- Знать ничего не знаю. Я там сто лет не была! Я даже не знаю, что там новый почтовый ящик! Да еще и запертый на ключ!
В то время Сид думал, что у Киры нет повода его шантажировать. Живет на всем готовом, из дома почти не вылезает, в деньгах не нуждается. Зачем это нужно Кире? По всему выходит, что незачем! Но кто-то же берет из ящика конверты с деньгами? Причем знает на сто процентов, что Сид в это время далеко! И знает, что Кира не живет там, где прописана, а ее соседи - алкоголики. Газет не выписывают, почту из ящика не вынимают. За эти несколько месяцев Сид ни разу не застал их вменяемыми. Либо пьяными, либо с похмелья. Почтовый ящик их не интересовал. Как и брошенная туда реклама. О конвертах с деньгами они понятия не имели.
Меж тем шантаж продолжался. Сид пытался быть осторожным. Месяц ни с кем не встречался. Никому не звонил, не назначал свиданий. Но как только вновь завел подружку, в его машине оказалась новая запись. Да! В машине! В багажнике! Сид мучительно стал припоминать: когда шантажистка могла это сделать? Машина ведь на сигнализации! Вот до чего дошел прогресс!
Думать Сид не умел. Предпринятые им действия были примитивными. В следующий раз он дежурил у почтового ящика всю ночь, сказав жене, что выступает в ночном клубе. Та звонила несколько раз на мобильник, пришлось врать, выкручиваться. Несколько раз он оставлял машину у магазина или у ресторана и следил за ней. Кто подойдет? Откроет багажник? А шантажистка так и не появилась. И ночное дежурство не дало результата. Утром жена устроила скандал, а Сид пришел в уныние. До чего дошел прогресс! У него на одежде жучки, а он понятия не имеет, где именно и как они туда попадают! Его разговоры прослушиваются, записываются, а он даже не представляет как! Каждый его шаг становится известен, но каким образом? За весь год Сид ни разу не видел поблизости ни одного подозрительного типа. Или женщины, на которую мог бы подумать: это она!
Враг был невидим и совсем близко. Рукой подать! Стать примерным мужем? Не изменять жене? Будут шантажировать прошлым. Материала у нее достаточно. Не выход. Если уж шантажируют, так за дело. Пусть-ка потратятся на слежку! Авось надоест!
Не надоело. Казалось, шантажистка получает особое удовольствие, наблюдая за похождениями Сида. Порою он чувствовал себя словно на съемочной площадке. Игра на публику. Пусть зритель только один, но зато какой!
В конце концов Сид смирился. Шантажистка всегда на шаг впереди, невидима и неуловима. Запрашиваемые ею суммы небольшие, и если экономить, то жить можно. Какое-то время. Покупать вещи подешевле и говорить жене, что дорогие, из фирменных магазинов. Обедать в ресторанах быстрого питания, а говорить, что в дорогих. Брать деньги у случайных любовниц. Если дают, зачем отказываться? Тем более что шантажистка слово свое ни разу не нарушала. То есть у жены не было никаких доказательств. И дальше битья посуды дело не шло. О разводе Прасковья Федоровна не заговаривала. Напротив, пыталась устроить звездную судьбу молодого мужа. И Сид этим дорожил.
Так прошел год. В погоне за тенью Сид измучился. И уже подумывал, не обратиться ли в детективное агентство? Пусть профессионалы тягаются друг с другом. Но на это нужны деньги. Что ж… Как только начнет сниматься и будут за это платить, до шантажистки он доберется. Непременно доберется! Сид даже проникся к ней невольным уважением: упорная дама! И сообразительная! Встретиться бы с ней лицом к лицу. Гм-м-м… У нее на руках хорошая подборка порнофильмов с Сидором Коровиным в главной роли. Видеокассеты ему порой тоже подбрасывали.
Когда Грушин произнес тронную речь, Сид занервничал. Откуда узнал? Вот в чем вопрос! Значит, таинственная дама среди присутствующих! Наконец-то! Он горел желанием свести счеты. Итак, за столом сидели три женщины: его жена, Кира и Инга. Потом он подумал: а что, если у дамы есть партнер? Допустим, Грушин вычислил мужчину. Напарника. Так кто? Сид тайком наблюдал за присутствующими, пытаясь по их лицам понять, кто его враг.
