- А вот и не угадали! К самолету или поезду ее доставляют горничная и шофер, а сопровождает княгиню в дороге ее племянник Георгий. Препротивнейший тип, надо сказать! По-моему, он явно охотится за наследством княгини. Он постоянно вертится вокруг нее, приезжает к ней два-три раза в неделю и подолгу сидит с ней вдвоем. А о чем, скажите, можно часами разговаривать с выжившей из ума старухой? Впрочем, это я завралась от злости: княгиня из ума и не думала выживать, она очень даже умная и хитрая старая бестия. Вы знаете, почему она не берет с собой в поездки горничную? Да потому, что мы все невыездные!
- Как это понять - "невыездные"? - спросил Миллер.
- Да очень просто! У всех княгининых слуг нет документов на постоянное жительство в Германии: все у нее живут на правах гостей и работают "по-черному".
- И много их, этих "черных"? - спросил инспектор.
- Считайте: шофер, садовник, кухарка, горничная княгини, сиделка старой княгини.
- И все они живут в доме княгини?
- Да.
- Давно у нее работают все эти люди?
- Да нет, не особенно. Только моя сестра служит у нее несколько лет, она ухаживает за старой княгиней. А все остальные слуги постоянно меняются: как только им удается как-нибудь зацепиться в Германии официально, так они тут же бросают работу у княгини и уходят без особых сожалений, сами понимаете.
- Еще бы - работать за сто марок в месяц! - понимающе сказал инспектор. - И никто не возмутился и не потребовал прибавки?
- А как потребовать? Княгиня подсчитала, что жилье, питание и риск стоят как раз тех денег, что она нам не доплачивает. Да мы ведь сами на это пошли, никто не заставлял…
- А почему, интересно, вы на это пошли? - спросила Апраксина.
- Как вам сказать? У каждого свои обстоятельства…
- Какие же?
- Разные, - уклончиво сказала Лия. - Вы ведь работаете в полиции, так что можете сами всех расспросить при желании.
- И непременно это сделаем - в свое время! - пообещала Апраксина. - А теперь расскажите нам обо всех, кто сейчас работает в доме.
- Ладно, это я вам расскажу. Ну, во-первых, моя сестра Анна. Вообще-то по паспорту ее имя Авива, но она крестилась и стала Анной.
- Крестилась в Израиле?
- Нет. Там с этим были какие-то сложности, и она приехала в Германию, чтобы креститься здесь. Здесь она устроилась на работу к княгине Кето - ухаживать за княгиней Ниной. Кстати, я вас чуть не обманула: сестра моя работает не за сто марок, Анне княгиня платит целых пятьсот марок в месяц!
- Почему такое исключение?
- Она в любой момент может уйти, и княгиня это хорошо знает.
- Неужели ваша сестра остается из-за пятисот марок? Это же все равно очень мало, даже если учесть жилье и питание.
- Анна остается из-за старой княгини, бабушки Нины. Она к ней очень привязана, а та без нее просто жить не может. Однажды княгиня Кето за что-то рассердилась на Анну и пригрозила ей увольнением, так бабушка Нина, это мы так старую княгиню зовем, устроила невестке такой скандал, что той после врача вызывали. Она для этого даже спустилась вниз и явилась прямо перед княгиней Кето, а ведь обычно она никогда не спускается со своей мансарды. И Анна осталась ухаживать за бабушкой Ниной. Теперь княгиня Кето на нее цыкнуть не смеет, боится старухи.
- Чего же именно она боится?
- А кто их разберет! Может быть, боится, что старая княгиня возьмет и оставит дом не ей, а хоть тому же внучатому племяннику Георгию.
- Так, значит, ваша кузина живет в доме на особых условиях…
- Вот скоро приземлится самолет Анны, и вы сможете сами ее расспросить, если хотите.
- Да, мы так и сделаем. Поскольку ваша сестра живет в доме дольше всех, она, видимо, больше всех и знает.
