Плетнев
Солнце кое-где пробивалось сквозь простыню облаков, но колючий дождь не прекращал моросить. Плетнев спрятался на детской площадке, упреждая появление своего "клиента". Машина Плетнева была припаркована при въезде во двор.
Иногда слежку уместнее вести не "сзади", а "спереди". Люди поймут, что за ними следят, если, обернувшись, увидят, что кто-то идет или едет. Но они никогда не узнают, что вы за ними следите, если сами придете на место первым…
Дэн быстрым шагом вошел во двор. Открывая дверь подъезда, посмотрел на часы. Кажется, был чем-то сильно озабочен.
Плетнев наблюдал за ним и тоже поглядывал на часы. Достал мобильный телефон, позвонил в "Глорию", отчитался перед Головановым: каждые четыре часа он должен был сообщать, что происходит, шефу лично.
- Какие ощущения? - спросил Сева. - Что там у тебя?
- А черт его знает… Мутный тип, по-моему.
- Ладно, до связи.
Через несколько минут Дэн вышел из подъезда. Плетнев заметил, что под курткой, на плече, у него висел компактный кофр. Что бы это могло быть? Плетнев ухмыльнулся. В принципе-то что угодно, если бы Дэн был случайный прохожий. А та-ак… Семь шестьдесят два калибр? Девять миллиметров? Автоматическое? Снайперское?
Плетнев покурил в своей беседке еще немного, потом забрался в машину, дал Дэну фору сотню метров, сел в машину и медленно тронулся за объектом слежки. Объект привел его в самый центре города - в Крапивенский переулок. Дэн прошел мимо какого-то африканского посольства, мимо крохотной затейливой церквушки, прошел до конца переулка, свернул направо, на перекрестке снова направо, прошагал еще сотню метров и замедлил шаг возле старинного дома. Арка, ведущая во двор, была закрыта железными воротами, в них - калитка с кодовым замком. Дэн немного постоял возле них и неторопливо пошел дальше. Пройдя вдоль фасада дома, он свернул куда-то и вдруг пропал из виду.
Плетнев, несмотря на то что был на машине, уследить не успел. С досадой потушил сигарету. Подъехал поближе. Посмотрел по сторонам. Наконец заметил узкий проход между домами. Он выбрался из машины и, протиснувшись внутрь, осторожно двинулся вперед - до входа во двор было метров двадцать. А ну как Дэн обнаружил слежку и теперь ждет его за углом? Но нет, через несколько шагов Дэн попал в угол обзора Плетнева: оглянувшись, аккуратно (!) придерживая свой небольшой кофр под мышкой, он вошел в ближайший подъезд. Зачем так бережно относиться к оружию? Может, там не ствол, а какое-то взрывное устройство? О, черт! Надо срочно позвонить Голованову… Да, но что этот звонок сейчас даст? Нет, лучше проследить до конца.
Зоя
Привольное оказалось чистенькой деревней дворов на сорок. Вокруг непаханые луга, коровы, овцы. По берегу - пансионаты, турбазы, полно курортников - сезон.
Турецкий заглянул на почту. Там мужичонка глубоко пенсионного возраста - почтальон, он же телеграфист, он же оператор телефонной станции, - рассмотрев штемпель, подтвердил, что письмо послано отсюда, из Привольного. Поговорили. Дедок без труда вспомнил, что позапрошлой осенью какие-то военные арендовали пансионат "Зеленый берег". Курортный сезон тогда кончился уже, чужих в деревне почти не осталось, только рыбаки: как раз у щуки осенний жор начинался - самая рыбалка. Но рыбаки в основном по деревне жили, пансионаты позакрывались на зиму. А "Зеленый берег" работал до конца ноября. Молодых ребят туда свозили. На зеленых армейских "уазиках", офицеры приезжали и с ними парни. Лет по двадцать, а то и моложе. Сколько всего таких двадцатилетних ребят собралось в пансионате, почтальон не знал, в деревню они почти не ходили. Все время сидели на территории, какие-то занятия у них там проходили. А потом как-то погрузили их всех в два автобуса и увезли. А куда увезли? А кто ж его знает. Деревенские пробовали к ним туда ходить, молочко носили, фрукты там всякие, особо никто не гонял, но и торговли не сложилось - без денег были ребятки, разве что сигареты и первачок домашний сначала покупали, а потом и это перестали. А поварихой у них Зойка была - оторва деревенская. Ох и горазда она мужиков приваживать… Значит, с ними наверняка перезнакомилась? А то ж.
