направлении центра города.
- Давай за ними, - сказал Мо.
Леха завел машину и рванул с места.
- Не спеши. Останови вообще.
- Это почему?! - раздраженно спросил Леха, но все же сделал, как было сказано.
Ши тоже не понял:
- Мо, почему мы не едем?
- Потому что нам не нужно гнаться! - сказал Мо снова по-китайски. - Смотри и думай, а не спрашивай, как этот большеносый дурак. Они профессионалы. Они сразу заметят нас.
Леха не выдержал:
- Блин, а как мы циркача найдем?
Мо ответил с улыбкой:
- Леха! Только русские бросают дело на половине… Мы доводим все до конца.
Турецкий
Турецкий заглянул в прихожую, прислушался. Вошел, прикрыл дверь, но запирать не стал. Он допускал, что его могут поджидать и внутри квартиры, и тогда придется быстро отступать. Но здесь никого не было. Ни засады, ни Ирины. Зато вокруг следы грубого обыска.
Турецкий осмотрел большую комнату: одна половина ее перерыта полностью, вторая - не тронута. Обыск кто-то прервал. Скорее всего, Ирина. Детально изучать обстановку было некогда. Александр Борисович переоделся. Достал из-под дивана здоровенный агеевский пистолет (вот пригодился, кто бы думал?), проверил обойму, спрятал сзади за ремень брюк.
На кухне из настенного шкафчика вынул жестяную банку с сахаром, запустил в нее руку, вытащил свернутые в трубочку и обтянутые полиэтиленовой пленкой несколько зеленых банкнот.
По стеночке подошел к окну, осторожно выглянул. Оперативники по-прежнему были на посту. Уплетали пирожки из "Русского бистро".
Теперь нужно было как-то выбираться.
Он осторожно спустился по лестнице на первый этаж. Позвонил в квартиру, окна которой выходили на улицу. Послышались шаркающие шаги за дверью. Там, внутри, смотрели в глазок. Дверь приоткрылась на длину цепочки. Раздался старческий кашель.
- Александр, ты, что ли?
- Я, Семеновна.
Семеновна сбросила цепочку.
- А сосед говорит, что тебя посадили. Вот трепло-то, я ему сразу так и сказала: Александр сам тебя посадит, когда узнает.
Турецкий вошел в квартиру.
- За мной не заржавеет.
Семеновна, золотая старуха, даже не спросила, что происходит. Живо убрала цветы с подоконника. Турецкий осторожно, памятуя о ранении, выбрался на улицу. Благодарно кивнул соседке. Семеновна перекрестила его вслед.
Максаков
Министр, нервно расхаживая по гостиной, говорил по телефону:
- У меня в подвале уже общежитие образовалось! Меня это нервирует, понимаешь?! Я не знаю, что с этим делать…
- На этот раз ты сам облажался, вот и расхлебывай.
- Я облажался?! - заорал министр. - Ты же говорил, что он в тюрьме и оттуда не выйдет! А теперь что? Ждать выстрела из-за угла?!
- Он в бегах, идиот! Не сегодня завтра его возьмут. А тебе могу посоветовать перебираться на городскую квартиру. И почаще бывать на людях.
В трубке раздались короткие гудки.
- Пожалуй, он прав, - пробормотал Максаков.
Через полчаса его наконец отпустило. Он уже выпил несколько рюмок, да и жена в вечернем платье и жемчужном ожерелье, замечательно смотрящемся на загорелой шее, тоже поднимала настроение. Другие мужчины поглядывали на нее с восхищением, а на Максакова с завистью. Максаков уже успокоился. С аппетитом ел, с удовольствием пил. Звучала живая музыка, Максаков покачивал головой в такт мелодии.
- Милый, ты должен пообещать, что уж в Саудовскую Аравию-то мы точно поедем вместе.
Максаков улыбнулся:
- А нельзя нам найти какой-то отдых, в какой-нибудь стране, не связанной с нефтью? Может, лучше вообще заберемся куда-нибудь подальше, займемся горным туризмом?
