Из Великих Лук Никитин позвонил в Ленинград. Панин молча выслушал младшего лейтенанта, лишь время от времени отрывисто бросая: "Так! Так-так!" А когда Никитин закончил, капитан сказал: "Интересно",- и долго молчал.
- Мне-то чего делать? - спросил Евгений.
- Поскорее возвращаться. Ты здесь позарез нужен.
- А с этим хмырем как?
- Да никак! Ты же не будешь ему пятки прижигать? Законом не предусмотрено.
То, что капитан ни в чем не упрекнул, и обрадовало и удивило Никитина. Он знал, сколько надежд возлагал Панин на "мужчину с портфелем".
17
- Вспомните еще раз, что произошло на съемочной площадке,- попросил капитан, когда рано утром пригласил к себе в кабинет режиссера и оператора.
Николай Мартынов, полулежавший в глубоком кресле, посмотрел на Максимова, призывая его начать вспоминать первым. Вид у оператора был сонный, словно его только что вытащили из постели. Да наверное так оно и было.
- Что же еще вспоминать? - нерешительно сказал режиссер.- Все так обычно… Мы с Леней немножко поконфликтовали из-за его костюма. Наряд он себе придумал невероятный!
- Какая-то желтая хламида! - проворчал оператор.- Можете себе представить: желтое здание архива, и он выезжает в желто-черной тряпке. Попробуйте снимать! - Мартынов снова прикрыл глаза. Дальше злополучного наряда певца разговор не двигался.
- Когда снимаешь дубль за дублем, все настолько привычно, рутинно,- сказал Максимов.- Вы уж, Александр Сергеевич, намекните, чего от нас ждете?
- Никто из посторонних не подходил к певцу?
- Да какие посторонние в такую рань? - даже не приоткрыв глаз, сказал оператор.
- Ты, Коля, не прав. Несколько молодых людей подходили к нам. Как раз в тот момент, когда мы с Леней пикировались. Но с ним не разговаривали. Леня тут же сел на велосипед и уехал. А что - это так важно?
- Посудите сами - дважды вы снимаете один и тот же эпизод. Третьего дубля могло и не быть. Правда?
Максимов кивнул.
- И дважды Орешников не уезжает за угол, не исчезает из поля зрения. Почему на третий раз он это делает?
- Да он такой холерик! - опять, не открывая глаз, сказал Мартынов.- Он даже одну и ту же песню никогда не поет одинаково.
Панин посмотрел на режиссера, призывая и его высказаться.
- Правильно,- подтвердил Лев Андреевич.- Леня такой! Да и чего тут особенного? Один раз - доехал до угла, второй - заехал за угол…
- Третий!
- Ну третий! Это же так понятно! Действовал спонтанно.
- Спонтанно! А похитители его ждали за углом тоже спонтанно? Ведь вы, Лев Андреевич, говорили мне, что третьего дубля могло и не быть? Говорили?
- Говорил.
- Что, третий дубль у вас тоже спонтанно родился?
- Что вы хотите этим сказать? - насторожился Максимов. И даже оператор наконец совсем проснулся и посмотрел на капитана с удивлением.
- Хочу сказать, что между вторым и третьим дублями Леониду Орешникову могли передать записку или сказать, что кто-то ждет его на улице Халтурина. Это одна версия. А вторая - он действительно, как вы говорите, спонтанно завернул за угол и стал свидетелем преступления. Может быть, даже кинулся кого-то защищать. Есть и третья версия - он попал под машину. Если принять вторую или третью версии, его давно уже нет в живых. Поэтому до сих пор не предъявлено требование о выкупе.
Несколько минут все молчали.
- А вы знаете, ребята,- вдруг воскликнул Мартынов,- если Леньку похитили, чтобы получить выкуп, то они не зря тянут! Через пять дней у него гастроли, не так ли?
Максимов согласно кивнул.
- Западная Германия, Бельгия, Швеция. Два месяца. Представляете сумму контракта?! А? И сумму неустойки, если Ленька не поедет? Да они просто все рассчитали, эти сучьи дети. За день-два предъявят ультиматум, Ленконцерт все заплатит. Рэкетирам платить рублями, а неустойка-то в твердой валюте. Гениальная идея?
