Как только Анна ушла, вампир подошел к окну и, открыв ставни, посмотрел вниз. Под окном как раз росло дерево. Эдвард достал из шкафа герцога плащ с капюшоном, накинул его на себя и, перекинув труп через плечо, спустился по дереву вниз. Добравшись без приключений до кареты, уверенный, что его никто не заметил, граф бросил тело бедного Фридриха внутрь, а сам занял место кучера. Он щелкнул поводьями, и карета отъехала от дома.
Анна успела как раз вовремя, горничная еще не дошла до ее комнаты. Она быстро скинула пеньюар, забралась в постель и притворилась, что спит.
- Пани, ванна готова, - оповестила Мартина, входя в комнату. - Вы спите, пани? - она взглянула на умиротворенное лицо госпожи.
Анна подняла голову с подушки:
- Да… кажется, да, - пробормотала она, поправляя растрепанные, словно со сна, волосы.
- Вы выглядите куда лучше! - заметила Мартина, - это все бальзам тетушки Мадлен, он всегда помогает. Ванна уже не требуется?
- Думаю, нет.
- Спите спокойно, пани! Не забудьте, завтра с утра - примерка свадебного платья.
- Да, я… помню, - ответила девушка.
- Где ваш брат, пан граф? - заметила его отсутствие Мартина.
Вампирша скрипнула зубами. Не хватало еще, чтобы эта девушка что-нибудь заподозрила.
- Он спустился в библиотеку, за моей любимой книгой.
Эдвард и вправду спустя некоторое время поднялся с томиком Мольера в руках. Судя по его виду, он был доволен собой и жизнью.
- Сегодня ночью мне больше ничего не понадобится, Мартина, - Анна чуть заметно улыбнулась брату, принимая из его рук "Любовь-целительницу", однако, едва прочтя название, изменилась в лице.
- Я рада, что вам лучше, пани, - улыбнулась Мартина, - спокойной ночи.
Как только дверь за горничной закрылась, Анна с остервенением бросила книгу в Эдварда. Граф лениво уклонился от летящего в него тома.
- Целительница?! Любовь не может исцелить, она лишь убивает все вокруг себя - моя любовь! Я убила Фридриха! - она вцепилась в Эдварда, тряся его за плечи.
- Сегодня твоя любовь исцелила тебя, отдав свою кровь, - он успокаивающе погладил Анну по голове.
- Но ведь это я виновата в его смерти!
- О-о, тогда тебе придется винить себя в тысячах смертей, но ты ведь никогда не придавала значения такой мелочи, как человеческая жизнь.
- Но я не желала его смерти… Я хотела, чтобы он был счастлив. Правда, - неуверенно добавила она.
- Нет, Анна, ты хотела сама быть счастливой, и для этого тебе нужен был Фридрих. А теперь все случилось так, как случилось, и нет нужды больше это обсуждать. Лучше расскажи мне, как прошло твое путешествие на Восток?..
Улицы Праги
Ночь. Ночь охоты, которая, как и всегда принесет свои результаты. Прага. Город, в котором эта женщина когда-то жила. И жила довольно долго. И как тогда, ее привел сюда след одного из них. След из Будапешта. Там она упустила его, здесь же такого не повторится.
Отдернув край шторы, Ева посмотрела в окно. Фонари еще не зажглись, а небо уже затянули непроницаемые тучи. На несколько минут Прага погрузилась в кромешную темноту.
Пора.
Ева, взяв со стола несколько кинжалов, направилась к выходу из дома. И вряд ли кто-то мог заподозрить в этой миловидной женщине непримиримую убийцу. Убийцу вампиров.
С того момента, как она покинула дом, прошло около часа. Может, немного больше. Но ночами время тянулось как-то по-особенному, оно будто замедляло свой ход. А стрелки часов, делая шаг вперед, тут же делали два шага назад.
Она привыкла к этому, как и ко многому другому в своей, пусть и не бесконечной, но слишком затянувшейся жизни. Но пока есть они, есть смысл ее существования. Она не может позволить себе такую роскошь, как смерть. Позже. Возможно, потом, но не сейчас…
Завернув за угол, Ева медленно втянула ночной воздух.