- Скажите, а вы действительно думаете, что та девушка, которая утопилась в пруду "Парадиза", имеет какое-то отношение к дому Махарадзе?
- Кто знает, кто знает… Если в этом проходном особняке слуги меняются так часто, то вполне возможно, что и погибшая девушка прошла через него. Она, кстати, не утопилась: ее задушили, а потом бросили в пруд.
- Какой кошмар!
- Лия, а каким образом попадают слуги в дом княгини Махарадзе?
- Анна вроде бы пришла по объявлению, а остальных я не спрашивала.
- Ну а вас, надо думать, княгине представила сестра?
- Точно. Так оно и было. Я написала ей, что хочу продолжить образование в Германии, и она ответила, что может на время пристроить меня на работу в тот же дом, где работает сама. Ну я и приехала… Ой, уже пора идти встречать Анну! Как быстро пролетело время, я и не заметила.
- Если вы не возражаете, Лия, мы пойдем с вами, - сказал инспектор. - Встретим все вместе вашу сестру, и вы нас с нею познакомите.
Инспектор расплатился за завтрак, не забыв взять у официанта специальную квитанцию, чтобы потом предъявить ее к оплате по графе "деловые контакты", и все трое направились к терминалу "С".
Анна оказалась рослой, спортивного сложения девушкой с огромной шапкой иссиня-черных кудрей. Сестры обнялись и заговорили между собой на иврите. Инспектор при этом тревожно взглянул на Апраксину, но та сделала ему успокаивающий знак: обе девушки особого подозрения у нее не вызывали, а пугать их, требуя говорить по-немецки, не было никакого резона - они же были не на допросе в полиции! Обменявшись несколькими короткими фразами, девушки повернулись к Апраксиной и Миллеру, и Лия представила их сестре. Когда девушка подала руку инспектору, он с удовольствием отметил, что рукопожатие ее было энергичным и крепким.
- Мы бы хотели побеседовать с вами до того, как вы отправитесь в Блаукирхен, - сказал Миллер. - Нас интересует дом княгини Махарадзе.
Анна нахмурилась.
- Если вы хотите меня допрашивать, то я попрошу вас прислать мне официальную повестку. А сплетничать неофициально я не стану. Нет ни времени, ни желания.
- Вы боитесь княгини?
- Нет, не боюсь. Но в ее доме живет дорогой мне человек, и я не сделаю ничего такого, что могло бы уронить меня в его глазах.
- Вы говорите о бабушке Нине? - мягко спросила Апраксина.
- Да, о ней.
- Погоди, Авива! - сказала Лия и тут же быстро заговорила на иврите. Анна внимательно ее слушала, хмуря густые, сросшиеся на переносице брови. Когда Лия закончила, она повернулась к Апраксиной и Миллеру.
- Так речь действительно идет о расследовании убийства?
- Да, именно так.
- Можете назначить время для беседы в полиции: я приеду к вам, и вы сможете задать мне свои вопросы.
- Простите, Анна, но обстоятельства складываются таким образом, что лучше нам побеседовать прямо сегодня, не откладывая, - сказала Апраксина. - Мы должны как можно скорее найти убийцу.
- Понимаю. Хорошо, я готова ехать с вами в полицию сейчас, - вздохнув, сказала девушка.
- В этом нет необходимости, - сказала Апраксина. - Мы поедем ко мне домой и поговорим в спокойной обстановке.
- А вы случайно не частный детектив? - спросила Анна, подозрительно оглядывая Апраксину.
- Ни в коем случае! Я официально сотрудничаю с полицией, когда преступление связано или может быть связано с русскими эмигрантами. "Консультант и переводчик" - так называется моя внештатная должность.
- А зачем это нам ехать непременно к вам домой? Я должна ехать в Блаукирхен, завтра с обеда я должна сменить сиделку.
- Вы успеете. Я живу возле самого съезда на автобан № 8, что ведет к Блаукирхену.
