- Ну и что с того?! Это преступление? Я в нем картошку держу.
- Если картошку или даже машину, то не преступление. А вот если оружие…
- Плохо вас слышу.
- Я говорю, если картошку держать…
Внезапно раздался выстрел. Пуля расщепила дверь в нескольких сантиметрах от косяка, в том месте, где доска тоньше. Кофточкин рассчитывал, что на просьбу говорить громче собеседник приблизится к двери, и выстрелил на звук. Однако Александр Борисович был готов к такому повороту событий и по-прежнему говорил, стоя сбоку, только громче. После выстрела Турецкий обернулся к своим и шепотом приказал:
- Нужно срочно эвакуировать людей из квартир. В любой момент может рвануть. Я постараюсь тянуть время.
Захарин бросился на третий этаж, Гамрекелидзе рванул вниз. Гамрекели побежал вызывать "скорую помощь" и "чрезвычайку". Один из милиционеров позвонил в девятую квартиру. Дверь открыла пожилая женщина в фартуке, и сразу стало ясно, где находится источник аппетитного аромата. Видимо, раньше подглядывала в глазок, догадалась, что происходит, поэтому дверь открыла безбоязненно. Милиционер предупредил ее об опасности, посоветовал уйти из квартиры, взяв деньги и документы.
- А главное - не забудьте выключить плиту, - сказал он.
Женщина быстро завершила сборы и выбежала. Спускаясь по лестнице, она ворчливо приговаривала: "Да какие там деньги. Было бы что брать".
- Сергей Семенович! - крикнул Турецкий. - Нам, коллегам, разговаривать между собой неинтересно. Мы все друг про друга знаем. Лучше вы расскажите нам.
- Что?
- Что хотите. Сейчас в дверях дырочка, стало лучше слышно. Расскажите, например, за что вас посадили в тюрьму, по какой статье обвинял вас на процессе Бритаев.
- Вы и про тюрьму знаете, босяки.
- Как видите.
- Тогда ничего рассказывать не буду. Сами должны знать, по какой статье.
- Ладно. Если неприятно вспоминать, за что посадили, расскажите, за какие заслуги выпустили.
- А это не ваше дело. Раз выпустили, значит, были причины.
Вернувшийся Гамрекелидзе доложил, что жильцы первого этажа, забрав свои документы и деньги, вышли на улицу. Захарин же как поднимался один, так и спустился обратно.
- Над Кофточкиным живет пожилая пара, им трудно ходить по лестнице, - объяснил капитан. - Согласились только перейти в квартиру напротив. В любом случае взрыв там почувствуется меньше. Я их устроил на диване, кое-что там нагородил.
- А хозяева той квартиры где? - удивился Турецкий.
Захарин махнул рукой:
- Да ну их, там фаталисты какие-то, муж и жена. Дома сидят. До нас, говорят, взрыв не достанет. А если пойдешь по лестнице мимо стены десятой квартиры, тут-то оно и рванет.
- Кстати, нам тоже не помешает отойти от греха подальше, - сказал Турецкий и, когда все быстро переместились на лестничный пролет между первым и вторым этажами, крикнул:
- Вы еще здесь, Сергей Семенович?
В ответ прогремели два сделанных вслепую выстрела.
Оставив на всякий случай одного милиционера следить за дверью десятой квартиры, остальные вышли из дома.
Справа собралась внушительная толпа людей, придерживавшаяся границ безопасности, указанных милиционерами. Центром ее стали непосредственные жильцы второго подъезда: пожилая женщина, ворчавшая на лестнице про деньги, и семья с первого этажа: муж, жена и мальчик-дошкольник. В спешке они взяли лучшую одежду, отчего в дубленках и шубах по такой жаре выглядели диковато. Сначала к ним присоединились жильцы из. соседнего подъезда, а вскоре и многочисленные зеваки со всего околотка. Уже появились знатоки, осуждавшие милицию за неумелую операцию. "Разве так нужно делать?! Нужно дождаться, пока он выйдет из дома, и потом схватить". Однако подавляющее большинство одобряло действия силовиков. "Пока будут ждать, этот ирод сотни людей погубит. Нечего с таким чикаться. Штурмовать надо".
