- Мы это решим, - устало произнес Стрельцов.
- Когда?
- Когда момент представится. История с Бобровниковой не прошла, кто ж виноват? Во всяком случае, не я. А теперь она под контролем сверху. Сами прокололись, придется ждать.
- Я долго ждать не намерена! - ледяным тоном произнесла Баркова.
- Ладно, родственница, дайте передохнуть! И сами идите-ка и отдыхайте! - почти грубо прервал ее Александр Арнольдович.
Сидя на диване, он забылся недолгим, тревожным сном. Рядом на столике дымилась чашка чаю.
Глава 13
СЧАСТЬЕ ЕСТЬ!
В семь утра в спальне шикарной квартиры, расположенной в одном из элитных московских домов, зазвонил телефон.
- Тебе звонят, - сонно пробормотала женщина и тронула мужа за плечо.
- Какого черта? - Мужчина взглянул на часы. - Кто в такую рань?
Он откашлялся, снял трубку, проговорил бодрым, деловым, но доброжелательным голосом:
- Алло?
- Макс! Это я. Извини, что так рано…
- Алик? В чем дело? - Интонация сразу изменилась. Теперь в голосе мужчины слышалось явное недовольство.
- У нас неприятности.
- Какие еще неприятности?
Мужчина довольно долго выслушивал ответ, затем взорвался:
- Какого черта? Какого черта ты имеешь дело с гопниками?.. Не знал? Мне, честно говоря, плевать, знал ты или нет!.. Что-о?! Я должен пригасить? Ну уж нет, мой милый. На меня не- рассчитывай! С какой стати?!.. Ладно, я через пару часов перезвоню.
Он бросил трубку.
- Что там еще? - спросила женщина. Она окончательно проснулась и, сидя в постели, расчесывала щеткой темные волосы. Мужчина молча щелкнул "лентяйкой" телевизора, перескакивая с канала на канал.
- Ну вот, пожалуйста!
В выпуске утренних новостей одного из столичных каналов сообщалось, что рождественской ночью и Санкт-Петербурге при задержании опасных преступников ранен заместитель директора Департамента уголовного розыска МВД. Сообщалась также история вопроса и некоторые подробности задержания. С указанием места встречи криминалитета и органов правопорядка.
- Все! Клинику нужно скидывать, и немедленно! - прокомментировал услышанное мужчина и потянулся к телефону.
В семь утра была разбужена и Ковригина. Звонили с ресепшн, сообщалось, что Наталия Сергеевна должна выйти на работу, подменить Нину Павловну, которая выйдет после обеда. "Хорошо", - прохрипела в трубку Наташа. У нее отчаянно болело горло. Видимо, ее все-таки настигло острое респираторное заболевание. Была у организма такая особенность: заболевать ОРЗ не после переохлаждения, например, как все нормальные люди, а после неприятностей, как реакция на стресс. А то, что пришлось ей пережить накануне, отбиваясь от несправедливых обвинений, было для Наташи серьезнейшим стрессом. За всю ее трудовую деятельность никто и никогда не возводил на нее напраслину, никто не сомневался в ее порядочности. А Баркова, во всеуслышание заявив, что Ковригина вырвала и уничтожила запись из журнала "учета результатов анализов", обвинила ее именно в непорядочности. Об этом выкрике Барковой на конференции Наташа вспомнила уже позже, дома, когда снова и снова прокручивала в памяти события ужасного дня. Ей категорически не хотелось идти на работу. Просто, что называется, ноги не шли. Но деваться некуда, надо собираться.
В девять утра она была на месте. Возле компьютера лежала целая груда бумаг: результаты исследований, которые проводились на стороне. Результаты эти нужно было вбить в истории болезни и распечатать уже с логотипом "Престиж". Якобы исследования проведены в клинике. Ковригина включила компьютер, ввела свой пароль, ожидая загрузки, задумалась, глядя на груду бумажек.
