"…Сотрудники нашей компании уважительно относятся друг к другу. Если возникает конфликтная ситуация, всегда есть возможность привлечь третью сторону и найти компромиссное решение, которое удовлетворит обе стороны и будет наилучшим образом служить интересам компании. Мы стараемся выходить из конфликтных ситуаций путем переговоров".
Вона как! А что? Так и. есть! Возникла между Барковой и Ковригиной конфликтная ситуация, подключили менеджера Алену - и в результате переговоров Ковригина написала заявление об уходе. Конфликт исчерпан: нет человека - нет проблемы. Интересно, а если бы она отказалась писать заявление, дождалась бы возвращения генерального, что бы было? Да какая разница? Наташа представила себе, что завтра снова нужно идти в нарядное здание на улице Робеспьера, и поперхнулась чаем. Ну уж нет! Ладно, почитаем дальше.
"…Каждый сотрудник нашей компании имеет равные возможности для осуществления своих профессиональных обязанностей и одинаково объективную оценку своей работы со стороны руководства…"
Ха-ха-ха!! Наташа перевернула страницу. Следующий лист был посвящен внешнему виду сотрудников. Может быть, я не устраивала их внешним видом, а они стеснялись сказать? - ерничала про себя Наташа. Ну-с, что там? Каким таким особенным внешним видом должны привлекать клиентов сотрудники клиники? Жирным шрифтом было выделено: "Не допускается носить!" И что же именно? "…Галстуки ярких цветов и с крупным рисунком…" Не носила, видит бог! "…Водолазки, джинсовую одежду, одежду спортивного и пляжного стиля, белые носки к темному костюму…" И этого не было!
"…Платья и юбки с воланами и бахромой на подоле, прозрачные платья, юбки и блузки, ажурные колготки, декольте…" Да кому же придет в голову одеваться на работу подобным образом? "…Каблук женской обуви не должен превышать пяти сантиметров…" Не превышал! "…Сотрудники должны приходить на работу с чистыми волосами, аккуратной прической и ухоженными ногтями…" Ага! И с аккуратной, как у доктора Переходько, прической мошенничать, лгать, наговаривать на другого сотрудника.
Или руками с ухоженными, как у Барковой, ногтями вырывать лист из журнала, и тоже оговаривать, лгать, травить, как таракана, сотрудника, имеющего равные с ней возможности. Наташа вспомнила родной институт, где безо всяких "Корпоративных кодексов" никто не ходит на работу замарашкой, не смущает коллег короткими юбками и блузками с декольте, не носит белых носков к темному костюму. И вместе с тем люди работают единой командой, поддерживая друг друга в трудные минуты, радуясь успехам, своим и чужим, вместе переживая горечь неудач. Как же она могла променять этот бесценный дар настоящей дружбы, это золото высшей пробы - на фальшивые монеты клиники "Престиж"?! На показушность, нарочитый лоск и ложь, злобу, клановость. Какое счастье, что она ушла!
Наташа откинулась на подушку, пробормотав: "Нужно попробовать поспать, раз уж я беззаботная безработная".
Но уснуть не удавалось. Мысли все лезли в голову. Что делать дальше? На деньги, которые она получила при увольнении, месяц-другой продержаться можно. И искать работу. Может, вернуться назад? Стыдно. Ее так уговаривали остаться! Все - от директора до препаратора. Она твердила, что больше не может жить на копейки. И это правда! Нищета угнетает, она унизительна. Но, оказывается, ей не все равно, как зарабатывать деньги. И есть вещи, которые она не будет делать и за миллион долларов…
Зазвонил мобильный телефон. Наташа потянулась к трубке:
- Алло?
- Наташка? Ты где? - раздался испуганный голос Катерины.
- Дома.
- А тебе звоню, звоню, никто трубку не берет!
- Ой, у меня же телефон отключен, - вспомнила Ковригина. - Перезвони, я сейчас включу.
Телефон она отключила шестого вечером: не хотелось ни с кем общаться после злополучной конференции. Седьмого утром ее вызвали на работу по мобильному. И о том, что аппарат бездействует, Наития благополучно забыла. Едва связь была восстановлена, телефон задребезжал.