Постепенно среди толпы выкристаллизовалось малочисленное, особенно агрессивное звено. Трое мужчин, у которых в ночь нападения погибли хорошие знакомые, от негодования не находили себе места. Они хотели собственными руками расправиться с окопавшимся в квартире злодеем. Всем под сорок, высокие, грузные, в рубашках с короткими рукавами, они долго о чем-то шушукались между собой. Потом эти трое поспешно ушли от оцепленного дома и минут через десять вернулись. Теперь все одеты в куртки: двое в кожаные, один - в джинсовую. Каждому мало-мальски проницательному человеку легко было догадаться, что сейчас эти здоровяки вооружены.
Начинало смеркаться. Снайперы не спускали глаз с неосвещенных окон квартиры террориста. Мало ли как поведет себя загнанный в угол зверь! Вдруг он надумает швырять бомбы да гранаты.
Вдруг люди в толпе зашевелилась, и все повернулись: позади них остановились две милицейские машины с мигалками. Это приехал министр внутренних дел Цаголов. Стараясь держаться поближе к стене дома, генерал и два его бодигарда быстро прошли к тому подъезду, возле которого стояли следователи. Александр Борисович рассказал о том, что произошло с Джангировым, и о всех дальнейших действиях. Спросил, чем кончилось дело в деревне, куда ездил министр.
Цаголов снял фуражку и вытер вспотевшие залысины носовым платком. Чувствовалось, он с ног валится от усталости, но старается не показать виду.
- Заложников освободили, всех шестерых. Правда, один из них ранен в грудь, но, к счастью, не смертельно. Врачи сказали, что выживет. Обоих террористов захватили. И я понял из разговора с ними, что для нападения на Назрань их завербовал именно Кофточкин. Имя они назвали другое, но по деталям можно догадаться, что это он. Там фигурировали и улица Коминтерна, и коричневый "Москвич". Они с этим типом штурмовали той ночью здание МВД.
- Кличку Домосед называли?
- Такое слово не произносилось. Но смысл был такой, что организатор здешних боевиков почти всегда дома. Ладно, - подвел черту под своим рассказом Эдуард Бесланович, - пора этого типчика выкуривать из его логова.
Вместе со следователями генерал перешел к правому торцу дома, повернул еще раз налево и прошел дальше, чтобы миновать опасную зону. Потом все, прячась за деревьями, вернулись туда, откуда просматривалась торцевая стена. Убедившись, что пожарные приехали, охрана возле двери в квартиру поставлена, а окна закрыты, Цаголов сказал:
- Нужно этот нарыв каким-то образом вскрывать. Давайте для начала постреляем по окнам. Три выстрела по каждому.
Снайперы стреляли одновременно, посыпались осколки стекол.
Турецкий взял в руки громкоговоритель:
- Кофточкин, сдавайтесь! Сами понимаете, что сопротивление бесполезно.
Тот не откликнулся.
- Бросить бы туда парочку гранат, - сказал генерал, - да дом портить жалко. Боюсь, как бы он сам его не испортил. Теперь давайте обсудим два варианта. Либо набросать в квартиру дымовых шашек, либо пожарные из брандспойтов напустят туда воды.
Первым высказался Захарин. Он до сих пор находился под впечатлением отключенной в доме воды, поэтому был за "сухой" способ выдавливания - набросать туда дымовых шашек, а еще лучше шашек со слезоточивым газом. Капитан чувствовал, что Цаголов склонен к другому варианту, поэтому говорил, немного волнуясь:
- Я вообще не понимаю, чего можно добиться водой. Террорист не утонет, оружие не отсыреет.
- Как раз под сильным напором там все промокнет насквозь, - возразил министр. - Кофточкин будет иметь жалкий, комичный вид и не окажет сопротивления.
Захарин же по-прежнему утверждал, что не имеет значения, промокнет тот или не промокнет. Вот квартиру ниже этажом жалко, ее наверняка затопит. Между тем в ней живет молодая семья, маленький ребенок.
