Сегодня утром маленький подвиг совершил он сам - встал непривычно рано. Последний раз поднимался в такую рань, когда Брежнев вручал соседней республике орден Дружбы народов и Абукир Идрисович был включен в состав делегации, отправившейся на торжественную церемонию. Для молодого Хустанбекова это было таким великим счастьем, что он все будильники в доме поставил на пять утра - лишь бы не опоздать. Два раза, с интервалом в полчаса, тщательно побрился. Вот какая важная была поездка!
Сегодня его поднял с постели телефонный звонок из избирательного штаба с неожиданной вестью, обрадовавшей его не меньше, чем тогдашнее включение в делегацию, - арестован начальник УФСБ Круликовский.
Сообщить ему, что генерал-майор арестован, все равно что сказать: отныне вы будете мэром Назрани. Потому что в массовой борьбе Хустанбеков еще мог стушеваться, но если выпадет возможность сражаться один на один - это для него праздник, он считал себя мастером дуэлей. Обыграть одного Тавасиева. Господи, это же самая простая задача на белом свете. Если действовать с умом, не позволить конезаводчику мобилизоваться, нанести упреждающий удар, пока он благодушно удивляется исчезновению основного соперника, - и дело в шляпе.
Приехав на городскую квартиру, Хустанбеков сразу начал звонить главному врачу наркологического диспансера, но дома того не застал - жена сказала, что он уже уехал на работу. На работе ответили, что Осман Рашидович еще не приходил. Абукир Идрисович решил, что тот находится в пути, ему пешком идти от силы минут двадцать. Однако главврача и через полчаса не было. Хустанбеков не хотел просить сотрудников, чтобы те передали Резоеву о его звонке. Зачем посторонним знать об их контактах. Он звонил в диспансер через каждые пять минут и все больше распалялся - где же того негодяя черти носят! С этой демократией совсем забыли о трудовой дисциплине.
Когда наконец Абукир Идрисович застал пропащего, то вцепился в него мертвой хваткой:
- Здравствуй, Осман Рашидович! Здравствуй, дорогой мой человек! Рад тебя слышать. Я сейчас за тобой машинку пришлю. Заскочи к старику на минутку, имеется важный разговор. С позитивным оттенком, между прочим, - поспешил добавить он, чтобы врач не пытался отказаться от встречи.
Намек на позитивный оттенок действительно заинтриговал Резоева. К тому же после взволновавшего его визита в ФСБ захотелось поточнее узнать про судьбу той справки. Он ответил, что может заехать ненадолго, и просил потом отвезти обратно. В диспансере приходится ликвидировать следы позавчерашнего нападения, а то многие врачи до сих пор сидят без дела.
Абукир Идрисович встретил его с распростертыми объятиями, усадил за накрытый стол.
- Знал бы, что окажусь у вас, я бы не завтракал, - пошутил Резоев.
- А ты впрок, впрок, дорогой мой человек, - привычно зажурчал хозяин. - Тогда обедать не придется.
- Боюсь, что обедать мне и так не придется. Столько дел.
- Тем более подкрепись.
Сластена Резоев ограничился хорошим кофе и изысканным пирожным с фруктами в желе.
- Осман Рашидович, - приступил к содержательной части беседы Хустанбеков, - сегодня ночью арестован Круликовский.
При этом известии у главврача вытянулось лицо, и сразу припомнилось странное выражение Семеренко, когда он просил передать привет боссу. Неужели на это повлияла подписанная им фальшивая справка?!
- За что? - с трудом выдавил он.
- Надо полагать, за халатное отношение к служебным обязанностям. Ведь во многом благодаря его попустительству в городе творилась полная неразбериха. Он же палец о палец не ударил. Ничего сукин кот не сделал, чтобы предотвратить беду.
Уж Резоеву ли это не знать - все происходило на его глазах.
- Разве пренебрежение своими обязанностями подсудное дело? Его просто могли уволить, послать в отставку. Арестовывать-то зачем?
- Подробностей я пока точно не знаю. Вполне возможно, там водятся другие грешки.
- То обстоятельство, что он состоял на учете в диспансере, сыграло свою роль?
- Ничего не сыграло, - раздраженно отмахнулся Хустанбеков. - Об этом никто и не знал, справка у меня. Я верну ее тебе. Кому она теперь нужна!
У Резоева отлегло от сердца. Ему и нужна. Позарез нужна для того, чтобы разорвать ее на мелкие клочки, обрывки сжечь и, забравшись на ближайшую гору, развеять пепел по ветру, чтобы ничего больше не напоминало о его предательстве.
Абукир Идрисович продолжал:
- В любом случае такого кандидата больше нет. Он теперь политический труп, ноль без палочки. А это, считай, мэром стану я и предложу тебе место главного врача города.
