2
- Что? - вскричал Брунетти, не сразу сумев взять себя в руки. Он чувствовал, что его охватывает ярость, но даже и не думал скрывать свое возмущение. - Что вы подразумеваете под словами "не существует"?
Росси откинулся на спинку кресла, как будто отстраняясь от орбиты гнева Брунетти. Он был явно озадачен неадекватной реакцией на свои слова, ведь он говорил правду: документ - вот единственная объективная реальность. Когда он понял, что Брунетти не собирается применять насилие, он немного успокоился, поправил бумаги, лежащие на коленях, и сказал:
- Только то, что она не существует для нас, синьор Брунетти.
- А что значит "для нас"? - спросил Брунетти.
- Это значит, что в нашем архиве о ней не упоминается ни в одном документе. Ни в запросах на выдачу разрешений на строительство, ни в планах, ни в актах приемки выполненных работ. Иными словами, нет документальных свидетельств того, что эта квартира когда-либо строилась. - И, опережая возражения, Росси добавил, положив руку на конверт, который дал ему Брунетти: - К сожалению, и вы не можете предоставить нам такую документацию.
Брунетти вспомнил рассказанную как-то Паолой историю об одном английском писателе, который поспорил с философом, утверждавшим, что реальности не существует: он пнул булыжник и попросил философа подобрать это. Сейчас комиссару только и оставалось, что поступить, как тот писатель. Он полицейский, его работа - ловить преступников; представление о работе городских учреждений он имеет самое смутное, не в его компетенции знать, какого рода информацию собирает Кадастровый отдел, где, как он понял, занимаются документацией, касающейся прав собственности.
- А для вашего отдела интересоваться прошлым венецианского градостроения - это обычное дело?
- Нет, вовсе не прошлым, - поправил Росси, поощрительно улыбнувшись, как будто ему понравилось, что Брунетти оказался достаточно сметливым, чтобы спросить об этом. - После получения новой директивы наш отдел был уполномочен собрать полные досье - компьютерную базу данных - на все ныне существующие жилые помещения в Венеции, которые Комиссия по изящным искусствам причислила к историческим памятникам. И это здание - одно из них. Сейчас мы находимся в процессе сбора документов и справок из различных городских организаций. То есть теперь копии полного комплекта документов на каждую квартиру, внесенную в список Комиссии, будут храниться в одном месте, в нашем отделе. В конечном счете такая централизованная система сэкономит кучу времени.
Две недели назад, стал припоминать Брунетти, глядя на довольную физиономию Росси, "Газеттино" опубликовала статью, в которой сообщалось, что по причине отсутствия средств выемка грунта из каналов прекращена. То есть на спасение уходящего под воду города средств нет, а вот на бумажную волокиту - пожалуйста!
- И сколько же квартир в этом списке? - спросил он.
- О, понятия не имеем. Это одна из причин, почему было решено осуществить ревизию.
- А как долго продолжается эта ревизия? - спросил Брунетти.
- Одиннадцать месяцев, - с ходу ответил Росси.
Брунетти эта поспешность несколько насторожила. Он продолжил расспросы:
- И сколько досье вы собрали к настоящему времени?
- Ну, поскольку некоторые из нас вызвались работать по субботам, мы собрали уже более ста. - Росси не пытался скрыть свою гордость.
- Сколько же человек работает над этим проектом?
Росси поднял правую руку и, начиная с большого пальца, начал пересчитывать своих коллег:
- Кажется, восемь.
- Восемь, - повторил Брунетти. Он был далек от производимых расчетов и задал резонный вопрос: - И что же из всего этого следует? Для меня, например?