Эдуард Бесланович сказал, что дом будет поврежден в любом случае, однако согласился со страстными доводами капитана и приказал пиротехникам забросать десятую квартиру дымовыми шашками, одна из которых со слезоточивым газом.
Но прежде чем дело дошло до этого, внимание собравшихся переключилось на другое происшествие. Прорвав оцепление, возбужденная троица из толпы прямиком ринулась ко второму подъезду. Разумеется, оцепление было почти символическим. Милиционеры стояли на расстоянии четырех-пяти метров один от другого. Им не приходилось сдерживать напор толпы. Достаточно было объяснить, что дальше идти опасно, территория простреливается, никто туда и не рвался. Поэтому спокойные милиционеры утратили бдительность и не сразу среагировали на бегущих. Очнулись, когда те уже были на полпути к подъезду. Юный рядовой с криком "Стой! Куда?" рванулся за ними следом и догнал было последнего, когда тот с такой силой оттолкнул его, что милиционер свалился на асфальт. А когда поднялся, троица уже скрылась в подъезде.
Они взбежали на второй этаж, где стояли два охранника. Сначала те подумали, что пришли взрывотехники, которые будут проверять, не заминирована ли входная дверь десятой квартиры. Однако быстро выяснилось, что новоприбывшие своими руками намерены истребить гада. Милиционеры принялись объяснять опасность подобного мероприятия, но разгоряченные мужики и слушать не хотели. Им удалось реализовать свой численный перевес: пока по разные стороны от двери две. пары затеяли возню, третий, в джинсовой куртке, с пистолетом в руке плечом вышиб входную дверь.
В это время в квартире раздался взрыв. Обладателя джинсовой куртки отбросило на лестничную площадку, где он упал, сильно ударившись головой о дверь противоположной квартиры.
Снаружи, приставив к стене лестницы, в окна второго этажа ринулись спецназовцы.
Опознать Кофточкина было невозможно - он покончил с собой, приставив мину к голове. Вместо нее - кровавое месиво, туловище сильно обожжено. Поняли только, что это ваххабит - нижнего белья на мужчине не было.
Глава 15
ЛЕОПАРД И ЕГО ПЯТНА
Осада террориста не обошлась и без озабоченных поисками сенсации журналистов. Милиционеры из оцепления постоянно отгоняли настырного молчаливого фотокорреспондента. Причем им никто не отдавал приказа о запрете на съемки. Просто у них существовало нечто вроде приметы: если фотографируют, то нужно воспрепятствовать. Молчаливый папарацци в жилетке с бесчисленным множеством кармашков знал правила игры. Он безропотно переходил на другое место и щелкал там до тех пор, пока не прогоняли и оттуда.
Когда операция завершилась и Турецкий выходил из десятой квартиры, его остановил молодой, но уже лысый мужчина, такой полный, что пуговицы на обтягивающей живот рубашке были готовы оторваться. В левой руке толстяк держал диктофон.
- Александр Борисович, я корреспондент газеты "Триумф", - представился он. - Вы согласитесь ответить на несколько вопросов?
- Вас как зовут?
- Боидзе Теймураз Леванович.
Турецкий оценивающим взглядом посмотрел на него:
- Я согласился бы ответить на ваши вопросы. Но беда в том, что вы не согласитесь опубликовать мои ответы.
- Почему вдруг вы так подумали? - пролепетал опешивший журналист.
- То, что я скажу, не понравится вашему хозяину.
- Смею вас уверить, вы ошибаетесь. Как раз наш хозяин дал задание взять интервью.
- Как он мог просить, если он арестован?!
- Александр Борисович, вы что-то путаете, - терпеливо сказал толстяк. - Я говорил с владельцем газеты меньше часа назад у него в кабинете. Никаким арестом и не пахло.
- Это не я, а вы что-то путаете, Теймураз Леванович. Мы начали говорить про хозяина. Вы же теперь ссылаетесь вдруг на владельца.
- Ну это одно и то же. У нас кто-то называет его владельцем, другие хозяином.
