- Труп…
Мужчины кинулись в кабинет. Трезубец Нептуна мерцал на столе, почти не справляясь с темнотой, в комнате было мрачно. Следователь Колыванов, откинувшись, сидел в кресле, из его груди торчала рукоять ножа. Из уголка рта стекала тоненькая струйка крови.
- Мертв, - спокойно сказал Грушин. - Хотя я, признаться, не ожидал. Убить следователя? Это намного больше, чем я хотел!
Сид посветил на мертвеца и потянулся было к ножу, но хозяин дома резко сказал:
- Не трогать! На нем могут быть отпечатки пальцев!
Плейбой отдернул руку и невольно попятился.
- Ну и что? Ну и что? - заволновался вдруг Артем. - И что это доказывает? Ты наверняка брал его в руки!
- А ты чего так волнуешься?
Артем не ответил.
- Я… я вошла в кабинет, - заикаясь, сказала Прасковья Федоровна. - Мне показалось, что дверь не заперта. Я хотела с ним поговорить. Увидела его и… подошла.
- И в этот момент ударили его кинжалом, - мрачно продолжил Грушин. - Который предусмотрительно прихватили из буфета.
- Нет! - закричала женщина. - Я не брала!
- Валентин? - повернулся Грушин к застывшему на пороге Борисюку.
- А что такое?
- Ты последний с ним беседовал!
- Когда я вышел из кабинета, следователь был жив, - упрямо сказал Борисюк.
- А чем ты это докажешь?
- Не собираюсь я ничего…
- Нет, это невыносимо! - простонала Прасковья Федоровна. - Невыносимо здесь больше находиться! Я хочу уйти!
- Что случилось? - раздался вдруг голос Инги.
- Где ты была? - резко спросил Артем.
- Я… Боже! Он же… - ахнула молодая женщина.
- Умер. Где ты была?
- Я…
- Держите ее! - крикнул Артем стоящим ближе к дверям Валентину и Сиду, заметив, что Инга близка к обмороку.
- Симуляция, - равнодушно сказал Грушин.
Валентин придержал молодую женщину за талию. Та еле слышно сказала "Спасибо".
- Надо увести дам, - заметил Артем. - Да и нам здесь делать нечего.
- Как быть с трупом? - деловито спросил Сид.
- Закрыть дверь кабинета, - сказал Грушин, - и уйти. Артем прав. Мы все обсудим в каминном зале.
В коридоре они наткнулись на Киру. Та так и не решилась войти в кабинет. Еле слышно спросила:
- Он и правда мертв?
- Мертвее не бывает, - мрачно подтвердил Грушин. И плотно прикрыл дверь кабинета. - Запирать на ключ, думаю, нет смысла. Труп никуда не убежит.
Все вернулись в каминный зал.
- Налей мне шампанского, - попросила Инга Артема.
- Да, надо выпить, - согласился тот. И потянулся к графину с водкой, заметив: - Никогда не пью больше двух рюмок, но сегодня… Ужасный вечер! Отвратительный!
С ним согласились все присутствующие. Выпить отказались только Валентин Борисюк и Кира. Грушин едва пригубил обожаемый мятный ликер. Зато дрожащая Прасковья Федоровна налегла на французское вино основательно.
- Я наконец поняла… Это не шутка! - покачала головой она, осушив бокал.
- Ну, слава Богу! - высказалась Инга.
- Когда я увидела труп там, в кабинете… О! - застонала писательница. Насколько спокойной она была раньше, настолько теперь поддалась панике.
- Итак, кто-то из нас убил следователя, - подвел итог хозяин. - И это действительно серьезно. Кого так напугало разоблачение? Это могло бы остаться только игрой, но вы, господа, начали убивать! Значит, увязли в этом деле по уши! Может быть, кто-то хочет вызвать милицию?
- Нет, - хором сказали Инга, Кира и Валентин Борисюк. Прасковья Федоровна беспомощно моргнула, а Сид хмыкнул.
- Артем, ты, кажется, искал телефон? - с иронией спросил Грушин.
- Я… Дело в том, что я… Да, я брал в руки этот чертов нож! Когда стоял у буфета!