- Наташка? Ты что, уволилась? - испуганно проговорила Катерина.
- Да, - откликнулась Ковригина.
- Ничего себе… А я вышла сегодня на сутки, июню в лабораторию, а грымза с таким сладострастием сообщает, что, мол, Ковригина здесь больше не работает.
- Она и не работает, - весело откликнулась Наталья.
- А что она делает?
- Валяется в кровати с ангиной.
- Господи, Наташа, ну зачем ты написала заявление? Может, все рассосалось бы. Может, она бы к тебе привыкла.
- Не может! Мы с ней разных биологических видов. В одну узду запрячь не можно… Ты бы смогла работать, каждую минуту ожидая удара в спину? И потом, у нее какая-то непонятная власть над теми. Даже генеральный…
- Генеральный директор уволился, - сообщила Катя.
- Как?
- Так. Съездил в Москву, вернулся и уволился.
- Ничего себе…
- Мой Стоянов тоже уходить собирается. Значит, и мне придется работу искать.
- Почему это? Ты-то при чем? Ты хорошая медсестра, никому не мешаешь… А Стоянов чем провинился?
- Так его генеральный привел. А теперь его нет, значит, и Стоянова уберут. Вон и повод есть: Бобровников умер. Теперь на Стоянова шишки повалятся - плохо лечил. Хотя не он его лечил, а…
- Как - умер? - ахнула Наташа. - Я же с ним говорила буквально три дня тому…
- Сегодня ночью умер. Вот так. Правда, умер он на отделении Никитенко, но кто же спросит с жены Стрельцова? Не Стрельцов же!
- Никитенко - жена Стрельцова? - удивилась Наташа.
- Ну да, а ты что, не знала?
- Откуда? По радио не объявляли. Как жаль Бобровникова! Какой был замечательный человек! Умница такой… - вздохнула Наташа.
- Видно, не пережил смерти жены. Знаешь как у них, у стариков? - Один другого за собой тянет.
- Да, это верно… А кто теперь вместо генерального?
- Стрельцов. Говорят, он теперь будет всем руководить.
- Что ж, получается, что я приняла правильное решение. А почему генеральный ушел?
- Не знаю… Говорят, из-за облавы.
- Какой облавы?
- Рождественской ночью у нас облава милицейская была, и каких-то бандитов взяли, даже перестрелка была, какого-то мента крутого ранили… - Катя на мгновение замолчала и продолжила совершенно другим тоном: - Да, Елена Вячеславовна. Нет-нет, он в седьмой палате…
Запиликали короткие гудки. Наташа опустила трубку. Облава, милиция… Да ведь о том же говорили медсестры! Когда Наталия курила во дворе, переживая подделку в истории болезни Ачика Иванова, они шептались про облаву и бандитов, обнаруженных в клинике. Да не Ачик ли тот самый бандит? Уж больно смешное и нелепое сочетание имени и фамилии. Фамилия, значит, вымышленная. В тот момент Наталия не вникла в разговор медсестер, а сейчас представила себе весь ужас ситуации: ее могли вызвать для дачи показаний, ведь под фальшивыми анализами стояла дата ее дежурства! Этого только не хватало!
Наталия выскочила на кухню, бросила на стол "Кодекс", который почему-то так и держала в руках, схватилась за сигарету, закурила, тут же закашлялась - больное горло категорически возражало против никотина. Лучше выпить чаю с медом!
И коньяку! Если бы он был в доме. Постой, так ведь есть в нашем доме коньяк! Его принес странный усатый мужчина по имени Виктор. Она достала едва початую бутылку, налила на дно бокала. Что ж, светлая память академику Бобровникову! Хороший ныл человек! Жаль, что ушел. Земля ему пухом!
Наташа выпила. Мягкая, густая жидкость приятно обожгла горло. В голове слегка зашумело. Хорошая вещь хороший коньяк! Спасибо Виктору!