Если бы он был таким же умным, как мать! И вот теперь Сид понял: игра окончена. Эти глупцы считают, что шантажируют ее! А мать здесь ни при чем! Грушин ошибся. И чтобы покончить с этим, Сид сказал:
- Я - шантажируемый.
Он ожидал, что жена кинется с расспросами. Но Прасковья Федоровна молчала. Заговорил Даниил Грушин:
- Что ж, Сидор. Молодец!
Писательница невольно вздрогнула:
- Даня? Ты здесь?
Тот подошел к столу со словами:
- Я так понимаю, Артем и Инга удалились в гостиную выяснять отношения? А Сидор надумал наконец сделать признание. Мужественное решение. Расскажи же нам, кто и за что. Облегчи душу.
Сид зашарил глазами по столу с едой и напитками:
- Горло бы промочить.
- Вот, пожалуйста. - Гостеприимный хозяин взял банку пива и протянул Сиду.
Тот пальцем пробил крышечку, жадно отхлебнул. Прасковья Федоровна по-прежнему не проронила ни звука. И Сид заговорил…
ЧЕРВИ: ДАМА И КОРОЛЬ
В то время как в каминном зале слушали историю Сида, Артем привел Ингу вниз. Она не сопротивлялась, шла покорно, но он по-прежнему не отпускал ее руки. Вел за собой, сжимая тонкие пальчики, словно проверяя на прочность. Артем шел не останавливаясь. И боялся того момента, когда придется повернуться к женщине лицом и сказать ей…
А что, собственно, сказать? Какими словами? Чтобы ей было так же больно, как ему, во время недавнего разговора с Грушиным. Так, молча, он спустился по лестнице. Пересек гостиную, прошел на кухню и, только увидев перед собой стенные шкафы красного дерева, понял, что дальше идти некуда. Просто некуда! Дальше - стена.
Тогда он остановился наконец и отпустил ее руку. Развернулся и увидел голубые глаза, в которых застыл немой вопрос: "Что случилось?"
А что, собственно, случилось?
- Артем? Ты разговаривал с Грушиным? Что он тебе сказал? - спросила Инга.
- Все. И сказал, и показал.
- Показал? Я не совсем понимаю…
- Ах, ты не понимаешь! Ты - не понимаешь! Да все ты понимаешь! Ты начала понимать, что делаешь, раньше, чем пришла в мой офис! У тебя уже был план! Как работать с таким материалом, как Артем Дмитриевич Реутов! Ну, так поделись. На будущее. Я готов тебе заплатить. Чтобы знать, как со мной работают. И больше в такие ситуации не попадать. Сколько тебе не хватает на квартиру? Пятнадцать тысяч долларов? Я дам.
- Ты и это знаешь… - упавшим голосом сказала Инга.
- Сегодня вечер сюрпризов. Все вдруг прозрели. Должно быть, мне надо было через это пройти. Но как ты не понимаешь?! Я же тебя любил! По-настоящему любил! Первый раз в жизни! И последний! Я только сегодня это понял!
- Артем…
- Нет, погоди. Этот сон… Когда мои друзья, знакомые, сотрудники, родственники стали подниматься наверх и я понял, что тебя среди них нет, мне стало страшно. И я кинулся вниз. Теперь понял: за тобой.
- Я не понимаю, о чем ты…
- Мне стало вдруг так пусто. Даже во сне сердце сжалось. Вспомнились те вечера, когда мы с тобой вдвоем сидели у телевизора и разговаривали. О планах на будущее, о нашей фирме. Обсуждали общих знакомых, говорили о том, как было бы хорошо… Нет, не могу! Мне казалось, я встретил человека, который единственный меня понимает. Для меня это и есть любовь. Когда можно сказать все, что думаешь, зная, что тебя правильно поймут. А ты притворялась! Притворялась, что понимаешь! Работала со мной. С материалом.
- Я тебя тоже… любила.
- Не ври! Только не ври! Грушина ты тоже любила? Когда нанялась к нему в горничные? Или как? Ты его тоже слушала. Внимательно.
- Но Грушин - это не ты!
- Еще бы! Он тебя мигом раскусил! И сказал: "Девочка, ничего не выйдет". Сколько он тебя платил? Какая твоя цена?