- Ах! - громко воскликнула Инга.
- Но зачем? - беспомощно спросила Прасковья Федоровна.
- Да из чистого любопытства! Я интересуюсь холодным оружием. У меня дома, на ковре, то есть на стене, на ковре… тьфу ты! Это выгодное вложение денег. Пару дуэльных пистолетов я полгода назад купил за восемь тысяч долларов, а нынче продал за тринадцать. На старинные кинжалы тоже большой спрос. А у этого рукоять из слоновой кости, на лезвии клеймо. Известного мастера. Короче, меня заинтересовал этот кинжал.
- Настолько, что ты взял его и решил применить по назначению? - усмехнулся Грушин.
- Заткнись! Умник. Я хотел купить его. Для своей коллекции. Короче, на рукоятке есть мои отпечатки. Но я не мог его убить. Я был внизу.
- Был внизу. Это могло бы сойти за алиби, но… Дело в том, господа, что дом-то с секретом!
Удивилась только Прасковья Федоровна. И Сид, но как-то вяло. И Грушин это заметил:
- Я так и думал. Некоторые из вас в курсе. В моем кабинете есть потайная дверь. Собственно, это меня и привлекло. Раньше та комната вовсе не была кабинетом, но я взял ее себе. За старинным ковром на стене есть дверь, за дверью лестница, которая ведет вниз. В комнату для прислуги. Она в самом конце коридора. Рядом дверь черного хода. Иногда мне хотелось выйти из дома, но так, чтобы об этом никто не знал. Или принять кого-нибудь. Тайно. Думаю, не один я этим пользовался.
И Грушин выразительно посмотрел на Ингу. Та покраснела.
- Я понятия об этом не имела! - заявила Прасковья Федоровна, тряхнув длинными серьгами. Раздался мелодичный звон.
- Аналогично, - выдал вдруг Сид.
Даниил Грушин тут же отметил: "А парнишка-то не такой уж тупой!" И сказал:
- Итак, расставим все по местам. Вы с Сидом не знали о тайной лестнице. Но ведь это вы, Прасковья Федоровна, обнаружили труп! То есть были в кабинете последней. И не исключено, что следователь Колыванов в этот момент был еще жив. Вы подошли и ударили его ножом. Спокойно, спокойно… Это одна из версий! Что касается Сида. Балкон, то есть лоджия - сквозная. На нее есть выход из каминного зала и из моего кабинета. Сид вполне мог перелезть через перила, разделяющие лоджию, войти в кабинет и ударить ножом следователя. Ему это вполне по силам. Крепкий парень, спортсмен.
- Неувязочка, - криво усмехнулся Сид. - Окна на зиму заклеили. Мы с Кирой с трудом открыли балконную дверь. Я не мог войти в ваш кабинет.
- Окна заклеены в каминном зале, - спокойно сказал Грушин. - А я, признаться, люблю выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Люблю золотую осень. А сентябрь так просто обожаю! Так что, Сидор, твое алиби с треском провалилось. Балконная дверь в моем кабинете легко открывается снаружи, можно пойти и проверить. Ну что, Сидор? Мне проделать твой путь? Перелезть на другой балкон и обратно?
- Меня зовут Сид, - отчеканил стриптизер, и его маленькие, близко посаженные глазки вновь злобно сверкнули.
"Орангутанг, - невольно поежилась Инга. - Животное!" Раньше она никогда не видела Сида без очков с затемненными стеклами.
- Что касается Валентина, - продолжил Грушин. - Тут все очевидно. Пошел делать признание, узнал, какой срок ему светит, условным наказанием не отделаться, и, чтобы тайна ушла в могилу, следователя прирезал.
- Чушь! - сказал бледный от волнения Валентин Борисюк. - Я понимаю: на меня легче всего спихнуть! Сам вызвался! Но я не убийца! Не убийца!!
При этих словах Грушин вдруг расхохотался. И Валентин тут же осекся.
- Остались мы с Ингой,- напомнил Артем.- Ну, что ж ты замолчал?
- А с вами тоже все понятно. Инга знала о тайной лестнице, потому что пользовалась ею неоднократно. А ты… Ты мог узнать об этом от Инги.
