- Вот увидишь, - часто повторяла Мальвина, - на "мерседесах" мы за три-четыре года заработаем не меньше, чем получили бы, если бы нашли эти миллионы.
Глава четвертая. Возвращение в Европу
21. Беседы о прошлом
Однажды мы сидели на балконе. Было удивительно тихо, только мерный шум океана да крики птиц. Мы долго сидели молча. Потом Мальвина повернулась ко мне:
- Ты правда никого не убивал?
- Никого.
- А откуда у тебя револьвер?
- В апреле прошлого года нашему агенту в Риме передали кейс с необработанными алмазами. Он должен был вручить этот кейс нашему агенту во Франции, а тот в свою очередь продать алмазы в Амстердаме и вырученные деньги перевести на наш счет в Лондоне. Однако деньги в Лондон не пришли, и меня направили в Европу выяснить, что случилось. Я узнал, что агент во Франции деньги присвоил. По случайному стечению обстоятельств он через несколько месяцев был убит. Мне удалось разведать, что перед смертью он спрятал кейс внутри скульптуры. Когда я разбил скульптуру, то нашел там кейс с деньгами и драгоценностями. Там же лежал пистолет. Ты помнишь этот кейс?
- Помню. Я тогда взяла в руки пистолет и удивилась, какой он тяжелый. Я до этого никогда не держала в руках пистолет.
- Там были деньги и кулек с камнями.
- Ты знаешь, откуда эти деньги?
- Нет. Но думаю, от продажи наркотиков.
- Ты имел дело с наркотиками?
- Нет. Хотя, впрочем, один раз… Мне приказали перевезти статуэтку немецкого фельдмаршала Мольтке из Браззавиля в Женеву и не сказали, что внутри статуэтки спрятан пакет с наркотиком. Да не простым, а особым. Он называется "фельдмаршал". Синтезирован в Германии при нацистах и обладает особыми свойствами. Но так получилось, что статуэтка до меня не дошла, ее украли. Меня направили искать статуэтку. Я ее нашел, но ее новый хозяин взял наркотики себе, а мне отдал пустую статуэтку.
- Откуда у тебя швейцарский паспорт? Он фальшивый?
- Настоящий. Настоящий швейцарский паспорт на имя Жильбера Мало. Мне его выдали в швейцарском консульстве в Монреале. Выдал клерк-коммунист. Можно безбоязненно предъявлять этот паспорт в любой стране… кроме Швейцарии.
- А откуда деньги на счету у этого Мало?
- Я перевозил большие суммы наличными и распределял их по счетам в различных банках. Меня даже прозвали валютным извозчиком. Но если начальная сумма перевозимых денег была известна моему руководству, то, из-за неустойчивого и постоянно меняющегося курса валют, проконтролировать сумму денег, поступивших в банк, было просто невозможно. У меня возникали неоприходованные остатки, которые я и переводил на один из счетов господина Мало.
- Начальство знало об этих счетах?
- Да. Но при Горбачеве началась такая чехарда… Деньги с промежуточных счетов по приказу из Москвы переводились на неизвестные мне счета. Тут уж не до контроля.
Следующий вопрос был неожиданным:
- Твоя жена высокого роста?
- Да, - я посмотрел на Мальвину и добавил: - Я люблю высоких блондинок с голубыми глазами.
- Давно ты с ней разведен?
- Лет десять.
- У тебя есть дети?
- Сын. Он живет с женой. Я им оставил двухкомнатную квартиру.
- А сам где жил?
- В однокомнатной квартире с матерью. Она умерла два года назад.
- А отец?
- Отец погиб на войне.
* * *
После ужина снова пошли на балкон.
- Я тоже давно тебе хотела рассказать о себе. Да как-то не получалось.
И она замолчала.
- В конце концов, не страшно, что ты сидела в тюрьме.
От изумления Мальвина раскрыла рот:
- Я?!
- Ничего страшного. Провинциалка в Москве, нет знакомых, нет средств к существованию.
- Что тебе обо мне известно?! Ты даже не знаешь моего имени.
- Знаю. Тебя зовут Марина.
- А дальше?
Я хотел снова пошутить, но, посмотрев на Мальвину, понял, что настроена она романтически, и решил перевести разговор в реалистическую плоскость:
- Ты родилась в Москве. Родители у тебя преподаватели. Жила на Ленинском проспекте.
- Почти угадал. Родилась я действительно в Москве. Отец работал в ЦК партии. Должность невысокая, но в ЦК. Мать была учительницей географии.
- Вот откуда у тебя такие познания в географии! Не забыла в тропики взять шубу. В таком случае вы жили в цековских домах на Кутузовском проспекте.