- Если у нас нет документов на квартиру, первое, что мы делаем, - просим владельцев показать их. Но в вашем случае это совсем не те документы. - Росси указал на конверт, принесенный Брунетти из кабинета. - Все, что у вас есть, - это соглашение о передаче права собственности, поэтому мы вправе предположить, что предыдущие владельцы не передали вам бумаги, которые, возможно, имели отношение к первоначальной постройке. Они либо потеряны, но когда-то все-таки существовали, либо их и не было никогда. - Росси внимательно посмотрел на Брунетти, но тот молчал. - Если они утеряны и вам при покупке квартиры их не передавали, значит, они, должно быть, затерялись в одном из городских архивов или отделов муниципалитета.
- Что вы будете предпринимать, чтобы найти их?
- О, - начал Росси, - это не так просто, как кажется. Городские власти не обязаны хранить копии этих документов. В Гражданском кодексе четко говорится: это обязанность лица, владеющего данным имуществом. Без ваших копий вы не можете утверждать, что наши нами утеряны, если вы понимаете, что я имею в виду, - сказал он со своей постоянной улыбкой. - И для нас не представляется возможным начинать поиск этих документов, потому что мы не можем позволить себе использовать людские ресурсы для поисков, которые могут оказаться напрасными. - И, отвечая на вопросительный взгляд Брунетти, он объяснил: - Потому что, как вы понимаете, их может вообще не существовать.
Брунетти закусил нижнюю губу и спросил:
- А если они не терялись, если их действительно никогда не было?
Росси разглядывал циферблат своих наручных часов.
- Это означает, синьор, - объяснил он наконец, бросив на Брунетти быстрый взгляд, - что разрешительные документы никогда не предоставлялись, а выполненные работы никогда не получали официального одобрения.
- Возможно ли это? - удивился Брунетти. - Ведь как раз после войны повсюду велись стройки.
- Да, это так. - Росси говорил с притворной скромностью человека, рабочие обязанности которого в том и состоят, чтобы возжигать свет административного разума в темных умах рядовых граждан. - Но, будь то мелкая реставрация или серьезная перестройка, большинство послевоенных проектов осуществлялось при наличии разрешений на строительство и поэтому получило юридический статус - по крайней мере со стороны нашего отдела. Ваша проблема в том, что никакого разрешения вообще нет. - И он взмахнул рукой, показывая на якобы несуществующие стены, пол, потолок.
- Если можно, я повторю свой вопрос, синьор Росси. - Брунетти изо всех сил старался быть вежливым и сохранять олимпийское спокойствие. - Что конкретно это означает для меня и моей квартиры?
- Боюсь, я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, синьор, - произнес Росси, возвращая Брунетти конверт с документами. Он поднял портфель и встал с дивана. - В мои обязанности входит лишь посещение домовладельцев и проверка наличия у них тех бумаг, которые у нас отсутствуют. - Лицо чиновника печально вытянулось, и Брунетти показалось, что он прочел в его глазах настоящее разочарование. - Сожалею, что выяснилось, что и у вас их нет.
Брунетти стоял на своем:
- Но что же теперь?..
- Это зависит от комиссии Кадастрового отдела, - ответил Росси и направился к двери.
Брунетти двинулся налево - не то чтобы преграждая Росси путь к выходу, но определенно создавая препятствие между Росси и дверью.
- Вы сказали, что, по вашему мнению, тот этаж, что под нами, пристроили в девятнадцатом веке. А если б его пристроили позже, одновременно с нашим этажом, это что-нибудь изменило бы в сложившейся ситуации? - Как Брунетти ни старался, он не мог скрыть зазвучавших в его голосе ноток надежды.
Росси долго обдумывал вопрос и наконец заговорил, осторожно и с сомнением:
- Вполне возможно. Я точно знаю, что на тот этаж имеются все разрешительные документы и акты о приемке, поэтому, если предположить, что ваш этаж был построен одновременно с нижним, это можно было бы использовать как аргумент в пользу того, что разрешение уже было выдано. - Тут Росси пришло в голову, что бюрократы из городской администрации способны придумать новые препоны, и он закончил без всякого воодушевления: - Да, это могло бы изменить ситуацию, хотя мне, конечно, трудно судить.