- Спасибо, Абукир Идрисович! - вырвалось у Резоева, который в глубине души сам себе удивился: какой там главный врач города! С чего вдруг этот ишак решил, что станет мэром?!
Словно отвечая на его непроизнесенную мысль, Хустанбеков сказал:
- Понимаю, что не все так просто. В наличии имеется серьезный соперник. Но Тавасиева можно и должно убрать.
- Ой, Абукир Идрисович! Уже весь город знает, сколько компромата сыпалось на него. Выше головы. И все слетало, придраться не к чему. Даже удивительно - вся клевета идет ему на пользу.
- Ну, конечно. Потому что трогали его. А нужно - лошадок. Человек может отбрехаться, способен доказать свою правоту. А лошадки - нет. Они твари красивые, эффектные, но бессловесные. На вопросы следователей ответить не могут.
Резоев сидел и хлопал глазами, тщетно пытаясь понять, какой сюрприз приготовил опытный аппаратчик.
- Скоро в Москве открывается конская выставка, в Сокольниках. Она происходит каждый год, и туда съезжаются специалисты со всей страны. Наш завод тоже по традиции представлен, он на хорошем счету. Причем завод обычно идентифицируется с директором, с его именем. Хороши лошади - молодец Тавасиев. Подкачали четвероногие друзья, - лицо хозяина выразило сожаление, - не обессудьте, Руслан Сосланбекович, промашку дали, виноваты вы. Такая промашка должна случиться на этот раз.
Намеки Хустанбекова по-прежнему били мимо цели, Осман Рашидович явно ничего не понимал. Его тупость начинала раздражать собеседника.
- Массовое заболевание лошадей - темное пятно на репутации завода и, стало быть, его директора. А именно это и должно произойти с твоей помощью, дорогой мой человек. Сегодня к тебе подъедут люди из моего избирательного штаба. У них подготовлен солидный материал по лечению конских болезней.
Врачу показалось, что наконец уловил замысел Хустанбекова, и он сказал:
- У меня нет ветеринаров.
- Надеюсь, - хохотнул Абукир Идрисович. - Зато у тебя хорошие врачи. Нам нужен инфекционист. Знаешь таких?
- Да. Я и сам когда-то специализировался по этой части.
- Замечательно! А то я начал искать таких по рекламным газетам и не нашел. Вот тоже курьез: медицинских объявлений полным полно, а когда до дела доходит, выясняется, что только от импотенции лечат да наоборот - аборты делают. Ну и стоматологи попадаются. Других специалистов днем с огнем не сыщешь. Нам же, дорогой мой человек, нужен инфекционист. Мои люди объяснят, какая консультация требуется от тебя. Остальное они сами сделают. Твое светлое имя останется вне подозрений.
Приняв молчание Османа Рашидовича за знак согласия, Хустанбеков достал из стоявшей на серванте шкатулки пачку денег и протянул главврачу:
- Тут две тысячи долларов. Не вздумай отказываться. Знаю, для меня ты готов все сделать бесплатно, благодарен за это. Но ведь тут придется задействовать других врачей. Возможно, тебе неудобно просить их о бескорыстной услуге. Заплати, сколько считаешь нужным. Медики, к сожалению, получают слишком мало, а каждый труд должен быть оплачен справедливо. И не жалей - эти деньги выделены мне на предвыборную кампанию.
Резоев был настолько взволнован полученной суммой, что только перед самым уходом вспомнил:
- Вы обещали отдать мне справку про Круликовского.
- Ах да!
Пройдя вместе с гостем в кабинет, Абукир Идрисович озабоченно порылся на письменном столе в каких-то бумагах, просмотрел несколько папок, поочередно выдвинул все ящики, после чего с сожалением вздохнул:
- На даче забыл. Да ты не волнуйся, я ее верну. На хер эта бумажка теперь нужна!
"Так я тебе ее и отдал, - думал бывший первый секретарь горкома после ухода врача. - Любая редакция отвалит за такую приличные деньги. Одни - чтобы опубликовать. "Триумф" - чтобы уничтожить. Посмотрим, кто больше. Никому не понадобится - тоже не беда. Пусть хранится в надежном месте. Вдруг обстоятельства сложатся так, что ты, Осман Рашидович, когда-нибудь захочешь стать белым и пушистым. Тогда и сам раскошелишься".
