- Вот это здорово! - засмеялась девушка. - Вваливаетесь в дом и не знаете, кто его хозяин? Ну, если вы - графиня, то наш хозяин князь, между прочим, князь Георгий Ираклиевич Бараташвили. Вот он приедет, и будете сами с ним разбираться. И если что не так, то предупреждаю, мало вам не покажется! А я хочу спать и поэтому пойду в свою комнату и лягу. Возражений нет?
- Я думаю, есть. Тем более что вы и не спали вовсе: у вас, милая девушка, грим с лица не снят.
- Какой еще грим?
- Краска. Макияж.
- Так бы и сказали… Ну, спала я в макияже.
- Во-первых, вы определенно снимаете его аккуратно перед сном, а во-вторых, если бы вы вдруг случайно легли, не сняв грима, то есть макияжа по-вашему, он бы у вас размазался.
- А может, я сплю стоя, как лошадь! - отрезала девушка.
- А сказать вам, зачем вы, завидев в окно нашу машину, разделись, натянули на себя ночную рубашку и теперь притворяетесь, будто спали перед нашим приходом? Вам нужно было время, чтобы спрятать кого-то или что-то.
- Ну вы даете! - фыркнула девушка. - Да я целыми днями хожу в ночной рубашке, я так от жары спасаюсь! А что спать я не хочу и не спала - ну, это вы, положим, угадали. Просто мне не о чем разговаривать с полицией. Да и по-немецки я плохо говорю.
- Недавно в Германии? - спросила Апраксина.
- Две недели.
- А, ну тогда понятно, почему вы так грубо встречаете полицию. На будущее учтите - в Германии это не принято.
- А я вообще не люблю легавых! У меня девиз такой: "Полицейские всех стран, проваливайте!" А вообще, можете сидеть тут и не проваливаться. Мне это по барабану: я уже сказала вам, что я тут не хозяйка.
- А кто же вы - гостья?
- Ага, гостья! Турне по Европе совершаю и вот сюда заскочила, посмотреть, что да как и как люди живут в этой самой Баварии! - Она поежилась в своей прозрачной рубашке. - Ну ладно, похоже, мне лучше пойти одеться.
- Да, это было бы неплохо: боюсь, что после обыска вам все равно придется проехать с нами в полицию.
- После обыска? Вы что, шмон тут наводить собираетесь?
- Вот именно - повальный шмон. Мы из криминальной полиции и расследуем дело об убийстве.
- Надо же! - Девушка, похоже, ничуть не испугалась. - А кого убили-то?
- Девушку примерно вашего возраста и тетушку владельца этого дома Георгия Бараташвили.
- Обалдеть! На вид такая благополучная страна, а выходит и тут могут запросто прикончить человека, - покачала головой девушка. - Ладно, вы тут сидите, а я пошла одеваться.
Она вышла, а инспектор и Апраксина сели в кресла и прислушались. В доме стояла полная тишина, только в открытые окна доносился стрекот кузнечиков.
- Очень, очень похожа! - негромко сказал инспектор.
Апраксина кивнула.
- Поразительное и подозрительное сходство.
Через несколько минут девушка вернулась: теперь на ней был шелковый костюм василькового цвета, плотно облегавший ее великолепную фигуру. Инспектор и графиня переглянулись: теперь девушка стала еще больше похожа на "русалку из бассейна".
- Ну вот, я оделась. - Она села за стол и налила себе стакан колы. - Если хотите пить, я могу принести стаканы и для вас.
Миллер вежливо отказался и достал из портфеля блокнот и авторучку.
- Несколько вопросов к вам, фройляйн. Хотите разговаривать по-русски или можно по-немецки?
- Лучше по-русски.
- Хорошо. Госпожа Апраксина, можете начинать.
Апраксина тоже достала из сумки блокнот и задала девушке первый вопрос:
- Ваше имя?
- Татьяна Беляева.
- Откуда вы приехали?
- Из Москвы.
- В гости или по туристической путевке?
- В гости.
- Кто вам прислал приглашение?
- А вот хозяин дома и прислал, мой знакомый, князь Георгий Бараташвили.