Дурят народ без зазрения совести! Граждане считают, что они платят бешеные деньги за анализы, которые делаются в клинике на каком-нибудь супер-пупер-оборудовании, такими же тест-системами. На самом деле пробирки с их кровью или баночки с другим добром развозятся по лабораториям муниципальных больниц, где эти исследования и проводятся. Причем за копейки. Вот на эту разницу, на эти три процента и живем, как говорится в известном анекдоте. Ладно, ты сама в этой системе оказалась. Так что сиди и не чирикай, пристыдила она себя моралью из другого известного анекдота. Одно утешение, что в муниципальных лабораториях работают прекрасные специалисты, им можно доверять на все сто…
Ладно, начнем работу, помолясь… Ковригина придвинула к себе первый листок. Это были результаты исследования на функцию щитовидной железы гражданина Иванова. Причем без инициалов. Замечательно! Очень редкая фамилия. Предстоит большая поисковая работа. Ивановых в клинике как минимум пятеро. Придется искать, кому было назначено исследование на гормоны. Она набрала фамилию, на мониторе выскочило восемь Ивановых. Первым был Иванов Ачик. Дивное сочетание! Наташа выделила курсором Ачика, нажала "enter" и обомлела…
Помнится, она уже забиралась в его историю болезни, когда искала какого-то другого Иванова, тоже без инициалов. И удивилась тогда, что неведомый Ачик поступил первого января ранним утром, то есть, видимо, по "скорой", но ни жалоб больного, ни результатов осмотра, ни назначений, ни плана лечения - ничего, что составляет любую историю болезни, в его электронной карте не было! Только фамилия и имя больного да еще фамилия лечащего врача.
Лечащим доктором Ачика Иванова была Елена Вячеславовна Никитенко, заведующая отделением геронтологии, то есть специалист по болезням людей преклонного возраста. Ачик Иванов был мужчиной тридцати двух лет. Ладно, это все ерунда, может, богатых стариков не хватает. Но то, что в карте Ачика Иванова не было никаких записей, Наташа помнила четко, так как ее это очень удивило. Теперь же история болезни Ачика едва умещалась на трех страницах. Были и жалобы, и данные осмотра, и назначения. И все это под датой "1 января 2005 года". Неслабо! Дальше шли результаты лабораторного обследования: клиническая кровь, урогенетальные мазки… Это от второго января! И клиническая кровь и мазки делаются здесь, в лаборатории клиники. Второго января дежурила она, Наташа. Но она не делала этих анализов!
Ковригину бросило в жар, лицо запылало. Что же это такое? Очередная подстава?
Судорожно распечатав лист анализов А. Иванова, Ковригина отправилась на шестой этаж, где размещалась администрация. Срочно показать это генеральному! Именно ему, а не Стрельцову. Медицинский директор явно не на ее стороне в этой непонятной войне…
Наташа влетела в приемную. Темноволосая девушка-секретарь подняла на нее строгий взгляд.
- Я могу увидеть генерального директора? - срывающимся голосом спросила Ковригина.
- Его нет.
- Нет? А когда он будет?
- Точно не знаю. Он только что улетел в Москву. А что случилось? Александр Арнольдович на месте. Доложить о вас?
- Нет, спасибо.
Наташа вышла. Вместо того чтобы вернуться на рабочее место, она вышла во двор, чтобы покурить и успокоиться. В отгороженном шкафом закутке шушукались две медсестры. Наташе не хотелось ни с кем общаться. Она остановилась, жадно затянулась, пытаясь решить, что делать дальше, невольно слыша обрывки фраз, доносившиеся из-за шкафа. Разговор шел про какую-то ночную облаву, про каких-то "бандосов", которых взяли, а они открыли огонь… И ранили важного дядьку из Москвы, ему башку зашивали, а Ритка накладывала повязку. И что теперь будет с клиникой? А ничего не будет, отмажутся. Здесь такие деньжищи крутятся, любого купят. А откуда у них деньжищи-то? Тебе-то что? Зарплату платят? И молчи в тряпочку.
Наташа погасила сигарету. Сколько у нас на часах? Десять тридцать. Ладно, Баркова выйдет часам к двум, и нужно будет с ней поговорить. Что, в конце концов, происходит?
Она решительно направилась к стеклянным дверям. В лаборатории, гневно сверкая глазами, ее встретила Баркова. Не спится юному ковбою, отметила про себя Наталия и произнесла, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно:
- Здравствуйте, Нина Павловна.
