Комната на втором этаже была салоном, где сэр Джордж мог бы выставлять законченные полотна, однако теперь она превратилась в свалку незаконченных картин, палитр с засохшими красками, старых кистей и тряпок. Отсюда лестница вела на верхний этаж, Сэмми жестом направил к ней Сандмена.
- Прикажете кофе, сэр? - спросил он. - Или чаю?
- Чаю, пожалуйста.
Потолок в длинной верхней комнате разобрали, обнажив стропила, а в крыше проделали люки. Посреди мастерской красовалась черная печка, служившая столиком для стакана и бутылки вина. Рядом стоял мольберт с большим холстом, а на помосте в дальнем конце мастерской натурщик в форме офицера флота позировал вместе с матросом и женщиной. При виде Сандмена женщина вскрикнула и схватила покрывало, наброшенное на большую коробку из-под чая.
Это была Салли Гуд. В руке она держала трезубец, на ней был медный шлем - и более ничего, хотя ее бедра прикрывал от нескромных взглядов овальный деревянный щит с кое-как намалеванным флагом Соединенного Королевства. Сандмен понял, что она символизирует Британию.
- Пожираете глазами титьки мисс Гуд, - отметил стоящий перед мольбертом мужчина. - Почему бы и нет? В своем роде очень даже роскошные титьки.
- Капитан! - тихо вскрикнула Салли, узнав вошедшего.
- Ваш покорный слуга, мисс Гуд, - поклонился Сандмен.
- Господи всемогущий! Вы ко мне пришли или к Салли? - вопросил художник.
Он был толстый, как бочка, с обвисшими щеками и животом, который туго выпирал из-под отделанной кружевами рубашки в пятнах краски. Его седые волосы были забраны под облегающую шапочку, какие носят под париком.
- Сэр Джордж? - осведомился Сандмен.
- К вашим услугам, сэр. Добро пожаловать, но только если вы явились с заказом. Вас прислал виконт Сидмут?
- Да, но он не намерен заказывать свой портрет
- В таком случае можете катиться к чертовой бабушке!
Сандмен пропустил это предложение мимо ушей и обвел мастерскую взглядом. Двое юношей писали волны на холсте шириной не менее трех метров. Картина изображала одинокий утес посреди залитого солнцем моря, по которому плыли не дописанные до конца корабли. На вершине утеса восседал адмирал, рядом стояли красивый юноша, одетый матросом, и Салли Гуд, раздетая под Британию. Тут Сандмен заметил, что изображающий адмирала натурщик облачен в расшитый золотом мундир, пустой правый рукав которого пришпилен к груди булавкой.
- Адмирала Нельсона нет в живых, - озвучил сэр Джордж ход мысли Сандмена, - приходится довольствоваться юным господином Корбеттом. Ради бога, Салли, хватит прятаться.
- Вы сейчас не рисуете, - ответила Салли, - значит, мне можно прикрыться.
Она успела сменить покрывало на свою верхнюю накидку.
- А вот и рисую, - возразил сэр Джордж, берясь за кисть. - С чего это ты вдруг так возгордилась, что закрываешь от нас свои сиськи? - Сэр Джордж повернулся к Сандмену: - Она говорила вам про своего лорда? Который в нее втюрился? Нам, чего доброго, скоро придется перед ней расшаркиваться и поклоны отвешивать.
- Она правду сказала, - возразил Сандмен, - его светлость существует на самом деле, он мой знакомый, действительно влюблен в мисс Гуд и очень богат. У него хватит денег заказать вам с десяток портретов, сэр Джордж.
Салли наградила его взглядом, исполненным сердечной благодарности, а растерявшийся сэр Джордж ткнул кистью в краску на палитре и вопросил:
- Кто вы такой, черт возьми?
- Капитан Райдер Сандмен.
- Флот, армия, внутренние войска, добровольческие части или только выдаете себя за капитана?
- Я служил в армии.
- Можешь не прикрываться, - сказал сэр Джордж Салли, - капитан был солдатом, значит, навидался титек больше моего.
- Моих не видал, - возразила Салли, прижимая к груди накидку.
Сэр Джордж отступил и окинул картину взглядом.