- Да… Что-то тут есть.- Максимов вопросительно посмотрел на Панина, ожидая его реакции.
- Что-то тут есть! - передразнил оператор.- Вот так всегда! Да говорю вам - гениальная идея! Голову на отсечение даю!
- Это вы вовремя про гастроли вспомнили,- сказал капитан.- Если они за день до гастролей выкуп потребуют, то и у нас времени на разработку операции будет мало.
- Вот-вот! - Мартынов нацелил палец в грудь режиссера.- Ты, Левушка, меня сильно недооцениваешь, а товарищ капитан сразу понял, с кем имеет дело.
- Теперь бы вам вспомнить, кто подходил к певцу на Дворцовой площади,- вернул капитан своих собеседников к первоначальной теме.
- Пожалуй, никто не подходил. Ребята поглазели на Леню издалека. Даже с автографами не лезли,- сказал Мартынов.
- А из съемочной группы?
- Из наших? - хором спросили режиссер и оператор.
- А почему бы и нет?
- Я в группу подбираю проверенных людей,- с обидой сказал режиссер.- Бандитов среди них никогда не было.
- Мы в группу действительно подбираем приличную шоблу,- сделав многозначительное ударение на слове "мы", добавил оператор.- Но поручиться за каждого?! Увольте. Ты, Лев, как будто только что родился. Среди наших ассистентов, осветителей, рабочих столько новых людей! И ты за каждого поручишься? Не разыгрывай обиженного. Лучше вспоминай, кто из наших общался с кумиром.- И он снова прикрыл глаза.
Максимов не нашелся, что ответить.
- Скажите,- спросил капитан,- а монтажница Светлана Яковлевна была в этот день на Дворцовой площади?
- Нет! - Максимов сделал протестующий жест рукой.- Монтажницы вообще никогда не бывают на съемках.- Он секунду подумал и добавил: - Как правило.
- А исключения?
- Если в съемках участвует какая-нибудь суперзвезда, а съемки идут на студии, тогда поглазеть кто только не приходит! Ну, а самое главное - Светлана вне всяких подозрений! Зто наша лучшая монтажница. Она все мои картины…
- Стоп! - перебил режиссера Мартынов.- Диктую! К нашему черно-желтому кумиру подходили…
Капитан поспешно пододвинул к себе лист бумаги, приготовился записывать. Мартынов продолжал:
- Костюмерша Варвара… Ох, извините, Варвара Федоровна Коржова, гримерша Лялька Степанова, этот козел…
- Осветитель Толя Рюмин,- подсказал Максимов.
- Я и не знал, что у него такая красивая фамилия,- усмехнулся Мартынов и продолжал: - Оператор Николай Мартынов и еще одна симпатичная сыроежка, опять забыл фамилию, по имени Рита.
- Рита Скворцова,- сказал режиссер.
"Максимов прекрасно знает своих помощников",- подумал Панин.
- Пусть будет Скворцова,- согласился Мартынов и открыл глаза.- Все, господа. Кажется, никого не забыл.
- Меня забыл, дружочек,- напомнил режиссер.
- От тебя, Левушка, я специально отвожу подозрения.
- Кто из этих людей был обязан подойти к Орешникову? - спросил капитан.- По делу? Костюмерша, гример?
- Режиссер, оператор,- продолжил список Мартынов.- Сыроежка небось подходила за автографом. А вот Рюмин?!
- А эта сыроежка кто по должности? - поинтересовался капитан.
- Помреж,- сказал Максимов.- И подходить к Орешникову в этот момент ей было совсем необязательно. А получить автограф она могла и на студии.- Он внимательно посмотрел на капитана.- Она хорошая девушка. Да и Леня Орешников не в ее вкусе.
Мартынов громко расхохотался:
- Тебе, Левушка, лучше знать!
Панин заметил, что у режиссера порозовели щеки. "Знает кошка, чье мясо съела,- внутренне усмехнулся капитан.- Интересно было бы взглянуть на эту Риту Скворцову". Ему подумалось, что у такого видного и респектабельного мужчины, как Максимов, любовница должна быть необыкновенно привлекательной.