- Наконец-то! - вместо приветствия с места в карьер завопила заведующая. - Вас, как всегда, нет на месте!
- Меня не было в лаборатории ровно тринадцать минут, - посмотрела на часы Наташа.
- Пришли две срочных крови! А вас не было "всего тринадцать минут"?! За это время вы должны были выдать результаты! Все, хватит! Я долго терпела!
Баркова вылетела, хлопнув дверью. Наташа взяла пробирки. Липидный профиль, общий белок… Что уж такого безумно срочного? Она направилась к центрифуге, ткнула пробирки в гнезда. Три минуты центрифуга будет отделять сыворотку от сгустка. Ковригина вернулась к компьютеру, шевельнула мышью. История болезни Ачика Иванова вновь предстала ее взору. Нужно было закрыть ее, прежде чем уходить! Баркова, ясное дело, поняла, что ее уличили. И помчалась к Стрельцову с жалобой на Ковригину: оставила рабочее место и так далее. Молодец, Нина Павловна, действует на опережение! Прав был Стоянов, говоря: пишите докладные записки! Только кому писать? Стрельцову? Бессмысленно. Генеральный в отъезде… Стоянов выходной. Наташей вдруг овладела апатия. Будь что будет, ей все это осточертело!
Центрифуга остановилась, Наташа извлекла пробирку, достала пипетку, надела пластиковый наконечник, аккуратно отобрала надосадок, капнула на гест-полоску, вставила ее в гнездо анализатора. Она делала все это автоматически, уже ни о чем не думая, ожидая, когда ее вызовут. Телефон действительно зазвонил. Приветливая девушка Алена, менеджер по персоналу, или, говоря по-русски, начальник здешнего отдела кадров, пригласила Ковригину к себе.
- Можно чуть позже? Я в данный момент не могу. У меня кровь на исследовании, - объяснила Наташа.
- Ничего страшного. Сейчас вернется Нина Павловна и заменит вас, - заверили на другом конце провода.
Что ж, прекрасно! Вызов в отдел кадров, а не на разбор полетов к Стрельцову означает одно: ее увольняют. И действительно, симпатичная Алена, с состраданием глядя на абсолютно спокойную Ковригину, сообщила, что руководство клиники решило расторгнуть с ней трудовой договор. Ей предлагается написать заявление по собственному желанию.
- Руководство в чьем лице? - решила уточнить Наталия.
- В лице медицинского директора. Если вы возражаете, можно дождаться генерального, он сейчас в отъезде. Конечно, вы можете оспорить решение… По не думаю, что из-за вас генеральный будет ссориться… И вообще, тогда в трудовой книжке будет другая запись, - краснея, сообщила Алена.
- Я не возражаю, - улыбнулась Наташа. - Дайте лист бумаги, пожалуйста.
Алена с облегчением вздохнула, протянула заготовленный шаблонный бланк.
- Знаете, Наталия Сергеевна, мне очень неприятно, что с вами так обошлись. Еще и меня впутали… Странно, что Александр Арнольдович не поговорил с вами сам…
- Ничего странного, - снова улыбнулась Наташа, заполняя бланк.
- В общем-то, раз вы не понравились Нине Павловне, ваше дело изначально было гиблым, - вздохнула Алена.
- А ей можно понравиться? - подняла бровь Наталья. - Это вообще возможно?
- Ну… В общем-то… Как вам сказать… И все же не понимаю, за что они вас… Вы так стараетесь…
- За что? За честность, - весело откликнулась Ковригина. - Когда я могу получить расчет? Или меня, так сказать, без выходного пособия?
- Что вы! - замахала руками девушка. - Вы получите зарплату в полном объеме, тут и разговора нет, я так и сказала Стрельцову…
- Значит, все же были варианты? - усмехнулась Ковригина. - Спасибо, что вы за меня заступились, Алена.
- Мне очень жаль, что так получилось, - пробормотала та. - Как же вы теперь будете? Куда пойдете?
- Куда? Домой, - весело откликнулась Наташа. - А может быть, в кино. Сто лет в кино не ходила!