"Ты уже рядом… или лучше сказать, что рядом я?" - мысленно обратилась она к своему невидимому врагу. Нет, он ее не слышал. Он просто не мог ее услышать, она обращалась в никуда, в пустоту и в пространство, разделявшее сейчас двух охотников, один из которых в скором времени сам неминуемо станет жертвой.
Она увидела его почти сразу же, после того как учуяла. Да, он был именно тем, кого она искала. Именно тем, кто в Будапеште убил десятилетнего ребенка, оставив его родителям только слезы утраты и ноющее чувство боли в груди при виде детских игрушек.
Все было так, как она и ожидала: он вновь лишал жизни невинное создание. Возможно, впрочем, что не такое уж и невинное, но этот момент мало ее занимал.
- Jo ejszakat, - глухо поздоровалась Ева, нащупывая в темноте рукоять кинжала.
Обернувшись, вампир устремил взгляд своих немигающих глаз на того, кто посмел прервать самое важное занятие в его бесконечной жизни. Он не знал ее. Но определенно уже ненавидел, и жажда завладеть жизнью незваной гостьи за доли секунды овладевала сознанием. Со звериным рыком, отбросив бездыханное тело своей жертвы в сторону, тварь, выпрямившись с нечеловеческой скоростью, двинулась в направление нового объекта своего неутолимого голода.
Больше ничего не говоря, охотница одним рывком вытащила кинжал, в любую секунду готовясь отразить атаку. Да… Именно в этот момент они становились из охотников жертвами ее, не знающей жалости и имеющий только один исход, охоты.
Нападение. Еще одно… и еще. Мгновенная потеря контроля над ситуацией открыла врагу путь за ее спину. Она знала, что он им воспользуется. Подлая тварь. Они никогда не могли вести честный бой.
Ева резко обернулась, так, что тугая коса темных волос хлестнула ее по плечу. Тварь была над ней, всего в нескольких сантиметрах от ее шеи и завораживающе бьющейся сонной артерии под светлой кожей.
Вампир упал вместе с охотницей на грязную мостовую с победоносным рыком, отбросив в сторону ее кинжал, так, что сталь, соприкоснувшись с каменной облицовкой дома, издала пронзительный скрежет. Больше он не чувствовал опасности за свою шкуру и с деланной медлительностью повернул ее голову набок.
- Чудесная шейка… - будто пробуя на вкус это словосочетание, протянул вампир, мертвой хваткой сдавливая ее горло.
- Покойся с миром, дитя Иуды, - в ответ прохрипела Ева, вонзая в его грудь прямо в сердце один из своих серебряных ножей.
Он не успел перехватить оружие - и лишь пепел, струясь по ее одеждам, осыпался на каменную мостовую. Он совсем недавно стал вампиром…
Проведя пальцами по саднящей шее, Ева медленно поднялась с мокрых булыжников и, задумчиво подойдя к стене, легко взяла в руку свой кинжал. На нем не было крови. Привычным жестом убрав кинжал в ножны, женщина, а сейчас она была вновь обыкновенным человеком, который быть может, немного задержал свое существование, быстро скрылась в темноте, укутавшей город.
Венгрия, 1816 год. Секешфехервар
Сжавшись в комок, зажав уши руками, стиснув зубы и зажмурившись, Ева лежала под кроватью. Но, несмотря на все эти меры, девочка все равно слышала крики матери о пощаде. Убийца был слишком жесток, и сердце его давно очерствело, чтобы он услышал мольбы женщины и прекратил свою изощренную экзекуцию.
Ева боялась даже дышать, ей казалось, что ее бешено колотящееся сердце выдаст ее. Она знала, что он услышит любой шорох, как бы громко не кричала ее мать, ему нужна была только девочка.
