* * *
Вик нехотя покинула гостиную, инспектор остался где-то позади. Примерно тремя комнатами позади. Вик очень-очень не хотела оставлять его наедине с этими… этими существами. Да. Именно существами. Люди - это другое. Они оставляют после себя другие чувства, ощущения. У некоторых это сияние сильное и яркое, такое, как у Рихарда. У других оно темное и мрачное, источающее зло, как у многих людей, что ходят по улицам того же Лондона. С темным и злым смириться можно было. Но вот у обитателей этого дома… у них не было даже такого. Почему? Может потому, что они и людьми-то не были! Аура - это человеческое. Хоть Вик и не была образованной девушкой и не знала такое умное слово, как аура, но она инстинктивно чувствовала, кому можно доверять, а кого следует опасаться. Так вот, этих "людей" нужно опасаться. А значит - держаться подальше. С инспектором Тесаржем, конечно, можно быть в безопасности на улицах Праги, но в этом доме от него толку, что от вон той колонны - стоит столбом и глупо улыбается, доверчиво глядя на неудавшуюся герцогиню. Вик такое положение дел не устраивало. Нужно было объяснить инспектору, что этим существам нельзя верить. А для этого нужны доказательства…
Она готова была пойти на поиски доказательств прямо сейчас, если бы не появившаяся перед ней Мартина. Вик непроизвольно вздрогнула; она помнила, как еще вчера обворовала эту девушку… Но сейчас горничная мило и доброжелательно улыбалась и говорила что-то на почти незнакомом чешском языке. Потом махнула рукой и увлекла почти не сопротивляющуюся Вик за собой. И действительно, зачем сопротивляться, если тебя ведут на кухню, где много-много вкусной еды, тепло и ничего не угрожает…
Мартина с жалостью смотрела, как Вик набросилась на поставленную перед ней тарелку каши. Ей стало стыдно за то, что вчера "во имя справедливости" она сдала эту девочку полиции. Само провидение вернуло ее к той женщине, что Вик видела на рыночной площади. А это значит, что сейчас Мартина сделает все возможное, чтобы этой бродяжке было здесь хорошо: накормит, отмоет… И может быть, если хозяйка не заметит, даже оставит ее на ночь в одной из гостевых комнат.
Странным для Мартины оставалось лишь то, как Вик смотрела на графиню. Горничная хорошо запомнила эти огромные глаза, полные страха, ужаса и гнева, обращенные на ее хозяйку. Конечно, Анна Варвик не была ангелом, но она и не вызывала такого всепоглощающего ужаса…
Пока Мартина кормила бродяжку на кухне, в гостиной граф и графиня Варвик обсуждали визит инспектора.
- Молодец, дорогая, я почти поверил, - сказал Эдвард.
Анна прижалась спиной к двери и закрыла глаза.
- Я уверена, что нас не заподозрят. Я мало что понимаю в полицейских расследованиях, но приписать нам какие-нибудь обвинения будет очень и очень трудно, - проговорила она.
В зал вошла Мартина, успевшая накормить Вик и даже отвести ее в комнату тетушки Мадлен, которая на неделю уехала к родственникам в город. Горничная выглядела едва ли не более расстроенной, чем ее хозяйка.
- Я… Я очень сочувствую вам, пани, - тихим голосом сказала она.
Анна лишь кивнула.
Горничная ни капельки не притворялась: она действительно очень огорчилась из-за герцога. Она так любила, когда он приезжал в поместье пани Анны - дом словно наполнялся жизнью, ее вечно грустная и холодная хозяйка начинала улыбаться. Мартина была уверена, что из них получилась бы прекрасная пара - Фридрих был замечательным человеком с чистым и благородным сердцем - такие встречаются лишь в сентиментальных французских романах. А теперь все кончилось. Свадьба, к которой все уже готовились несколько недель, отменяется, а что будет с графиней - она даже не представляла. Когда Мартина, наконец, покинула гостиную, Анна позволила себе улыбнуться. И улыбку эту на всем свете мог понять только он один - он, граф Эдвард Варвик.