Узнав, как найти Зойку, Турецкий от души поблагодарил почтальона - презентовал последнюю свою пачку сигарет "Парламент". Это было уже что-то - по сути, у него появилась первая реальная ниточка. Которая, правда, тут же могла и оборваться. Но раньше времени Турецкий не хотел об этом думать. Надо же хоть немного верить в удачу, черт побери!
Зойка - пышнотелая женщина лет тридцати, с длинной рыжей косой и широкой улыбкой - собирала в своем огороде малину. Рядом с ней копошились две девчонки лет трех и пяти, очень похожие на мать - такие же пухленькие и смешливые. Оставив детей во дворе, Зойка пригласила Турецкого в дом, угостила творогом с малиной и долго вздыхала, когда услышала, какими военными он интересуется. Оказывается, случилась тогда у Зойки очередная любовь.
- Все вы мужики одинаковые, - укорила она Турецкого, - а военные особенно. И какой уже ласковый был, какой правильный! Умный только сильно. Видно, потому что умный, потому и сбежал. А обещал: вернусь через год, женюсь, дом расстроим, детишек еще человек шесть родим…
- Не этот случайно? - Турецкий показал Зое фотографию Заварзина.
Она равнодушно посмотрела на снимок:
- Не он. Тот видный был, красивый. Артуром звали… Артурчиком.
- Артур? А дальше?
- Артур Белоконь. Он сам из Ижевска… говорил, что из Ижевска. А может, и наврал. - Она вернула Турецкому снимок. - Есть у меня его фотка, - вздохнула со стоном. - А толку-то?
- И можно посмотреть?
Зоя встала, порылась в комоде, достала коробку из-под конфет, перехваченную обыкновенной бельевой резинкой, отыскала среди других фотографий, подала Турецкому нужную. Красивый и видный собой Артур оказался плечистым тяжеловесом с квадратной челюстью и узкими глазками. Как и Заварзин, Зоин любимый был с виду не мальчик, вероятно, как и Заварзин, закончил вуз, что подтверждало и его обещание вернуться именно через год. Хотя про год это он мог и так просто брякнуть.
Но гораздо больше внешности и фактуры Артура Турецкого заинтересовал пейзаж, на фоне которого он снялся: заросшие кустарником горы, в белесых рытвинах от ковровых бомбардировок - Чечня, вне всяких сомнений. Он попросил Зою рассказать, когда и откуда получила она эту фотографию.
- Так через месяц и получила после того, как они уехали. А откуда? Кто его знает, на конверте только номер какой-то, и все. - В той же коробке она отыскала и конверт. - Хотите, можете прочитать, только там где… ну, где личное, не читайте.
Не личного была одна строчка: "О службе писать не могу, у нас режим секретности. Но служба отличная". На конверте в качестве обратного адреса указан только номер ВЧ. Ни индекса, ни города. Но номер воинской части - это уже реальный след. По номеру можно установить и подчиненность, и место расположения - все атрибуты и реквизиты.
- Он только одно письмо прислал?
- Угу, - кивнула Зоя. - А уж я ему писала! Раз двадцать писала. И ни ответа, ни привета. Все вы мужики…
- Я помню, - кивнул Турецкий, и Зоя вдруг прыснула, зажав рот ладонями, и хохотала минут пять. До слез.
- А атом, как эти ребята жили здесь, что делали, можете мне рассказать? - спросил он, когда она наконец отсмеялась.
Зоя кивнула с удовольствием - по всему было видно, эти воспоминания доставляют ей удовольствие.
- Хорошо жили. Ели много. Спали много. В футбол гоняли, видик смотрели. Артурчик говорил, они ждут, пока все соберутся. Вначале их совсем мало было, а когда уезжали, семьдесят шесть человек набралось. Под конец уже какие-то занятия у них начались, книжек им навезли целую библиотеку. Потом они эту библиотеку с собой увезли, а одну забыли…
Турецкий смотрел на нее вопросительно. Зоя вздохнула:
- Я ее домой унесла, думала, может, хватятся.