Вскоре крики смолкли. Что-то теплое капнуло девочке на щеку. Она чувствовала, как все ее лицо заливает эта жидкость. Крик ужаса сдавленным стоном вырвался из горла Евы. Кто-то схватил ее за плечо и против воли вытащил из-под кровати…
… - EvicskАm, ты меня слышишь? В каких облаках ты витаешь? - спросил герцог, тронув ее за плечо. Девочка вздрогнула, переводя усталый взгляд на отца. - Сегодня ты снова пойдешь со мной на охоту. Приготовься, пожалуйста. Надеюсь, на этот раз ты будешь более покорна и не будешь мне мешать! Не упрямься, дочка. Ты вампир, ты не должна жалеть людей. Они лишь наша пища.
С тех пор, как умерла ее мать, прошло шесть лет. Шесть долгих ужасных лет, наполненных кровью, убийствами и смертью. Отец девочки был титулованным вампиром. Ева же была его внебрачной дочерью от служанки Агнешки. Как только женщина поняла, кем на самом деле является ее хозяин, она, собрав свои пожитки, бежала прочь. Десять лет Агнешка вместе с дочерью скрывалась от грозного герцога. Но спустя десять лет герцог нашел ее и убил, а дочь забрал собой, чтобы воспитать себе подобной. Наивный, он думал, что проклятая кровь возьмет свое, и дочь станет полноценным вампиром, что каждую ночь будет разделять с ним его ужин. Но каждый раз, стоило Еве закрыть глаза, как она видела свою мать, взирающую на нее со своего последнего пристанища остекленевшим взглядом. И лишь одна мысль проходила через ее угасающее сознание - убить… убить тварь мертвую и всех ему подобных.
Эти шесть лет не прошли для девочки даром. Она многое узнала и многому научилась. Например, что надо сделать, чтобы убить вампира. Долгое время она вынашивала план мести, притворяясь хорошей дочерью. Только на прошлой охоте она сорвалась. Отец хотел, чтобы она убила свою ровесницу. Ева видела испуганный взгляд девочки, как она вся дрожит, словно травинка на ветру, ощущала ее страх. Ева не смогла этого сделать. Она помогла ей бежать. Обычно герцог не уделял ей много внимание на охотах, и вместо поиска жертвы Ева прогуливалась по городу, но на этот раз герцог проследил за ней.
И когда Ева отпустила девушку, отец строго наказал ее.
Герцог был крупным широкоплечим мужчиной с темными волосами до плеч и яркими зелеными глазами. Он был красив, и девочка легко могла понять свою мать, которая по незнанию боготворила своего хозяина.
Ева никогда не представляла себе, что бы было, будь у нее обычная семья. Она вообще не любила мечтать. Реальность отучила ее от этой глупой человеческой привычки. Она уже не мечтала о будущем, ее жизнь представляла однообразный круг событий. Утро, день, вечер, охота. Утро, день…
И каждый день все происходило по одному сценарию, словно это были не разные дни, а один бесконечный, созданный, чтобы свести ее с ума. Она не могла больше терпеть… Этой ночью она собиралась изменить свою жизнь.
Достав из ящика рабочего стола кинжал ручной работы, покрытый тонким слоем серебра и окропленный святой водой, она улыбнулась. Благодаря тому, что ее мать была смертной, Еве оказалась не страшна святая вода, чеснок и солнечные лучи, и она могла часами продумывать свой план, пока отец спокойно спал.
Как только солнце село, а над городом взошла луна, герцог и его дочь вышли на ночные улицы.
- Следуй за мной. Двигайся как можно тише и незаметней. Жертва не должна увидеть твое приближение. А когда окажешься рядом, действуй гипнозом. Усыпи бдительность человека.
Ева кивнула, сжимая рукоять клинка в кармане своей накидки.
- Главное быть аккуратными. Никто не должен знать о нашем существовании.
- Отец? - позвала девочка, бесшумно двигаясь за ним и на ходу вытаскивая клинок. Вампир развернулся и почувствовал, как лезвие входит в его тело. Герцог согнулся пополам, проклятия сорвались с его губ.
- Мерзавка, ты погубишь не только меня, ты погубишь себя! Без меня ты не проживешь! - воскликнул вампир, рухнув на колени.
Ева молча смотрела на него. Она не плакала и тогда, когда видела в последний раз свою мать. Тем более она не будет плакать сейчас. Потому что перед ней умирал не живой человек, а ходячий мертвец. Он никогда не был ей отцом.