- Я ему ничего не говорила! - вскинулась та.
- А кто тебе поверит?
- Когда я осталась здесь одна и подошла к буфету… - сказала вдруг Кира. - Я обратила внимания, что ножа там нет. Пистолет на месте, а ножа нет.
- Я его не брал, - слишком поспешно заявил Валентин Борисюк.
- Что ж ты так долго торчал у буфета! - заметила Инга. - Артему стало плохо, и мы отвлеклись. У тебя был момент.
- Ты сама там стояла, - напомнила Кира. - Мы обсуждали, как выйти из дома, и у тебя тоже был момент.
- Короче, все могли. Кроме меня, - подвел итог Грушин.
- Ай, Даня, ай молодец! - хлопнул в ладоши Артем. - Но ведь дом-то с секретом! Быть может, не с одним? Признайся, где еще есть тайная лестница? А тайная дверь? Или потолок в кабинете опускается? А? Ты же выдумщик!
- А нож? - напомнил Грушин.
- Ну, для такого фокусника, как ты, это задачка плевая! Может, у тебя было два таких ножа?
- Это легко можно проверить, - усмехнулся Грушин.
- Как? - хором спросили гости.
- Если в груди следующего трупа будет торчать точно такой же кинжал…
Что тут началось! Гости заволновались. Все категорически отрицали свою причастность к убийству следователя и возможность появления нового трупа.
- Спокойно, господа. Спокойно. Следователя позвал я. И мне-то уж точно не было резона его убивать. Зачем?
- А зачем ты устроил это шоу? - со злостью спросил Артем. - Зачем собрал нас? Нормальному человеку такое и в голову не придет! А у сумасшедших, как известно, нет логики! Короче, я требую, чтобы, во-первых, включили свет. Это уже не смешно. Во-вторых, чтобы к приезду милиции убийца был найден. Пока он не признается или не будет стопроцентных доказательств, кто это сделал, из этого дома никто не уйдет. Все.
- Насчет света согласна, - поддержала его Прасковья Федоровна. - А насчет второго пункта… На рукоятке ваши отпечатки пальцев, вы и отдувайтесь. Мы с Сидом здесь ни при чем.
- А за меня ты заступиться не хочешь? - тихо спросила Кира.
- Ну, ты-то не могла его убить. Ты была здесь, в каминном зале…
В этот момент Грушин легко поднялся и подошел к стене между кабинетом и каминным залом. Там стоял стеллаж с книгами. Пошарив рукой, он незаметно надавил на какой-то рычаг, и стеллаж поехал в сторону.
Взорам гостей предстал кабинет, где все также мерцал трехрогий подсвечник, распространяя запах розового жасмина, а в кресле сидел мертвый следователь Колыванов. От неожиданности Прасковья Федоровна громко ахнула. Инга позеленела, пробормотав:
- Господи, меня сейчас вырвет.
- Прекрати немедленно, Грушин! - выкрикнул Артем.
- Фальшивка, - спокойно заметил хозяин дома. - Имитация книжного стеллажа. Сделано на совесть. Я любил, поработав у себя в кабинете, зайти потом в каминный зал, посидеть в темноте, посмотреть на огонь. Но так, чтобы об этом никто не знал…
- Зачем? - несколько рассеянно спросил Артем.
- В детстве мне не хватало одиночества. Впрочем, ты об этом знаешь. Вспомни общагу. Мы столько ночей душу друг другу изливали… Эх, Тема!
И Грушин вновь нажал на потайную пружину. Стеллаж с книгами поехал на свое место.
- Хорошо устроился, - сквозь зубы сказал Артем, внимательно наблюдая за его манипуляциями. - Тайная дверь за ковром, тайная лестница, муляж стеллажа с книгами… Зачем такие сложности, Даня?
- Я чувствовал, что мне это когда-нибудь пригодится. И потом… Я же сказал, что мне приходилось принимать гостей, которые хотели остаться незамеченными для остальных обитателей дома.
Женщины, сидящие за столом, переглянулись.
- Что за намеки? - сказала Инга.
- Ты столько раз бывала у нас дома, - заметила Прасковья Федоровна. - Кажется, вы с Кирой…
- Подруги. И что? - с вызовом спросила Инга.