- Сохранилась книжка?
- А как же. Мне-то она без надобности, а выбросить жалко… - Она вытащила из шкафа книгу и протянула Турецкому.
- Давайте я у вас ее куплю?
- А что ж, и давайте!..
Сулимов А. Д. Каталитический риформинг бензинов.
Заварзина Зоя так и не вспомнила. Зато свела Турецкого с хозяином "Зеленого берега", который рассказал, что военные были отличными клиентами, оплатили восемьдесят койко-мест с питанием и даже ущерб за сломанную беседку возместили. Но поскольку платили они наличными, то никаких концов теперь конечно не найти. Тем более спустя почти два года.
Турецкий
Номер воинской части с конверта Артурчика в реестрах отсутствовал. И тем не менее у Турецкого было уже достаточно зацепок, чтобы продолжать поиски.
Благодаря пейзажу на фотографии он был уверен, что Заварзин и Артурчик (Белоконь Артур Денисович, 1984 г. р., уроженец г. Ижевска, химик-технолог, холост, родителям с октября 2006-го не писал) служат в Чечне. А тот факт, что формировали их подразделение под Ростовом, давал достаточно оснований предположить, что оно входит в состав Северокавказского военного округа. По обрывочным данным из самых разных источников, в основном из всякой тыловой, инженерной и хозяйственной документации, Турецкий выудил косвенные упоминания о четырех засекреченных объектах подчинения СКВО, расположенных на территории Чечни в предгорьях Кавказа.
Турецкий позвонил в Москву и сказал Голованову, что выезжает в Чечню. Голованову эта новость совсем не понравилась. Он долго сопел в трубку, потом сказал:
- Знал бы я, во что это выльется, ни за что не стал бы тебя просить… Твоя Ирина сожрет меня, пожалуй.
- А я тебя предупреждал, помнишь?
- Накаркал ты, а не предупреждал…
- Да брось, - засмеялся Турецкий. - Чечня, не Чечня… Первый раз, что ли? Дело тут нечистое, надо копать до конца.
- Только не перестарайся, - буркнул Голованов. - Ладно, что тебе понадобится?
- Экипироваться бы…
- Это как раз несложно. У нас в Ростове - партнеры, адвокатская консультация, а при нем детективное агентство. Записывай адрес…
Пришлось заехать в Ростов. В принципе это было неплохо - остановиться на сутки в гостинице, поесть, помыться и отоспаться. Неизвестно ведь, что предстоит.
Сыщики снабдили Турецкого всем необходимым, а шеф адвокатской конторы Аркадий Арнольдович Хайкин, бодрый семидесятилетний мужик, угостил отличным ужином, за которым сам играючи уговорил бутылку "Ахтамара". Турецкий смотрел на него и радовался. Пока такие старики есть, не пропадем.
- Аркадий Арнольдович, а что такое - водить обезьяну? Что это значит?
- А где вы слышали? - с любопытством спросил Хайкин.
- В маршрутке услышал, когда с вокзала ехал. Дед внуку что-то такое говорил, вроде: я в твои годы уже обезьяну водил… Как-то так.
- Может, ночную обезьяну, Александр Борисович?
- Точно.
- Был в Ростове обычай такой - водить "ночную обезьяну". Давно это было… Началось, рассказывали старики, еще до революции.
- В чем же он заключался, этот обычай?
- Да в том, что долгими летними вечерами, плавно переходящими в утра, в любой дом могла постучаться веселая компания. И разбуженные хозяева, нисколько не удивляясь, принимали, поили чаем, присоединяли свои голоса к этому ночному хору - пели песни, свои и чужие, стихи читали, и компания шла дальше, в следующий дом. "Ночная обезьяна" обрастала по пути новыми "водящими", теряла кого-то, кто уходил спать, но в целом это была довольно многочисленная толпа человек в восемь- десять - пятнадцать. И, кстати, не пьяные.
- Почему же не возражали соседи? - заинтересовался Турецкий.