…Она вышла на улицу. В руке был портфель со справочниками, компьютерными распечатками - все ее нехитрое имущество. Над головой сияло синее-синее небо. Красное зимнее солнце сидело пузатым самоваром на крыше противоположного дома, распуская в стороны золотые лучи. Наташа посмотрела направо, туда, где манил нарядными витринами и праздной толпой Невский проспект. Она глубоко вдохнула воздух, густо насыщенный автомобильными выхлопами, и произнесла:
- Какое счастье!
Глава 14
ИСХОД
Бобровников проснулся, ощущая неприятную тяжесть в голове. За окном было светло, даже птахи какие-то щебетали и гукали. Воробьи, или как их… Что-то случилось с памятью! Он катастрофически стал забывать названия предметов… Имена людей. И вообще… Он ведь собирался предпринять что-то очень важное… А что? Вся информация, хранившаяся в клеточках мозга, словно провалилась куда-то… Ну ничего, доктор говорит, все будет хорошо…
Академик поднялся, натянул на пижаму бархатную куртку. Что-то нужно делать дальше, а что? В палату вошла девушка в белом халате.
- Доброе утро, Юрий Петрович! - улыбнулась девушка. - Вы уже умывались?
Ах да! Вот что нужно было сделать - умыться! Академик радостно улыбнулся:
- Нет, еще не умывался… Простите, как вас зовут, милая?
- Катя, - голосом, исполненным бесконечного терпения, ответила девушка.
- Очень хорошо! Очень славное имя!
- Ну, пойдем умываться? Давайте-ка я вам помогу.
Они прошли в ванную комнату.
- Бриться будем?
- Бриться? - Бобровников задумчиво смотрел в юркало. Там отражалось лицо старика со впалыми щеками и бессмысленным взором. На щеках выступала седая поросль. - Даже не знаю…
- Я думаю, нужно побриться. Вы ведь три дня уже не брились!
- Да? Ну хорошо, давайте побреемся. Кстати, деточка, как вас зовут?
- Катя.
- Очень мило! У кого-то еще такое же имя. Не помню у кого…
- А вы и не напрягайтесь. Зачем память тревожить? Сидите смирно, а я буду вас брить. Вот так. Нот и хорошо… Вот и умник…
Через полчаса умытый и выбритый старик сидел за столиком, поедая овсяную кашу. Медсестра сидела рядом с полотенцем в руке.
- Вот как мы хорошо кушаем, - приговаривала она. - То-то доктор наша будет довольна…
- А кто у нас доктор? - спросил Бобровников.
- Елена Вячеславовна у нас доктор, - приговаривала девушка, вытирая замазанный кашей подбородок.
- Елена Вячеславовна, - повторил старик, пытаясь запомнить трудное, длинное имя. - А вас как зовут?
- А меня Катя.
- Очень красивое имя!
Наконец с завтраком было покончено. Девушка поставила посуду на поднос.
- Ну вы полежите немного, отдохните, скоро доктор придет.
- А кто доктор? - спросил Бобровников, укладываясь поверх одеяла.
Но девушка, не ответив, уже исчезла. И тут же в палате чем-то запахло. Он уже чувствовал этот запах, который шел откуда-то сзади, обволакивал голову, словно пробивался сквозь пластиковую панель на стене, прямо за кроватью. Он еще, кажется, пожаловался кому-то, что в этой палате, куда его перевели, чем-то пахнет. И вроде бы на время перестало пахнуть. А чем ему не нравился этот запах? Вполне приятный… И почему его перевели в эту палату? Непонятно. А где он был раньше? Черт его знает… Что-то такое с ним случилось нехорошее… Но что? То есть не с ним самим… А с кем? Господи, как он устал от этой своей забывчивости! Нужно будет пожаловаться этому… Этой… Ну как их?..
Академик заснул, всхрапывая, шевеля губами, словно разговаривая с кем-то. Он проснулся от скрипа двери.
В палату вошла моложавая, худая женщина в белом халате:
- Юрий Петрович, добрый день! Как дела, голубчик?
- Благодарю вас, хорошо, - учтиво ответил академик, пытаясь вспомнить, кто эта женщина. У кого-то еще такие же желтые волосы и хищный подбородок.
- Вы меня не помните? - ласково улыбнулась она.
- Честно говоря, не припоминаю, - смущенно ответил Бобровников.
- Я ваш лечащий доктор, Елена Вячеславовна.
- Ах, ну как же, ну как же! - закивал Бобровников. - День добрый, Елена Вячеславовна! Рад вас видеть!
- Как вы себя чувствуете?
- Очень хорошо! Очень… Хотя… Нет, не очень… Что-то я хотел вам сказать… Что-то… Нет, не помню, - смущенно проговорил он.
- А когда вы родились, Юрий Петрович?
- Родился?.. Ну как же! Сейчас скажу, это-то я помню! Господи… Ну как же? - начал сердиться он.
- Пятнадцатого января, верно?
- Ну конечно! Именно пятнадцатого! Января! - облегченно вздохнул Бобровников.
- Одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года, верно?
- Ну да! Ну да!
- А вы помните, что мы с вами сегодня должны написать завещание?
- Да? Разве? - удивился академик.
- А вы забыли? Как же так? Я уже и нотариуса пригласила! Вы же сами просили! - Женщина явно рассердилась. Так, по крайней мере, показалось Бобровникову.
- Ну конечно, конечно, помню! А как же! У меня с памятью все хорошо, - не желая ее огорчать, торопливо заговорил он. Почему-то он не мог ее огорчить, расстроить. Нужно было ей подчиняться. - Конечно, я помню, голубушка! Простите, запамятовал ваше имя-отчество?
- Елена Вячеславовна, - напомнила женщина. - Так нотариус скоро: приедет. А мы пока с вами начнем писать, да?
- Конечно, конечно!
- Я буду диктовать, а вы - писать, хорошо?
- Хорошо, очень хорошо, Елена Васильевна!
- Прекрасно. Садитесь к столу, давайте я вам помогу. Так, хорошо. Ну вот вам лист бумаги, вот авторучка, пишите: "Я, Бобровников Юрий Петрович, родившийся четвертого апреля одна тысяча девятьсот двадцать четвертого года, дату можно цифрами, так, хорошо… Находясь в здравом уме…"
Женщина диктовала текст, мерно роняя слова, академик Бобровников, высунув кончик языка, как школьник во время диктанта, старательно выводил их на бумаге.
В этот момент он действительно казался себе школьником, маленьким мальчиком Юрой, который очень боится строгой учительницы и очень старается ей угодить.
Наташа наслаждалась болезнью. Она все же свалилась с ангиной. Праздный день, день ее увольнения, был торжественно отмечен прогулкой по Невскому, последующим походом в кино и поглощением трех порций мороженого. Кроме того, вечером, когда она возвращалась домой, поднялся страшный ветер, чуть ли не ураган. Ее жутко продуло. Ну и какое горло устоит? Летит прахом собственная теория, согласно которой она, Наталия Сергеевна, отвечает простудными заболеваниями на стрессовые состояния, ибо какой же это стресс, увольнение? Это освобождение от стресса. Ладно, организм, видимо, еще не осознал, что худшее позади.
Впрочем, не важно. Она свободна! И может валяться в постели хоть целую неделю. А уж потом думать о дальнейшей жизни. А пока Наташа приказала себе начисто забыть прошлое и… нежась в постели, поглаживая шелковистую шерстку примостившейся рядом Дуси, просматривала "Корпоративный кодекс клиники "Престиж". Менеджер Алена вручила ей этот талмуд еще при поступлении на работу. У Наташи просто руки не доходили пролистать данный шедевр. Теперь же она с упоением изучала сентенции, изложенные под заголовком "Наши ценности". Вот, например, славный подзаголовок: "Умение работать в команде". Ну-ка, ну-ка… Читаем:
"Наши сотрудники - это сплоченная и дружная команда единомышленников, несмотря на то что все мы очень разные по возрасту и характеру люди. Мы приветствуем в наших сотрудниках умение работать в команде, что способствует благоприятной рабочей атмосфере в компании…"
Интересно, Баркова знакома с этим документом? Вопрос, впрочем, риторический, ответа не требует. Что там дальше?