- И хорошую девушку кто-то мог попросить о маленьком одолжении,- сказал он.- Например, передать записку.
Мартынов с усмешкой посмотрел на режиссера. Чувствуя его замешательство, Панин сказал:
- Да вы не стесняйтесь, Лев Андреевич.
- Что мне вам сказать, ребята? - Максимов улыбнулся смущенно.- Рита близкий мне человек. И я знаю о ней все. Если бы она передала записку…
- Остается Рюмин. Или некто "икс", не замеченный Николаем.
- Какое недоверие профессионалу! - воскликнул Мартынов.- Глаз оператора способен запомнить тысячи деталей, которые ускользнут от внимания другого человека.
- Расскажите поподробнее о Рюмине.
- Толя Рюмин - записной остряк и балагур. Лет тридцати,- стал вспоминать Максимов.- Работает на студии с незапамятных времен. По-моему, пришел после десятого класса. Не поступил в Мухинское и подался в осветители. Кто-то из наших режиссеров его привел…
- И все эти годы в осветителях?
- Да. Мы как-то разговорились, и Толя сказал, что работа его вполне устраивает - интересные люди, командировки, свободное время…- Режиссер помолчал немного, потом сказал с энтузиазмом: - Александр Сергеевич, а почему бы вам не собрать всю съемочную группу? Может быть, даже на Дворцовой площади. Расставить всех по местам. Словом, полностью воссоздать обстановку. И тогда вспомнятся все детали. Кто к кому подходил, какие реплики бросал.
Мартынов, по-прежнему сидевший с прикрытыми глазами, демонстративно изобразил аплодисменты.
- Вы, Лев Андреевич, наверное, детективы снимали?
- Снимал, и признаюсь, с увлечением.
- Если записку Орешникову передал кто-то из группы, он может быть связан с преступниками,- сказал капитан.- И общий сбор ничего не даст. Только насторожит. Но самое главное, у нас нет времени. Вы же сказали, через пять дней Орешников должен был бы уехать на гастроли.- Режиссер согласно кивнул.- Скажите, Рюмин женат?
- Кажется, развелся.
- А какая зарплата у осветителя?
- Небольшая. Наверное, рублей сто, сто двадцать…
- Слово для справки! - изрек Мартынов.- Осветитель огребает на выезде до двухсот. Рюмин имеет "Жигули", одевается в "фирму", любит кормить своих знакомых женщин в "Тройке", пытался приударить за сыроежкой, но получил от ворот поворот. К чести данной особы.
Режиссер опять порозовел.
- Братцы! - поднимаясь из-за стола, сказал капитан.- У меня к вам просьба…
- Никому ни слова! - подмигнул ему оператор.
- Александр Сергеевич, можно я спрошу у Скворцовой? Понимаете, мне бы хотелось быть уверенным…
- Понимаю. Но лучше будет, если я спрошу сам. Договорились?
Режиссер и оператор ушли. Один, как показалось Панину, обуреваемый сомнениями, а другой - с чувством исполненного долга. Уверенность, с которой Мартынов назвал людей, подходивших к певцу перед третьим дублем, произвела на капитана впечатление. В душе он всегда завидовал уверенным в себе энергичным людям, тем, для кого эти качества были органичными, составляли суть характера. Панин среди сослуживцев тоже слыл человеком энергичным и даже волевым. Но только он сам знал, чего это ему стоит. Сомнение было одним из главных свойств характера капитана. И начальник управления уголовного розыска Семеновский больше всего ценил эту черту в капитане. А сам Панин по молодости принимал свои вечные сомнения за нерешительность и старался подражать самым энергичным своим коллегам.
Так вот, восхищаясь наблюдательностью Мартынова, Панин все-таки подумал о том, что неплохо было бы перепроверить его показания.
Осветителя Рюмина, явно имеющего какой-то левый приработок, следовало проверить особенно тщательно, выявить круг его знакомых. Неплохо было бы присмотреться и к Рите Скворцовой, прежде чем выяснять у нее подробности разговора с Леонидом Орешниковым.
