Глава 17
Весь вечер я в глубокой растерянности сидела на своей кровати. Какой облом! Теперь капитан точно потеряет ко мне всякое доверие. И я просто не знаю, что делать дальше. Ни одной ниточки не осталось. Я легла на кровать ничком. Погадать, что ли? Нет, на сей раз и карты меня, похоже, подвели… кстати! Я ведь должна Андрея отмыть! Илью мне не спасти, ну хоть одной живой душе помогу! Я набрала телефон компьютерного гения и пригласила его назавтра в гости. Идти к нему самой у меня просто не было сил.
Андрей пришел точно в назначенное время. Волосы у юноши засалились еще больше, растянутый грязно-серый свитер наводил на нехорошие мысли о вшах и блохах. Парень принес небольшой творожный тортик, который я с некоторой опаской приняла из его немытых рук. Налила нам на кухоньке чаю, разрезала лакомство… Ну ладно, он же не сам его пек, утешала я слегка взбунтовавшийся желудок. Но тем не менее к тортику не притронулась. Выпив чаю, я начала инструктаж.
– Этот ритуал проявляет свою волшебную силу, только если его соблюдать буквально поминутно, – наставляла я грязнулю. – Запомни, каждое утро – слышишь, каждое! – ты с этим заговоренным куском мыла отправляешься под душ. Кроме тела, этим же мылом моешь и лицо! После душа в обязательном порядке брызгаешься заговоренным дезодорантом. Затем вот этим заговоренным шампунем моешь голову. Тоже каждый день, иначе магическая сила ослабеет. И раз в неделю – по четвергам – совершаешь одно из самых сильных магических действий. Наливаешь полную ванну теплой воды, насыпаешь в нее горстку соли – вот столько, чтобы уместилось на ладони – и опускаешь ее в ванну. Моешься, естественно, все тем же магическим мылом. Самое главное правило – ни единого пропуска.
– И сколько времени это должно продолжаться? – полушепотом спросил явно потрясенный юнец.
– Пока не кончится мыло, дезодорант, шампунь и пачка соли. Да, кстати, ритуал требует, чтобы каждый день ты надевал после душа чистую одежду. Стиральная машина дома есть? Так вот, вечером бросаешь туда свитер, быстренько стираешь и развешиваешь в ванной, а утром надеваешь. Вот увидишь, к концу магического ритуала у тебя обязательно появится девушка!
Через полчаса так и не оправившийся от потрясения парень наконец ушел. Деньги я с него взять отказалась, сказала, заплатит, сколько считает нужным, после того как колдовство подействует. Затем я с мылом и содой помыла чашку и тарелку, которых касались его черноземные руки, и с приятным чувством выполненного долга улеглась в постель. Снились мне исключительно приятные сны. Ничего про убийство, все только про любовь с каким-то потрясающе красивым голубоглазым незнакомцем. У незнакомца были сильные, а главное, удивительно чистые руки, благоухающие туалетным мылом и еще чем-то душистым.
Наутро я проснулась в исключительно хорошем расположении духа. Почему-то мне показалось, что все кончится хорошо. Убийца как-нибудь себя обнаружит, Илью выпустят. Ну да, ему сейчас плохо, бедному, но он же мужчина, может быть, испытания его даже закалят… Про Алену я старалась не вспоминать. В таком замечательном настроении я пошла к почтовому ящику, чтобы достать наконец счета за квартиру и телефон. В почтовом ящике действительно обнаружился белый конверт, но почему-то без всякой надписи. Дыхание на секунду прервалось, затем сердце забилось вдвое быстрее. Слегка дрожащими руками я открыла ящик, достала ненадписанный небольшой конверт, разорвала верхний край… И, не веря своим глазам, прочитала:
"Ты слишком красива, чтобы жить. Так не доставайся же ты никому".
Итак, мой выстрел попал в цель.
Глава 18
Если я скажу, что то чувство, которое с жуткой скоростью погнало меня вверх по лестнице, было гордостью за свой могучий интеллект, я нагло совру. Единственным чувством, которое я испытывала в тот момент, был жуткий, животный страх. В свою квартиру я влетела, наверное, через две секунды. Чуть не сбив с ног перепуганную маму, бросилась в кладовку, схватила половую щетку и бочком подкралась к кухонному окну. Палкой от щетки задернула шторы. Затем понеслась в обе комнаты. Когда со шторами было покончено, щетка выпала у меня из рук. Перед глазами плыли круги. Из оцепенения меня вывел дрожащий мамин голосок:
– Полечка, что случилось?