- Артем…
- Не сметь! Бесплатно - дороже. Ха-ха! Тысячу раз прав! Скажи: ты делала аборты?
- Я…
- Только честно.
- Делала, но…
- От меня делала?
- Нет.
- Врешь!
- Я действительно люблю тебя! - с отчаянием сказала Инга.
- Все. Хватит. Тема любви закрыта. Я не хочу больше об этом слышать. Никогда. Ни сейчас, ни после. Ни от тебя, ни от кого-нибудь другого. Будем считать, что этим я уже переболел. Перейдем к делу. Итак. Ты призналась этой… писательнице и ее муженьку, что шантажистка. Это правда?
- Да. Но…
- Отвечать! Твое "но" ничего не стоит. Эмоции оставь при себе. Меня интересуют факты. Ты - шантажистка. Ты шантажировала Валентина?
- Нет.
- Так. Значит, Ваня Смирнов с тобой не делился?
- Нет.
- Тогда ты шантажировала меня.
- Это неправда!
- Это правда, - почти что ласково сказал Артем. - Полгода назад я заплатил шантажисту десять тысяч долларов. За дальнейшее молчание. За то, чтобы сделки больше не срывались. Тогда же ты внесла деньги за квартиру. Откуда?
- Я… - замялась Инга.
- Это мои деньги. Господи, как же я тебя ненавижу! Вот ты стоишь передо мной и говоришь: "Я действительно тебя люблю!" А в глазах… "Ах, какая жалость, что рыбка с крючка сорвалась! Может быть, ситуацию можно спасти?" Нельзя! Даже не думай!
- Почему ты веришь Грушину и не веришь мне?
- Да потому что я видел! И слышал! Своими глазами! Своими ушами! Зеленую шляпу! И это: "С таким материалом можно работать"… Ты понимаешь, что чувствует человек, когда про него говорят: материал?! Любимая женщина говорит?! Ты это понимаешь?!
- Но это было до того, как…
- До чего? До знакомства? Ты изменилась? Стала другой? Да невозможно это изменить! Это не меняется! На тебе же пробы ставить негде! Ты - дешевка!
- Артем… - всхлипнула Инга.
- И слезы твои - дешевка. Ты до самой смерти не изменишься. Будешь врать, притворяться, деньги вымогать…
До него вдруг дошло: это же можно прекратить. Простым способом. Больше никогда ее не видеть. И не слышать. Никогда… Спиной он почувствовал ящик стола, о который опирался. Там, в ящике - пистолет.
- Прости меня, - еще раз всхлипнула Инга. - Я сейчас все тебе расскажу. О шантаже. О том, где я брала деньги…
- Я не хочу этого слышать. - Его рука уже нашарила ручку. За которую надо потянуть, чтобы открыть ящик.
- Я действительно нанялась в горничные к Грушиным с определенной целью. Подруга меня устроила. Светка.
- Рыжая? - машинально спросил он. Вцепившись в ручку.
- Да. Она сказала: лови момент. Ты должен меня понять. Я хочу хоть капельку счастья. Дом, семья, дети. Сначала я хотела, чтобы Грушин бросил жену и… Я, кажется, даже влюбилась. Немного. Не так, как в тебя, но…
- Без "но".
- Хорошо. Эти записи. Никогда не думала, что все может обернуться так… Мне просто хотелось заработать денег…
- На мне…
- Но я же от этого отказалась! Я действительно тебя лю…
Вот здесь он не выдержал. Слышать от этой женщины слово "люблю" - уже слишком! У нее прав таких нет! Она должна замолчать!
Он выдвинул ящик стола и нашарил там пистолет. Достал его и увидел в голубых глазах недоумение:
- Артем, что ты собираешься делать?
- А вот что…
Он поднял пистолет и очень спокойно, аккуратно три раза нажал на курок. Ему сразу же стало легче. Будто гора с плеч свалилась. В этот момент он испытывал откровенную радость. Наконец-то! Сколько проблем решено! И сердце болеть перестало.
Инга как-то нелепо, некрасиво сложилась пополам и рухнула на пол. Артем стоял и наблюдал за ней. Спокойно. Отстраненно. А она действительно умерла. На губах пузырится кровавая пена. Одежда испачкана в крови. Хорошие выстрелы. Точные. Все - в грудь. В пистолете патронов больше нет. А жаль…
…В это время Сид закончил свою историю. Прасковья Федоровна слушала молча. Свой монолог Сид завершил словами:
- Прости, мать.