- Да. У нас была трехкомнатная квартира. Из этой квартиры я и уехала. Училась я в английской школе.
- Могу засвидетельствовать, что с английским у тебя лучше, чем с географией.
- Отец умер, когда я училась в пятом классе. Мать умерла, когда я была в десятом. И я осталась одна. Но друзья отца меня не забыли. После школы я не стала поступать в вуз. Приятель отца взял меня к себе в ЦК. Я работала у него в отделе. Точнее, в секторе. Мне доверяли. Наш сектор имел дело с самыми засекреченными лабораториями, институтами. Работать было интересно. Но началась смута. Однажды Артур Никитич, так звали друга отца, вызвал меня и сказал: "В этой стране скоро все перевернется с ног на голову. Кем я стану, не знаю. Одно только ясно - помогать тебе больше не смогу. Мой последний долг перед твоим отцом - отправить тебя за границу". "Но как я поеду одна?" - испугалась я. "Тебе надо выйти замуж. Я тебя познакомлю с моим племянником. Он молодой парень, очень талантливый ученый. Работает в одной из наших совершенно закрытых лабораторий. Хотя какие теперь закрытые лаборатории! О нем знают за рубежом. Сейчас он в командировке в Англии. Когда вернется, я вас познакомлю. Скоро он получит грант и тогда сможет уехать окончательно. Ты поедешь с ним. Денег у него хватит. Будете жить безбедно". Я сомневалась. А он меня уговаривал. Никого из близких в Москве у меня не было. В стране тогда уже стало очень плохо. Я понимала: одна я пропаду. И согласилась. Согласилась и начала готовиться к отъезду. Купила манто…
- Ты собиралась на север?
- Нет. Артур Никитич сказал, что это самое удачное вложение русских рублей. Когда в августе начались события, меня отпустили домой. Потом Артур Никитич позвонил мне и попросил срочно приехать. В ЦК был полный беспорядок. Все куда-то спешили. В кабинете Артура Никитича сидел какой-то человек, которого я раньше не видела. Артур Никитич сказал мне: "Полетишь сегодня. Племянника ждать не будем. У тебя будет другой спутник. Полетишь в Бразилию. Твой спутник сядет в самолет в Будапеште. В аэропорту Рио-де-Жанейро тебя встретят. Другого выхода нет. Просто нет". Я была совершено подавлена. Появление другого спутника особо меня не расстроило, потому что с первым познакомиться я не успела. Я спросила только: "Кто он такой?" Вмешался человек, который сидел рядом с Артуром Никитичем.
- Как его фамилия?
- Он не назвал ее. Представился как Владимир Гаврилович.
- Владимир Гаврилович! Владимир Гаврилович Колосов. Мой непосредственный начальник. И что он тебе сказал?
- Что хорошо знает моего будущего спутника и характеризует его как очень порядочного человека. Я хотела еще что-то спросить. Но мне не дали. Артур Никитич торопил: "Времени у тебя в обрез. Ты должна быть готова к восьми. За тобой приедет мой шофер. Я спросила, что брать с собой. Артур Никитич только махнул рукой. Что мне оставалось делать?! В восемь часов приехала машина. Шофер дал мне паспорт и два билета. Отвез в Шереметьево. А дальше ты все знаешь.
Она улыбнулась:
- Вот и вся моя тайна. Когда я ходила по аэропорту в Будапеште, то все время рассматривала пассажиров. Я догадывалась, что кто-то из них окажется моим мужем. Рассматривала и выбирала. А когда увидела тебя, подумала: хорошо бы этот.
Я вспомнил письмо, которое прочел в отеле. Из письма не следовало, что ее отношения с этим Артуром Никитичем были просто товарищескими. Она как догадалась:
- Ты хочешь спросить, на какие деньги я купила шубу. Деньги мне дал Артур Никитич. Он мне всегда помогал.
Она немного помолчала:
- Да, мы были близки. Я тебе уже говорила, что мне никогда не нравились мальчики.
- А мне девочки нравились всегда, - признался я, и мы оба засмеялись.
- А фамилия моя - Волкова. Марина Витальевна Волкова. Была.
- А я был Евгений Николаевич Лонов.
Марина Витальевна вздохнула:
- Марина Витальевна Лонова звучит лучше, чем Марина Сокраменту. Вовек бы не слышать.
* * *
И мы решили забыть всё. Отнесли бутылку назад в склеп - и конец…
- Ты не помнишь, от какой минеральной воды эта бутылка? - спросила меня через несколько дней Мальвина.
- Не помню, потому что не знаю.