– Мамочка, в городе ученья, сказали занавесить окна и неделю к ним не подходить… – не узнавая своего голоса, лепетала я какую-то чушь. В голове как будто бил отбойный молоток. Всех девчонок застрелили из снайперской винтовки! Я даже не увижу, откуда в меня стреляют! Нет, я ни за что не выйду на улицу, никогда!
Совершенно обессилев, я кое-как отбилась от мамы, доползла до своей комнаты и рухнула на диван. Ну вот, мои дни сочтены, а я по-прежнему не знаю, кто на меня охотится! Мама робко постучала в дверь, предлагая мне ужин. Я почувствовала, как живот свело судорогой. Зачем мне еда, мне жить, может, меньше суток осталось. Тошнота подступила к горлу. Кое-как отослав маму, я заметалась по комнате. Что же мне теперь, вообще никогда на улицу не выходить? Пусть меня мама кормит? А я, пока ее нет, буду прятаться под кроватью и вздрагивать от любого шороха за окном?
Тут я немного пришла в себя. Хватит паниковать. Пока я жива и ближайшие пару дней действительно могу не выходить на улицу и не подходить к окнам. Дверь у нас хорошая, стальная, ее так просто не прострелишь. Открывать кому ни попадя у мамы привычки нет. А я так и вовсе к дверям на пушечный выстрел не подойду. Так что времени немного в запасе имеется, может, удастся вычислить неведомого стрелка? Но страх по-прежнему мешал думать. Надо бы немного взбодриться. И я позвонила противному капитану.
– Я сейчас достала из почтового ящика письмо. Анонимное, – довольно спокойно начала я. Удивительно, но голос почти не дрожал. – Угадай, что там написано?
– Компьютерный ящик?
– Нет. Настоящий, железный, такие внизу каждого подъезда висят. Письмо бумажное.
– Да ты что? – Похоже, Печеночкин понял, о чем речь. Помолчав немного, он продолжил: – А ты, подруга, случайно не сама это письмецо написала, чтобы своего чокнутого дружка выгородить?
Я почувствовала, что тихо зверею. Во-первых, от такого явного недоверия, а во-вторых, потому, что об Илье я в этот момент забыла начисто. В самом деле, ведь письмо снимает с него все подозрения. А я об этом даже не подумала. Впрочем, не дай бог капитану пережить такой ужас, он бы свое имя забыл! И я вовсе не готова жертвовать жизнью, чтобы снять с Ильи подозрения.
– Меня скоро убьют! – заорала я в трубку. – Меня убьют, а ты там… – я на мгновение задохнулась. – Ты там изгаляешься. Я от страха сознание теряю! – и неожиданно для себя я зарыдала.
Капитан приехал на удивление быстро. И в качестве утешения преподнес мне замечательную весть. В тюрьме Илья пытался вскрыть себе вены. Его удалось спасти, сейчас он в тюремной больнице, но в любой момент попытку может повторить. Как ни странно, но ужасное известие меня как-то отрезвило. Значит, если я сейчас засяду дома, скорее всего Илья покончит с собой. А застрелить меня убийца с успехом сможет и через неделю, и через месяц. Тогда станет ясно, что Илья погиб напрасно, но ни его, ни меня уже не вернешь. Значит, надо думать. Спасти нас обоих можно, только продолжив охоту на стрелка.
Не скажу, чтобы страх пропал совсем. Руки и ноги дрожали противной мелкой дрожью, слегка подташнивало, а горло как будто сжимала чья-то холодная рука. Но тем не менее я вновь обрела способность мыслить.
– Ну что, теперь ты доволен? Парня, считай, убил. За что?
– А ты знаешь, какие против него были улики? Анонимки – это еще цветочки, ягодки покруче будут. В запертом подвале его дома обнаружили винтовку с оптическим прицелом. Если бы не звонок "друга", никогда бы ее не нашли.