- Да уж, - высказался Борисюк. - И чего людям не хватает? Живет на всем готовом, еще и жене изменяет!
- Милые вы мои, - вздохнул Даниил Грушин. - Ваше семейство меня умиляет. Сейчас все прояснится, и тогда мы поймем, что…
Вот в этот момент и раздался выстрел. Один, потом еще и еще. И женский крик. Приглушенный, словно бы издалека. Грушин вскочил:
- Вот оно!
- Опять стреляют! - в отчаянии воскликнула Прасковья Федоровна. - Да когда же это кончится?!
- Уже кончилось. Бегом все вниз!
И Грушин первым кинулся к дверям. Остальные - за ним. Когда компания влетела на кухню, Артем все еще не трогался с места. Стоял, с любопытством глядя на мертвую Ингу.
- Боже мой! - всплеснула руками Прасковья Федоровна. - Вы все-таки ее убили! Да отнимите же у него пистолет!
- Зачем? - спокойно сказал Даниил Грушин. - В нем больше нет патронов.
Артем поднял пистолет, зачем-то заглянул в дуло и рассеянно сказал:
- И в самом деле… нет…
- Он сошел с ума! - взвизгнула Прасковья Федоровна. - Сид!
- Я вижу, мать.
- У него шок, - сказал Грушин. - Тема, пойдем наверх.
- Когда же, наконец, приедет милиция! - воскликнула писательница. - Я требую! Сид!
- Сид с вами не согласен, - усмехнулся Грушин. - Ему не хочется, чтобы приехала милиция.
- Но почему?
- Потому что… Среди нас теперь три убийцы и один шантажист. Но лично мне больше ничего не надо.
- Поясните… - прошипела Прасковья Федоровна.
- С удовольствием. Но - наверху. Где началось действие, там оно должно и закончиться.
- Я ее убил, - тихо сказал Артем. Кажется, он начал приходить в себя.
- Да, Тема, - мягко сказал Грушин. - Ты все-таки это сделал.
- Я ее убил.
- Пойдем наверх. Тебе надо выпить.
- Вот потому, что я много выпил, я ее и убил!
- Бывает. Ну? Идем?
Грушин отобрал у него пистолет, положил на кухонный стол и, обняв за плечи, повел к дверям. Артем шел не сопротивляясь. Следом потянулись Прасковья Федоровна и Сид. Последним шел Валентин Борисюк. Соображая - что же теперь будет? Похоже, что они с Реутовым окажутся рядом на скамье подсудимых. Если только Артема Дмитриевича не спасут дорогие адвокаты. И влиятельный тесть. Убийство в состоянии аффекта. Но обойдется ли условным сроком или Реутов все-таки сядет?
Компания вошла в каминный зал.
- Рассаживайтесь, - гостеприимно предложил Грушин. - Я расскажу, как все было. И зачем.
- Да кто ты такой?! - с отчаянием спросил Артем. - Судья? Палач? И по какому праву?!
- Я человек, который поставил цель и ее добился. Ибо среди четырех убийств есть то, которое выгодно лично мне. Но я остаюсь на свободе и с чистыми руками. Ибо за меня это сделали. Итак…
Последний расклад
Они сидели за столом. Спиной к буфету - Даниил Грушин. Напротив Сид, маленькие глазки которого бегали, а руки, спрятанные под столом, были сжаты в кулаки. Так, на всякий случай. Рядом раскрасневшаяся Прасковья Федоровна. Чрезвычайно взволнованная последним убийством. По левую руку Грушина мрачный Артем. До которого постепенно начало доходить: Инга все-таки сломала ему жизнь. Убийство - это серьезно. За убийство можно сесть в тюрьму.
Валентин Борисюк сидел на месте Инги, рядом с хозяином. Так, на всякий случай. Надо держаться к Реутову поближе. Они теперь товарищи по несчастью, авось, и его наказание будет легче. Убийца одновременно оказывается свидетелем. Другого убийства. Сложный случай. А все Грушин. Его неуемная фантазия.