Глава 6
ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЕМ
Настроение у капитана было хуже не придумаешь. Бодрился, старался держаться молодцом, да удавалась эта рисовка с трудом. После того как вчера Захарины вернулись в развороченную квартиру, они воспользовались советом Турецкого и отправились в гостиницу "Надир", где администратор Лариса Виссарионовна поселила их в одноместном номере. У Жанны от страха зуб на зуб не попадал, Лариса Виссарионовна пичкала ее успокоительными таблетками, и на этот раз жена согласилась уехать в Петербург. Это происходило поздно вечером. А уже с утра Жанна выглядела совершенно спокойной, даже успела подружиться с администраторшей, которую рекомендовал им Турецкий, и та сказала, что, когда закончится смена, они вместе поедут в разгромленную квартиру Захариных, после чего решат, что делать дальше. "В крайнем случае временно поживете у меня", - предложила Лариса Виссарионовна. И Жанна так же решительно, как накануне говорила об отъезде, заявила, что никуда отсюда не уедет.
Подобно домашним передрягам, расследование тоже бросало Захарина то в жар, то в холод. Иногда ему казалось, что он все делает правильно и вот-вот разоблачит Джангирова. А порой охватывало отчаяние: все доказательства казались неубедительными, худосочными, не более чем цепью притянутых за уши фактов. В любой момент этот карточный домик способен рухнуть. То ли дело опытный Турецкий - все находит со снайперской точностью, у такого уже ничего не сорвется. И невдомек было Юрию Алексеевичу, что московского "важняка" временами посещают точно такие же мысли: доказательства кажутся эфемерными, выводы приблизительными, ошибочными, в один прекрасный момент их легко опровергнут, и ему придется уезжать под ехидные смешки "местных товарищей", оправдывая свою неудачу сжатыми сроками командировки и незнанием ингушской специфики. Единственное, что поддерживало Александра Борисовича, так это воспоминание о том, что подобная боязнь неудачи с молодых лет преследовала его во время любого, самого успешного расследования.
Захарин решил не шарахаться из стороны в сторону и заняться сейчас коричневым "Москвичом". Тут наверняка-можно найти пересечение интересов информатора из МВД и Джангирова. Возможно, тогда все встанет на свои места.
Инспекторы из управления ГАИ успокоили его, сказав, что такого барахла, как старый "Москвич", на всю республику с гулькин нос, народ тут предпочитает машины поприличней. Само собой, номер оказался фальшивым, на него можно не обращать внимания. Но если машина не перекрашена, то коричневых зарегистрировано всего шесть штук: пять в Назрани и одна в ближнем селе Гугушево.
Городские "Москвичи" оперативники проверили быстро. Искали свежую коррозийку, вмятину на правом крыле. Не было ничего похожего на то, что описал Захарин. Оставалось посмотреть гугушевский экземпляр. От Назрани до села тридцать с небольшим километров, а расположено оно словно на отшибе - нормальной дороги нет, телефон как вырубили в начале перестройки, так до сих и не восстановили. Для мобильных телефонов там "мертвая зона". Чтобы позвонить, приходится забираться высоко на ближайшую гору. Ехать туда сейчас никто особенно не рвался. У оперативников и в городе дел по горло.
В это время на столе Захарина зазвонил телефон: Юлия Тимуровна сказала, что его вызывает к себе министр.
Кабинет Цаголова напоминал картинную галерею - так густо он был увешан крупномасштабными географическими картами Ингушетии и соседних республик. Сейчас здесь кроме генерала находился референт Скобеев, скромно притулившийся с блокнотом и ручкой на краешке стола.
Поздоровавшись с ним за руку, Эдуард Бесланович сказал:
- Мне доложили, капитан, про второе покушение. Я очень огорчен. Придется переселить вас в охраняемый спецгородок.
- Туда же селят только пенсионеров, - удивился Юрий Алексеевич.
- В исключительных случаях, в связи с реальной угрозой для жизни со стороны криминалитета, можно поселить и раньше. Это недалеко от Назрани, - он показал карандашом место на крупномасштабной карте республики, - там вам, а главное супруге, будет спокойней.
- Товарищ генерал, мне кажется, после того как мы эту банду накроем, такие запугивания прекратятся.
- Разве это запугивания? Жене и вам просто повезло, что живы остались. А насчет банды… Я так понял, что вы расследуете дело об ограблении "Альянса". Там что, подозреваются несколько человек?
- Основной подозреваемый один - директор Джангиров. Но, похоже, у него есть помощники. - Капитан не знал, стоит ли говорить все при Скобееве, но министр выразительным взглядом показал - можно. - Оттуда все и идет: покушение и на Мусалитина, и на меня. Пытаются обрубить концы. Вчера вечером, очевидно по его наводке, к "Альянсу" подъезжал мужчина на "Москвиче" с фальшивым номером. Непонятно кому принадлежащие машины обычно возникают в экстремальных ситуациях, возможно, тут есть некая связь с боевиками. Гаишники уже дали мне перечень всех машин этой модели и цвета. Мы начали проверку. Пять штук "чистые", осталось проверить одну.
- Она почему особняком? Далеко?