- "Апофеоз лорда Нельсона", по заказу благородных лордов Адмиралтейства. Сэмми! - гаркнул сэр Джордж. - Где чай? Ты что, сам собираешь чертов чайный лист? Неси мне бренди! - Он сердито посмотрел на Сандмена: - Так что же вам от меня нужно, капитан?
- Поговорить о Шарле Корде.
- Святый боже, - ругнулся сэр Джордж и со зловещей многозначительностью переспросил: - О Шарле Корде? Салли, ради бога, позируй, тебе за это платят!
Она отбросила накидку, и Сандмен вежливо повернулся к ней спиной.
- Министр внутренних дел поручил мне дознание по его делу.
- Его матушка поплакалась королеве, - рассмеялся сэр Джордж. - Вам нужно знать, он ли убил?
- Он утверждает, что нет.
- Так бы он вам и признался. Но, вероятно, он говорит правду. По крайней мере, про изнасилование.
- Он ее не насиловал?
- Это было бы противно его натуре. - Сэр Джордж хитро глянул на Сандмена. - Наш мсье Корде маргаритка.
- Маргаритка? Впрочем, я, кажется, понимаю, о чем вы говорите.
Сандмен скривился, и сэр Джордж рассмеялся:
- Паскудные содомиты. За такое отправляют на виселицу, поэтому какая разница, убивал Чарли или не убивал?
Сэмми принес чаю Сандмену, и сэр Джордж получил наконец свой бренди.
- Вы, капитан, должно быть, ломаете голову, зачем я пустил такого субъекта в сей храм искусства? Затем, что Чарли искусник. Он блестяще рисовал, капитан, рисовал, как молодой Рафаэль. Смотреть, как он работает, было одно удовольствие. Он и маслом писал не хуже. Хотите поглядеть, каким он был искусником, - у меня тут где-то портрет графини. - Он показал на прислоненные к столу холсты без рамок и велел одному из учеников: - Найди его, Барни.
- Почему вы позволили ему писать графиню? - поинтересовался Сандмен.
- Дайте-ка попробую угадать, - рассмеялся сэр Джордж. - Он вам сказал, что я пью и поэтому писать ее светлость пришлось ему, верно?
- Да, - признал Сандмен.
- Вот мерзкий лгунишка! - развеселился сэр Джордж.
- Так все-таки почему? - настаивал Сандмен.
- Потому, капитан, что здесь, в мастерской, мы бы эту даму на холсте раздели. Граф ее такой и заказывал. Но разве мужчина повесит такую картину у себя в гостиной на забаву приятелям? Да никогда. А повесит он ее в своей спальне или кабинете. Какой мне от этого прок? Если я написал картину, мне надо, чтобы на нее весь Лондон глазел. Я пишу выгодные картины, а будуарными портретами у меня занимался Чарли.
Ученик тем временем переворачивал холсты один за другим. Сандмен остановил его:
- Покажите-ка вон тот, - попросил он, показав на портрет во весь рост.
Ученик вытащил холст и поставил на стул, чтобы на него падал свет. На полотне была изображена молодая женщина. Она сидела за столом, чуть ли не воинственно вздернув голову. Ее глаза смотрели с вызовом, и это усиливало впечатление, смягченное намеком на то, что женщина вот-вот улыбнется.
- Очень умная юная леди, - благоговейно произнес сэр Джордж. - Вам нравится портрет?
- Он… - Сандмен замолчал. - Просто великолепен, - запинаясь, вымолвил он.
- Так и есть, - восторженно согласился сэр Джордж, любуясь на молодую женщину.
Ее рыжие, зачесанные назад волосы открывали высокий и широкий лоб, нос был прямой и длинный, а рот широкий и крупный. Она была изображена в роскошной гостиной у стены с фамильными портретами, хотя на самом деле отец ее был сыном аптекаря, а мать - дочерью священника.
- Мисс Элинор Форрест. Нос у нее длинноват, подбородок слишком острый, глаза посажены слишком широко, чтобы считаться красивыми, рот чересчур крупный, а какое исключительное впечатление, верно?
- Верно, - горячо подтвердил Сандмен.