– Не переживай, возможно, у "друга" есть запасная винтовка, как раз для меня. Но как он на меня вышел? Я посылала письма со своего почтового ящика. Как ты думаешь, можно по нему вычислить мой домашний адрес?
– Можно-то можно, – угрюмо отозвался мой защитник и утешитель. – Но не слишком ли мы все усложняем?
– Да, конечно. Второй вариант – тот, кто получил послание, следил за мной и узнал, несмотря на парик. То есть он был со мной знаком раньше. И компьютерную сеть взламывать ему не пришлось…
Видя, как меня трясет, капитан, похоже, наконец-то поверил, что письмо не я сама себе написала, и развил бурную деятельность. Он сделал десяток звонков и наконец повернулся ко мне:
– В общем, все твои знакомые из "Тундры" задержаны. Еду допрашивать. На всякий случай, никому дверь не открывай, к окну не подходи. Я, перед тем как позвонить в дверь, предупрежу по телефону.
Глава 19
Только после его отъезда я вспомнила о Паше. Вдруг в число моих недобрых знакомых попал и он? Бедняга, инцидент с Гошей и так потряс его до основания его хилой души, а допрос в милиции просто прикончит. Но сил волноваться у меня уже не было. Я легла на кровать и приступила к любимому занятию – обдумыванию версий. Значит, убийца меня узнал. Потому и не шел до подъезда, не караулил на выходе и не пытался отобрать конверт. Просто он прекрасно знает, где я живу, и, вероятно, понимает, что нет у меня никаких улик, это чистый блеф. Тогда почему написал анонимку? Если я ему ничем не угрожаю, чего же дергаться? То есть чем-то я ему мешаю, но чем? Я приподнялась на постели, и взгляд уперся в разбитый защитный экран. А вот чем! Какие-то улики были скрыты в "почтовом ящике" Алены. Он пуст, но, если уцепиться за эту ниточку, что-то можно отыскать. Вот с этого следа меня и хотят сбить. А это, в свою очередь, значит, что он существует в природе, этот самый след!
Капитан Печеночкин прибыл ко мне поздним вечером.
– Все трое фигурантов утверждают, что им домой позвонил неизвестный и, не представившись, предложил прийти в кафе "Тундра" шестнадцатого марта в шестнадцать ноль-ноль. Сообщил, что у него есть очень важная информация, что это вопрос жизни и смерти. Чьей жизни и чьей смерти, не уточнил. Голос звонившего никто не опознал, но все трое уверены, что говорил с ними мужчина. Двое фигурантов потребовали, чтобы незнакомец описал себя, но он ответил, что пусть придут в назначенное время и сядут за свободный столик, а он сам к ним подойдет. Третий фигурант перепугался так, что вообще ничего не спросил. Но в кафе тоже пришел.
– Это, конечно, Паша, кто же еще, – через силу улыбнулась я. – Он как, остался жив после допроса?
– Трудно ответить однозначно. Я уже подумывал отправить его в тюремную больницу, там как раз койка господина Стуба освободилась.
– То есть Илья… Что с ним случилось?
– Выпустил под подписку о невыезде. Родители за ним приехали и увезли.
– Слава богу. Постой… так ты признал его невиновность?
– Как бы то ни было, звонить твоим знакомым он не мог, это исключено.
– Значит, опять никаких зацепок?
– Ну почему же, я не исключаю, что звонил кто-то из этой троицы. Ему нужно было оказаться в "Тундре", чтобы посмотреть на непонятную Марину, но он понимал, что за кафе могут следить. Вот и вызвал на место еще двоих, для отвода глаз. Пока шум да драка, успел оглядеть кафе, ты там одна маячила, так что сразу понятно, на кого смотреть. Ну, и узнал тебя, несмотря на маскарад. А где ты живешь, выяснить нетрудно, так что даже следить не пришлось. В общем, двое говорят правду, а один врет.
– Пашу сразу исключай. У него кишка для такого тонка. Да, кстати, мы почему-то совершенно забыли об Антоне. Помнишь, я рассказывала, маменькин, то есть папенькин, сыночек, вообразивший себя Отелло.
– Его с Аленой ничего не связывает, – нахмурился капитан. Да и с тобой он вроде пока не знаком. Или уже?
– Это я с ним пока не знакома, – вздохнула я. – А вот утверждать, что он со мной не знаком – не берусь. Кто их знает, этих чертовых маньяков…
– Полина, я вот о чем хотел тебя спросить… – еще сильнее нахмурился капитан. – Уже давно хотел. Тебя обманывали не раз. Я говорил со следователями, которые вели дело о маньяке-потрошителе и о твоем сбежавшем женихе. Оба могли тебя убить, им помешал только случай. А ты по-прежнему веришь всем людям?
Я задумалась. А в самом деле. После своих приключений я должна бы уже шарахаться от всех мужиков как от потенциальных злодеев. А я в самом деле им верю. Почему? Может, я так до конца и не прониклась мыслью, что Макс и Игорек могли меня убить? Случай им помешал – или в последний момент рука дрогнула? Но одно я знаю точно – оба меня любили, и обоих мне безумно жаль.
– Леша, мне это сложно объяснить. Мне людей жалко. Да, я могу поверить негодяю и буду его защищать. Очень может быть, что меня опять обманут, я опять буду чувствовать себя дурой. Но я это переживу, я вообще-то больше горжусь своей интуицией, чем умом. Ну и что, что опять поверила не тому… Настоящей боли мне это не причинит. А вот если я не поверю человеку и он из-за этого погибнет… То есть я могла бы его спасти, но из-за своей недоверчивости не захотела… Вот как мне после этого жить? Я ведь буду себя убийцей чувствовать. Нет, уж лучше поверить и обмануться.
– Понятно, – пробурчал помрачневший капитан. – Кстати, сразу тебе скажу, доверчивая моя. Как раз Павел Носов – наиболее вероятный кандидат в убийцы. Во-первых, только он один из всей троицы мог тебя опознать в кафе, несмотря на весь прикид. Навряд ли Чернов или Красавицкий настолько наблюдательны и так хорошо тебя запомнили за одну встречу, чтобы опознать в любом виде, как ты думаешь? Или считаешь себя настолько неотразимой?
– Ну, Гоша мог меня отлично запомнить… – вспоминая погром в квартире, промямлила я. – Вот Пашу он мгновенно опознал.
– Внешность у господина Носова впечатляющая, – согласился капитан. – Но он вроде был без парика и очков? Кроме того, именно он мог знать телефоны кавалеров своей сестрицы. А они даже о его существовании не догадывались. К тому же он прекрасно знал об Илье. У него могли случиться романы с Таней Протченко и Ирой Фединой. Неизвестно, чем закончились эти романы, брошенные девушки могли угрожать господину Носову. Возможно, сестрица что-то знала о его отношениях с убитыми девушками, а о чем-то могла догадаться – а значит, появляется мотив устранить ее. Так что, подруга, как бы тебе заново в людях не разочароваться…
Я, как под гипнозом, зачарованно слушала капитана, машинально помахивая головой в знак одобрения. Да, Паша, он такой, настоящий Казанова, вполне мог закружить голову девушкам, поматросить и бросить. А они не пожелали смириться с неожиданной отставкой… Тут перед моим внутренним взором, как живая, встала беззубая Пашина физиономия. Тонкие губы растягивались в кривой улыбке, реденькие пряди волос закрывали сморщенный лобик… Ах ты, коварный искуситель, меня хотел ты соблазнить!
– Капитан… то есть Леша, да ты в своем уме? Тоже мне, нашел героя-любовника! Ты сейчас о ком говоришь – о Паше или о Филе? Это кто у нас такой роковой красавец?
Капитан, похоже, немного смутился.
– Да я понимаю, небольшой изъян у этой версии есть. А жаль, такая красивая версия вырисовывается.
– Вот только фигурант не слишком красивый, – насмешливо протянула я.
Как ни странно, мне стало немного легче. Конечно, страшная опасность не миновала, но как представлю себе Пашу в роли рокового искусителя, так начинает душить смех. Беда с моим чувством юмора, и на смертном одре, похоже, начну смеяться, если кто-то удачно пошутит.
– Хорошо, будь по-твоему, – не унимался капитан. – А если посмотреть на дело под другим углом зрения? Господин Носов предлагал свою неземную любовь Фединой и Протченко, а они, негодные, ее отвергли в невежливой форме? Что тогда? Он мог схватиться за винтовку?
– Теоретически мог, – нехотя призналась я. – А практически у него денег не хватит не то что на винтовку с оптическим прицелом, но даже на патроны к ней.
– А ты его деньги считала? – ехидно спросил капитан.
Я хотела достойно ответить, даже воздуху побольше в грудь набрала, но никак не придумывалась достаточно ехидная фраза. И в этот момент взорвался истошными воплями мой домашний телефон.
Глава 20
Я машинально взглянула на настенные часы, а потом с ужасом – на вопящий аппарат. Почти 11 вечера, кто мне может звонить в такое время? Внутри зашевелилось неприятное предчувствие, горло как будто сжала ледяная рука. В голове, отдаваясь эхом, бился звонкий голос Алены: "Поля, он мне звонил!" Я беспомощно посмотрела на капитана. Он уже стоял рядом с телефоном.
– Так, только спокойно. Громкая связь у тебя есть?
Я молча кивнула.
– Значит, так. Берешь трубку и сразу включаешь громкую связь. Да, еще: закончишь разговор – не нажимай на рычаг. Узнаем, откуда звонили.
Я попыталась подняться на ноги и подойти к телефону, но не успела приподняться с дивана, ноги подогнулись, и я рухнула обратно. Капитан схватил аппарат, вытянул из-за тумбочки шнур, оказавшийся неожиданно длинным, и быстро поставил телефон мне на колени. Горло сжимало так, что я не была уверена, что смогу выдавить хоть слово.
– Бери же! – почти в ухо прошептал капитан. Трясущимися руками я сняла трубку, а капитан лично нажал на кнопку громкой связи. Я не сразу узнала знакомый голос:
– Полька, ужас какой! Меня в милицию вызывали, на допрос! Все нервы вымотали. Меня обвиняли в чем-то! Полечка, ну за что, я же хотел как лучше! Что мне теперь делать?
– А, Паша! – выдохнула я. – А знаешь, почему тебя вызывали? Я получила письмо от Стрелка.
– Как письмо… то есть анонимку? Как Алена, да? Но… почему ты? Ты-то в этой истории с какого боку? Не понимаю…
– А все остальное ты хорошо понимаешь?
– Но это же тебя вообще не касалось, ты и с Аленой знакома не была. То есть раньше.
– Ты, вообще, помнишь, что она погибла?
– Ой, ну да, я же тебе почему звоню. Послезавтра похороны, мы с Петром Васильевичем – ну, с ее отцом – все уже организовали, тебя ждем в полдень на кладбище. Я и позвонил тебя пригласить.
– А я было подумала – пожаловаться.
– Да я как раз хотел днем тебе про похороны звонить, а тут меня под ручки – и на допрос. И такие тупые вопросы задавали: был ли я знаком с двумя девицами с сестрицыного курса, теми, которых пристрелили. Да я с самой Аленой встречался пару раз в год! Ну, встречал ее как-то из института, видел разных девиц с ее курса. Наверное, и эти две были, я просто не знаю, о ком речь идет. Может, я с какой-то из них даже разговаривал, только имя забыл спросить! И что теперь? На меня все и свалят? Я думал: все, сейчас посадят в камеру. Ты хоть меня понимаешь?
– С трудом. Меня на днях могут пристрелить, и это ты втравил меня в эту историю. Так что твои переживания меня как-то не так уж сильно трогают.
– Да ты не бойся, он не посмеет, – как-то неуверенно забормотал Паша. – Хочешь, я к тебе сейчас приеду?
При мысли о таком защитнике я чуть не рассмеялась в голос. На душе как-то полегчало. Вежливо отказавшись от ночного визита, я пообещала обязательно прийти послезавтра на кладбище и повесила трубку. Капитан мрачно сидел рядом со мной.
– Ну что, Полина, твой поклонник не вызывает у тебя никаких подозрений? С чего это он так расхрабрился, что готов приехать, несмотря на реальную опасность?
– Да какая опасность в моей квартире?
– Ну, не знаю…
Еще минут десять мы поболтали с капитаном. Я ужасно устала за прошедший день и хотела было намекнуть на это засидевшемуся гостю, как домашний телефон снова взвыл.
– Не забудь громкую связь!