- Все равно не понимаю, зачем…
- Но ведь нам нужно еще как-то устроить нашу бездомную и безработную сестру? Мы попробуем это сделать.
- А вот за это - спасибо! Поехали! - Она подхватила свою дорожную сумку и первой направилась к выходу из терминала.
На Будапештской улице Апраксина усадила гостей под большим каштаном в саду. Все сидели в плетеных креслах вокруг садового стола с мраморной столешницей. Инспектор вынул из портфеля блокнот и приготовился к допросу.
Анна-Авива сразу же его предупредила:
- Я буду говорить лишь о том, что может иметь отношение к погибшей девушке. Хотя я очень сомневаюсь, что могу о ней что-то на самом деле знать.
- А мы начнем с того, что покажем вам ее фотографию, - успокоил ее инспектор. - Вот, взгляните!
Анна взяла в руки фотографию и стала внимательно ее рассматривать.
- Это что, в самом деле труп? - спросила она удивленно.
- Да. Фотография сделана после того, как девушку извлекли из пруда. А что вас так удивило?
- Что удивило? Видите ли, я повидала немало трупов, когда служила в израильской армии, и у них, знаете ли, был совсем другой вид. Дело не в том, что у нее широко открыты глаза - многие жертвы терактов не успевали закрыть глаз. Просто у нее такое спокойное лицо, будто она просто лежит на травке и балдеет на солнышке, глядя в небо… Она что, не сопротивлялась убийце?
- Нет. Во всяком случае, следов такого сопротивления эксперты не обнаружили. Так вы знаете эту девушку?
- Нет, я ее не знаю. И никогда в доме княгини Махарадзе не встречала никакой похожей на нее девушки. Кстати, а почему вы связали ее с домом княгини, если это не полицейский секрет?
- Да нет, вовсе не секрет, - сказала графиня, подавая Анне копию объявления из "Русской мысли", - в кармане ее брюк мы нашли вот это.
- А вот это мне знакомо! - сказала Анна и улыбнулась. - Именно по этому объявлению я и устроилась на работу к княгине Махарадзе. Или это было другое объявление, но похожего содержания.
- Оно было опубликовано в "Русской мысли" 12 мая 1987 года.
- А, ну тогда это то самое объявление! Я приехала в Германию в апреле 87-го и искала какую-нибудь работу - вот оно мне и попалось на глаза. Я тут же написала письмо в "Русскую мысль" и в ответ получила приглашение приехать в Блаукирхен в определенный день для знакомства. Мы вроде бы сразу понравились друг другу…
- Вы говорите о княгине Кето Махарадзе? - быстро спросила Апраксина.
- Нет, о старой княгине, о бабушке Нине: ведь это для нее искали сиделку.
- А вы случайно не помните, вырезали вы тогда объявление из газеты или нет?
- Не помню… Хотя, подождите! Я купила газету на Главном вокзале… Наверняка я либо вырвала целиком страницу с объявлениями, либо оторвала часть газетного листа с ним.
- Вы не вырезали его ножницами?
- Я не имею привычки носить с собой маникюрный прибор с ножницами. Да я и маникюр себе никогда не делаю! - В доказательство Анна показала графине свою руку с широкой ладонью и крепкими пальцами с коротко обрезанными ногтями; на безымянном пальце у нее был крупный серебряный перстень с опалом.
- Какой красивый у вас перстень! - заметила Апраксина.
- Подарок бабушки Нины, - гордо сказала Анна, полюбовалась перстнем и убрала руку. Но Апраксиной показалось, что по лицу Анны скользнула какая-то тень.
- Теперь расскажите нам, на каких условиях вы начали работу в доме княгини Махарадзе.
Анна нахмурилась.
- Это что, имеет непосредственное отношение к убитой девушке?
- Возможно, да, а возможно, и нет, - сказал инспектор. - Но мы надеемся на честный и откровенный ответ.