- Из всех достоинств этой молодой леди, - сэр Джордж отбросил свою шутливую манеру, и в его голосе прозвучала неподдельная теплота, - меня больше всего восхищает ее острый ум. Боюсь, замужем она зачахнет.
- А она замужем? - Сандмену пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы голос не выдал его чувств.
- Последнее, что я слышал о ней, - сэр Джордж вернулся к Нельсону, - ее называли будущей леди Иглтон, хотя мисс Элинор слишком умна, чтобы выйти за такого дурака, как Иглтон, - фыркнул сэр Джордж. - Зачахнет.
Сандмену показалось, что его сердце сдавила ледяная рука. Может, это и было самой важной частью того, что она просила ему передать, а лорд Александр забыл?
- Лорд Иглтон - наследник графа Бридпорта и зануда. Зануда, а я, капитан, не выношу зануд. Барни, найди графиню.
Ученик стал просматривать полотна. Сандмен уставился в окно, выходящее на Саквил-стрит. Элинор действительно выходит замуж? Он не видел ее больше полугода, и это было весьма вероятно. Черт, выругался про себя Сандмен.
- Вот портрет, сэр. - Барни, ученик, прислонил незаконченную картину к портрету Элинор. - Графиня Эйвбери, сэр.
Еще одна красавица, подумал Сандмен. Портрет был едва начат. Набросок в карандаше изображал лежащую на постели женщину. Корде выписал в красках фрагменты обоев, ткань балдахина, покрывало, ковер и лицо женщины. Волосы графини он лишь слегка тронул кистью, и казалось, их растрепал сельский ветер. Хотя остальные элементы портрета были только набросаны, он уже поражал и дышал жизнью.
- Да, он умел рисовать, наш Чарли, умел.
Сэр Джордж, вытирая руки тряпкой, подошел к картине.
- Портрет похож на оригинал?
- О да, - кивнул сэр Джордж, - очень похож. Она была красавица. Приковывала взгляды, хоть и шваль подзаборная. Она танцевала в кордебалете, а Эйвбери оказался дураком. Ему следовало взять ее в любовницы, но никак не в жены.
- Вы, кажется, упомянули, что портрет заказал граф Эйвбери? Но я слышал, что они живут раздельно!
- Насколько я знаю, - беспечно ответил сэр Джордж и озорно усмехнулся: - Она ему наставляла рога. Ее светлость не пользовалась славой утешительницы страждущих.
- Зачем бы мужу, живущему раздельно с женой, тратить большие деньги на ее портрет?
- Нравы высшего света - загадка даже для меня, - заметил сэр Джордж. - Спросите у его светлости. По-моему, он живет рядом с Мальборо, но все знают, что он затворник, и вы, боюсь, напрасно проездите. Ага! - Он потер руки, увидев, что по лестнице поднимается слуга с тяжелым подносом. - Обед! Всего доброго, капитан. Надеюсь, я вам помог.
Сандмен не был уверен, что сэр Джордж хоть как-то ему помог, если не считать помощью то, что он поверг его в еще большее замешательство.
- Жирная скотина нам ни разу не предложил пообедать! - пожаловалась Салли Гуд.
Она сидела напротив Сандмена в таверне на Пиккадилли. Они заказали на двоих кувшин пива и порцию салмагунди - мясного салата с анчоусами, яйцами и луком. Салли отломила кусок хлеба и стыдливо улыбнулась Сандмену:
- Я так застеснялась, когда вы вошли.
- И совершенно напрасно.
Уходя из студии сэра Джорджа, Сандмен пригласил Салли пообедать, и, пробежавшись под дождем, они укрылись в "Трех кораблях".
Салли посолила салат и энергично его перемешала.
- Я знаю, это не занятие для актрисы, но ведь деньги, верно? Два года назад я не могла и подумать, что у меня не будет работы. А последние три месяца? Ничего! Но скоро я буду играть в закрытом спектакле, - добавила она.
- Закрытом? - переспросил Сандмен.
- Один богатый тип хочет, чтобы его девушка была актрисой, понятно? Вот он и снимает театр и платит нам, чтоб мы пели и танцевали, платит зрителям, чтобы те хлопали, а писакам - чтобы они писали о ней в газетах. Хотите прийти? Спектакль будет в четверг вечером в "Ковент-Гарден".