- Когда и где вы с ним познакомились?
- Несколько лет тому назад, в Москве.
- А при каких обстоятельствах?
- Да разве все упомнишь! Познакомились и познакомились…
- Когда вы приехали в Германию?
- Пятого июня.
- У вас есть в Германии знакомые, кроме господина Бараташвили?
- Нет.
- А родственники?
- Тоже нет.
- Понятно. А где сейчас находится господин Бараташвили?
- А он сейчас едет сюда, уже подъезжает, наверное! - с торжеством и ехидством объявила Татьяна Беляева.
- Ах вот как? Значит, вы все-таки успели ему позвонить и сообщить о приезде полиции, пока держали нас за дверью?
- Успела! А разве я не имела права это сделать?
- Могли бы спросить разрешения у господина инспектора.
- А я не видела никакого инспектора! Кто-то позвонил в дверь, а я позвонила хозяину дома и спросила, что мне делать.
- Будто вы не видели, что у дома остановились две полицейские машины!
- Могла и не видеть - я же спала. И потом, откуда мне знать, как выглядят германские полицейские машины?
- Допустим. Кто еще живет в этом доме, кроме вас?
- Никого! - как-то уж очень торопливо ответила девушка.
- Неправда! - сказала Апраксина.
Девушка дернулась, но ничего не сказала в ответ.
- А господин Бараташвили - разве он не живет в этом доме?
- Ах он! - в голосе девушки послышалось скрываемое облегчение. - Ну да… Но обычно он приезжает только на выходные. У него в Мюнхене квартира.
- А вы здесь не скучаете и не боитесь оставаться одна?
- Бояться - в Германии? Да я и вообще-то девушка не из трусливых.
- А чем вы тут занимаетесь, когда хозяин отсутствует?
- Ну, гуляю… смотрю телевизор, видики…
- И за этим вы ехали в такую даль? - удивилась Апраксина.
- А почему нет-то? Для меня это, может быть, лучший отдых - ничего не делать и спать вволю, пить колу и смотреть телевизор.
- Понятно… Ну, это пока все, Татьяна. Сейчас вы можете включить свой телевизор, а я пока переведу ваши ответы инспектору.
Но девушка телевизор не стала включать, а сидела, глядя в окно и внимательно прислушиваясь к тихому разговору Апраксиной с Миллером.
Инспектор, выслушав Апраксину, сказал:
- Если я правильно понял, фройляйн Беляева весь день скучает в одиночестве, смотрит телевизор, пьет колу и попутно дегустирует американские сигареты?
- Почему это я их "дегустирую"? - спросила Татьяна Беляева, не дожидаясь перевода. - Я их просто курю!
- А какие сигареты обычно курит фройляйн?
- "Лорд".
- А кто же курит "Мальборо" с ментолом?
- Это кто-то из гостей хозяина наверное курил… Все забываю вытряхнуть пепельницу! - И Беляева схватила было пепельницу, полную окурков, но инспектор накрыл пепельницу блокнотом.
- Оставьте, не трудитесь. Однако в комнате явственно пахло ментолом, когда мы сюда вошли… Нет-нет, только не рассказывайте мне про мятный ликер или мятное масло для отпугивания комаров, потому что запах уже выветрился, пока мы разговаривали.
- А я вспомнила! Кто-то из гостей оставил пачку с последней ментоловой сигаретой, ну я ее и докурила недавно…
- А пачку выбросили?
- Наверное… Не помню… Но если она вам нужна, то я пойду и поищу ее в мусорном ведре! - Она встала и направилась к двери.
- Заодно посмотрите там пачки от польских сигарет и русских папирос, - попросила Апраксина.
Беляева растерянно остановилась в дверях.
- Впрочем, не трудитесь, фройляйн! - сказал инспектор, поднимаясь с места. - Теперь мне ясно, кого надо искать в этом доме. Графиня, мы с ребятами тут все осмотрим, а вы можете пока продолжить беседу с соотечественницей.
- Ладно, инспектор, - кивнула Апраксина. - Присаживайтесь, госпожа Беляева.