Ободренный тем, что сумел заинтересовать Росси, Брунетти шагнул к двери террасы и распахнул ее.
- Позвольте мне кое-что показать вам, - сказал он и указал рукой на дверь. - Окна на этаже под нами точно такие же, как у нас. - Не оглядываясь на Росси, он продолжал: - Если вы сейчас посмотрите вот сюда, вниз налево, вы поймете, что я имею в виду. - С непосредственностью старого друга семьи Брунетти наполовину высунулся из окна террасы, опираясь на широко расставленные ладони, чтобы посмотреть на окна нижней квартиры. Но - о ужас! - теперь, когда он внимательно всмотрелся в контуры окон, он мгновенно убедился, что они совершенно непохожи на окна в его квартире: перемычки проемов соседских окон вырезаны из белого истрийского мрамора, а его собственные окна представляли собой всего лишь выложенные на стене прямоугольники из кирпича.
Он снова принял вертикальное положение и повернулся к Росси. Молодой человек стоял как вкопанный, приоткрыв рот, его поднятая левая рука с раскрытой ладонью указывала на Брунетти, словно он пытался отразить нападение злых духов.
Брунетти сделал шаг по направлению к нему, но Росси, не опуская руку, быстро отступил назад.
- Вы… с вами все в порядке? - спросил Брунетти, останавливаясь у двери.
Молодой человек пытался заговорить, но голос не слушался его. Наконец он опустил руку и пробормотал несколько слов так тихо, что Брунетти не смог их расслышать.
Брунетти, пытаясь сгладить неловкость, бодро заявил:
- Что ж, боюсь, я ошибался насчет окон. Там и смотреть-то не на что.
Напряжение на лице Росси ослабло, он попытался улыбнуться, но нервозность по-прежнему чувствовалась, и это не могло не передаться его собеседнику.
Стараясь отделаться от мрачных мыслей по поводу инцидента возле террасы, Брунетти попросил:
- Расскажите мне все же, каковы будут последствия вашей проверки?
- Простите? - Росси, казалось, с трудом очнулся от чар.
- Что вероятнее всего случится?
Росси сделал шаг назад и начал говорить. Его слова казались странной мантрой, повторяемой человеком для самогипноза, - одно и то же бесчисленное количество раз.
- В случае если разрешительные документы на строительство имеются в наличии, но конечный акт приемки так и не был оформлен, налагается штраф, размер которого зависит от серьезности нарушения строительных норм, действующих на данный момент. - Брунетти внимал как завороженный. - Если же ни заявки не было подано, ни акта приемки не имеется, то этот случай передается на рассмотрение в Центральный комитет по культурному наследию, а они уже примут решение на основании того, насколько велик ущерб, нанесенный архитектуре города этой нелегальной застройкой.
- И что? - попытался помочь Брунетти.
- Иногда налагается штраф.
- А помимо штрафа?
- Ну… иногда незаконную постройку сносят.
- Что?! - Брунетти взорвался, отбросив все свое деланое спокойствие.
- Порой проблемную конструкцию приходится ликвидировать. - Росси говорил с кривой улыбкой, будто давая понять, что в этом случае он не несет никакой ответственности.
- Но это мой дом! - воскликнул Брунетти. - А вы так спокойно рассуждаете о сносе.
- Это довольно редко происходит, поверьте, - успокоил Росси, стараясь, чтобы его голос звучал обнадеживающе.
Брунетти лишился дара речи. Воспользовавшись моментом, Росси повернулся и сделал несколько шагов в сторону входной двери. Когда он дошел до нее, в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. В квартиру вошла Паола, все ее внимание было сосредоточено на двух больших полиэтиленовых пакетах, ключах и трех газетах, только что выскользнувших из-под ее левой руки.