- Приду, если смогу, - пообещал Сандмен.
- Покажут только один раз, значит, один раз и заплатят. Мне надо бы попасть в труппу, и я могла бы попасть, захоти стать подстилкой. Понятно, о чем я? Но я не такая!
- Я никогда так о вас и не думал.
- Мой брат Джек убьет любого, кто так меня назовет.
Брат Салли, с которым Сандмен несколько раз общался по разным поводам, производил впечатление уверенного человека с непринужденными манерами. Его все любили, он неизменно сидел во главе обильно уставленных столов в баре "Золотого снопа" и отличался редкой красотой, неизменно привлекавшей девушек. К тому же его окружала тайна - никто в таверне не сказал бы, чем именно он зарабатывает на жизнь.
- Чем занимается ваш брат? - поинтересовался Сандмен.
- Вы не знаете, кто он?
- А должен?
- Он Робин Гуд, - сообщила Салли и рассмеялась, увидев выражение лица Сандмена.
- Боже правый, - произнес тот.
Робин Гуд было прозвище разбойника, которого разыскивали все магистраты Лондона.
Салли пожала плечами:
- Я ему твержу, что он кончит пляской на подмостках у Джемми Боттинга, но он не слушает. Меня он, правда, любит, никому не позволит и пальцем тронуть. - Она нахмурилась. - Все в "Снопе" знают, кто он такой, но никто не донесет.
- Я тоже, - заверил ее Сандмен.
- Конечно, нет, - сказала Салли и усмехнулась. - А вы? Вы чего хотите от жизни?
- Наверное, чтобы вернулась моя прежняя жизнь.
- Война? Опять воевать? - с неодобрением в голосе уточнила она.
- Нет. Лишь роскошь не волноваться, где раздобыть очередной шиллинг.
- Мы все того же хотим. - Она налила в тарелку немного уксуса и масла и перемешала. - Значит, у вас были деньги?
- Были у отца. Он был очень богатым, но сделал несколько неудачных вложений, занял слишком много денег, играл в азартные игры и обанкротился. Он вышиб себе мозги.
- Вот это да! - Салли смотрела на него во все глаза.
- Мать лишилась всего. Сейчас она с моей младшей сестрой живет в Винчестере, и я пытаюсь их кое-как обеспечивать. Я собирался жениться, но она не могла за меня выйти, когда я остался без гроша за душой.
- Потому что она тоже была бедна?
- Напротив. Ее отец обещал дать за ней шесть тысяч в год.
Салли глядела круглыми глазами:
- Шесть тысяч? Черт побери! А сейчас, значит, вы работаете на министра внутренних дел?
- Боюсь, работа очень недолгая.
- Вытаскиваете людей из петли? Чертовски противный промысел, вот что я вам скажу. - Она зубами оторвала мясо от куриной косточки. - Но вы намерены вытащить Чарли из Королевского подворья?
- Вы его знаете?
- Видела один раз. И жирный сэр Джордж правду сказал - он не знает, как подступиться к женщине, где уж там изнасиловать. Кто бы там ее ни убил, отколошматил он ее сильно, у Чарли не достало бы силенок на такую трепку. Что там написано? - Салли ткнула пальцем в лист бумаги с текстом, который Сандмен достал из кармана и разгладил на столе.
- Что графиню ударили ножом двадцать раз. Нож Корде торчал у нее в шее.
- Он не мог заколоть ее этим ножом, - решительно заключила Салли. - Нож тупой, чтобы краски размешивать, а не резать.
- Значит, это мастихин.
- Он ведь этого не делал, верно? - поразмыслив секунду, сказала Салли.
Сандмен почувствовал, что она колеблется, сказать ему что-то или нет.
- Сэр Джордж вам соврал, - тихо произнесла она. - Я слыхала, он вам сказал, что картину заказал граф, но тот не заказывал.
- Не заказывал?
- Они вчера об этом говорили - он и его друг, - серьезно сказала Салли. - Только он думал, что я не слушаю. Я стояла там и мерзла, а он говорил, словно я просто пара титек. Картину не граф заказал. Так сэр Джордж сказал своему другу.
- Упомянул заказчика?