Кстати, а где он, Виктор? Собирался позвонить… Когда? Не то шестого, не то седьмого января… Шестого не звонил, она весь вечер провела дома. А седьмого, в знаменательный день жизни бывшего врача-лаборанта Ковригиной, может, он и звонил, да не застал: кто ж знал, что ее вызовут на работу? Да еще и уволят. И что вернется она поздним вечером, когда порядочные люди уже стесняются звонить малознакомым женщинам. А может, и не звонил? Сегодня-то уже десятое. Два дня она лежала, не вставая, - никто не звонил. Ха! Так телефон-то был исключен! Можно было бы позвонить самой, хотя бы поблагодарить за медицинскую помощь, безвозмездно оказанную мужчиной… Но его визитка куда-то запропастилась в суматохе последних дней. Все, связь оборвалась.
Ну и ладно! Забудем! Хотя, если честно, жалко… Как говорит соседка Надя, хорошие мужики на дороге не валяются. Ну да, они валяются на диванах. А вокруг них хлопочут нехорошие женщины… А мы обойдемся, не такие потери переживали. Еще неизвестно, кто он такой и чем занимается… Отрезав от себя таким образом воспоминания о загадочном Викторе, Наташа налила еще стопку коньяка. Чтобы выпить, забыться и уснуть.
И тут же раздался настойчивый звонок в дверь.
Глава 15
ПОДРОБНОСТИ
Наталия заметалась, выхватывая из шкафа юбку и свитер, одновременно причесывая растрепанные волосы, подкрашивая губы и припудривая нос. Почему-то она была уверена, что длинной, настойчивой трелью в квартиру названивает Виктор. Его стиль!
Наконец она подошла к двери, заглянула в глазок. На площадке действительно стоял Виктор с пакетом в руке.
- Кто? - на всякий случай спросила Наташа.
- Вы же видите кто, - проворчали из-за двери.
Наташа открыла.
- Не стыдно? - вместо приветствия поинтересовался усач, отстраняя Наташу, заполняя собой прихожую, закрывая дверь и начиная снимать куртку. Словно муж после работы.
- Не поняла, - изумилась натиску Наталия.
- Я звоню, звоню, ты где пропадаешь?
- А что? Во-первых, это не я пропадаю… И никто не звонил…
- Разговорчики!
- И вообще… Я должна отчитываться? - начала заводиться Ковригина. Что это, в самом-то деле? Родная мать так себя не ведет, боится Наташиного гнева. Но усач ее гнева, похоже, ничуть не боялся, так как спокойно ответил:
- Не должна, но обязана! Если о тебе беспокоятся, ты, как человек воспитанный, обязана это учитывать! Зачем я тебе визитку оставил? Чтобы ты ее потеряла?
Наташа как-то даже испуганно посмотрела на мужчину. Ясновидящий, что ли? Может, пришелец? Посланец внеземной цивилизации, призванной облегчить жизнь отдельно взятых землян? Или землянок.
Пришелец тем временем снял ботинки, сунул ноги в гостевые шлепанцы, подхватил пакет и направился на кухню:
- Ого! Выпиваем в одиночестве?
Наталия мысленно чертыхнулась: занятая своим внешним видом, она забыла спрятать бутылку. И что он о ней подумает?
- Я думаю, данное времяпрепровождение тебе не очень свойственно, - тут же откликнулся Виктор. - Что случилось?
Противостоять телепатии бессмысленно. Лучше сдаваться сразу, без боя.
- Садись и рассказывай, все равно не отстану, - подтвердил Виктор. - Возражения есть? Возражений нет!
Он вынул из пакета фрукты, помыл их, положил и вазу, достал две тарелки, вторую рюмку, стаканы, открыл пакет сока, сел напротив Наташи, налил себе и ей и уперся взглядом умных серых глаз в Наташино лицо. И она, непонятно почему, начала рассказывать ему все с самого начала, с того момента, как приняла решение уйти из института. Он слушал ее внимательно, предлагая ей фрукты, подливая коньяк и сок. Она рассказала про смерть Бобровниковой, про бандитов, скрывающихся в клинике, про фальшивые анализы…
- И Баркова, и Стрельцов - они с самого начала хотели от меня избавиться. Я только одного не понимаю: зачем было принимать меня на работу?
- Постой, Стрельцов - это кто?