- Издеваешься? Перед отлетом в Москву я купила семь новых купальников. По одному на каждый день недели. - Она погрозила пальчиком. - Что теперь с ними делать? Через полгода они совершенно выйдут из моды.
Максаков притворно закатил глаза.
Началось танго. К их столику подошел мужчина - седой красавец в превосходно сидящем костюме.
- Можно пригласить вашу даму?
Максаков посмотрел на жену, та польщенно улыбнулась. Максаков снисходительно кивнул: развлекайтесь.
Через несколько секунд пара эффектно танцевала. Максаков закурил сигару, некоторое время наблюдал за ними, потом встал и направился в туалет.
Министр мыл руки и мурлыкал под нос мелодию танго.
За его спиной появился Турецкий. Схватил за горло, приставил к подбородку пистолет. Оба видели друг друга в зеркале. Министр казался скорее удивленным, чем напуганным.
- Помнишь меня? - сказал Турецкий.
Максаков медлил с ответом. Турецкий нажал стволом пистолета.
- Будешь клоуна из себя корчить, пристрелю. Понял?
Максаков кивнул.
- Где моя жена?
- У вас есть жена? - сказал Максаков с наигранным удивлением. - Поздравляю. И как протекает семейная жизнь?
- Значит, о ее похищении ты ничего не знаешь? И об убийстве Будильника? И о том, почему на меня дело изобрели?
Максаков помотал головой.
- Ладно.
Турецкий нажал на спусковой крючок - раздался сухой щелчок. Одновременно он сделал резкое движение вверх - ударил Максакова стволом в нос. У Максакова расширились глаза, и он обмяк. Турецкий отпустил его. Максаков прислонился к умывальнику. Держался руками за лицо. Открыл кран с холодной водой, умылся - из носа шла кровь.
Турецкий показал ему, что в пистолете нет обоймы. Достал ее из кармана и загнал в рукоятку пистолета. Дослал патрон в ствол. Снова приставил оружие к голове Максакова.
- А запись разговора в поезде с Будильником не освежит твою память? С Русланом-Будильником?
Министр морщился от боли.
- Блефуешь… Кассеты у тебя уже нет.
- Есть копия. Оч-чень качественная.
- На здоровье. Используешь - потеряешь жену. - Максаков осторожно отвел пальцем дуло пистолета, вытер лицо бумажным полотенцем.
- А если я сейчас прострелю тебе колено? - задумчиво сказал Турецкий. - Ты отвезешь меня к Ирине? Нет, колено - это слишком больно, ты ничего не будешь соображать. Плечо. - Он приставил ствол к плечу.
Максаков смотрел на пистолет.
- Может быть, и отвезу. Но у моих парней есть инструкции: если что пойдет не так, жене твоей сделать плохо. И значит, виноват в этом будешь ты… Они люди дисциплинированные, в суть приказов не вникают - делают, и все. - Максаков говорил все быстрее и увереннее. - А вообще, знаешь, мне начхать, что у тебя против меня есть. Я не стану менять женщину ни на какие записи, ни на какие документы. Все эти игры в казаков-разбойников очень утомительны. Мне нужны надежные гарантии того, что ты навсегда оставишь меня в покое.
По ходу этого монолога Турецкий понял, что психологическую дуэль он проиграл. Все козыри на руках у Максакова. Турецкий вспомнил анекдот адвоката Хайкина про оправданного грабителя. "Невиновен? Так мне что… и деньги теперь не надо банку отдавать?"
- Гарантии, понимаешь? - повторил Максаков. - Нерушимые, как Рабочий и Колхозница.
- Черт, какие гарантии?! Чему это, интересно, ты поверишь?
- Завтра, все завтра, - успокаивающе сказал Максаков. - Сегодня меня ждет жена. Я по ней соскучился. Не поверишь, любовница надоела хуже горькой редьки. Но еще пару минут, и жена начнет беспокоиться. Не дай бог, охрану вызовет… Короче, утром. В девять. На сто пятнадцатом километре Волоколамского шоссе. Там все и обсудим. Ты же любишь жену? Приходи один.