Панин набрал номер телефона Скворцовой - короткие гудки. "Что это Максимов? Едва успев выйти из управления, бросился к автомату? - подумал капитан.- Ай-ай-ай, Лев Андреевич! Уж не ревнуете ли вы?" Через несколько минут он позвонил снова, номер по-прежнему был занят. Нет, не было у Панина времени, чтобы раз за разом набирать номер Скворцовой, выявлять круг знакомых Рюмина. Он мог идти сейчас только таким путем, который сулил быстрый эффект. Все остальное - на потом.
18
В десять часов капитана ждали на Большой Зелениной улице. Вчера вечером в популярной программе "600 секунд" ведущий объявил: по просьбе Управления уголовного розыска "молодых людей, присутствовавших на съемках телефильма шестнадцатого июня в пять часов утра на Дворцовой площади, просят срочно позвонить по телефону…" И сообщил номер телефона, который стоял на служебном столе Панина.
Еще не закончилась десятиминутная программа, как раздался первый звонок. Молодой женский голос спросил:
- Это телевидение?
- Я вас слушаю,- дипломатично ответил капитан.
- Сейчас передали объявление… Просьбу позвонить,- девушка волновалась. Наверняка решила, что, пока она находилась на съемочной площадке, режиссер присмотрел ее для своего будущего фильма.
- Да, была такая просьба. Вы были в то утро на Дворцовой площади?
- Конечно, была.
- Назовитесь, пожалуйста.
- Зина Витухова, студентка Института культуры…
Панин записал телефон и адрес Зины. Она жила на Большой Зелениной. Выяснил, что вместе с ней был ее знакомый - Геннадий Ольховский, сосед по квартире.
- А где сейчас Геннадий?
- Рядом со мной,- после некоторого замешательства сказала девушка.
- Зина, вы разговариваете с капитаном милиции Паниным. Мне необходимо встретиться с вами. С вами и Геннадием.
Зина ойкнула и повесила трубку. "Это называется утраченные иллюзии",- пробормотал капитан, набирая номер телефона пугливой студентки.
Минут пять из трубки неслись длинные гудки. Скорее всего, молодые люди держали совет. Наконец трубка откликнулась мягким молодым баском:
- Говорите.
- Говорю, говорю,- миролюбиво отозвался Панин.- Вы только трубку не вешайте. Дело к вам серьезное.
- У нас телефон такой,- соврал парень.- Внезапно отключается.- Он все время нервно покашливал.
- Геннадий, я завтра утром к вам подъеду. Будете дома?
- Зина,- спросил парень,- тебе завтра когда на лекции?
Что ответила Зина, капитан не услышал. Но Геннадий сказал:
- Будем, будем. Мне во вторую смену.- Но сказал он это как-то нерешительно, и Панин уточнил:
- Если неудобно разговаривать дома, можно встретиться на улице.
- Почему же неудобно? - обиделся парень, усмотрев в словах капитана намек на ограниченную самостоятельность.- Код у нас 591. Только лифт не работает.
19
Это был один из доходных домов, построенных в начале века. Его не так давно ремонтировали - можно было догадаться, что красили в розовый цвет, но фасад снова обветшал, осыпалась пластами штукатурка, проржавели водосточные трубы. Никакого кода не потребовалось - замок не работал. Темной лестницей идти пришлось на ощупь. О лифте Геннадий упомянул не зря - сорок шестая квартира оказалась на пятом этаже. Дверь открыла темноволосая девушка.
- Зина? - спросил Панин.
- Да. А вы из милиции?
Пока капитан ехал с Литейного до Большой Зелениной, похоже Зина Витухова времени не теряла - успела навести умелый макияж на лице и одеться, словно собралась на бал.
Коридор, по которому Зина повела капитана, казался нескончаемым. За одним из поворотов он чуть не сбил с ног крупного старика в пижаме, двигавшегося мелкими шаркающими шагами. Лицо старика заросло редкой белой щетиной. Старик посмотрел на Панина безумными глазами, а на его извинения ничего не ответил.
- Это бывший директор завода,- шепнула Зина. Капитану показалось странным, что бывший директор завода живет в коммуналке.
