- Чем она мотивировала свою просьбу?
- Она сказала, что ей просто необходимо поехать в горы. Я спросила, далеко ли она собралась. Она сказала, что не дальше ста километров. Я предупредила, что машина давно не заправлялась, и дала ей денег на бензин.
- Она часто брала у вас машину для поездок в горы?
- В этом году первый раз. А в прошлом году довольно часто. Сначала я сама иногда возила Каменевых в Альпы, показывала им Баварию; потом мне это надоело и я стала давать машину Наталье. Да, она брала ее много раз, летом и осенью.
- К событиям прошлого года, и даже к событиям более ранним, мы с вами еще вернемся, а сейчас нас интересует пятнадцатое апреля. Итак, можно предположить, что в тот день, после двенадцати, но никак не позже трех, Наталья Каменева каким-то образом узнает, что ее муж находится с любовницей в отеле "У Розы", неподалеку от австрийской границы, на автостраде номер восемь Мюнхен-Зальцбург. Выследить она их не могла, потому что получила в свое распоряжение автомобиль только после трех часов, когда они уже давно находились в отеле. Остается одно - кто-то ей об этом сообщил.
- Кто? - спросил Каменев.
- Это мог сделать только один их вас двоих - вы, Константин, или вы, Анна. Так кто же?
- Но мы весь день были на глазах друг у друга! - сказала Анна.
- Мы вышли из номера только вечером, чтобы спуститься в ресторан и поужинать. Мы даже не обедали в тот день, - сказал Каменев.
- А когда мы спустились, Наталья была уже в ресторане, - подхватила Анна.
- Но вы не были все время на глазах друг у друга! - с нажимом сказала графиня.
- Как это - "не были"? - возмутился Каменев.
- Да так, очень просто. Я тоже была когда-то молода, и у меня был муж. Правда, собственный, а не чужой. И, тем не менее, когда мы с ним останавливались в отеле, мы просто физически не могли быть все время друг у друга на виду. Если мне не изменяет память, то, находясь в гостиничном номере с любимым человеком, иногда приходишь к мысли о необходимости принять душ или ванну.
- Ой, правильно! - воскликнула Ташенька. На нее шикнули.
- В вашем номере была ванная комната с душем, - продолжала Апраксина, - и кто-то из вас, скорее всего оба по очереди, им пользовался. А душ, как известно, шумит. В это время второй мог спокойно позвонить по телефону Наталье и сказать ей, где они находятся и как до них добраться. Так кто же первым принимал душ?
- Первой в душ пошла я.
- А что в это время делал господин Каменев?
- Оставался в постели, - буркнул Каменев и добавил громким шепотом: - Господи, стыд какой…
- Госпожа Юрикова, когда вы вышли из душа, господин Каменев все еще был в постели?
- Кажется, да.
- Так оно и было, - кивнул Каменев. - Но я встал и тоже отправился в душ.
- Естественно, - кивнула Апраксина. Ташенька хихикнула, и на нее опять зашипели Ада с Мириам. - Долго вы находились в душе, господин Каменев?
- Довольно долго, потому что после душа я еще и побрился: утром второпях я не успел это сделать.
- Находясь в душе, вы не слышали никаких звуков из номера?
- Нет.
- Вы и не могли слышать! - торжествующе произнесла графиня. Пока вы находились в душе, там сначала шумела вода, а потом гудела электробритва! Можно предположить, госпожа Юрикова, что вы этим воспользовались, позвонили в Мюнхен и сказали Наталье нечто такое, что заставило ее броситься на поиски автомобиля, а затем отправиться в отел "У Розы"?
Анна недоумевающее смотрела на Апраксину.
- Н-нет… Да и зачем бы я стала это делать? И вообще как-то странно: мы бежим и прячемся от Натальи, чтобы потом звонить ей и докладывать, где мы находимся и как нас найти!