Беляева села на диван и сразу же закурила, действительно достав сигарету из белой пачки с надписью "Лорд".
- Послушайте, Татьяна… Как вас по отчеству?
- Можно просто Татьяна.
- Отлично. А я - графиня Елизавета Николаевна Апраксина.
- Графиня Апраксина! - фыркнула Татьяна. - Кого только не встретишь за границей. В Москве скажу кому - не поверят!
- А вы собираетесь возвращаться в Москву?
- Да, наверно, придется…
- А вы правы, Татьяна, кого только не встретишь в эмиграции! Я вот недавно встретила девушку, как две капли воды похожую на вас.
- Бывает, - пожала плечами Татьяна.
- А у вас, кстати, случайно нет сестры?
- Есть.
- Почему же вы сказали, что у вас нет родственников в Германии?
- Так она не в Германии, а в Америке!
- В самом деле?
- Представьте себе! В отличие от меня она прекрасно устроилась в эмиграции: ее из Совдепии вывез немецкий муж, она прожила с ним два года как в раю. Ей, конечно, пришлось работать, но не полицейской ищейкой, как некоторым графиням! А сейчас они вместе с мужем уже в Америке, недавно туда улетели.
- Недавно? А вы абсолютно точно уверены, что у вашей сестры все так лучезарно и что она действительно улетела в Америку?
- Уверена. Мы с нею успели повидаться перед ее отлетом в Нью-Йорк.
- Она улетала отсюда, из Мюнхена?
- Да.
- Но из Мюнхена нет рейсов в Нью-Йорк! Сейчас аэропорт "Рим" закрывается, число заграничных рейсов значительно сократилось, а новый аэропорт пока еще не открылся.
- Они летели через Франкфурт.
- Понятно. Она вам писала из Нью-Йорка?
- Еще нет. Но они звонили и сказали, что долетели благополучно.
- Кто звонил?
- Ой, да какая же вы непонятливая, ну моя сестра и ее муж!
- Вы слышали ее голос?
- Слышала! И его слышала, и ее слышала!
- А вы долго общались с сестрой перед ее отлетом в Америку?
- Да почти сутки! Вот в этом самом доме! Что вы ко мне пристали-то?
- А что вы так волнуетесь, Татьяна?
- Еще бы мне не волноваться, когда вы такие вопросы задаете! Что вам сестра-то моя сделала? И оставьте меня в покое, вы, полицейская графиня!
- В эмиграции каждый зарабатывает на жизнь как может, милая моя девушка, - скромно ответила графиня. - А о вашей сестре я спрашиваю потому, что у меня есть серьезные подозрения, что из Германии она никуда не улетела.
- Чушь собачья! Я же говорю - мы виделись в этом доме и долго общались!
- А потом вы проводили ее в аэропорт?
- Нет. Но мы долго были вместе, разговаривали, прощались, так что я все про нее узнала.
- Расскажите подробней, как это было.
- Да пожалуйста! Мне нечего скрывать! Георгий Бараташвили и Наташа встретили меня в аэропорту и привезли сюда. Это было в пятницу пятого июня. Целый день провели вместе. А на другой день Георгий отвез ее в Мюнхен, и оттуда они с мужем вылетели во Франкфурт, чтобы там пересесть на самолет в Нью-Йорк. И через день они позвонили сюда и сказали… Наташин муж сказал Георгию, что они благополучно долетели, что Наташа принимает ванну и поет от радости. Георгий дал мне трубку и я услышала в ней голос Наташи: она и вправду пела в ванной. Значит, у нее все хорошо!
- Так выходит, вы с сестрой и не разговаривали?
- Ну, в общем, нет. Но это неважно, потому что я уже получила от нее открытку с видом на статую свободы. Если хотите, могу показать!
- Покажите.
Татьяна вышла из комнаты и через минуту вернулась.
- По всему дому полицаи бродят - и чего они ищут? Скорей бы Георгий приехал… Вот открытка от Наташи!