* * *
Ночь очаровывает.
Темный полог медленно опускался на город, оставляя лишь очертания домов и бледные тени редких прохожих, стремящихся поскорее спрятаться в своих жилищах от мрачных мыслей и суеты прожитого дня.
Ночь непредсказуема.
Последние отблески заката мелькнули на небе, похоронив огромную алую звезду до следующего светлого, еще теплого дня. Где-то на окраинах города тоскливо завыла собака, наблюдая за молодым месяцем.
Мужчина запнулся на каменной мостовой и рухнул на землю, едва увернувшись, чтобы не сломать себе нос. Он был немного пьян, расстроен и близорук, а вместе с тем дома его ждала жена и четверо чудных детишек. Но разве об этом он мечтал? Его дед был сапожником, как и отец, и дядя, а ему просто досталось семейное дело, и никто не спрашивал его, хочет он этого или нет. Рутинная работа, глупая жена и четверо вечно грязных голодных и галдящих детей - вот что он получил. Черт бы все это побрал.
Мимо промчалась карета, едва не задавив несчастного. Мужчина вскочил на ноги. Подхватив камень, он размахнулся и кинул его в обидчика. Далеко. Не попал.
- Грязная собака, - выругался сапожник.
А еще ночь способна убивать.
- Добрый человек, какой сегодня день? - спросил Эдвард.
- Пятница, - ответил мужчина, вытерев нос рукавом.
- Гм… больше похоже на воскресенье, - сказал вампир, задумавшись.
Сапожник махнул рукой на странного незнакомца и зашагал дальше, но тот снова преградил ему путь.
- Ну что тебе еще? - грубо произнес сапожник, смачно выругавшись.
Эдвард причмокнул, предвкушая скорую трапезу.
- Хотите сыграть в игру, любезный? - вампир лукаво улыбнулся.
- Что ты мелешь?..
- Ты убегаешь, я догоняю, - перебив сапожника, сказал граф.
- Я не…
Страх, как ведро холодной воды, отрезвляюще подействовал на мужчину. Очень странные зубы были у этого господина. Клыки гораздо длиннее, чем у обычного человека, как в байках про вампиров. Вот только сейчас байка перестала быть глупой детской страшилкой, обретая реальную основу.
- Кто ты такой? - дрожащим голосом спросил сапожник.
- Твоя смерть, - усмехнулся Эдвард. - Я охотник, а ты моя жертва. Так что будь добр, доставь мне удовольствие и посопротивляйся чуток. Иначе мне будет неинтересно.
Мужчина, раскрыв рот, в ужасе глядел на Эдварда, не имея возможности пошевелиться.
- Ну, беги же. Может тебе еще удастся спасти себя, - улыбнулся вампир.
Сапожник бросился в сторону. Эдвард медленно двинулся за ним, устало вздохнув. И так каждый раз. Никакой фантазии у этих людей.
Вскоре граф нашел свою жертву, пытающеюся перелезть через забор чьего-то особняка.
Вампир с легкостью сдернул его вниз, и, схватив за грудки, поднял на ноги.
- Может, тебе станет легче - мне это тоже не приносит удовольствия, - ответил Эдвард. Соврал, конечно.
Вампир уже приметил подходящее место, где можно было расправиться со своей жертвой. Спустя несколько минут он прижал несчастного к стене.
- Ты ведь заботился о своем здоровье? - поинтересовался Эдвард. - Ладно. Можешь не отвечать. Я это и так пойму по твоей крови.
Сапожника трясло как от лихорадки.
Граф нащупал сонную артерию на шее мужчины и улыбнулся.
- Больно не будет. Только если со всем чуть-чуть…
Вампир жадно впился клыками в шею. Эдвард чувствовал, как мужчина слабеет в его руках, не пытаясь сопротивляться. Наконец граф остановился, выпустив свою жертву.
Сапожник упал на грязную кучу, едва дыша.