- В таком случае я подожду, пока вы мне точно не скажете, что этот дом имеет непосредственное отношение к убийству, - тогда и поговорим. Хоть я и сиделка, можно сказать, прислуга, но я живу в доме уже несколько лет и не сделаю ничего, что может повредить хозяевам.
- А может? - проникновенно спросила Апраксина.
- Вы о чем?
- О том, что вы знаете о хозяевах что-то такое, что может заинтересовать полицию.
- Возможно, да, а возможно, и нет, - повторила девушка ранее сказанные слова инспектора. - Задавайте ваши вопросы о деле - получите ответы, а уж делать выводы будете сами. Это ведь ваша работа или нет?
- Так вы, значит, служили в израильской армии, - сказала Апраксина.
- Да. Служила. В Израиле существует воинская обязанность и для девушек. Что, это до сих пор заметно?
- Что-то такое есть, - неопределенно ответила графиня, а про себя подумала: "У тебя, девушка, характер солдатский: раз-два и отрезала! Но при этом ты, милая, и сама не заметила, что сказала больше, чем хотела". И тут же Апраксина повернулась к инспектору: - Я думаю, мы не будем требовать от Анны, чтобы она поступалась своими принципами. В сущности, она сказала нам все, что имеет отношение к объявлению в "Русской мысли", не так ли, инспектор?
Инспектор Миллер понял, что допрос надо заканчивать, поднялся и поспешил откланяться. Проводив его до калитки, Апраксина вернулась под каштан и предложила девушкам еще посидеть в саду, пока она приготовит для всех обед.
- Вы ведь не должны сегодня же явиться в дом княгини? - спросила она.
- Нет. Я же говорила: моя работа начнется только завтра.
- Ну так проведите этот день у меня в гостях имеете с вашей сестрой! Я вас приглашаю!
- Хорошо, мы принимаем ваше приглашение. Хотя вообще-то я хотела бы сходить в храм на вечернюю службу. Когда я с бабушкой Ниной, мне это не всегда удается.
- Вы имеете в виду русский православный храм? Храм на Линкольнштрассе или другой?
- Да, храм Новомучеников Российских.
- Так это совсем близко отсюда! Я вас свезу чуда на машине.
- О, это было бы прекрасно! У меня подарки из монастыря для владыки Марка и для нашей старосты Юлии Алексеевны.
- Понятно, вас просили доставить подарки с оказией. А я уж подумала, что вы прихожанка нашего храма…
- Так оно и есть, ведь я православная. В этом и причина того, что мне пришлось уехать из Израиля. Я ходила, конечно, на службы в Гефсиманский монастырь, но вот покреститься я там не могла, чтобы не подводить монахинь. Меня крестил уже здесь владыка Марк.
- А вас, Лия, не смущает, что Анна стала православной?
- Мы не ведем с сестрой религиозных войн, если вы об этом.
- Похвально. Хорошо, девушки! Теперь отдыхайте, а я пойду возиться на кухню.
- Мы вам поможем! - сразу же вызвалась Лия.
- Нет-нет, ни в коем случае! - притворно испугалась Апраксина. - У вас ведь, Лия, нет разрешения на работу! Вы представляете, что мне скажет инспектор, если узнает, что я использовала вас на своей кухне "по-черному"?
- А что он скажет, если узнает, что вы готовили обед двум великовозрастным девицам? - спросила Анна и поднялась с кресла. - Показывайте, где у вас кухня!
Втроем они быстро и ловко почистили и нарезали овощи и поставили их тушиться в духовку. В ожидании обеда вернулись под каштан и продолжили беседу:
- Поскольку, девушки, вы не хотите говорить о доме княгини Нины Махарадзе и о порядках в нем, может быть, вы расскажете мне о старой княгине, о бабушке Нине? У меня сложилось впечатление, что она вам обеим очень нравится.
- О, бабушка Нина! - воскликнула Лия. - Это особенный человек! Это уникум!
- Ей через две недели исполнится ровно сто лет! - перебила ее Анна. - Я везу для нее подарок, которому она очень обрадуется: написанную на Елеоне икону святой равноапостольной княгини Нины, ее небесной покровительницы. А освятила я ее на Гробе Господнем!
- Достойный подарок, - заметила Апраксина. - Старая княгиня верующий человек?
- Очень! Но в церкви она давно не бывает: иногда сам архиепископ Марк, а иногда отец Николай приезжают ее исповедовать и причащать. - Апраксина отметила про себя этот факт: и владыка Марк, и отец Николай оба были ее старые и добрые знакомые. Анна же продолжала рассказывать, и голос ее становился все теплее: - Бабушка Нина умна, образованна, и у нее такой молодой озорной характер! Однажды княгиня Кето позвонила ей снизу по телефону: я в это время была в саду, а бабушка Нина сидела на балконе. Пока она брала свою палку, пока поднималась с кресла, княгине Кето надоело ждать и она повесила трубку. Когда я шла наверх, она перехватила меня и возмущенно спросила: почему старая княгиня не берет трубку, когда она звонит? Я поднялась наверх и передала эти слова бабушке Нине. И вы знаете, что она мне ответила? "Передай, говорит, моей невестке, что мне не семьдесят лет, чтобы сломя голову мчаться к телефону!". Как вам это нравится?
- Очень нравится! - засмеялась Апраксина. - Расскажите еще что-нибудь о ней, Анна!
Лия ее поддержала:
- Расскажи, Аня, как ты заставила бабушку Нину вести светскую жизнь. М-м-м! Это потрясающая история! Вам понравится.
- Но сначала мы посмотрим, не готовы ли уже наши овощи? - сказала графиня, понимаясь с кресла. - Не знаю, понравится ли вам моя скромная стряпня…
- Главное, чтобы на столе стояли перец и соль! - сказала Лия.
- Ну, это найдется. Есть и сушеный красный перец, и маринованный.
- Блеск! - сказала Лия. - С перчиком любая еда становится съедобной.
Они пообедали, отнесли посуду на кухню и поставили ее в посудомоечную машину, а потом вернулись под каштан - пить послеобеденный чай и слушать рассказ Анны.
Глава 6
Вот что было рассказано в саду под каштаном.
Комнаты старой княгини были расположены в мансарде. Зачем надо было загонять немощную старушку на самый верх дома, этого Анна не знала: порядки в доме устанавливала княгиня Кето и свои решения ни с кем не обсуждала. Но если бабушке Нине было трудно спускаться вниз по лестнице, то и княгиня Кето, в свою очередь, была совершенно лишена возможности подняться в мансарду в своей инвалидной коляске. Таким образом, невестка и свекровь оказались изолированы друг от друга и виделись практически несколько раз в году, по большим праздникам, когда княгиню Нину мужчины сводили вниз под руки. Но это отнюдь не означало, что княгиня Кето не интересовалась жизнью свекрови. Интересовалась. Не больше и не меньше, чем состоянием сада или кухни: каждое утро Анна должна была являться к ее завтраку и докладывать, как старая княгиня провела вчерашний день, как ела, как спала ночью и как встала сегодняшним утром. Затем княгиня ее отпускала, и Анна шла на кухню за завтраком для себя и бабушки Нины и заказывала им обеим обед и ужин. Этим общение между верхом и низом дома обычно и ограничивалось.
В такой изоляции были свои достоинства. Когда Анна только поселилась в доме, ее ужаснуло, в каком унылом одиночестве пребывает кроткая старушка. Она подумала-подумала да и начала менять порядки на мансарде и за два года значительно в этом преуспела.
Мансарда состояла из трех комнат и ванны с туалетом. Она была светлая и очень теплая, и в этом отношении все было в полном порядке. Самая большая комната располагалась напротив двух поменьше и отделялась от них широким светлым коридором с двумя окнами по концам. Посреди коридора были еще две двери: одна на лестницу, а вторая - на чердак.