Через минуту перед ней лежала лишь горстка пепла. Взяв свой клинок, девочка пошла прочь.
Все было кончено. Для него. А для нее только начиналось…
* * *
Ева встряхнула головой, отгоняя мысли о прошлом. Тогда она еще не знала, что ее отец был сравнительно молодым вампиром, в его вампирской сущности ему было не более тридцати лет, именно поэтому убить его было так легко. Позднее Ева научилась справляться и с более сильными вампирами, она смогла победить всех, кто встречался ей на пути. Всех, кроме одного и его она ненавидела больше всего. На это у нее были свои причины.
22 сентября 1888 года
Утро 22 сентября 1888 года от рождества Христова выдалось на редкость солнечным. Предыдущие дни погода стояла сумрачная и ветреная, и казалось, что осень окончательно вступила в свои права, и лето больше не вернется…
Солнечный свет разбудил старинный особняк - хлопали ставни на кухне, через цветные витражи в гостиную с трудом пробивались робкие лучи света. Вернувшиеся после отпуска слуги сновали по коридорам, там и тут в окнах виднелись проветриваемые и просушиваемые простыни, одеяла и тюфяки, набитые пухом. На кухне с самого раннего утра все скворчало, кипело и шипело - повара начали подготовку закусок к предстоящей свадьбе своей госпожи.
- Доброе утро, пани Анна, - прощебетала Мартина, заходя в комнату графини.
Она хотела было раздвинуть тяжелые шторы, но вовремя вспомнила, как кричала на нее хозяйка в прошлый раз, когда горничная пыталась это сделать.
Ее госпожа приподняла голову от подушки и неожиданно улыбнулась горничной. Ее темные волосы разметались со сна, кожа казалась фарфоровой и полупрозрачной, но на щеках горел яркий румянец.
- Вы прекрасно выглядите сегодня утром, - служанка подошла к постели будущей герцогини, чтобы подать ей кружевной пеньюар, - герцог будет доволен, что вы поправились.
- Ты так думаешь, Мартина? - Анна нагнулась над умывальником и плеснула себе на лицо холодной воды. Возможно, эта процедура затянулась на слишком долгое время - она не хотела смотреть в глаза служанке, пока та говорила про Фридриха.
- Он добрый, - улыбнулась девушка, - он вас любит. Сегодня примерка платья в салоне мадам Гасиштейнски, вам надо быть там в три часа дня. Что вы сегодня наденете, пани Анна? Эти платья специально к вашему приезду привезены из Парижа, - горничная распахнула дверцы шкафа, демонстрируя хозяйке ряды платьев.
- Хорошо, Мартина, - рассмеялась хозяйка, откидывая с лица локоны, - поставь мою ширму и помоги мне одеться.
- Что это? - горничная приоткрыла ротик, разглядывая кружево на воротнике ночной сорочки, сброшенной ей на руки хозяйкой, - никак пятнышко крови…
- Вероятно, я поранилась вчера, - небрежно бросила Анна.
- Я отдам прачкам, - успокоилась Мартина и продолжила, - специально для вас прислали это голубое платье по последней моде, - продолжала щебетать девушка, разворачивая ширму из тонкого шелка, расписанную цветами и птицами на японский манер, и ловко справляясь с дырочками и шелковыми ленточками тугого корсета.
Анна молча стояла, разглядывая себя в зеркало: глупости, что вампиры не отражаются в зеркалах - предрассудки и суеверия! Так же как и сами мысли о том, что они вообще могут существовать… Только вот на протяжении уже нескольких веков зеркало показывало ей одно и то же изображение. Какой она была в шестнадцать лет, совсем юной и глупой девушкой, такой же и осталась. Пусть уже и не юной - ведь зеркало не могло показать истинного возраста - но все такой же глупой… Менялись прически и наряды, но сама она шла сквозь века, не меняясь: что внешность, что характер, - все остановилось на том времени, когда ей было шестнадцать.