- Кто его знает… была полная уверенность, что никому это не только не мешает, а просто… все счастливы, а будет - еще лучше, живем мы так, дескать, и все тут…
Живем мы так, повторил про себя Турецкий. Жили, точнее. Неплохо ведь, получается, жили. Было что-то такое, что потеряли, на свободу поменяли. Спокойствие? Нет, не совсем. Комфорт? Да какой уж там был тогда комфорт… Словами, пожалуй, и не измеришь.
Из Москвы позвонил Голованов.
- Саня, есть новости. Точнее, новости про то, что ничего нет.
- Не понял.
- Эта машина, которая сбила жену нашего парня…
- Что с ней?
- Она исчезла.
- С места происшествия?
- Да нет, из истории. У ментов дело пропало. И даже следователя, который его вел, не могут найти.
- Ну ничего себе, - оценил Турецкий. Если уж Голованов с его многолетними ментовскими связями не смог найти концов давнего ДТП… Здорово все подчистили. - Кто же ее сбил?..
- Боюсь, это мы теперь узнаем, только если ты Заварзина найдешь. Так что уж постарайся.
- А что с делом Мальцева?
- Работаем, - буркнул Голованов и дал отбой.
Хайкин на прощание рассказал профессиональный анекдот:
- Идет бурный судебный процесс по делу об ограблении банка. Председатель жюри присяжных зачитывает решение: "Мы, присяжные заседатели, единогласно решили, что обвиняемый невиновен по всем четырем статьям обвинения в ограблении банка". Родственники и друзья подсудимого бросаются поздравлять его с победой, а адвокат говорит ему: "Ну вот, видишь! А ты боялся загудеть за решетку до конца своих дней". Подсудимый смотрит одуревшими глазами и тихонечко спрашивает: "Невиновен? Так мне что… и деньги теперь не надо банку отдавать?"
Турецкий улыбнулся и подумал: вот это уже про наше время.
Дэн
Дэн, нагибаясь под деревянными балками, шел по пыльному чердаку. Шел уверенно - явно уже бывал здесь. Пару раз рядом шмыгнуло что-то, может, мышь, может, кошка, но он не обратил внимания, даже не вздрогнул.
Он подошел к чердачному окошку, выходящему на крышу, открыл его. Выглянул наружу. Внимательно посмотрел на что-то. Бережно вытащил свой кофр, расстегнул… Снова услышал шуршание за спиной. Обернулся. Нет, никого. Возможно, показалось. Дэн посмотрел на часы. Опять выглянул из окна. Светило яркое солнце, окрестные дома были как на ладони и даже церковь, что рядом с посольством. Внизу, в переулке, видно каждого прохожего.
Дэн для удобства движений скинул куртку, стал доставать что-то из кофра и… не успел. Сзади навалился Плетнев, заломил руки, выбил и отбросил на пол кофр. Тот упал с глухим стуком. Но это было уже не важно и не опасно - никто не пойдет на чердак со взрывным устройством. Дэн тщетно пытался отбиться, вырваться. Не тут-то было. Плетнев защелкнул наручники у него на запястьях, но не сзади, а спереди. Дэн захрипел:
- Какого черта ты делаешь?!
Плетнев отпустил его и стоял рядом с оценивающим видом. Дэн шумно дышал, сидя на чердачном полу, и рассматривал наручники на своих руках.
- Чего надо, я спрашиваю?!
- Мне чего надо? - улыбнулся Плетнев. - Не дать тебе сделать то, что ты собирался.
- Что за бред?! Первый раз про такое слышу! Кому мешают мои фотографии?!
Улыбка медленно сползла с лица сыщика. И он сделал то, что уже давно следовало, - поднял с пола кофр.
Дэн сказал с откровенной злобой:
- Испортил кадр, дурак!
В кофре лежал фотоаппарат "Никон" с огромным длиннофокусным объективом. И больше ничего. Плетнев растерянно вертел его в руках.
Дэн встал и, несмотря на наручники, выхватил у Антона фотоаппарат. Тщательно осмотрел.
- Твое счастье. Линза цела. И электроника вроде тоже. Разбил бы мне камеру - я б тебя… порвал! Хоть ты и бугай. Ты вообще откуда на мою голову взялся? Это же ты в сквере был, да?
- Частный детектив. - Плетнев показал корочку. - Кажется, произошла ошибка.
- Кажется, - проворчал Дэн.