- Кира тоже к тебе ходила, - тряхнула серьгами писательница.
- Мы обменивались рецептами, - поспешно сказала ее подруга.
- Почему же ты так отвратительно готовишь? - заметил Сид.
- Скажи, Кира, - пристально глянула на подругу Прасковья Федоровна. - Инга тебе показывала тайную дверь?
Кира еще больше побледнела. И ничего не ответила.
- Значит, ты могла?
- Я же сказала. Когда я подошла к буфету, кинжала там не было.
- Но ведь никто не может этого подтвердить, - резонно заметил Артем.
- Ну что, бросим жребий? - весело спросил Грушин. - Теоретически каждый из нас мог. Кто хочет стать убийцей?
- Типун тебе на язык! - отмахнулась Прасковья Федоровна.
- Тогда поищем мотив, - охотно согласился Грушин. - Кто из вас хочет поделиться своей маленькой тайной? Ну?
Но гости молчали…
ДЕСЯТКА БУБЕН
Веселая карта. Впрочем, и Кира Крымова не всегда была такой унылой, невзрачной особой в бесформенных балахонах. Отнюдь. В семнадцать лет она была очаровательной девушкой, очень хорошенькой и смешливой. Обожала короткие юбки и трикотажные кофточки, подчеркивающие достоинства ее стройной фигурки. Росточком Кира была невысока, всего-то метр шестьдесят, но сложена отлично. Короткая модная стрижка, раскосые глаза, смуглая кожа и неизменная улыбка.
Такая Кира могла вскружить голову кому угодно! Еще в школе у нее отбоя не было от кавалеров. Каждый вечер кто-нибудь маячил под окнами в ожидании, пока та выглянет во двор. Она охотно бегала на свидания, целовалась в кинотеатре, на последнем ряду, а позже блистала на дискотеках и в ночных клубах. Но также охотно расставалась с героями своих романов, ибо не относилась к ним всерьез. Дальше легкого флирта дело не шло. Родители воспитывали девушку в строгости, внушая, что вступать в интимные отношения без любви безнравственно. Да и саму Киру в то время занимало другое.
Жизнь ее была безоблачной. Ну, почти. Отец, известный в то время писатель, рано овдовел и всего себя посвятил единственной дочери. Когда умерла мама, Кире только-только исполнилось десять лет. Мачеху в дом писатель Крымов привести не захотел, заперся в четырех стенах и занимался только творчеством и Кирой. Но несколько лет писал, что называется, "в стол", а когда решился опубликовать написанное, времена изменились. Поезд ушел, и даже в последний вагон не удалось вскочить. Пришлось подрабатывать переводами, чтобы свести концы с концами.
Жили они вдвоем, в двухкомнатной квартире на пятом этаже "сталинки". Коридор длиннющий, потолки высоченные, лестничные клетки широченные, мусоропровод в кухне, зал огромен, а Кирина комнатка, напротив, крохотная. Но она была так счастлива в ней!
Писала стихи, причем хорошие, а папа относил их в толстые и не очень журналы, где работали его многочисленные приятели и приятельницы, помнившие Крымова веселым, жизнерадостным человеком, полным здоровья и сил. Ради дочери он возобновил старые связи с собратьями по литературному цеху, только теперь уже не улыбался, был серьезен и судьбой единственной дочери тоже занялся всерьез. Стихи Киры охотно публиковали, и еще в школьные годы будущее ее было предрешено. Она с первого раза поступила в Литературный институт имени Горького. Без проблем. Ну, без малейших! И попала на курс известнейшего поэта, который в ней души не чаял. И вновь публикации. Одна за одной.
Но времена эти скоро закончились, мода на поэзию прошла, и проза стала наступать по всем фронтам. Но и тогда еще все для Киры складывалось хорошо. Просто замечательно! Институт она закончила, стала заниматься переводами. Способности к языкам передались ей по наследству от отца. В Россию как раз хлынул поток импортных любовных романов. Океаны страсти и любовные реки переполняли женские сердца.