- В селе Гугушево.
- До него рукой подать. За чем дело стало?
- Пока у нас нет свободной машины, чтобы съездить туда.
- Возьмите мою. Кстати, это будет к взаимному удовольствию. Нынче выбираться за город я побаиваюсь. Вам же опасно в Назрани, - сказал министр с наигранной серьезностью и посмотрел на референта. Тот улыбнулся, показывая, что оценил тонкую шутку начальника. - Так что съездите, капитан, не теряйте времени. Думаю, за час обернетесь. Я распоряжусь.
Написав несколько слов на именном бланке, Цаголов сложил бумажку вчетверо и вручил ее Захарину, попросив передать водителю.
- Тут и вам, товарищ капитан, - прочитав в машине записку, водитель вернул ее Захарину. Сверху было написано: "Ростан! В Гугушево обязательно, - это слово было подчеркнуто, - езжай по восточной дороге". А ниже: "Ю. А! Так дольше, зато надежней. Береженого и Бог бережет".
Поудобней устроившись на переднем сиденье "Волги", капитан с интересом озирался по сторонам.
Горожанину до мозга костей, петербуржцу Захарину редко приходилось бывать в сельской местности. Не причислишь же к таковым лощеные Павловск или Петергоф, туда-то как раз ездил при каждом удобном случае. В Ингушетии он впервые за два месяца покинул пределы Назрани, городской пейзаж быстро сменился сельским, и теперь капитан с удовольствием смотрел, как возвышенности перемежались долинами, и все было покрыто мясистой, находящейся в соку зеленью, которая, словно войдя во вкус, с азартной наглостью завоевала окружающее пространство. На одном из дальних склонов виднелись светлые точки - Захарин догадался, что это овцы. Особенно Юрию Алексеевичу нравились благостные картинки сельского быта с играющими детишками, степенными стариками, живописными домиками, скоплением стоящих с важным видом индюков. Коровы, лошади, сено - все это Захарин воочию видел впервые.
Хоть и делали, по совету министра, крюк, а все равно добрались до цели быстро. Благо дорога сухая. При дождях в Гугушево проехать большая проблема - грязи по колено.
Первый же встречный указал им на дом Келинова, укрывшийся под старыми яблонями. Хозяина они застали в саду. Это был упитанный здоровяк в красночерном свитере крупной вязки, надетом на голое тело. Он сидел на табуретке и читал газету. Несмотря на то что уже начало одиннадцатого, Келинов, видимо, недавно поднялся, даже позавтракать не успел. Когда машина остановилась возле калитки, из дома донесся женский голос:
- Султан! Иди есть.
- Сейчас! - заорал Келинов, не спуская глаз с машины, из которой вышел капитан. Он был в штатской одежде. Поздоровавшись с мужчиной, Юрий Алексеевич спросил:
- Это вы Келинов?
- Ну, - подтвердил тот.
- Султан Рамазанович?
- Ну я. Чего нужно?
- Капитан Захарин, - представился приезжий. - Министерство внутренних дел, старший оперуполномоченный Управления уголовного розыска МВД Ингушетии. Попросту говоря, я из милиции. Султан Рамазанович, хочу задать несколько вопросов по поводу принадлежащей вам машины "Москвич".
- Минуточку, - сказал Келинов и с неожиданной для его грузного тела ловкостью юркнул в дом. Брошенное им словечко оказалось буквальным - примерно через минуту он, откинув закрывавшую дверной проем занавеску, вновь возник на пороге. Теперь вместо газеты в руках у него было двуствольное ружье. Он вскинул его и прицелился в Захарина.
Глава 7
ХОРОШИЕ ИЗВЕСТИЯ
Махмуд почти перебрался через плотно заросшую виноградной лозой ограду и уже хотел было осторожно спрыгнуть, когда пуля попала в ногу, и он кулем шмякнулся вниз, едва не закричав от боли. Не от пулевой, другой - ударился бедром, локтем. Поднявшись, заковылял к воротам, спотыкаясь о строительный мусор. Выйдя на улицу, посмотрел на левую ногу - брючина выше колена в крови. Дотронулся, и по телу, словно озноб, прокатилась волна боли. Отпустил - вроде полегче, терпеть можно. Нужно побыстрей уходить отсюда. Хорошо, что вокруг нет ни души, никаких случайных свидетелей. Хотя кто знает, может, втихаря за ним и наблюдают.
Он ковылял до джангировского дома, останавливался, когда чувствовал головокружение. Левая брючина уже пропитана кровью почти до самого низа. Иногда боль отступала, и тогда Махмуд ускорял шаги. Потом опять усиливалась. Он снова останавливался, дотрагивался до раны, ждал, пока боль утихнет, после чего брел дальше, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу.