Я встала босыми ногами на холодный пол. Ну и где моя одежда, моя сумочка? Наверное, где-то на хранении на складе больницы. К сожалению, там же и верный мобильник. Зато вот стоит нечто вроде разношенных тапок. Я всунула в них замерзшие ноги, подошла сначала к окну, а затем прямо в тоненькой белой сорочке вышла в коридор. Дежурной сестры на месте не было, зато стоял совсем беззащитный городской телефон. Я быстро набрала свой номер:
– Мамочка, не плачь! Тебе из больницы не звонили? Вот сволочи! Нет. Я не заболела, просто споткнулась на улице, ушиблась и потеряла сознание. Нет, я не беременна! Ударилась просто. Нет, и сотрясения мозга нет, я себя отлично чувствую. Просто мне снотворное вкололи, и я только сейчас проснулась. Прямо сейчас бы поехала домой. Но моя одежда где-то в недрах больницы, мне ее сейчас не выдадут, так что возьми какую-нибудь одежку, вызови такси и приезжай. Пусть такси посигналит, я открою окно, оденусь, а затем через окно и выберусь наружу, тут первый этаж.
Мамочка пообещала срочно приехать, а я вернулась в палату и села на кровать. Почему мне так приспичило уехать? Но оставаться я тоже не могу, меня всю колотит. Алена погибла. Я обещала ее защищать, но не сумела сдержать слово. И что мне делать теперь? Мстить за погибшую? Как это говорится – пепел Клааса стучит в мое сердце? Алена не была моей подругой, и потому нестерпимая боль не рвет меня изнутри. Мне ее просто очень жалко. Но она мне доверилась. Так что же теперь делать? Просто пойти к следователю, еще раз рассказать все, что я знала об этой истории, и забыть о ней навсегда? Или попытаться продолжить расследование? Но зачем – ведь это не воскресит Алену?
Между тем под окном раздалось робкое бибиканье. Я распахнула хлипкие створки, получила из маминых рук джинсы и свитер. Надела их прямо поверх больничной сорочки, взяла поставленные на подоконник кроссовки, быстро нацепила их на ноги и вылезла из окна. Таксист выглядел испуганным:
– Дамы, а зачем вы из больницы сбегаете?
– Мне надо срочно домой, а выписывать врач отказывается, – как можно беззаботнее сказала я.
Мы быстро доехали до дома, я кое-как успокоила маму, умылась и пошла в свою спальню. Так как же мне поступить? Если продолжу расследование, то как бы мне самой не стать жертвой неизвестного маньяка. Вдруг я окажусь в его вкусе? Нет, я уже и так страха натерпелась, наверное, мне лучше сходить к следователю и предоставить заниматься дальнейшим расследованием милиции. С этой утешительной мыслью я легла в постель и мгновенно заснула. И спала до тех пор, когда примерно в полдень меня не разбудил звонок домашнего телефона.
– Это Илья. – Голос в телефонной трубке звучал глухо, как из-под земли. Лишь спустя некоторое время я догадалась, что парня душат слезы. – Меня арестовали. Ты знаешь за что. Я так и думал – они решили, что девчонок я убил. Умоляю, приезжай к следователю, подтверди, что я сам, сам рассказал тебе о записках, еще Алена была жива. Я ведь не скрывал этого! Приезжай, тебя следователь ждет, они мне не верят! – Он захлебнулся рыданиями.
– Я поняла, сейчас приеду, – быстро сказала я. – Диктуй адрес.
Глава 11
В отделение я прибыла через десять минут, на такси. Илья не соврал – пропуск на мое имя был выписан, меня явно ждали. Я зашла в невзрачный кабинет на втором этаже и через силу улыбнулась невысокому худощавому мужчине, радостно поднявшемуся мне навстречу.
– Капитан Печеночкин! – бодро отрапортовал хозяин кабинета. Немного подумал и добавил: – Алексей Валентинович. А вы – Полина Кудрявцева, я правильно понял? Очень вовремя, я уже хотел вас вызывать.