- Медицинский директор. Ну если переводить на язык муниципальной больницы - начмед.
- А как его зовут?
- Александр Арнольдович.
- Возраст?
- Лет сорок пять. А что?
- Да так. Служил я с одним Стрельцовым. Тоже Александр. Отчества не помню. Мы тогда без отчеств обходились… Он не из бывших военврачей?
- Не знаю, не докладывал. А вы что, из них?
- Во-первых, мы давно на "ты", - назидательно произнес Виктор. - Во-вторых, я не из них. Я из летчиков.
- Вы летчик?
- Ты! Повтори: ты летчик? А то заставлю пить на брудершафт со всеми вытекающими…
- Хорошо, хорошо, ты летчик? - торопливо поправилась Наташа.
- Да. Летчик. Подполковник запаса Туманов к вашим услугам! В прошлом - командир эскадрильи. Но не "Нормандии - Неман". Поздно родился. Сорок семь лет тому. В настоящее время работаю в компьютерной фирме, занимаюсь веб-программированием. На жизнь хватает.
- Вот и познакомились, - язвительно улыбнулась Наташа, изящно, как ей казалось, намекнув на то, что давно бы пора представиться по полной форме.
- Еще не совсем, - невозмутимо продолжил Туманов. - Разведен, имею взрослую дочь Машу и брюссельского гриффона Матильду. У первой характер ангельский, вторая - сущий дьявол! Но, как это часто бывает в жизни, живу не с ангелом, а с дьяволицей. Проживаем мы с ней в двухкомнатной квартире на соседней улице. Так что строгий и постоянный надзор тебе обеспечен.
- Зачем мне надзор? Я взрослая девочка и подписку о невыезде не давала…
- По поводу первого: взрослая не значит умная. По поводу второго: это временно! Запросто могут потребовать.
- Что?
- Подписку о невыезде.
- Кто?
- Тот, кто займется этой камарильей. У меня сосед по даче - начальник уголовного розыска, можно и его подключить…
- На предмет?
- Ну как же! Ты говорила, что там была облава милицейская, значит, и расследование будет. И всплывет твоя фамилия под липовыми анализами. И все будут на тебя валить как на покойника.
- И что же мне делать? - не на шутку испугалась Наташа.
- Положиться на меня. Считай, что я тебе послан Богом. И, так сказать, хранитель твой. Я тебе, часом, в сновидениях не являлся?
- Нет, Бог миловал, - слегка огрызнулась Наташа.
- Ладно, расслабься. Шучу. Думаю, милиция удовлетворилась тем, что поймала преступников. А па каждую частную клинику оперов и следаков не напасешься. Это что у тебя? - Он взял в руки буклет и прочитал: - "Корпоративный кодекс клиники "Престиж". Ого! Красиво издано. Бумага хорошая.
Открыв первый лист, Виктор пробежал его глазами, удивленно хмыкнул, затем надел очки, прочел еще раз, более внимательно.
- Чудны дела твои, Господи! - воскликнул он.
- Что? Что там? - Наташа протянула руку к буклету.
- Ты первую страницу читала?
- Нет.
На первой странице была изложена история создания клиники. Наташа ее пропустила.
- Читай вслух! - приказал бывший летчик.
Удивляясь и даже сердясь на себя, Наташа почему-то подчинилась.
- "…Хороший солдат хочет стать генералом, одаренный архитектор надеется построить дворец, талантливый врач мечтает об идеальной клинике…" - читала Наташа. - Ну и что?
- Дальше читай. То есть ниже. Четвертый абзац.
- "…Доктор Александр Арнольдович Стрельцов в условиях Крайнего Севера руководил медицинской службой летных войск…" - Наташа вопросительно взглянула на Виктора.
Тот кивнул, воскликнув:
- Что меня больше всего поражает - это размеры планеты! Вот нам кажется, что она такая большая… Вон как далеко, скажем, Владивосток или Курилы. Не говоря уж о какой-нибудь Индонезии. На самом деле мир на удивление мал. Особенно в пашей стране, где на фоне постоянно снижающейся численности населения скоро будет просто некуда друг от друга деться! Люди, с которыми ты пересекался сто лет назад и которых надеешься более никогда не увидеть, выпрыгивают из небытия как черт из табакерки!