Мы взяли фотографию бутылки и пошли в ближайший бар.
Там нам сказали, что такой бутылки они в глаза не видели.
Подобный ответ нас, разумеется, раззадорил.
Мы отправились в самый дорогой ресторан города "Сентрал". Метр синьор Перейра, очень уважаемый в Сан Бартоломеу человек, считался большим специалистом по винам. Повертев фотографию в руках минут пять, он попросил ее на пару дней.
- Приходите лучше через неделю.
Мы пришли через неделю. Синьор Перейра сиял. Он вернул нам фотографию и вынул из стола бутылку минеральной воды, точную копию той, что осталась в склепе.
- Это вам на память. Вы помогли мне расширить кругозор.
Я взял бутылку в руки. Ну, как я раньше не догадался! А еще столько лет прожил в Европе! "Эвиан". Самая популярная вода в Европе - "Эвиан".
Мы норовили заплатить. Синьор Перейра отказывался:
- Я заказал десять ящиков этой воды. Просто удивительно, что у нас ее нет.
Вернувшись домой, мы поставили бутылку "Эвиана" рядом с бутылкой "Боржоми", той, которая помогла нам раскрыть загадку памятника.
- А вдруг и эта бутылка нам поможет! - вслух размышляла Мальвина.
И меня осенило:
- Поможет! Очень поможет! Это подсказка. Эвиан - французский городок около Швейцарии, страны, где, скорее всего, и находится нужный нам банк. 10.45 означает что-то. А что именно, можно узнать только в Эвиане.
- Что будем делать?
- Завтра же вылетаем туда.
22. Эвиан
В Европу мы отправились через неделю. Хозяйничать в салоне остался Мигел.
- Не в первый раз, - успокоил он Мальвину.
Мы вылетели рано утром и с опозданием на час приземлились в Рио, чуть не упустив самолет на Париж. Но все обошлось, и в четыре часа вечера стюардесса из "Эр Франс" предложила нам напитки.
А утром уже был аэропорт "Шарль де Голль". Отсутствие в Европе больше года сделало меня провинциалом. Я суетился, выясняя, нужно ли получать багаж или он автоматически пойдет до Женевы, бежал, таща за собой Мальвину волоком. Наконец, мы снова в самолете "Эр Франс" - и через несколько часов Женева. Мы планировали выйти на французскую часть аэропорта и внимательно следовали указателям, но оказались в швейцарской. Наши канадские паспорта с бразильскими фамилиями действовали безотказно: для франкоговорящих мы бразильцы, для бразильцев (правда, такие нам не попадались) мы канадцы.
- До Эвиана отвезете? - спросил я по-французски таксиста.
Отвезет.
- С вами можно расплатиться долларами?
Можно.
Таксист покрутил нас по Женеве, потом сказал, что во Францию можно ехать двумя дорогами: одной ближней, но через границу на этой дороге в это время суток швейцарских таксистов пропускают только, если они что-то уплатят. Поэтому повез он нас дальней дорогой, естественно, увеличив стоимость проезда.
Мы проскакивали пыльные городишки и, наконец, въехали в Эвиан, официально называющийся "Эвиан на источниках". Не в пример населенным пунктам, которые мы проезжали, "Эвиан на источниках" оказался чистым, нарядным, каким-то даже кокетливым, весь в зелени, с высокими для такого городка зданиями.
Получив сто долларов, таксист высадил нас у гостиницы "Ализе". Мы заказали ее из Бразилии: три звездочки, на берегу Женевского озера, ресторан на первом этаже - тоже три звездочки.
Все оказалось правдой: и номер с видом на озеро, которое, согласуясь с русской географией, надо называть Женевским, но которое все в мире называют Лак Леман, и ресторан, не с той кухней, которая в дорогих ресторанах всего мира называется французской, а настоящей французской. Правда, в проспекте не было указано, что в гостинице нет лифтов, и мне пришлось тащить два тяжелых чемодана на третий этаж по широкой лестнице. Но если это и были первые неприятности, связанные с отелем, то они оказались последними.
Мальвина начала вытаскивать из чемодана платья, блузки, юбки, прикладывая к себе каждую вторую, как будто во Франции они должны смотреться иначе, чем в Бразилии, и для верности спрашивала меня: "Как на мне смотрится эта блузка?" И я отвечал словами Ива Сен-Лорана: "Главное в одежде женщины - сама женщина". Это ей нравилось.
- Во Франции ужин подают строго с семи до девяти. А сейчас уже восемь, - торопил я Мальвину.
В это время мы услышали гудок парохода. Напротив нас у пристани стоял пароход. Посадка пассажиров уже закончилась.
Я снова посмотрел на часы. Ровно восемь. Двадцать ноль-ноль.
Мальвина замерла с кофточкой в руках.
Думали мы с ней одинаково, и поэтому я не удивился, когда услышал:
- Сначала пойдем посмотрим расписание пароходов или в ресторан?
Через пять минут мы были на пристани.
Пароход уже отошел, и пассажирский зал был пуст. Из объявления на табло я узнал, что отбывший пароход прибыл из Лозанны и направился туда же.
- Иди сюда, - Мальвина держала в руках брошюрку с расписанием. - Я нашла!
Она действительно нашла. Каждый день в 10.45 от пристани Эвиан отправлялся пароход по маршруту Эвиан - Лозанна - Виве - Монтрё - Шийон - Вильнёв - Бувре - Сан-Женгольф.
10.45, вот они, таинственные 10.45! И города в Швейцарии, где наверняка имеются интересующие нас банки.
Ну, кто мог предположить, что мы сможем так легко отгадать загадку, да еще в первые часы пребывания в городе! Чудеса, да и только! Должно же нам когда-нибудь начать везти.
Мы подошли к кассе.
- Лучше бронировать места на завтра или можно купить билеты перед отплытием? - спросил я.
Из длинного и подробного объяснения я понял, что выгоднее купить абонемент на год, даже если поплаваешь всего четыре раза.
- Мы купим абонемент, - не сомневалась Мальвина.
- Второй или первый класс? - спросила кассирша.
- Первый, - так же уверенно ответила Мальвина.
Кассирша, сообразив, что мы - люди больших возможностей, но малого понимания, уговорила нас приобрести проездные билеты на метро в Лозанне. Позже оказалось, что это удобно: в метро надо платить швейцарской мелочью, которая у нас редко оказывалась.
- А теперь в ресторан - и спать, - скомандовал я. - Завтра будет трудный день.
23. Банки
Следующий день выдался нетрудным. Все оказалось очень простым. Потому что нет ничего проще, чем "нет". Отрицательный результат - тоже результат.
Утром мы позавтракали в ресторане наконец по-европейски: круассаны, сыры, колбаса.
До парохода оставался час. Самое время посмотреть город. Парк с деревьями со всех пяти континентов, здание казино, солидное, с претензией на главное в городе, прямо как здание обкома, сувенирные магазины и, что самое странное, нигде нельзя купить бутылку "Эвиана". Нам она была не нужна, но все-таки. Наконец, мы нашли рядом с гостиницей маленькое кафе, где "Эвиан" стоил в два раза дороже, чем в Бразилии.
А потом пароход La Suisse, "Швейцария". Тогда я еще не знал, что всю следующую неделю этот пароход станет нашим вторым домом. Он и с пристани казался большим, но я не мог предположить, что по озеру могут курсировать такие огромные - на 1200 пассажиров, длиной почти 80 метров, хоть беги стометровку. Нам рассказали, что построили его в 1910 году, и с тех пор ходит он каждый день. Случаев отмены рейсов не было, даже во время войны.
Первый город - Лозанна, и первое разочарование. В телефонном справочнике всего десять банков. Банков, где каким-либо образом упоминалось имя "Энгельс" или на худой конец "Маркс", нет.
Мы зашли в первый банк. Попросили управляющего. Я улыбался, Мальвина сияла и хлопала ресницами, но управляющий был строг: никакой информацией о других частных банках он не владеет. Не владели информацией о частных банках клерки и управляющие других банков.
Встретились мы с адвокатом по частным вопросам мэтром Люсьенном. Он выразил готовность помочь нам купить или снять дом, выгодно вложить деньги. Он мог посоветовать частный банк, даже несколько банков, если мы хотим вложить деньги. Но вот банков, где владелец, существующий или исторический, Энгельс или Маркс, он не знает.
- Я, конечно, в курсе, кто такие Маркс и Энгельс, могу предположить, что их однофамильцы держат банк, но в Швейцарии так много банков, и они такие разные, что все упомнить нельзя.
- Стало быть, - невозмутимо спросила Мальвина, - не зная, в каком городе находится банк, мы не сможем его найти?
- Не зная, на какой улице находится банк, - уточнил мэтр Люсьенн.
- Но мы хотим вложить деньги именно в этот банк, - настаивал я.
- Вам надо определить условия, на которых вы хотели бы вложить деньги, а потом я вам смогу посоветовать специалиста, который вам порекомендует банк.
- Такое положение во всей Швейцарии? - спросил я.
- Да, - вздохнул мэтр Люсьенн. - Ничего не поделаешь, страна консервативна, а банковская тайна священна.