- Я могу продлить твое существование на несколько веков. Ты хочешь этого? - опустившись на корточки перед мужчиной, спросил Эдвард.
Сапожник, не моргая, смотрел на своего убийцу, проклиная все свои прошлые мысли и вспоминая все известные ему молитвы.
- Ты станешь вампиром. Весь мир будет у тебя на ладони, конечно, придется забыть о своих родственниках. Ну, так что?
- Занимаешься благотворительностью? - спросила Анна, возникнув рядом с Эдвардом.
- Мне всегда так жаль их, - печально произнес граф.
Анна возникла позади, неслышимая и почти невидимая - стояла, как тень, как фантом в ночи и с интересом наблюдала за Эдвардом. Точнее - за его жертвой. Мужчина в ужасе смотрел на вампира, не произнося не слова. "Дева Мария, защити", - молил он про себя. Взгляд Эдварда завораживал, гипнотизировал, поглощал - в этом взгляде словно отражалась вся боль и весь страх несчастного сапожника.
- Ну что, ты этого хочешь? - переспросил Эдвард.
Мужчина не знал, что следует ему говорить и что делать, точнее - понимал, что ничто его уже не спасет.
Анна сделала шаг назад и окончательно слилась с ночью. Ей не доставляло удовольствия наблюдать, как питаются вампиры - что, впрочем, никоим образом не отменяло ее потребности в пище. Кровь… Не только кровь, но и агония жертв - без этого нельзя было почувствовать всю сладость трапезы.
Она услышала сдавленный предсмертный крик мужчины - настолько короткий и тихий, что никто из людей не смог бы его услышать. Завтра здесь, на мостовой, найдут его труп и наверняка даже не обратят особого внимания… Конечно, это же не герцог Фридрих фон Валленштайн, а какой-то никому не нужный человечек - один из многих. Так она обычно и относилась к своим жертвам.
Анна уже не была голодна - она нашла свою жертву на пустых улицах ночной Праги. Теперь, когда Фридрих мертв, она не видела смысла голодать, ждать тех нестерпимых приступов, когда мысли сводятся лишь к одному - победить Голод! Анна ясно помнила, как ее одолевала только одна мысль: "Кровь, кровь, кровь…".
Сегодня все было куда проще. Она неспешно брела по тихой мостовой, оставаясь незаметной для людей. Даже если бы ее первостепенной целью не была охота, она все равно не ушла бы отсюда - настолько волшебными были эти часы. Здесь не было случайных людей - добропорядочные горожане сидели сейчас в тепле домашнего очага со своими семьями. В то время как по улицам разгуливали прелюбопытнейшие личности…
С Эдвардом они решили расстаться на подходе к Праге, что бы встретиться чуть позже, когда оба завершат свои дела.
Мимо Анны, едва ее не задев, прошла веселая группа молодых людей - студенты, возвращающиеся с очередной попойки, как решила про себя вампирша. Несколько девушек не самого тяжелого поведения стояли вдоль дороги, перекидываясь словами друг с другом и громко зазывая "любителей ночных приключений". "Не мой контингент", - с чувством легкой брезгливости подумала графиня.
Внимание ее привлек молодой человек, только что вышедший из двери ближайшего дома. Любовник, покидающий дом своей возлюбленной. И не нужно было обладать сверхчеловеческими способностями, что бы прочесть на его лице счастье и безграничную любовь к своей Дульсинее. Из окна выглянула молодая девушка - скорее миловидная, чем красивая - и послала ему на прощание воздушный поцелуй.
Анна уже выбрала себе жертву и теперь хотела поиграть с ней. Она знала, что это жестоко, и все оставшееся в ней человеческое противилось, но азарт хищника брал свое. Вампирша поставила себе условие: только если этот юнец скажет "да", только тогда она со спокойным сердцем убьет его.
Она шла за ним, незамеченная, тихая, стремительная. Вскоре они оказались одни в тихом переулке, где даже окна домов уже погасли. Вдруг юноша вздрогнул и остановился. Это Анна дала ему понять, что он не один, тихонечко коснувшись его сознания. Он обернулся - Анна предстала перед ним во всем своем великолепии, богиня в ночи, она вся была словно окутана лунным светом. Анна улыбнулась, и одного этого ей хватило, чтобы молодой человек совсем потерял голову. Вампирша была довольна - что скрывать, ей нравилось распространять свои чары на людей, завораживать и очаровывать их - в этом была ее сила. Она медленно приблизилась к своей жертве. Он не видел в ней угрозу, только чувствовал тягу к этой женщине и желание. Анна легко дотронулась рукой до его щеки - холодное прикосновение на секунду отрезвило юношу, но чары вампирши были сильнее. Она обняла его и привлекла к себе, тот с легкостью поддался.
"Как все просто", - со скукой подумала женщина.
- Я нравлюсь тебе? - мелодичным голоском проворковала она, почти касаясь его уха.
- Да, - ответил юноша одними губами.
- А твоя девушка, бросишь ли ты ее ради меня? - все так же нежно говорила Анна.
- Да, - он даже не спросил, откуда она знает Маришку.
- Ты будешь со мной? - в голосе вампирши появились едва заметные ледяные нотки.
- Да…
Ответ был получен. Все действительно оказалось слишком скучно… Анна готова была, если этот мальчик скажет "нет", отпустить его - голод не был настолько сильным, чтобы невозможно было ему сопротивляться. Но все оказалось слишком банально, и очарование вампирши победило так называемую "любовь". Да, это было не честно. Но какой вампир станет задумываться о честности? И Фридрих тоже ответил "да", за что ему пришлось поплатиться.
Она не захотела продолжать эту игру. Все было закончено - острыми клыками она прокусила артерию, юноша вскрикнул от неожиданности и боли - и уже через пару минут Анна была сыта… и полностью разочарована в очередном влюбленном, чувства которого оказались столь недолговечными. Найдет ли она когда-нибудь того, кто сможет противиться ей?
Сейчас Анна стояла рядом с Эдвардом - он тоже закончил свою трапезу и выглядел вполне сытым и довольным.
- Пойдем, - тихо сказала она.
24 сентября 1888 года
Служанка частного детектива Карела Черника, в доме которого Ева остановилась в Праге, внесла свежую газету и оставила ее на столике. Женщина, скорее по привычке, чем любопытства ради пролистала страницы, посвященные большей частью внешнеполитической ситуации в Европе и разногласиях в Тройственной Союзе, остановила, наконец, свой взгляд на последней странице.
"Найдено тело молодого человека, чью личность все еще установить не удалось. Инспектор Кройль, прибывший на место первым, предположил, что смерть наступила не естественным путем, но на теле жертвы не было обнаружено никаких телесных повреждений, которые могли бы повлечь за собой летальный исход. Что это, болезнь, внезапно поражающая здоровый организм, или же очередное убийство?" - медленно прочитала про себя абзац из статьи Ева.
- Да… А позавчера на берегу Влтавы нашли тело герцога Валленштайна… - облокотившись на перила лестницы, заметил седой мужчина.
Это был Карел. Частный детектив, давний друг и помощник вот уже на протяжении десяти лет. Он никогда не покидал Прагу, где, собственно, они и познакомились.
- Слишком много смертей за последние несколько дней. Интересно, - задумчиво протянул детектив, спускаясь вниз.
Через некоторое время они сидели в столовой и поглощали только что приготовленный завтрак.
- Ты видел труп? - вяло водя вилкой по тарелке, спросила Ева.
Поперхнувшись от столь неуместной за столом темы разговора, Карел изумленно поднял голубые глаза на женщину.
- Чей? - не сразу поняв, о чем она говорит, переспросил мужчина.
- Этого герцога.
- Нет, а почему он должен был меня заинтересовать?
- Он еще в леднике?
- Должен быть там. Ведь это убийство!
- Я могу его увидеть?
- Исключено!
Кивнув, Ева медленно встала из-за слова и, опустив белоснежную салфетку на столешницу, собралась покинуть комнату. Лишь поравнявшись с двустворчатыми дверьми, бросила через плечо:
- Если ни на одном из трупов нет отметин, то я сегодня же покину Прагу.
- Я понял, о чем ты…
Покончив с завтраком, детектив направился в сторону входной двери.
Он не мог ей отказать.
Прага, 15 марта 1878
Скверная погода стояла в городе. Неделю шел дождь, почти не прекращаясь.
Горожане предпочитали оставаться в своих домах, заготавливая свой любимый бромбарок, и лишь изредка выходили на улицу, чтобы сбегать на рынок за необходимыми припасами.
Жизнь неторопливо шла своим чередом, ленивая и размеренная, как бесконечный весенний дождь. Но порой размеренный ход жизни прерывался: иногда и в Праге случались жестокие нечеловеческие преступления. Обычно преступник хорошо знал жертву, и самым распространенным мотивом была жажда наживы. Но то, что произошло три дня назад, не совпадало ни с одной знакомой схемой преступления.
Старший инспектор пражской полиции Карел Черник, держа зонтик над головой, выслушивал сбивчивые показания невысокого мужчины. Тот что-то очень эмоционально рассказывал полицейскому, активно жестикулируя и не обращая внимания на то, что часто задевает Черника руками.
- Не так быстро, пан Лейбриш, - попросил Карел, перебивая свидетеля. - Говорите, что видели человека, который прижал пани Гоуску к этой самой стене, а затем выпил ее кровь?
- Именно, пан инспектор. И будь я проклят, если вру!
Как только Лейбриш ушел, Черник снова взглянул на место преступления. На каменной стене не было никаких следов крови - если даже женщина и вправду была убита именно здесь, дождь сыграл на руку убийце, смыв все следы. У пани Гоуски ничего не украли, не покусились на ее честь, и кроме небольших ранок на шее, которые могли оставить крысы или любое другое животное, обитающее в городе, больше никаких следов насилия найдено не было. Однако был свидетель…
Ни одно убийство прежде не могло поставить Карела Черника в тупик. На сей раз не было никаких следов, никто не видел лица напавшего. Он просто исчез с места преступления, как если бы был не человеком, а бестелесным духом. Но фантомы не совершают убийств, и Черник отогнал от себя глупые мысли. Убийства совершают люди, и только.
Сев в карету, он откинулся на спинку, чувствуя себя совершенно беспомощным и раздавленным. У полиции была единственная версия - в городе орудует маньяк, а такие преступления раскрыть тяжелее всего.
Вечер наступил незаметно, казалось, что утра вообще не было, да еще эта стена дождя… Карел задремал, пока наемный экипаж неспешно вез его по узким улочкам Праги. Проснуться его заставил женский крик, полный ужаса и испуга, доносящийся из подворотни. Черник приказал остановиться, и так поспешно бросился на помощь, что забыл в карете зонт.
Кричала девушка, продавщица цветов на рынке, над ней темной тенью склонился нападавший. Карел не заметил ни ножа, ни револьвера в его руке, но девушка была настолько испугана, что едва держалась на ногах.
- Отойди от нее, мерзавец! - приказал Черник, выхватив пистолет и направив его на человека, который сжимал плечо цветочницы.
Он даже не повернулся, а лишь усмехнулся и затем резко впился зубами в шею девушки. Карел инстинктивно нажал на курок. Прогремел выстрел, пуля угодила в грудь преступника, но тот не шелохнулся. Черник был уверен в том, что попал - он просто не мог промахнуться, стреляя с такого близкого расстояния, да и не даром он считался лучшим стрелком в полиции. Он выстрелил еще раз, и еще, однако свинец не заставил странного преступника даже обернуться. Только закончив с девушкой и отшвырнув ее, он повернулся и в мгновение ока оказался рядом с Карелом. Обескураженный таким неожиданным и стремительным движением, инспектор выронил бесполезный теперь пистолет и отшатнулся назад.
- Стой! - раздался откуда-то из-за спины Карела женский голос.