Час от часу не легче. Теперь еще придется язык ломать, выговаривая заковыристые имя-отчество. Кстати, а чего это он так радостно скалит зубы? Я его еще не знаю, а он, может, уже наслышан обо мне? Ничего удивительного. Если события будут развиваться по тому же сценарию, во всем Белгороде не останется следователя, незнакомого с моей выдающейся личностью. Ладно, хватит горевать. Илюше сейчас хуже, чем мне. Повинуясь любезному капитану, я сняла плащ, повесила его на вешалку около двери: уселась на ветхий стульчик, обитый кожей, явно снятой с какого-то преступника, и тут же взяла быка за рога.
– Алексей Валентинович! Очень рада знакомству. То есть была бы очень рада, если бы при других обстоятельствах… Я рвалась к вам на прием в тот день, когда Алена была еще жива, но меня до вашего тела не допустили. А теперь скажите, за что вы арестовали Илью Стуба?
Улыбка капитана немного поблекла. На мгновение мне показалось, что сейчас он гаркнет: "Вопросы тут задаю я!" Но нет, выдержка у мужика неплохая, хоть с трудом, но сдержался. Молодец, уважаю, мою манеру разговора не каждый выдержит.
– Это, уважаемая, тайна следствия.
– Это не тайна. Во всяком случае, для меня. Я, будет вам известно, ясновидящая. Хотите, прямо сейчас сеанс ясновидения проведу? Каким-то образом вы узнали про анонимки. Наверное, сам Илья и признался, совесть замучила?
Похоже, мое ясновидение произвело на Печеночкина сильное впечатление. Улыбка мигом слезла с его лица, он нахмурился и натужно закашлял. Прокашлявшись, уселся за стол, придвинул к себе стопку белой бумаги и важно спросил.
– Итак, госпожа Кудрявцева, откуда вам известно, кто является автором анонимных записок?
– Оттуда же, откуда и вам. От автора, разумеется. Похоже, он был прав, когда не хотел вам признаваться. Ну вот зачем вы его арестовали?
– Вы ошибаетесь. Господин Стуб не заявлял в милицию о записках. Мы узнали о них из другого источника.
– Погодите, – оживилась я. – Кто же этот источник? О записках знал только сам автор и я, поскольку он со мной поделился, и на этом – все! Список исчерпан. То есть, естественно, о них знал еще убийца. Тот, кто диктовал Илье записки. Илья вам не признавался, я не стучала, значит, ваш источник и есть убийца! Ну и как, он тоже арестован?
– А вы не допускаете, что господин Стуб мог поделиться своей тайной не только с вами? – ехидно спросил следователь.
Я на минуту задумалась. Конечно, не стоит переоценивать Илюшину скрытность, он мог поделиться страшной тайной еще с половиной курса. Это я вполне могу допустить. Но вот то, что его друзья-приятели, услышав признание, тут же побежали в милицию стучать… Похоже, милейший господин Печеночкин свято уверен, что все люди – братья, только не по крови, а по любви к стукачеству.
– И вы считаете, что Илья мог написать записки, убить девушек и начать делиться подробностями с каждым, кто согласен слушать? Вы же опытный следователь, наверняка в психологии неплохо разбираетесь, многих преступников повидали. Вы вообще-то верите, что этот мальчишка мог кого-то убить?
– Ему уже назначена судебно-психиатрическая экспертиза. Она установит, на что он способен, а на что – нет.
Бедная я, несчастная! Теперь мне парня еще в психушке навещать. Нет, ну зачем я вообще ввязалась в это дело?
– Уважаю наших психиатров! На любой вопрос ответят. А вдруг они решат, что Илья нормален? Значит, на убийцу не тянет? Придется остальных парней и девушек с курса везти на обследование в психушку. А знаете что? Давайте, не теряя времени, проведем экспертизу всех, кто когда-либо встречался с убитыми девушками. Кого-нибудь врачи обязательно признают… ну, не совсем адекватным. Его и назначим убийцей. И никакого следствия не надо.
Капитан тяжело вздохнул:
– Полина, я ценю ваш юмор. А теперь давайте поговорим серьезно. Я имею в виду – для протокола.
– Да-да, знаю, это когда вопросы задаете вы. Не волнуйтесь, я свидетель со стажем. Не подведу.
Допрос закончился на удивление быстро. Я кратко изложила историю знакомства с Аленой, дала подробную характеристику Паши и более краткую – Ильи, и на этом официальная беседа закончилась. Алексей Валентинович поднялся со стула и со вздохом произнес:
– Ну, слава богу, на сегодня все, можно уходить. Позволите, подвезу вас до дома как особо ценного свидетеля?
– Буду рада. Только у меня огромная просьба. Если можете сдержаться, не начинайте за мной ухаживать. А то я решу, что вы и есть тот самый неуловимый снайпер.
Несчастный капитан, похоже, подавился слюной. Он закашлялся так, что я испугалась, что бедняга отдаст концы прямо в кабинете, а мне придется до скончания века давать показания. И хорошо, если как свидетельнице, а не как обвиняемой. Но Печеночкин оказался мужчиной крепким. Откашлявшись, он попытался изобразить на лице улыбку. Перекосив лицо в чудовищной гримасе, выдавил сквозь зубы:
– И что же во мне не так?
– Это во мне что-то не так! Если за мной начинает ухаживать интересный мужчина, через некоторое время он обязательно оказывается или маньяком-расчленителем, или, в лучшем случае, обычным убийцей. Почему-то их ко мне тянет как магнитом.
– Теперь я понял, почему господин Стуб кинулся звонить именно вам. И почему вы остались живы в тот день, когда убийца стрелял в госпожу Смирницкую. У него была прекрасная возможность убрать заодно и вас. Но оказывается, вас вообще серийники любят! – ехидно пробурчал капитан.
– Один – ноль в вашу пользу, – вздохнула я. – Ничего, я еще отыграюсь.
– Я вот хотел спросить… – Печеночкин изобразил на лице смущение. – Извините за бестактность, но почему вы не замужем?
– Сама удивляюсь! – беспечно ответила я. – Мне та-акие мужчины предложение делали! Один душегуб просил моей руки уже с бензопилой наготове. А я все, понимаете, колеблюсь, выбираю.
На сей раз капитан расхохотался. Дождавшись, пока он отсмеется, я, в свою очередь, мило улыбнулась и спросила:
– А вы почему не женаты? Если не ошибаюсь, вы меня старше?
– А кто вам сказал, что я не женат? – так же мило улыбнулся в ответ капитан.
– Тогда я ошиблась на ваш счет, – разочарованно протянула я. – Вы, капитан, не маньяк, а обычный бабник.
Господин Печеночкин с сомнением посмотрел на меня и начал было хмурить брови, но я вовремя спохватилась. Вот обидится он сейчас, и что тогда будет с Илюшей? Чем я смогу ему помочь?
– Только не обижайтесь на меня, Алексей Валентинович, миленький! – с искренним раскаянием взмолилась я. – Я вовсе не хотела ничего неприятного вам сказать. Это я так с кавалерами обычно разговариваю, ну, вот сразу и не перестроилась.
На сей раз Печеночкин хохотал, наверное, минут десять. Я терпеливо ждала окончания неуместного, на мой взгляд, веселья. Наконец повеселевший капитан подал мне плащ, и мы как ни в чем не бывало мирно вышли на улицу.
– Подождите минуту, подам карету прямо к дверям! – возвестил мой спутник. Я терпеливо ждала минут десять, пока откуда-то из-за угла не подкатили пыльные "Жигули", если не ошибаюсь, шестой модели. Именно на такой грязно-серой машинке когда-то давно, во времена своей юности, катался мой ныне покойный батюшка. После его смерти злополучный "жигуль" никто не хотел купить даже за сотню долларов, и мы с мамочкой просто "забыли" его на улице перед нашим подъездом, естественно, с незакрытыми дверцами. Долгие месяцы автомобиль, как верная собака, мерз под нашим окном, но через полгода все же пропал. Может, как раз капитан Печеночкин польстился? Не удержавшись, я подошла к машине и провела рукой по задней дверце, чтобы убедиться, что на ней нет знакомой царапины в форме креста. Нет, дверца гладкая, все же машина не наша.
– Экипаж подан! – Капитан открыл переднюю дверцу. Я села внутрь. Следователь обошел "жигуль", открыл дверцу, но за руль садиться не стал. Вместо этого предложил:
– Полина, простите ради бога, но у меня во рту с утра кусочка хлеба не было. Давайте зайдем в соседнюю харчевню, перекусим? Вы мне про ваших серийных женихов поведаете. А потом я вас домой отвезу.