- Не знаю, кто ваш владелец. Зато прекрасно знаю, что фактически хозяином "Триумфа" был начальник здешнего УФСБ, который купил вашу газету с потрохами, - жестко ответил Турецкий. - И не опубликуете вы мои ответы по той простой причине, что я расскажу всю правду о Круликовском, по вине которого позапрошлой ночью произошло много горьких событий. Подробности газета узнает, когда придется отвечать в суде.
По инерции журналист продолжал ершиться.
- Кто же и за что станет подавать на "Триумф" в суд?! - насмешливо произнес он.
- Да тот же Тавасиев, например. За клевету.
- Ничего подобного. Это были заказные материалы. Причем деньги за публикации получены редакцией вполне официально - их перечислили из предвыборного фонда кандидата. Так что все претензии адресуйте к Круликовскому.
- Тогда вам придется выступать свидетелями. Так что встретимся в суде.
Поникший журналист повернулся и побрел прочь. Казалось, теперь рубашка сидит на нем просторно.
Между тем милиционеры и эмчеэсовцы осматривали дом, составляли акты. Больше всего взрывной волной были повреждены стена между комнатами в квартире Кофточкина и потолок в квартире первого этажа. Но трещины в перекрытиях, словно метастазы, коснулись даже соседнего подъезда. Никто из жильцов не пострадал, и соседей Кофточкина с третьего этажа даже не пришлось эвакуировать, поскольку пожара после взрыва не возникло. Министр обошел всех жильцов и заверил, что в ближайшие дни дом будет капитально отремонтирован. Подчиненные Цаголова составляли подробные протоколы.
Что касается единственного пострадавшего от взрыва со стороны штурмовавших, то его увезла "скорая помощь" с подозрением на сотрясение мозга. Во всяком случае, молоденький врач, позвонивший после осмотра раненого в больницу, предупредил на профессиональном жаргоне: "Везем сотряс". Два соратника пострадавшего вызвались ехать вместе с ним, поэтому выяснение причин самопроизвольного начала штурма отложили до лучших времен.
Насчет оружия в десятой квартире Турецкий оказался прав: тут обнаружили и автоматы, и взрывные устройства, и пистолеты, в том числе и бритаевскую "беретту", взял все-таки убийца на память. Нашли два ноутбука и много ваххабитской литературы. Однако больше всего следователей поразила написанная по-арабски своеобразная бухгалтерская ведомость: зарплата командиров ингушских боевых групп, выплаты отдельным боевикам, некоторые адреса. Особенно часто в ней мелькала фамилия Маирбекова.
Постепенно вызванная происшествием кутерьма затихала. Основная масса любопытствующих разошлась по домам, уезжали спецмашины. До отлета Турецкого оставалось четыре часа.
Радостно возбужденный Захарин пригласил Александра Борисовича поужинать у него.
- Точнее, не у нас, а у Ларисы Виссарионовны. Номера в гостинице стоят очень дорого, поэтому она временно приютила нас у себя. Я позвонил - ждут, пекут пироги. Посидим хотя бы часок.
Поехать к Ларисе было заманчиво. Когда Турецкий подошел попрощаться с Цаголовым, генерал ахнул:
- Как?! Я-то надеялся, мы вместе поужинаем. И жена, и отец очень хотят еще раз повидаться с моим спасителем.
- Вы же все часто бываете в Москве, так что увидимся. Сейчас же спокойного разговора не получится, все на. бегу. Уже пригласил Захарин, а перед отъездом я должен обязательно зайти к Патимат. Ведь приехал-то я сюда из-за Бритаева.
- Причем издалека, - подчеркнул генерал. - Мне же, можно сказать находящемуся рядом, не довелось побывать на похоронах Заура. Не говоря уже о том, что я не спас его. Завтра съезжу к нему на кладбище.
Министр понял, что лишний визит будет непозволительной нагрузкой для гостя. Однако Наголову хотелось чем-нибудь ему помочь, и он был доволен, когда выяснилось, что Александр Борисович не представляет, как доберется до аэропорта.
- В двадцать два тридцать возле подъезда бритаевского дома вас будет ждать моя служебная машина, она и отвезет.