- Так вы вместе служили?
- Ну да! Он у нас медслужбой заведовал. Служили, как в песне поется, два товарища в однем и тем полке… Правда, мы с Сашей Стрельцовым в друзьях не ходили.
Наташа испытала мгновенное облегчение.
- А что ж так? - спросила она. - Одного возраста, положения…
- Положение у нас было разное. Я, как говорится, слуга царю, отец солдатам. А доктор наш… Впрочем, не его вина… Время было такое… Хотя…
- А попонятнее можно?
- Нельзя, - сурово ответил Виктор. - Военная тайна! Надо же, он и воинами - "афганцами" успел заняться, - хмыкнул Виктор, снова заглянув на первую страницу. - Ладно, я об этом подумаю позже.
Он захлопнул буклет, решительно отложил, как бы давая понять, что эта тема исчерпана.
- Я считаю, очень хорошо, что ты оттуда ноги унесла!
- Только куда мне их теперь направить, вот в чем вопрос, - усмехнулась Наташа.
- Ну… Будем думать. А если назад вернуться, в институт твой?
- Стыдно.
- А что же тебе стыдно-то?
- Что ушла, что не получилось у меня на новом месте… Не знаю, как объяснить.
- В том, что ушла, ничего зазорного нет. Крепостное право давно отменили. И каждый человек может испытать себя на новом поприще. Что не получилось - понятно. У тебя там ничего и не могло получиться. Думаю, ты была просто пешкой, разменной фигурой, извини уж за откровенность. И твои деловые качества в их играх ничего не значили. Если у них там бандюганы отдыхают, зачем им в лаборатории чужой человек, сама-то подумай. Все диагнозы ставятся на основе лабораторных данных, ну и там рентгенах всяких, томографиях… У них там, я думаю, своя крепко сколоченная банда.
- Так зачем же они меня брали-то?
- Ну не они сами, - наверное, брали.
Виктор снова придвинул буклет, начал листать:
- Вон гляди, что написано: "…В апреле 2003 года пост генерального директора занял… Имеющий опыт работы в банковской сфере и в. инвестиционпых компаниях, а также в подготовке и реализации проектов реорганизации и запуска новых предприятий". Когда они новое здание отстроили?
- В августе переехали.
- Сколько там вначале врачей работало? Пять, - уткнувшись в текст, пересчитал Виктор, - її теперь пятьдесят. Ну вот! Решили расширяться, наняли топ-менеджера, а он, видимо, дал указание нанимать наивных гражданок, падких до легких денег и преступно нажитых капиталов…
- Нет, деньги тяжелые, а он хороший, - серьезно ответила Наташа.
- Кто?
- Генеральный директор.
- Сколько лет? - напрягся Виктор.
- Молодой, - отмахнулась Наташа.
- Тогда ладно… Однако! - Он снова углубился в текст… - Инвестиции-то составляют больше десяти миллионов баксов. И кто у них учредитель? Чьи дровишки?
- Нигде не написано, я тоже внимание обратила.
- Ладно, не наша печаль. Не горюй, Наташа, устроим тебя на работу. Ты как с компьютерами, ладишь?
- На уровне пользователя.
- А английский у тебя как?
- На уровне переводов.
- Понятно.
- Что тебе понятно?
- Что у тебя есть шансы. В нашей конторе, где я человек не последний…
- Я больше в незнакомый коллектив работать не пойду, хватит! И потом, спасибо, конечно, за участие, но… Как бы это выразиться…
- Не лезь не в свое дело?
- Ну я не хотела так резко, но… Мне нужно в себя прийти и самой определиться, что дальше делать. Самой, понимаешь?
- А-а, - протянул Виктор. - Ну ладно, определяйся. Не буду мешать.
Он встал, направился в прихожую. Наташа и хотела его удержать, но в то же время и не хотела. Раздражал он ее своей чрезмерной опекой… Или отвыкла она от этого за десять лет холостой жизни? Так или иначе, она заставила себя остаться на Месте.
Из прихожей послышалось короткое:
- Пока!