Девушка распахнула перед ним дверь. За дверью мерял шагами маленькую, почти без мебели - с одной только тахтой и этажеркой - комнату высокий упитанный блондин. Из тех, к которым напрашивается прозвище "пупсик".
Завидев гостя, "пупсик" замер.
- Александр Сергеевич,- капитан протянул парню руку.
- Ольховский,- ответил "пупсик" на рукопожатие и склонил голову набок. Не хватало только еще услышать: "Чем обязан?" Панин вспомнил, что видел такой жест в каком-то фильме.
- Ребята, нужна ваша помощь,- Панин окинул взглядом комнату. Кроме тахты, сидеть было негде.- Сядем рядком…- Он вынул из кармана удостоверение, протянул Геннадию. Тот осторожно взял его и с нескрываемым интересом прочел. Капитан понял, что милицейское удостоверение парень держит в руках впервые.
- А-а что мы сделали? - спросил он, возвращая удостоверение Панину.
- Пока еще ничего, но сейчас сделаете.- Он опустился на край тахты.- Садитесь, садитесь.- Он посадил их так, чтобы видеть сразу обоих.
- Как вы относитесь к Орешникову?
- К певцу? - спросил "пупсик".
- А к кому же еще! - сердито сказала его подруга.
- Может быть, к нашему начальнику смены?
- Гена, не устраивай цирк,- одернула Зина.
- Вы знаете, что Орешников пропал?
- Да. Чего только не рассказывают! - Зина взяла инициативу в свои руки, но, похоже, ее приятеля это вполне устраивало.
- Вы последние, кто видел певца.
- Мы?! - хором воскликнули молодые люди.
Капитан коротко рассказал им о том, как исчез Леонид Орешников.
- А теперь задачка на внимание: с кем разговаривал певец, пока вы находились на съемочной площадке? Перед тем как он сел на велосипед?
- Ой! Мне показалось, что все там плохо к нему относятся. Оператор заявил, что у Орешникова свидание. Еще один противный мужик, похожий на козла, сказал, что он раздает за углом автографы.
- Точно! - подтвердил "пупсик".- Мне этот Ленчик до лампочки! Не люблю кривляк, но киношники ему все косточки перемыли. И главное - за его спиной!
- Ребята, а что было до его отъезда? - нетерпеливо сказал Панин.- Кто с ним разговаривал?
Зина и "пупсик" посмотрели друг на друга.
- Высокий седой мужик. Похоже, самый главный,- сказал парень.
- Режиссер,- уточнила Зина.- Говорил что-то о кинопленке, но тоже раздраженно. Потом "козел" подходил. Передал Орешникову какую-то штуковину. Я не разглядела. А Леня сказал: "Мерси боку!" - и поднял ладонь.
- Большую, маленькую штуковину передал? - напрягся капитан.- Может быть, записку?
- Что-то небольшое. Во всяком случае, не конверт. Леня свой плащ отогнул и положил штуковину в карман "варенок".
- А что сказал "козел"?
- Не расслышала.
- Подходила одна симпатичная девушка,- добавил Геннадий.- Вот она передала Ленчику записку.
- Ты хорошо видел записку?
- Конечно.
- Он хорошо видел эту симпатяшку,- с вызовом сказала Зина.
- Что сделал Орешников с запиской? Прочитал?
- Прочитал. А потом скомкал и бросил.
- Молодцы, ребята! - порадовался капитан.- Кто еще разговаривал с певцом?
- Пестро-клетчатый! - сказал Геннадий.
- Оператор,- опять уточнила Зина.- Наверное, анекдот рассказал. Очень они смеялись. Особенно сам оператор. И еще один подходил. Совсем мальчишка. Он, по-моему, что-то с великом делал. Вот разговаривал с Орешниковым или нет - не заметила. Велосипед отдал и ушел.
- Этот пацан потом в кабину автомобиля залез,- вспомнил "пупсик".- Я еще подумал: хорошо бы и мне туда - покемарить. Мы с Зинаидой Илларионовной всю ночь глаз не сомкнули.
- И ты об этом очень жалеешь? - с укором посмотрела на Геннадия Зина.
- Вы могли бы парнишку узнать?