Максаков поправил галстук, пригладил волосы и помахал Турецкому на прощание рукой.
Китайцы
Трое китайцев сидели в ресторане гостиницы "Пекин". Господин До - вальяжный полный мужчина лет пятидесяти, с лучезарной улыбкой, в отличном английском костюме и с крупным перстнем на среднем пальце правой руки - пил минеральную воду. Двое других не сводили с него глаз. Оба были старше господина До, но одеты проще. Один из них - хозяин цеха Чен. Второй, сухопарый и седовласый Ван, наконец прервал молчание.
- Мы не могли не просить вас о помощи, уважаемый господин До. Нам очень жаль, но это необходимо.
Господин До кивнул и сделал небольшой глоток. Поставил стакан на стол, вытер губы салфеткой.
- Да. Судя по сказанному, проблемы есть… Ты, Чен, думаешь, что русские подозревают тебя в убийстве своего торговца?
Чен тяжело вздохнул:
- Если убийство, русские думают о конкуренции. А мы с Чжаном помогали друг другу. То он меня мешком тканей выручит, то я ему тюк лейблов дам… Хороший был человек.
Господин До посмотрел на второго китайца:
- А ты, Ван? Сколько лет ты назначен смотрящим за общежитием?
- Двенадцать лет, господин До. И никогда такого не было. С автоматами, да еще и в масках… Это неслыханно…
Господин До фыркнул:
- Можно подумать, тебе было бы легче, если бы они были без масок… А что сказал тот парень, который позвонил своему брату-грузчику? Как его зовут?
- Его зовут Чонг Ли. Он сказал много, господин До. Он видел их лица. И даже что-то слышал… Господин До заинтересованно наклонился вперед.
Голованов
Голованов коротал время возле компьютера, подключенного к системе связи JPS, и с отрешенным видом слушал трескотню троих китайцев. Одновременно дротиком для игры в дартс он обстукивал растопыренные пальцы левой руки, лежащей на столе.
Наконец голоса китайцев смолкли, последовали короткие отрывистые фразы - видимо, прощание - и тишина.
Сева потянулся в кресле и сказал ехидным голосом, обращаясь к компьютеру:
- Как? Вы уже уходите? А так интересно было послушать… - Он встал, швырнул дротик в мишень для дартса, висевшую на двери.
Едва дротик встрял в мишень, дверь распахнулась и вошли Антон, Чонг Ли и Щеткин.
- Привет, - хмуро сказал Щеткин. - Есть что-нибудь попить?
- Вода в кране, - дружелюбно сообщил Сева и обратился к китайцу: - Меня зовут Александр Сергеевич Пушкин. А вас?
- Чонг Ли, - тихо и очень серьезно сказал китаец.
Плетнев усадил его в кресло и пояснил:
- Это тот, девятый, из сгоревшего цеха.
- А какого хрена ты забрал его из больницы?
- Неужели не ясно? На него охотятся.
Чонг Ли вдруг энергично закивал:
- Страшно! Страшно! Смерть! Я видеть! Знать имя! Не понимать, зачем!
- О чем он?
- О чем-то важном, - сказал Плетнев. - Я уже целый час понять пытаюсь.
Голованов усадил китайца в свое кресло, внимательно изучил его физиономию и остался недоволен.
- А он у нас тут коньки не двинет?
- Не должен. Ранение навылет, дырки заклеены, повязка, антибиотики, все как положено.
Вмешался Щеткин:
- Ребята, я тогда поеду. У вас все тихо. Хвоста не было…
Голованов весело осведомился:
- Так, а мы тут уже, значит, в войнушку играем?
Плетнев усмехнулся:
- Да это Петьке все "Триада" родом из Поднебесной мерещится. Хотя… Может, как раз китайцы с китайцами и разбираются… Похоже на то, в общем-то. Петь, спасибо, что подстраховал!
Сева добавил, пожимая руку Щеткину:
- Петь, версию отработаем. Спасибо, выручил!
- Пока! - Щеткин вышел, закрыв за собой дверь.