Графиня еще недолго провозилась у зеркала, накладывая косметику - Мартина ей в этом деле была не помощница, она в этом ничего не понимала и удивлялась про себя, зачем пани использует столько пудры и румян, которые сейчас были не в почете у высшего света. Ей было бы сложно объяснить настоящую причину, заставляющую Анну изводить на себя тонны пудры, делая лицо похожим на кукольное. За всеми этими слоями косметики графиня выглядела на порядок старше, чем была на самом деле. "Интересно, сколько ей лет?" - иногда задавалась вопросом Мартина, но так и не могла найти на него ответа.
Сегодня Анне предстояло самое тяжелое испытание в жизни. Примерка свадебного платья. Но какое может быть платье и какая может быть свадьба, если жених мертв, убит невестой за несколько дней до знаменательного события. Но Анна будет притворяться, будет играть и скрывать слезы, ведь она же ничего не знает. Боже мой, как это тяжело…
Завтракали сегодня в малой столовой. Мартина удивлялась этой странной привычке хозяйки - завтракать в то время, когда в ее семье уже готовились к обеду, а то и не завтракать вовсе. Вот и сейчас стрелки больших часов на стене показывали час дня, и день был в самом разгаре. Солнечный свет, едва пробиваясь сквозь занавески, которые хозяйка запрещала расшторивать, едва освещал белоснежную накрахмаленную скатерть на круглом столе. Свечи в тяжелых медных подсвечниках тускло горели, почти не давая света. Даже в пражский дом, где раньше жила Мартина, было проведено газовое освещение, а это поместье освещалось по старинке - свечами. Они коптили, оплывали, постоянно капая на пол и мебель, и слугам стоило огромного труда оттирать застывший воск. Можно было понять старую хозяйку, которая славилась своими консервативными взглядами и боялась газа, как кары божьей, но почему пани Анна продолжает жить, словно в прошлом веке, не понимал никто.
Молодой граф Эдвард явился первым и, небрежно встряхнув аккуратно свернутую салфетку, разложил ее на коленях. Через несколько секунд появилась и графиня - в новом платье и с аккуратно уложенными в высокий пучок волосами. В темных прядях сверкали мелкие жемчужины.
- Да ты сегодня просто ангел, дорогая сестрица, - поприветствовал ее Эдвард.
- А где Фридрих? - удивленно спросила девушка, обводя взглядом столовую - кроме ее брата, продолжавшей накрывать на стол тетушки Мадлен и застывшей в дверях горничной никого не было, - мой возлюбленный опаздывает к завтраку. Мартина, поднимись наверх и поторопи герцога Валленштайна.
- Сию минуту, пани, - горничная быстро покинула столовую.
Кажется, сегодня утром никто сюда еще не заходил - прислуга Анны успела привыкнуть, что герцог не любит, когда его беспокоят по утрам. Мужчина вполне сам мог справиться с умыванием и утренним туалетом.
- Господин герцог? - позвала Мартина через дверь, робко постучав, - пани Анна просила вас поторопиться к завтраку… - ответом ей было молчание.
Девушка прижала ухо к дубовой двери, но не услышала ни малейшего движения.
- Господин герцог? - уже чуть громче повторила она, - мне совсем не хочется помешать ему, - пробормотала она себе под нос, - или застать его… неодетым… - при подобной мысли и без того румяные щеки молодой девушки вспыхнули, но она все же надавила на дверную ручку, и дверь бесшумно отворилась внутрь.
В комнате было пусто. Кровать застелена, будто герцог и не ложился, а портьеры, видимо, не задернуты еще с вечера. Окно слегка приоткрыто, и прохладный утренний воздух врывался в комнату, слегка шевеля тонкие тюлевые занавески… И никаких следов герцога Фридриха фон Валленштайна.
- Простите, пани, - вполголоса обратилась Мартина к Анне, вновь появившись в столовой, - но герцога нет в его спальне… И никто из прислуги его сегодня не видел.
- Возможно, он уехал еще ночью, - предположил Эдвард, откладывая в сторону вилку и стягивая с колен салфетку.
Анна бросила на брата странный взгляд и тоже закончила с завтраком, впрочем, так к нему и не притронувшись.