До дома Ларисы Турецкого и Захарина довез исполнительный Гамрекели. Он знал город как свои пять пальцев и показал москвичу, где продаются хорошие цветы. Турецкий купил два одинаковых букета.
Только чопорный Захарин обращался к хозяйке по имени-отчеству. Женщины быстро подружились, теперь они друг для друга просто Лариса и Жанна. Они серьезно подготовились к приходу московского гостя - в уютной двухкомнатной квартире, обставленной совершенно по-европейски, все было вычищено и вылизано до блеска. Обе отменные кулинарки, женщины совершали последние челночные рейсы между кухней и гостиной, уже с трудом находя за столом место, куда бы можно пристроить очередное блюдо… Обе были в фартуках, отнюдь не портящих их нарядные туалеты. В темно-фиолетовом костюме с белой отделкой на воротничке и рукавах Лариса напоминала сейчас героиню мексиканских сериалов - блестящие глаза, распущенные по плечам волосы, пленительная улыбка, в которой причудливым образом соединились застенчивость и сексуальное желание.
В ожидании застолья Турецкий разглядывал интерьер. Ему всегда нравилось побывать в новом доме, посмотреть обстановку, которая, как известно не только следователям, может много рассказать про характер ее владельца. Сейчас Александр Борисович с любопытством разглядывал находившиеся здесь ухоженные цветы, декоративные финтифлюшки, косметику, которую, как ни старайся, всю не уберешь, книги. Книги вообще с головой выдают человека: не только их авторы, но и в каком состоянии они находятся. Из этого столько узнать можно, что никакой паспорт не понадобится. У Ларисы издания простые, но, в^дно, любимые: классика, много литературы, запрещенной до перестройки, мемуары артистов.
На одной из книжных полок внимание Турецкого привлекла черно-белая фотография молодого мужчины. Лицо показалось знакомым. Густые волосы зачесаны назад, валик усов, выпуклые скулы. Где-то он его видел… и вдруг вспомнил: конечно же это Джангиров.
Проходившая в Этот момент мимо Лариса заметила, куда направлен взгляд гостя, и объяснила:
- Это мой бывший муж.
- Он сегодня погиб, - сказал Турецкий.
Не выпуская блюда с овощами из рук, Лариса опустилась на стул и задумалась. О чем она думала сейчас, что вспоминала? Трудно сказать. Возможно, то, как молодой Артур под пулями ходил из чеченского села к ней на свидание. Или то, как однажды в день ее рождения он договорился с пилотом вертолета, чтобы тот разбросал над ее домом поздравительные открытки. Или о том, как Артур буквально на несколько минут привез к ней в дом из Сочи гастролировавшего там эстрадного певца, кумира всех женщин страны. Когда-то она смеялась над Артуром: такой тот был толстым и бесформенным. И чтобы стать привлекательным для Ларисы, он так усиленно стал заниматься спортом, что за три месяца похудел на двадцать пять килограммов! Куда он потом делся, тот романтичный бессребреник? Нет его. Давно нет. Сегодня погиб совсем другой человек.
Турецкий позвонил Патимат и сказал, что перед отлетом хочет к ней заехать. Сейчас, как все эти дни, у Бритаевых были гости. Патимат сразу договорилась с одним из них, что через час тот подъедет за Александром Борисовичем. Турецкий предпочел бы пойти туда с Ларисой пешком, но отговориться было невозможно.
Не евшие весь день Турецкий и Захарин с такой жадностью набросились на еду, что женщины всполошились - не станет ли тем плохо? Ничего, обошлось - заморив червяка, мужчины пришли в себя и вели стол с подобающей галантностью. Солировал, разумеется, Александр Борисович - Захарин еще успеет все рассказать, а ему сегодня улетать.
- Вы столько успели за первые два дня, - заметила Жанна. - На чьей же машине вы ездили?
- У меня здесь появился хороший знакомый. Незаконно арестованный, он невольно послужил причиной увольнения Бритаева. Это - Руслан Сосланбекович Тавасиев, директор конезавода.
- Я слышала, он будет кандидатом на выборах мэра Назрани, - вспомнила Лариса.
- Директор конезавода! - воскликнула Жанна. - Настоящий?