Да, сделал мне следователь предложение, от которого нельзя отказаться. Моя мамочка, между прочим, давно уже ужин приготовила, небось одна не ест, меня дожидается. Но… Если мы подружимся, возможно, я сумею вызволить глупого Илюшу. Я нехотя вылезла из машины и побрела в сторону небольшого бистро.
– Давай, Поля, поговорим неофициально. Кстати, ничего, что я на "ты", по-простому? – спросил капитан, когда мы уселись в тихом углу за маленький столик. От ужина я отказалась, разорила спутника лишь на чашку кофе.
– А мне как к вам обращаться?
– Конечно, просто Леша.
– Леша, что я могу сделать, чтобы Илья вышел на волю? Ну, хоть под подписку… или под мою ответственность? Пропадет ведь мальчишка в вашем СИЗО!
– Как ты за него беспокоишься! В сердце запал, свет клином сошелся?
– Да ты поэт, Леша! Как красиво говоришь! – восхитилась я. – Нет, закомплексованные мальчики не в моем вкусе. А ты вот о другом подумай. Конечно, напрасно я в это дело влезла, признаю. Пожалела Алену, ну, и силы свои переоценила, это факт. Но я уже все равно влезла, все равно какое-то осиное гнездо, наверное, разворошила. Может быть, если бы не я, настоящий убийца не стал бы Илюшу подставлять, надобности бы не возникло. А Илья… Он мне доверился, попросил о помощи. Больше ему просить, возможно, некого. Алена, которую я взялась защитить, погибла. Я бы не стала больше лезть не в свое дело, я ей уже ничем помочь не могу. Но Илья арестован, он погибнет в тюрьме. И что же мне, плюнуть на все и спать спокойно? Не получится. Да он мне сниться начнет, этот мальчик!
– Да уж… – пробормотал Печеночкин. – А все же ты вроде умная девочка. Ну скажи, вот эти сказки про анонимный телефонный звонок, про незнакомый голос, диктовавший тексты… По-твоему, это похоже на правду?
– На первый взгляд, может, и нет. Но тем не менее – этот анонимный телефонный собеседник существует. Вы ведь сами в этом могли убедиться – он заложил вам Илью!
– Вполне возможно, это сделал кто-то из его приятелей, которым наш горе-снайпер поведал про записки. Только учти, этому приятелю он рассказал намного больше, чем тебе. А тот испугался, что за недонесение накажут… Или самого сумасшедшего дружка-убийцу испугался. Тоже возможно.
– И что, вы знаете имя этого приятеля?
– Вот тут ты попала в точку. Не знаем мы имени, – вздохнул капитан. – Тут у меня большая надежда на тебя. Я тебе даже свидание с Ильей устрою – только узнай ты это имя. Вот устроим им очную и узнаем, кто из них снайпер.
– Леша, но Илья не знает звонившего! То есть, может, вообще-то знает, но по телефону не узнал. Пойми, наверняка тот, кто диктовал тексты, с самого начала замышлял убийства и с самого начала собирался, в случае чего, подставить Илью. То есть все было хорошо продумано. И сделал это не сумасшедший, а очень даже умный человек. А насчет приятеля, с которым он делился подробностями убийства… Нет, не верю, и все тут!
– Тоже мне, Станиславский нашелся. Ты серьезно думаешь, что мы такие звери, на основании анонимного звонка парня арестовали? Нетушки, против него серьезные улики были!
– Какие же?
– Тайна следствия.
– Леша, ну мы же не для протокола говорим. Хочешь, я как потомственная гадалка тебе сама кое-что скажу? Про все эти "серьезные улики" вам все тот же телефонный аноним поведал. Верно? Оправдало себя мое ясновидение?
– Оправдало, проницательная ты моя. Я понимаю, на что ты так прозрачно намекаешь. Мол, кто про улики поведал, тот их и подложил. Может быть, и так. А возможно, все это твой драгоценный Илюша натворил, а потом, в припадке то ли отчаяния, то ли безумия, какому-то дружку поведал, Ну, и далее – по моему варианту. И как будем решать, кто из нас прав? Монетку бросим?
– Зачем же так примитивно? Я могу на хрустальном шаре погадать. Или на картах Таро. А если серьезно – ты хоть скажи, какие улики? Может, и в самом деле что-то такое, что прямо на Илюшу указывает. Если так – я тут же успокоюсь.
Увы, мерзкий капитан снова уклонился от ответа.
– И потом, я же рассказывала про тот звонок, когда маньяк сообщил Алене число ее смерти. В это время Илья был рядом со мной, он не мог звонить!
– То есть вы ни на минуту не расставались? Ни ты, ни он в туалет не выходили? Вот тут уже я скажу – не верю! Звонок занял не больше минуты, и как раз ему удобнее было в тот день и позвонить, чтобы ты ему алиби обеспечила.
Я устало замолчала. Капитан принес мне вторую чашку кофе и начал расспрашивать про мою нелегкую жизнь.
– Да вы… ты наверняка от своих подследственных такое не раз слышал. Что тут долго распространяться? – философски спросила я. – Если в двух словах – с юных лет в жизни счастья нет!
"Просто Леша" скептически похмыкал, но расспросы не прекратил. Нехотя я рассказала ему о моих суженых, каждый из которых по разным причинам пытался меня истребить. Похоже, мой рассказ произвел на капитана неизгладимое впечатление. Особенно повесть о маньяке-расчленителе. Несколько раз на протяжении моего рассказа он открывал рот, как бы собираясь что-то сказать, но, похоже, ему просто не хватало слов. И даже когда я закончила свой рассказ, он некоторое время лишь открывал и закрывал рот, сильно напоминая мне живого карпа, которого только-только вытащили из воды.
– Ну что, впечатляет? – с тайной гордостью спросила я.
– Г-г-гм… Еще как! Полина… Тебе не надоело? Ну… вляпываться? Какого черта ты ввязалась еще и в это дело?
– Сто долларов хотела заработать! – сердито ответила я. – А на самом деле… Пожалела девчонку.
– А себя?
– Капитан Леша, может, хватит обсуждать мою глупость? Ну, хотя бы на сегодня закончим. Все равно вы не сможете обругать меня так, как я сама себя ругаю. Мне теперь еще Илью из застенков спасать! Опять свое расследование проводить.
Капитан только тяжело вздохнул. Не говоря больше ни слова, встал, подал мне руку, помог надеть плащ. Все так же молча мы вышли из кафе, сели в старый "жигуль" и все в том же гробовом молчании дотряслись до моего дома. И лишь когда я выходила из машины, у капитана наконец прорезался дар речи:
– Полина, я тебя очень прошу, без глупостей! Трех трупов мне хватает с головой!
Я устало обернулась:
– Так снайпер же арестован! Что мне может теперь угрожать? Или ты сам не веришь, что стрелял Илья?
Капитан не ответил и, не успела я прихлопнуть за собой дверь, как старый "жигуль" взревел и, как натуральная гоночная машина, с диким воем рванулся со двора, пугая дворовых кошек. А я поплелась в свой подъезд. Почему-то за этот бесконечный день я устала так, как будто разгружала вагоны. Из последних сил доползла до квартиры, отказалась от еще теплого ужина, наскоро помылась и плюхнулась в постель. Думала, что усну сразу, но сон все не шел. Я вспоминала капитана, "просто Лешу". А классный, на самом деле, мужик. Мою манеру разговора, честно признаюсь, выдерживают немногие.
А кстати, чего это я с ним так развеселилась? С другими следователями я, к слову, держалась куда как скромнее. А тут разошлась не на шутку. Да, жаль, что он женат. Или нет? Как бы это узнать наверняка? Может, карты раскинуть, они мне обычно правду говорят. Впрочем, зачем мне это знать? Если не женат, значит, разбойник или убийца. В самом лучшем случае – взяточник или мафиози. Такое уж мое везение. Недаром говорят, что у гадалок личного счастья не бывает. Прогадала я его, свое женское счастье. Ну и хватит слюни распускать!
Веки начали потихоньку тяжелеть. Уже на грани между сном и явью меня осенило. Так вот зачем неведомому снайперу понадобился Илья – с самого начала ему была отведена завидная роль козла отпущения. Надо отдать должное нашему убийце – соображает он так же хорошо, как и стреляет. Но я знаю, как спасти Илью! Для этого надо совсем немного. Снайпер должен снова выйти на охоту!