Апраксина взяла в руки открытку с видом на статую Свободы, перевернула ее и покачала головой: текст на обратной стороне был напечатан на машинке, и только внизу стояла какая-то закорючка. "Дорогая Танюша! Мы долетели благополучно. Нью-Йорк мне сразу очень понравился, это совсем не то, что провинциальная Бавария. Но я надеюсь, что Георгий не даст тебе скучать и в Баварии. Мы с мужем ждем тебя в гости на Рождество. Привет Георгию. Целую, твоя Наташа", - прочла Апраксина.
- Как вы думаете, Татьяна, а почему текст напечатан на машинке?
- Да потому что моя сестра классная машинистка, а ее муж открыл в Нью-Йорке издательство, в котором Наташа будет ему помогать. Наверняка она писала это, сидя за столом в их новом офисе.
- А это действительно подпись вашей сестры?
- Ой, да откуда я знаю, как она теперь подписывается?! Она из Германии прислала всего одно письмо, я уж и не помню, как там она подписалась.
- А что она вам написала в том письме?
- Написала, что все у нее хорошо и что она очень счастлива. А потом два года писем не было. Раза два-три она посылала мне кой-какое барахло с Георгием и коротенькие записочки, один раз послала сто марок, два раза позвонила, поздравила с днем рожденья, а больше никакой связи не было…
- Так она вам почти не звонила в Москву?
- А чего звонить-то? Это же страшно дорого! А немцы знаете какие экономные? Ну, я поняла, что не может она мне часто звонить - муж не разрешает. - Она закурила очередную сигарету и отвернулась.
Апраксина вздохнула и достала из сумки фотографию "русалки".
- Взгляните на этот снимок, Татьяна!
Татьяна небрежно повернула голову и покосилась на фотографию в руке Апраксиной, но тут же встрепенулась и протянула руку.
- А ну, дайте! Да, это же Наташка!.. Она тут что, пьяная что ли? Дурацкая какая-то фотография… Но это она, да!
- Она не пьяна, Таня. Она мертва.
- Что вы несете-то? Как это она мертва, если у нее глаза открыты? Врете вы все! Она просто пьяная или под дурью, я же вижу! Это вы специально сняли ее в таком виде, чтобы подловить…
- Кого "подловить"! Вас, Таня?
- Ну, не знаю кого, - сказала девушка сердито. А сердилась она на себя, поняла Апраксина, и сердилась за то, что чуть было не проговорилась. А вот о чем или о ком?
- Таня! Нельзя прятать голову в песок, как страус, и закрывать глаза на правду.
- А я не верю, - упрямо прошептала Татьяна, но глаз от фотографии сестры не отводила. - Это какая-то полицейская уловка.
- Помилуйте, Таня, ну зачем полиции затевать какие-то интриги против вас или вашей сестры? - сказала Апраксина, забирая фотографию у Татьяны и пряча ее обратно в сумку.
- Тогда расскажите мне, откуда взялась эта фотография!
- Пожалуйста. - И Апраксина рассказала Татьяне, как она сама и две ее подруги случайно обнаружили тело неизвестной девушки в пруду "Парадиза" в субботу шестого июня.
- Дайте мне еще раз взглянуть на ту фотографию! - попросила Татьяна, когда Апраксина закончила свой рассказ. - Да, это все так и есть, как вы говорите, - сказала она упавшим голосом. - Это Наташа, и она мертва. Но я же слышала ее голос в телефонной трубке!
- Магнитофон.
- Понятно… Но я знаю, кто ее убил!
- Кто?
- Георгий! Он увез Наташу и долго не возвращался, а потом, вернувшись домой, очень странно вел себя со мной и с другими…
- Кто такие эти "другие"? - спросила Апраксина.
- А, не все ли равно? В общем, это уже вас не касается. И, пожалуйста, очень прошу вас, оставьте меня теперь в покое! Вы ведь узнали, кто эта убитая девушка? Да, это Наталья Беляева. А теперь, оставьте, оставьте, оставьте меня в покое! - Ее наконец прорвало: она уткнулась в диванную подушку и зарыдала в голос.
На шум в гостиную явился инспектор Миллер.
- Что здесь происходит, графиня? Помощь нужна?