Плетнев решил подсластить пилюлю:
- Ты тоже нехилый. У меня из этого захвата никто даже не рыпается.
Дэн, кряхтя, подошел к окну. Посмотрел в видоискатель, несколько раз щелкнул затвором. Оглянулся на смущенного Плетнева, который все еще не мог решить, как вести себя дальше. Прокол так прокол!
- Иди сюда, - сказал Дэн. - Вот, вот, смотри! Уже не то, блин. Солнце левее ушло, уже рефлекса на куполе нет… Но все равно… - Он протянул фотоаппарат.
Плетнев посмотрел в видоискатель. Объектив был направлен почти на горизонт. Солнце так освещало купол церквушки, что казалось, будто этот свет льется не сверху, а возникает в самом городе, изнутри улиц.
Плетнев вздохнул и вернул камеру владельцу.
- Да-а-а… Обалдеть. Так ты ради этого здесь?
- Само собой.
Плетнев все-таки смотрел на него с недоверием, и Дэн счел нужным объяснить:
- Два месяца ходил. Лаз нашел между домами. Потом по времени ошибался. Солнце уходило. Два раза приходил вовремя, а небо тучами затягивало. Теперь вот ты…
- Ну, извини. Работа.
Дэн махнул рукой:
- Да понимаю. Сам с криминальными - ну, с криминальными репортерами - работаю. Это, - он показал на небо, - так, для себя. Я же газетный фотокор. Социалка, горячие точки…
- Значит, криминальные - это журналисты?
- Я же сказал только что. - Дэн посмотрел на него непонимающе.
- Я про разговор с Дашей. Я вас прослушивал. Рядом все время был.
- Вот оно что… - Дэн нахмурился.
- Когда она тебе спросила о "криминальных", она это имела в виду? - не отставал Плетнев. - Журналистов-репортеров?
- Ну да!
- И никого другого?
- Говорю же! Даша знает, что я с ними работаю, дружу. А они дружат со всякими детективными агентствами, да и с ментами частенько. Вот Даша и просила их подключить, чтоб поскорей убийство раскрыли. - Тут Дэн смутился: не сказал ли чего лишнего, но махнул рукой: - Знаешь, небось, какое? Ты же поэтому за нами следил?
- Да уж…
Дэн навел на Плетнева объектив. Объектив повыдвигался взад-вперед.
- Не возражаешь, если поснимаю портретно, а? Мне еще в сквере твоя репа понравилась. Фактурный ты хрен.
- Сам хрен. Только пленку потом отдай мне.
Дэн кивнул и щелкнул несколько раз подряд.
- Я все-таки не понял, зачем Даше какое-то еще агентство, когда замгенпрокурора Меркулов за это дело взялся и мы помогаем?
- Так она не верит никому. Ей чем загадочнее - тем круче. Все, кого она знает, - типа, обманщики и понтярщики. - Дэн продолжал фотографировать.
- Почему?
- Потому что она сама такая.
- Слушай… ты как-то… не по-мужски о женщине говоришь.
Дэн усмехнулся:
- А она мне не женщина.
Плетнев выставил руку вперед - щелчки камеры стали напрягать.
- А кто ж она тебе?
- Она?.. Нет, ты уж не закрывайся. Лучше сядь теперь вот сюда, вот так повернись… ага… Она мне мама.
- Кто?! - поперхнулся Плетнев, вставая на ноги.
Дэн продолжал фотографировать ошеломленного Плетнева. Впрочем, это уже больше была игра: Антон не протестовал, чтобы бритый фотограф чувствовал себя в своей стихии.
- …Короче, сам понимаешь. Ей девятнадцать, мужа нет, родители строгие, отец узнает - вообще убьет, все дела. Ее родители - лимита, в Москву приехали, на заводе вкалывали, чтоб ей образование дать.
- Понятно. Провалилась в этом году - поступай на следующий, без вариантов. А пока - работай, помогай папе с мамой, мало, дескать, мы на тебя горбатились?
- Да. Короче, она с пузом за три месяца до срока сбежала в Питер, мыкалась там по знакомым…
- Решила, что ли, там родить и бросил"?
- Точно. А в роддоме с ней лежала моя мама…
Плетнев снова поднялся на ноги: