- Понятно. В диковинку всё. Привыкнешь. А насчет этих не волнуйся. Сейчас дозвонюсь. Если что, пошлю пару человек на дрезине. В самом крайнем случае, - тут он, не скрывая насмешки, сделал жуткий голос, - сам поеду. Так что, считай, принято. И живи спокойно. Разберусь - доложу. В моей дружине проколов не бывает. Гордеева там случаем нет?.. Оно и видно. Привет ему.
Танков, не дожидаясь окончания разговора, скомкал листок с записью и бросил в урну.
- Дежурят тут психопаты всякие, - схамил Игнатьев.
Пристыженный Танков не ответил. Вбежал Велин.
- Чего дергаетесь, мужики? - с порога закричал он. - Давайте Воробья, я его в ИВС отвезу. Оттуда домой.
И хотя дежурство в отделе членам опергруппы полагалось нести до двадцати четырех часов, Танков возражать не решился.
- Мой пламенный привет гражданину подполковнику! - Приветственно поднял руку выпущенный из клетки Воробей. - Крестный мой, Юрий Алексеевич, не звонил? Любопытно бы узнать, как у него дела. Теперь таких энтузиастов немного найдешь.
Велин с Игнатьевым вывели Воробьева на улицу, слышен был скрежет открываемой задней дверцы, смешок Воробья, окрик грозного Велина.
Зазвонил опять телефон. "Черт, я же сводку по краже забыл передать", - вспомнил Танков.
- С вами говорит из Субботина директор совхоза, - произнес взвинченный голос. - У нас вроде ЧП.
- Что значит "вроде"? - После позорной истории с Востоком Танков сделался подозрительным и настороженным.
- Заперся тут один в доме напротив сельсовета и палит из окон.
- Как палит?!
- Стреляет. Ранил агронома. Никого не подпускает… Алло! Вы меня слышите?
Танков вскочил с места и энергичными жестами показывал Филиппову, чтобы тот задержал машину. Помощник, слышавший разговор, поспешил на улицу.
- Сейчас соберем опергруппу! Обеспечьте, чтоб никто не подходил к дому!
- Понял вас. Улицу с двух сторон мы уже перекрыли. Только не выскакивайте на машине на площадь. Пусть шофер правление сзади объедет. Мы там ждать будем. Вы уж поторопитесь: детишки в доме.
- Выезжаем, выезжаем, - в уже повешенную на том конце провода трубку пробормотал Танков.
Филиппов, успевший вернуться, отдувался, восстанавливая дыхание.
- За меня! - крикнул ему Танков. И, уже подбегая к дверям: - Сиренко позвоните!
УАЗ стоял боком к отделу, частично перекрыв мостовую. Рядом с водителем небрежно развалился Велин. Танков рывком впрыгнул на заднее сиденье:
- В Субботино! Быстро! Стрельба там. Один уже ранен.
- Бензина же нет, - привычным канючным голосом отозвался Игнатьев.
- Зальем по дороге! Остановим любую машину. Поехали!
Игнатьев глянул на Велина.
- Надо же, - отвечая на его взгляд, процедил тот, - какой нам дежурный попался энергичный. Ишь как глазенки горят. Небось уж и орден на груди ощущает.
Он повернулся к Танкову:
- Зря мельтешишь, парень. Не будет тебе ордена. И благодарности тоже. Ну, пальнул кто-то случайно. Да мы приедем, они уж все спать будут. Сколько на такие сигналы езживали. - Велин демонстративно зевнул. Игнатьев приоткрыл дверцу, собираясь выйти.
- Как дежурный по отделу приказываю ехать, - отводя глаза, приказал Танков.
Велин усмехнулся. Игнатьев, всем своим видом выказывая неудовольствие, повернул ключ. Машина медленно тронулась - то и дело притормаживая, чтобы объехать оставшиеся после дождя лужицы, - под презрительное бурчание шофера.
- Тормози! - резанул Танков.
Игнатьев, вздрогнув, утопил педаль тормоза до пола, отчего Велин, несмотря на малую скорость, боднул стекло.
- Ты чего орешь?! - не обнаруживая опасности, Игнатьев закрутил головой.
- Если вы, товарищ сержант, сию же минуту, со всей возможной скоростью… - Танков захлебнулся от негодования. - Я отстраню вас от дежурства!
Игнатьев выругался, дернул на себя ручку коробки передач, и машина рванула с места. Теперь она, напротив, на всем ходу таранила любую яму, отчего сидящих в салоне бросало в разные стороны.
- Понабрали салажни всякой, - громко зашипел Игнатьев.
- Машины гробить. Завтра же рапорт напишу.
- Товарищ генерал-майор! - закричал вытанцовывающий в своей клетке на запасном баллоне Воробей. - Я требую отвезти меня в ИВС. По моей статье смертная казнь не положена!
- Это еще откуда? - в передряге Танков о задержанном забыл начисто.
- А от верблюда. - Игнатьев сплюнул. - Хотел ведь назад в дежурку отвести, так нет, мы начальники, мы приказываем. Вот и указуй дальше.
- Поехали. - Танков безнадежно отвернулся к окну. - Чего уж теперь?
УАЗ рвался из города.
- Включите сирену, - приказал Танков, заметив, что водитель собрался притормозить перед светофором.
- Не работает, - с удовольствием отмел приказание Игнатьев.
- Тогда нарушайте. - Танков потянулся к рации. Рация оказалась выключена. - Не включаете, конечно, из бережливости, чтоб не пережечь?
Игнатьев презрительно смолчал.
- "Урал-2", "Урал-2", я двести первый, прием!
- На приеме, - отозвался неспешный филипповский голос.
- Сиренко сообщили?
- Да занято всё.
- Немедленно звоните в управление. Поднимайте группу захвата. Я буду держать связь.
Он положил трубку рации на колени.
- Цирк, да и только, - сплюнул Игнатьев.
- А из Москвы спецгруппу не будешь вызывать? - Велин, дотоле отмалчивавшийся, уже не скрывал неудовольствия. - Между прочим, товарищ захватчик, на такие происшествия положено в бронежилетах выезжать.
- Чего ж раньше-то молчал? - спохватился Танков. - Неужто возвращаться?
Машина выезжала уже из города.
- Ты дежурный, сам поехал, сам и решай, - отвернулся Велин. - Хотя обычно положено наоборот: сначала думать, а потом уж…
- Во-во! - обрадованно поддержал Игнатьев. - Руковод-куровод. Только б машину гонять. А ты б сперва головой.
- "Урал-2", "Урал-2", я двести первый.
- Да звоню, звоню.
- Пал Евгеньич, приготовьте для группы захвата бронежилеты. Ключ от оружейки у вас на связке.
- Это знаю. Чего ж сам-то не взял?
- Да я… Не сообразил. В общем, едем на место.
Машина спотыкалась на многочисленных выбоинах, покряхтывая измученными рессорами.
- Товарищ генерал-лейтенант, - не унимался Воробей. - А вы как его брать-то будете? Должно, снайперским выстрелом? Или вон тот ковбой долговязый приемом карате дом развалит?
- А ну заткнись, пакость! - Велин с таким натуральным остервенением потянулся к левой подмышке, что Игнатьев испуганно скосился, а Танков положил на его руку свою:
- Ты что, Сереж?
- Э-э, жизнью рискуешь, а тут… - Велин дернул плечом и опять прислонился к стеклу.
Игнатьев прирос глазами к дороге: фары уже "выстригали" сельскую улицу.
Задворками и огородами, дважды чуть не увязнув в грязи, заляпанный, с выключенными фарами уазик выскочил на унавоженный пятачок за одноэтажным зданием правления. В тусклом свете раскачивающегося на ветру фонаря толпились, должно быть, добрые две трети субботинских жителей. Одна из женщин, икая, всхлипывала, прислонясь к стене. Ее участливо поддерживали. Велин эффектно шагнул из темноты навстречу обрадованным людям.
- Здравствуйте, кормильцы! Оперативный уполномоченный Велин, - бодро представился он. - По какому поводу собрание? Какая повестка дня?
- Быстро! Не ожидал. - Мужчина с депутатским значком на лацкане пиджака прочувствованно тряхнул ему руку. - Председатель сельского совета Захаров Виктор Мефодьич.
- Так что тут у вас за паника, товарищ председатель? - Велин благосклонно позволил пожать свою руку и с доброй отеческой усмешкой оглядел собравшихся. Из-под ненароком распахнувшегося кожаного пальто выглянула полированная рукоятка пистолета. - Едем по селу - тихо. Думали - нашутились и спать разошлись. Так чего не спится, сельчане?
- Лейтенант Танков, - стоящий сзади него Танков улучил минуту, чтобы представиться.
Захаров радушно, но невнимательно кивнул, как и все, привлеченный к великолепному Велину.
- Ой, спасите! - вдруг с новой силой вскрикнула постанывающая женщина. - Ой, детишки мои!
- Да уймись ты, наконец, курва! - рявкнул один из мужиков. - Всех уже растравила.
- Кременчук! Вечно ты, Степан, как-то с перебором! - Захаров укоризненно покачал головой. - Дети ее в доме, - пояснил он досадливо.
- В каком доме? Кто? С кем? - Велин строго оглядел галдящую толпу. Танков смотрел за его работой с удовольствием. Сейчас Велин был воплощением мужества и уверенности, чего, похоже, так не хватало этим растерявшимся людям. Установив тишину, Велин поощряюще кивнул Захарову. - Давайте строго по фактам.
- Ну, тогда, значит, часа два назад…
- Точнее!
- Точнее б надо у секретаря моего спросить. Она как раз правление закрывала и видела, как он ее гонял.
Танков подтолкнул Велина:
- Слушай, зачем нам сейчас-то все по минутам?
- Товарищ лейтенант, - Велин заметил, что реплику услышали, - гляньте-ка лучше, как там подозреваемый. К вам, товарищи, торопились, даже вот задержанного не успели высадить.
- Спасибо вам, - поблагодарил кто-то в толпе.
- Так что дальше?
- В десятом часу это было. Минут сорок, - уточнила одна из женщин.
- В двадцать один сорок?
- Чего? Ну да. Я как раз к корове выходила. У них дверь открыта, мат, Галина голосит, ну, я так и сообразила: отсидел Будаков свои пятнадцать суток. Из города, говорят, пьяным приехал.
- Да вдрызг, - уточнил всё тот же бойкий Степан Кременчук.
- Точно, - обрадовался вдруг Велин, - чувствую, фамилия знакомая. Я ж его и сажал за семейное. Жену, что ли, избил?
- Избил! - подтвердила икающая в стороне женщина. - Так теперь и мстит, проклятый, чтоб он сдох! Только на детишках-то, на них-то зачем вымещать!
- Тихо, Галина! - Захаров махнул рукой, и несколько женщин уже привычно принялись ее успокаивать.
- Словом, кто-то ему насчет жены нашептал. - Захаров взял Велина под локоть и осторожно отвел в сторону. Увязался следом за ними и неприглашенный Танков. - Вообще-то бабенка еще та. - Виктор Мефодьич интимно убавил голос: - Как у нас говорят, ручная. В смысле - по рукам ходит. Раньше с бывшим механиком путалась, теперь вот с агрономом.
- Это в которого Будаков стрелял? - уточнил Танков.
Захаров, по-прежнему стоя к нему спиной, кивнул.
- Словом, ситуация такая. Начал ее метелить. Это у них водится. Бросить, видно, не может, но и не прощает. А она по злобе или еще как и крикни, что, мол, дети не его. Он за ружьем. Двустволка в доме была припрятана. Эта-то, пока он бегал, опомнилась, уползла. Так он в доме с детьми закрылся.
- Детям сколько? - опять вмешался Танков.
- Пацан восьми лет и девка. Пяти, что ли? Пальнул вдруг из двух стволов по грузовику. Кузов - в щепки, машина - в кювет. Сунулся было к дому агроном - чего полез, дурень? Так он по нему на полном серьезе шарахнул. В плечо попал.
- Опасно?
- Да вроде в мякоть. В медпункт отвели. Вот кончится карусель, повезем в город. Чем только кончится? - Захаров вздохнул. - Совсем озверел мужик.
- Как это он пьяный попасть ухитрился? - усмехнулся Велин, ласково поглаживая большим пальцем ненаглядную свою кобуру.
- Чего ж не попасть? - опять втерся Степан Кременчук. - Он же егерем был. Одних кабанов сколько завалил. Так что в лоб - без смысла. Мы уж мозговали. Это он щас притих, а то ведь даже на площадь не подпускает, орет, требует, чтоб курва эта вышла, а иначе грозит мальцов порешить, а себя сжечь.
- Керосин у него там, - растерянно добавил Виктор Мефодьич. - Прямо хоть штурмом бери.
- А может он, по-вашему, это сделать?
Захаров помолчал, давно, видно, этим мучился.
- Н-не знаю. Не могу поверить. Хотя вон чего наворотил. Не приведи бог такое несчастье. Да и в районе потом объясняться.
- Обязательно может, - заверил Кременчук. - Так-то он на вид спокойный, не шебутной, только вот мозги к лесу передом повернутые. Я сколько раз замечал, изобьет - на ней-то как на кошке, а он по три дня сам не свой. Я ж говорю: такая коза.
- Дом обложили? - строго прервал Велин.
- Как это?
- А вот так, - Велин незаметно оказался на прежнем месте и говорил громко, для всех. - Так что надоест ему в доме отсиживаться, выйдет сейчас вот из-за угла с двумя стволами и жахнет. Может, уже стоит за углом?
Люди занервничали, кто-то из женщин охнул.
- Раззявы! - Велин задумался. Танков меж тем подошел к углу сельсовета и оттуда выглянул. Прямо перед ним открылась небольшая, где-то сорок на сорок, площадка, вытоптанная и выезженная до последнего чахлого стебелечка, - центральная площадь. На противоположном, крутом ее конце над сельсоветом завис небольшой деревянный дом в три окна. Ни справа, ни слева от него строений или густых посадок не было.
- Специально вы бандита в такую крепость поселили? Чтоб ему отбиваться легче было? - досадливо съязвил выглянувший из-за его плеча Велин. - Хоть сзади огородами можно подойти?
- Нет там ни огородов, ни пристроек. Дом для рабочих из города держали, а потом этих вот пустили. На свою голову, - Захаров удрученно насупился. - Кто ж мог такое знать?
- Мило, - оценил ситуацию Велин. - Маленькая загадочка из детской игры: как казакам поймать разбойника, если последнему помогает власть на местах?
- А вы что ж, так втроем и прибыли? - поинтересовался не отстававший Кременчук. - Дело-то, кажись, серьезное. Как тут втроем-то?
- Кажись! Серьезное! - передразнил раздраженно Велин. - Привыкли, понимаешь, вороньего шума пугаться. Одна пьянь всю деревню в страхе держит.
- Пьянь-то пьянь. Это не он один, - не стал спорить Кременчук. - Да ведь пальнуть может. Эдак картечью из двух стволов - и пополам.
- Выкурим. Значит, так. - Велин повернулся к Танкову и подошедшему Игнатьеву. Танков невольно подтянулся. - Наша задача, служивые, - обложить дом. Чтоб не вышел. Ну, и попробуем склонить к сдаче. Мужики с ружьями есть?
- Найдутся, - заверил Захаров.
- А чего ж, браконьеров-то полно, - подтвердил Кременчук.
- Сам небось промышляешь?
- А то.
Он хотел добавить что-то развеселое, но Велин повелительно махнул рукой и продолжил:
- Значит, обкладываем дом. Потом попробую с ним поговорить. Рупор есть?
- Пробовали уж. - Захаров кивнул на прислоненный к бревнам большой, свернутый трубкой металлический лист.
- Не так пробовали, - отрезал Велин. - Ну, и после этого будем ждать прибытия группы захвата.
- А вы-то кто ж? - Кременчук, не любивший ироничного с собой обращения, задал вопрос со всей немалой насмешливостью, на какую оказался способен.
- А мы, - Велин оглядел толпящихся жителей, - передовая бригада группы захвата. Обеспечиваем подготовку объекта к дезъюкции.
От диковинного этого слова, смысл которого Танков, как ни напрягался, осилить не смог, народ почувствовал к Велину безграничное доверие.
- Уж побыстрей бы, ребята, - попросил кто-то. - Детишки в доме. Мать уж отливали.
- Быстро что? Правильно: кошки родятся. - Велин браво подмигнул какой-то смазливой девице, отчего та покраснела.
- Игнатьев!
- Чего орешь? - Игнатьев стоял рядом с Велиным и без малейшего к нему почтения ковырял в зубах. От панибратского обращения на людях Велин поморщился и строго спросил:
- С отделом по рации связывался?