- Да, нужна. Пошлите кого-нибудь на кухню за водой. А происходит здесь то, что рано или поздно должно было произойти: мы теперь знаем, кто такая "русалка в бассейне", откуда она и как ее зовут, и даже имеем уже одного подозреваемого. И все благодаря вот этой девушке, Татьяне Беляевой, ее сестре.
- Понятно, - сказал инспектор, подошел к двери, открыл ее и крикнул: - Эй! Принесите кто-нибудь стакан воды из кухни - девушке плохо! - затем он обернулся к Апраксиной: - И кто же этот подозреваемый?
- Хозяин этого дома Георгий Бараташвили.
- Я вам ничего не говорила! Хватит меня впутывать! - крикнула Татьяна, подымая мокрое лицо от диванной подушки. Затем, не дожидаясь ответа, снова в нее уткнулась и зарыдала с новой силой.
Апраксина встала и подошла к инспектору.
- Ну, а что у вас? - вполголоса спросила она.
- Мы нашли следы пребывания в доме нескольких человек, но никого из них не обнаружили.
Татьяна подняла голову.
- Он сказал, что никого не нашел? - спросила она Апраксину, кивнув в сторону Миллера.
- Да.
- Скажите ему, что он не там искал. Идемте, я покажу вам, где все. - Она поднялась, вытирая лицо ладонями, схватила со стола бутылку колы и глотнула из нее, а затем вышла из гостиной в коридор, на ходу кивнув Апраксиной и инспектору.
Инспектор громко крикнул, подзывая помощников.
Татьяна прошла довольно длинный коридор, кончавшийся лестницей на второй этаж. Под лестницей была небольшая дверь.
- Это кладовка, - сказала она, показывая на дверь. - Вам сюда!
- Кладовку мы уже обыскивали, - сказал Миллер.
- Плохо обыскивали.
За дверью в кладовке не было ничего, кроме зимней одежды, упакованной в пластиковые мешки и висящей на длинной железной палке.
- Надо отодвинуть одежду в стороны! - сказала Татьяна и сама принялась сдвигать громоздкие мешки, инспектор бросился ей помогать. За мешками не было ничего, кроме обшитой деревом стены. Апраксина и Миллер остановились в недоумении. Но Татьяна подняла руку вверх, нашарила там что-то вроде гвоздя, потянула его вниз - и деревянные планки с сухим треском опустились в пол: перед ними открылось узкое пространство с уходящими вниз ступенями.
- Они все там, внизу! - сказала она.
Инспектор кивнул полицейским. Один из них выхватил карманный фонарь и первым осторожно шагнул в открывшийся лаз…
Когда Георгий Бараташвили подъехал к дому, навстречу ему полицейские вывели троих перепуганных молодых людей.
- Молчите все, и я вам помогу! - успел он крикнуть им по-русски. - Вам ничего не грозит, только молчите! Предоставьте все мне!
Но он еще не ведал, что грозит ему самому, и вряд ли сразу испугался, даже когда увидел шагнувшего ему навстречу инспектора с парой блеснувших на солнце наручников. Но он по-настоящему струсил и запаниковал, и это было видно по его побледневшему лицу и забегавшим глазам, когда на крыльцо выскочила зареванная Татьяна и закричала:
- Дрянь! Скотина! Торговец живым товаром! Ты убил мою сестру, ты убил свою тетку-старуху, грязный убийца! Но ты теперь за все, за все заплатишь, уж я-то молчать не стану!
Один из полицейских бросился к ней, но чуть-чуть опоздал. Размахнувшись, Татьяна со всей силы ударила Бараташвили по лицу. Георгий инстинктивно попытался закрыть лицо руками, забыв о наручниках: удар и пришелся по наручникам, и он взвыл от боли, а по его белоснежной рубашке потекла кровь из разбитого стальным кольцом носа. Полицейский увел в дом Татьяну, а Георгия Бараташвили, утиравшего лицо скованными руками и хлюпавшего разбитым носом, двое других полицейских повели к машине.
Апраксина, инспектор Миллер и Татьяна Беляева покинули хутор на другой машине, захватив с собой чемодан Татьяны. Но ехали они все в одно место - в мюнхенскую криминальную полицию.