- Итак, у меня был план, - начал хозяин дома. - Я попал в неприятную историю. Видите ли, господа, - меня шантажировали.
- Что-о? - гости переглянулись.
- Выходит, ты нас обманул? - спросил Артем.
- Ни в коем случае. Я сказал, что пригласил в гости равное количество шантажируемых и шантажистов. Это правда. Умолчал только о том, что я тоже шантажируемый. То есть карта, которая в игре. Кроме того, мой тесть решил оставить меня не у дел. Я это понял по тону, которым он со мной разговаривал. В понедельник утром я должен приехать к нему в офис и выслушать много неприятных вещей. У него теперь новый любимчик - Артем. Сегодня мне надо было разделаться с шантажистом и избавиться от конкурента. Но как это сделать? И я придумал эту забавную игру.
- Очень интересно! - всплеснула руками Прасковья Федоровна.
- Я заманил вас сюда под разными предлогами. Мне надо было, чтобы вы приехали и втянулись в игру. Дело в том, что в течение года я собирал коллекцию человеческих тайн. И не вы ли, мадам писательница, проговорились мне как-то, перебрав французского вина, что шантажируете собственного мужа?
- Что-о? - вытаращил глаза Сид и невольно разжал кулаки. - Мать? Что говорит этот тип? Да я его сейчас…
- Не надо, - упавшим голосом сказала Прасковья Федоровна. - Мой мальчик… Я тебе сейчас все объясню.
- Что объяснишь? - напряженно спросил Сид.
- Мадам писательница затеяла увлекательную игру, - улыбнулся Грушин. - Надо сказать, что Прасковья Федоровна скуповата. Прожив до сорока лет в бедности, она привыкла на всем экономить. И решила сэкономить на молодом муже.
Началось все с простого: Прасковья Федоровна начала подозревать мужа в измене. Обратилась в детективное агентство. А современная техника дошла до того, что не обязательно ходить хвостом за объектом. Достаточно положить в багажник его машины прибор, который посредством спутниковой связи будет осуществлять слежку. И сообщать обо всех его передвижениях. Или запрограммировать мобильный телефон на подслушивание. И на запись. Допустим, Сид сказал, что поехал в клуб. А на самом деле в центр, к очередной любовнице, или на южную окраину.
- Вот, значит, как… - упавшим голосом сказал Сид.
- Мадам писательница получила исчерпывающую информацию. Фотографии, записи и даже видеоматериалы. И задумалась: а что со всем этим делать? Развестись? Ей этого не хотелось. И она приняла остроумное решение. Во-первых, забирать у мужа назад часть денег, которые сама же ему давала. То есть сократить расходы. Заставить его экономить. Остроумно, ничего не скажешь! Ведь пришлось потратиться на детективное агентство! Снимать слежку за мужем она не стала. Напротив. Следить, записывать, подслушивать. Ничего не менять. Во-вторых, решила заработать деньги на его любовных похождениях. Одно дело - работать мозгами, эксплуатировать собственную фантазию, которая постепенно иссякала, другое - писать с натуры. Если бы Сид читал любовные романы Златы Ветер, он давно бы понял: его шантажируют свои. То есть кто-то из домочадцев. Жена или Кира. Но он не смел и подумать на жену! Поэтому жертвой стала Кира. Я зачитал Сиду отрывок из романа. И он пришел в бешенство.
- Ну да, - сказал Сид. - Я подумал: Кира - наркоманка. Значит, ей нужны деньги на наркотики. И она пишет за мать. Всякую там порнуху.
- Это писала не Кира, - спокойно сказал Грушин. - Вот как раз постельные сцены писала Прасковья Федоровна. Так сказать, с натуры.
- Вот это да! - присвистнул Валентин Борисюк. - Чего только в жизни не бывает!
- Ну и что такого? - сказала писательница, пожав плечами. - Сид - мой муж. Он принадлежит мне. И продукт его деятельности тоже по праву принадлежит мне!
- Продукт… как? - наморщил лоб плейбой.
- Это не покинуло пределов нашего дома, - пояснила Прасковья Федоровна. - Все видеоматериалы, записи разговоров - все это у меня в кабинете. Куда ты ни разу не заглядывал.
- Выходит… Я разговаривал с шантажистом, который сидел этажом ниже? Так, что ли? - сообразил Сид.