Она заметила Росси лишь тогда, когда он инстинктивно попытался подхватить газеты, прежде чем они упадут. От удивления она резко отшатнулась, ударившись локтем об открытую дверь, и выронила пакеты. Ее губы приоткрылись то ли от испуга, то ли от боли, и она стала тереть ушибленный локоть.
Подоспевший Брунетти шагнул к ней со словами:
- Паола, все в порядке. Это ко мне. - Он обошел Росси и положил руку на плечо Паолы. - Ты появилась так неожиданно, что мы испугались, - сказал он, стараясь успокоить ее.
- Я тоже, - ответила она, силясь улыбнуться.
Позади Брунетти услышал какой-то шорох и обернулся взглянуть на Росси: его портфель полулежал у стены, а сам он, стоя на одном колене, заталкивал апельсины обратно в полиэтиленовый пакет.
- Синьор Росси, - окликнул его Брунетти.
Тот поднялся на ноги и водрузил пакет на столик возле двери.
- Это моя жена, - запоздало представил Брунетти.
Паола отпустила свой локоть и протянула Росси руку. Они обменялись рукопожатием, сказав друг другу подобающие в таких случаях слова: Росси принес извинения за то, что напугал ее, а Паола уверила, что ничего страшного не произошло.
- Синьор Росси служит в Кадастровом отделе муниципалитета, - объяснил наконец Брунетти.
- В Кадастровом отделе? - переспросила она.
- Да, синьора, - ответил Росси. - Я пришел, чтобы поговорить с вашим мужем о принадлежащей вам квартире.
Паола внимательно посмотрела на Брунетти, и то, что она увидела в его глазах, заставило ее обернуться к Росси с самой подкупающей улыбкой на лице.
- Кажется, вы собирались уходить, синьор Росси, - произнесла она. - Пожалуйста, не смею вас задерживать. Уверена, мой муж все объяснит мне. Вам нет смысла тратить свое время впустую, особенно в субботу.
- Очень любезно с вашей стороны, синьора, - улыбнулся в ответ Росси.
Он обернулся к Брунетти и поблагодарил за уделенное ему время, еще раз извинился перед Паолой и удалился.
Закрыв за ним дверь, Паола спросила:
- Чего хочет от нас Кадастровый отдел муниципалитета?
- Кажется, они хотят снести наш этаж и демонтировать квартиру, - ответил Брунетти.
3
- Демонтировать? - повторила Паола, еще не решив, удивляться ей или смеяться. - О чем ты говоришь, Гвидо?
- Он только что сообщил мне, что в архиве Кадастрового отдела на эту квартиру нет никаких документов. Они начали создавать централизованную систему всей своей документации и не могут найти хоть какие-то свидетельства того, что на строительство нашей квартиры когда-либо предоставлялись разрешительные документы.
- Это абсурд, - отозвалась Паола.
Она протянула ему газеты, подняла полиэтиленовые пакеты и направилась через коридор в кухню. Поставив пакеты на стол, начала вынимать оттуда свертки. Брунетти все говорил, а она продолжала выгружать помидоры, лук и цуккини особого сорта - размером не длиннее ее пальца.
Когда Брунетти увидел малюсенькие кабачки, он будто вмиг позабыл о Росси.
- Что ты собираешься с ними делать? - живо поинтересовался он.
- Ризотто, наверно. Ты же любишь рис, - ответила она и наклонилась к полке холодильника. - Помнишь, какое вкусное ризотто приготовила для нас Роберта на прошлой неделе - с имбирем?
- Хм, - отозвался Брунетти, обрадованный возможностью перейти к гораздо более приятной теме. - Много народу на рынке Риальто?
- Когда я туда приехала, было немного, - ответила она, - но когда собралась домой, было уже не протолкнуться. Большинство посетителей - туристы, приезжающие, насколько я понимаю, чтобы сфотографироваться. Через несколько лет мы должны будем отправляться туда на рассвете, иначе просто не попадешь к прилавкам.
- Какого черта они туда стремятся? Разве в их странах нет рынков? Разве у них не продаются продукты?
- Бог знает, что у них там есть, чего нет, - ответила Паола с легким раздражением. - Что он еще сказал, этот синьор Росси?
Брунетти прислонился к кухонной стойке:
- Он сказал, что в некоторых случаях дело ограничивается штрафом.
- Ну, это ничего, - сказала она, поворачиваясь к нему, поскольку все продукты были убраны. - Джиджи Гуэррьеро пришлось заплатить штраф за то, что он сделал дополнительную ванную. Его сосед видел, как сантехник нес в дом унитаз, и сообщил в полицию.
- Это было десять лет назад.
- Двенадцать, - поправила Паола. Она посмотрела на поджатые губы Брунетти и добавила: - Ничего страшного. И это все?
- Он сказал, что в некоторых случаях, если никогда не подавалась заявка на выдачу разрешительных документов, но работы тем не менее проводились, они вынуждены сносить незаконные постройки.
- Он так шутит? - улыбнулась она.
- Ты видела синьора Росси, Паола. Ты считаешь, он похож на человека, способного шутить по поводу своих профессиональных обязанностей?
- Подозреваю, что синьор Росси принадлежит к людям, у которых вообще отсутствует чувство юмора, - заметила она.
Она медленно прошла в гостиную, собрала журналы, разбросанные по дивану и креслам, потом направилась на террасу. Брунетти последовал за ней. Стоя рядом с ним и глядя на город, раскинувшийся перед ними, она показала рукой на крыши, террасы, сады и сказала:
- Хотела бы я знать, сколько из них существует на законных основаниях. И еще мне интересно, все ли хозяева получили в свое время разрешительные документы.
Они оба прожили в Венеции большую часть своей жизни, поэтому им было известно бесчисленное количество историй о взятках инспекторам, проверяющим состояние зданий, или о стенах из гипсокартона, которые разбирали, как только исчезали инспектора.
- Таких, как мы, половина города, Паола, - сказал он. - Но попались именно мы.
- Нас не в чем упрекнуть, - отозвалась она, оборачиваясь к нему. - Мы не сделали ничего плохого. Это жилье мы приобрели у Баттистини, который должен был получить это пресловутое разрешение на строительство.
- Перед покупкой нам следовало удостовериться, что оно у него есть, - досадовал Брунетти, - но мы этого не сделали. Все, что требовалось, - это взглянуть на бумаги, а мы прошляпили.
- А я совсем не об этом вспоминаю, - сказала Паола, направляясь обратно в гостиную и присаживаясь.
- Зато я помню, - отозвался Брунетти. Прежде чем Паола смогла возразить, он продолжил: - Неважно, какие воспоминания у нас с этим связаны или насколько беспечны мы были, когда покупали квартиру. Единственное, что действительно имеет значение, - у нас сейчас серьезные проблемы.
- А если обратиться к Баттистини? - предложила она.
- Он умер около десяти лет назад, - ответил Брунетти.
- А я и не знала.
- Его племянник, который работает на Мурано, сказал мне об этом. Рак.
- Мне очень жаль, - расстроилась Паола. - Он был хорошим человеком.
- Да. И он, конечно же, не заламывал цену.
- Мне кажется, он проникся симпатией к молодоженам. - При этих воспоминаниях ее лицо озарила улыбка. - Особенно к молодоженам с ребенком "на подходе".
- Ты считаешь, это повлияло на цену? - спросил Брунетти.
- Я всегда так считала, - сказала Паола. - Он был человек не по-венециански честный и способный на благородные поступки. - И тут же добавила: - Не может быть, чтобы по его вине снесли нашу квартиру!
- А тебе не кажется, что происходящее смеху подобно? - спросил Брунетти.
- Ты работаешь на благо этого города двадцать лет, так ведь? И уж ты-то должен знать, что тот факт, что какие-то вещи выглядят смешными, никого никогда не останавливал.