- А то сам не знаешь - не берет. Сколько раз просил: замените, замените. Как километров за пятнадцать отъедешь, так и недостает.
Велин неодобрительно покачал головой.
- Стало быть, так, Виктор Мефодьич. - Он ткнул председателю сельсовета в грудь длинным и холеным, словно револьверное дуло, пальцем. - Беги в правление, звони в отдел. Объясни от моего имени ситуацию. Пусть ускорят прибытие группы.
Замаявшийся от бессилия и теперь обрадовавшийся возможности подчиниться другому, более ответственному и знающему, увесистый Виктор Мефодьич, перепрыгивая через лужицы, припустил к задней двери правления.
- Ставлю задачу. Танков, обойдешь дворами, заляжешь с той стороны дома. Теперь ты, зубоскал. Кременчук, да? Поглядим, на что ты годен. Твоя задача…
Выстрел, короткий, с мерно угасающим эхом, прервал диспозицию.
- Подходи, лярвы! Чего затихли?! - Голос был надсадный, неуправляемый. - Выводи курву на площадь! Галка! Подлая! Выходи под винтарь, а то щас щучат твоих…
- Папочка, не надо! - долетел из глубины дома отчаянный мальчишеский голос.
- Не надо, родименький! - заревел и голосок потоньше.
- Убьет! Убьет, зверь! - так же истошно навстречу голосам детей закричала Будакова. - Убьет! Люди! Люди! Погань!
Она упала на землю и, катаясь по ней, выкрикивала, выплескивала, вжимаясь ртом в траву, изощренные угрозы и ругательства.
Новый выстрел отщепил кусок бревна на венце дома.
- Милиция, сделайте что-нибудь. Убьет ведь детишков-то! - не выдержала одна из женщин. Напряглись в готовности заголосить и другие.
- Чего они сделают? - обозлился подбежавший на выстрелы Захаров. - Чего они втроем-то? Утихните! Не до вас.
Он обтер лоб, сказал тихо:
- Не дозвонился, занято там. - Взял за рукав Велина, сказал, поглаживая - Товарищ, родненький, надо чего-то решать. Нельзя ж так. Детишки ведь.
- Вот-вот наши прибудут. - Велин посмотрел на часы. - Вот-вот должны. Игнатьев! Связался ты, наконец?
- Так говорил же…
- Связывайся, мать твою! Связывайся без конца!
Танкова что-то толкнуло. Он аккуратно обогнул председателя сельского совета, дошел до угла дома и, не остановившись, вышел на площадь.
- Господи! - взвизгнул кто-то.
Велин и Захаров, равно ошеломленные, одновременно подняли руки, призывая к тишине.
Танков, с трудом отрывая разом отяжелевшие ноги, сделал четыре шага и остановился напротив темных окон. Фигура его в милицейской форме была хорошо освещена вторым, фасадным фонарем, качающийся отсвет которого бродил по отливающей полировкой луже.
- Будаков! - неожиданно хриплым голосом, какого никогда в себе не подозревал, крикнул Танков. - Бросьте оружие! Сопротивление бесполезно! Не усугубляйте вины! - Он сам ужаснулся той казенщине, что полилась с языка. Надо было находить другие, нужные слова, но мозг, как и все тело его, парализовало от ощущения беззащитности перед чернотой этих вооруженных окон. Он набрал воздуха и прерывисто крикнул: - Требую вашей сдачи!
- А ну, пшел вон, парламентер вшивый! - отозвался Будаков.
Теперь Танков различил его профиль в окне. Увидел он и ружье, которое неспешно, на глазах, казалось, само по себе поднималось над подоконником, пока не слилось в круглые отверстия дул, направленных на него. Эти отверстия Танков ощущал физически, так же явственно, как пот, сразу до пяток брызнувший из него и слепивший его с одеждой.
- Считаю до трех! - крикнул Будаков.
Танков продолжал стоять. Вперед он не мог шагнуть и понимал это. Прятаться опять за угол - об этом стыдно было и думать. Надо найти слова…
- Раз!
Пуля ударила в землю и, прорыв канавку, утонула в полуметре от него. Отшатнувшись, он сделал шаг назад.
- Отпустите хоть детей, не мучьте их! - крикнул Танков.
- Два!