- Скоро придет мода и на отечественный любовный роман. Ты бы занялась этим, дочка, - посоветовал отец. - Перо у тебя легкое, все, написанное тобой, читается на одном дыхании. С публикацией проблем не будет. Дорожка проторенная. Попробуй.
И Кира попробовала. Писать ей было легко. Ах, любовный роман? Подумаешь, проблема! Сколько их переведено! Рука давно набита! Первые ее книги вышли в серии "Чудное мгновенье". Тоненькие книжечки в мягком переплете, которые быстро расходились и так же быстро рассыпались на отдельные листочки. Псевдоним она брать не стала. Кира Крымова - чем плохо? Отец старается. Пробивает, хлопочет, помогает если не материально, то морально. Неизвестно, что ценнее.
Она отдавалась придуманным страстям с упоением и восторгом. Но когда к ней самой пришла, наконец, любовь, поняла, что до сих пор ничего о ней не знала. Настоящей любви, о которой ее собственной рукой столько уже было написано! Час пробил. И вскоре последовало предложение руки и сердца. Все было по правилам. Кира чувствовала себя такой счастливой! Безмерно!
Он был поэтом, что само по себе звучит упоительно. А для такого романтика, как Кира, - священно! И, как истинный поэт, он был красив. Вокруг головы, словно нимб золотой, летящие светлые кудри. Глаза бездонны, сердце тоже, как ей тогда казалось. Можно пить и пить, не опасаясь того, что родник иссякнет. Он объяснялся ей в любви в стихах, она отвечала прозой. Герои ее романов теперь были только блондинами. С синими глазами. И только клонировав любимого мужа раз пять, Кира немного успокоилась.
В его стихах были чувства, сплошь одни чувства. Сама же поэзия была несовершенна. Кое-где рифма хромала, не выдерживался размер, но ведь это же было от души! Кира не смела критиковать, только советовала.
- Вот здесь, милый. Чуть-чуть…
- Подправь, - милостиво разрешал ее Бог.
Сразу же после свадьбы он перебрался к жене. Папа перенес вещи в крохотную комнатку, Кира свои - в огромную залу. Туда же привез свой чемоданчик обладатель золотых кудрей и бездонного сердца. И сразу же попросил тестя устроить его судьбу. Литературную.
- Молодой человек, поэзия сейчас не пользуется спросом, - промямлил старый писатель. - Стихи… Что ж стихи? Это, конечно, хорошо… А чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь?
Красавец только плечами пожал. У него не было способностей к языкам. И каких-нибудь других, пользующихся спросом на рынке литературного труда, не было тоже. И еще он обожал вставать в позы. Любимая из них - "я непризнанный гений. И я не виноват в том, что меня не ценят и не понимают. Виноваты они. Неблагодарное, бездарное, вульгарное общество". Короче, "париться" пришлось Кире. Она выдавала любовные романы чуть ли не каждый месяц по книге. Любовь поддерживала в ней силы. Кира худела, бледнела, но глаза ее сияли. Тоненькие рассыпающиеся книжицы ушли в прошлое, появился солидный твердый переплет. Ее стали приглашать на презентации.
И однажды… Чтобы развлечь публику, организаторы презентации придумали "фишку". Презентовалась новая серия, русский любовный роман. Современный. Авторы приглашались парами и задавали друг другу вопросы, параллельно обсуждая творчество друг друга. Разумеется, поощряя, а не критикуя.
В пару к тому времени известной Кире Крымовой пригласили начинающую писательницу Злату Ветер. Несколько ее книжек Кира прочитала. Вернее, пролистала. И, признаться, ей они не понравились. Она даже прониклась к неизвестной Злате Ветер состраданием. Ведь у той нет будущего! И Кира была со Златой, то есть с Прасковьей, любезна. Ведь та оказалась на тринадцать лет старше! И не замужем! Обладательница золотокудрого поэта жалела всех, кто так и не нашел свою половинку. Кире еще не исполнилось и тридцати, в то время как Паше скоро должно было стукнуть сорок. Без литературного образования, без связей. И без будущего. Кира была в этом просто уверена! Ведь она читала. Уж в чем в чем, а в литературе она разбиралась, ибо отдала ей всю свою жизнь.