Салли кивнула:
- Клуб. Только он рассвирепеет, если прознает, что я вам сказала, потому как он этих ублюдков до смерти боится.
- Значит, портрет заказал клуб?
- Клуб вроде джентльменского. Он еще смешно называется. "Семафор-клуб"? Нет, не так. Как-то связано с ангелами.
- Серафим?
- Вот-вот! "Серафим-клуб".
- Никогда о таком не слышал.
- Значит, клуб и впрямь закрытый. Он на площади Сент-Джеймс, значит, деньги у них водятся. Меня туда разок приглашали, но я не пошла - не такого я сорта актриса.
- Но зачем "Серафим-клубу" понадобился портрет?
- Бог его знает.
- Придется их спросить.
- Не говорите, что это я вам сказала! - встревожилась Салли.
- Не скажу, - пообещал ей Сандмен, - и что бы там ни было, не думаю, что графиню убили они.
- А как же вы узнаете кто?
- Не знаю, - с грустью признался он. - Поговорю со всеми и надеюсь, что смогу найти служанку.
Сандмен рассказал Салли о Мег и о том, что был на Маунт-стрит и выяснил, что всех слуг рассчитали.
- Или отправили в деревенский дом графа, - добавил он.
- Поспрашивайте других слуг с этой улицы и с соседних, - подсказала Салли. - Кто-нибудь наверняка знает. Из сплетен прислуги все можно узнать. Ой, который же это час?
Часы в таверне пробили два раза, Салли подхватила накидку и убежала.
Глава 4
Дождь прекратился, и Сент-Джеймс-стрит засверкала. Два модных экипажа проехали в гору мимо женщины в элегантном платье и со сложенным зонтиком, которая спускалась по тротуару. Она не обращала внимания на громкие непристойные предложения, которые сыпались на нее из окон мужских клубов. Она не леди, подумал Сандмен, ни одна приличная женщина не станет разгуливать по Сент-Джеймс-стрит.
Нигде не было видно вывески "Серафим-клуб", но проходивший мимо подметальщик показал Сандмену на дом с закрытыми ставнями. Сандмен пересек площадь и подошел к выкрашенной глянцевой синей краской двери. Под неглубоким козырьком висела позолоченная цепь. Он дернул за нее, и где-то внутри зазвонил колокольчик. Он заметил, что в синей деревянной двери проделан глазок. Решив, что кто-то за ним наблюдает, Сандмен отступил, пока не услышал, что отпирают засов. Ручка повернулась, и высокий слуга в броской черно-желтой ливрее неохотно распахнул дверь.
- Это "Серафим-клуб"?
Слуга колебался. Его выдубленное солнцем мужественное лицо носило печать жизненного опыта.
- Это частный дом, сэр, - твердо ответил слуга.
- Принадлежащий, как я полагаю, "Серафим-клубу", - бесцеремонно заметил Сандмен, - к которому у меня дело от правительства.
Он помахал письмом министра и, не дожидаясь ответа, прошел мимо слуги в холл. Пол был выложен черными и белыми мраморными плитками в шахматном порядке, мрамором был отделан и камин, стена над которым была пышно изукрашена резьбой - позолоченные херувимы, букетики цветов и листья аканта.
- Правительство здесь не указ, сэр, - сказал слуга.
Он многозначительно держал входную дверь открытой, как бы приглашая Сандмена выйти.
Сандмен заметил, что красоту мужчины портили крошечные черные шрамы на правой щеке. Большинство людей вряд ли заметили бы крапинки чуть крупнее веснушек, но Сандмен приобрел привычку искать взглядом ожоги от пороха.
- В каком полку служили? - спросил он.
Лицо слуги скривилось в полуулыбке.
- В Первом гвардейском пехотном, сэр.
- Я сражался рядом с вами при Ватерлоо, - сказал Сандмен. Он засунул доверенность в карман сюртука, снял мокрое пальто и кинул его вместе со шляпой на позолоченный стул.
- Прошу прощения, но правительство - как французские драгуны: если их не разбить наголову сразу, они вернутся в два раза сильнее.
Слуга разрывался между обязательствами перед клубом и духом боевого товарищества, но преданность клубу победила.