- Это странно только на первый взгляд, моя милая, только на первый взгляд! Вы могли, например, пожелать вызвать скандал - вскрыть этот нарыв, так сказать. Вы захотели, чтобы Наталья приехала в отель, может быть, даже предвидели, что она будет пьяна, - вы ведь знали эту ее печальную слабость. И все это вы просчитали заранее. Для этого вы записались в отеле неполной фамилией - чтобы Наталья, наткнувшись на нее, сразу поняла, что вы - здесь, а полиция в случае чего не обратила бы на нее внимания, приняв недописанное "Юрикова" за распространенную немецкую фамилию "Юрих". Между прочим, так и случилось. Вы же не могли предвидеть, что за это дело возьмется графиня Апраксина!
- Вы действительно думаете, что я специально не дописала свою фамилию?
- А вы попробуйте доказать, что это не так!
Юрикова пожала плечами и ничего не ответила.
- Господин Каменев, вы видели, что пишет Анна Юрикова в книге регистрации?
- Нет. Да я и не мог бы разглядеть: в тот день на вокзале я уронил и разбил свои очки, а без очков я вижу совсем плохо.
Апраксина чуточку выжидающе помедлила, как бы давая ему высказаться, а потом продолжила:
- Итак, госпожа Юрикова, вы позвонили Наталье, пригласили ее в отель, но когда ваш друг вышел из душа, ему вы ничего об этом не сказали. А когда, спустя несколько часов вы спустились в ресторан ужинать, там появилась и вызванная вами Наталья Каменева.
- Я ее не вызывала!
- Господин Каменев, как объяснила ваша жена свое внезапное появление в отеле "У Розы"?
- Да, по-моему, она никак не объясняла. Вы знаете, все было как-то так неожиданно… Я совершенно растерялся, увидев ее перед собой, и даже забыл ее спросить, как она нас разыскала.
- И очень, очень жаль! - назидательно проговорила графиня. - Если бы она вам призналась, что приехала по приглашению вашей подруги Анны, это значительно упростило бы работу следствия.
- Да не приглашала я ее, сколько раз вам говорить! - крикнула Юрикова.
- Спокойно, спокойно, моя милая. Уверяю вас, немецкий суд во всем разберется. Сейчас речь идет только о предварительном расследовании. Расскажите еще раз, господин Каменев, что было потом? Да, я помню, мы уже об этом говорили, но теперь, когда открылись новые обстоятельства того злополучного вечера, вы, возможно, вспомните новые детали, которые тогда не приняли во внимание.
- Хорошо, я попробую… Я хотел успокоить Наталью, предупредить скандал в ресторане и увел ее наверх, в номер, который она уже успела снять. В номере она разбушевалась вовсю и никак не хотела успокоиться, пока я не приведу Анну. И я спустился за Анной в ресторан.
- Дальше?
- Мы с Анной поднялись наверх и действительно вели разговор втроем.
- В ходе которого Наталья Каменева вовсе не успокоилась. В конце концов она с криком бросилась к двери. Что она кричала, вы помните?
- Конечно. Она кричала, что она так больше жить не может… Ну, что-то в этом роде.
- Дословно не помните?
- Нет, к сожалению…
- А что запомнили вы, Анна?
Юрикова пожала плечами.
- То же самое. Она кричала: "Я так больше не могу, я не буду!"
- И что же сделал Каменев, госпожа Юрикова?
- Он схватил ее за руку и сказал: "Нет, ты можешь и будешь!" И я поняла, что он никогда не отпустит Наталью… Он вывел ее за дверь, и дальше они какое-то время разговаривали в коридоре. Я не слышала, о чем они говорили. Я думаю, Костя, как всегда, пытался ее утихомирить.
- Я вас не спрашиваю, что вы думаете, госпожа Юрикова! Думаю здесь я! Впрочем, это и не важно, о чем поссорившиеся супруги говорили, оставшись вдвоем. Важно другое: чем вы занимались, оставшись в номере?
- Я? Чем я могла заниматься? Ничем. Я просто сидела и ждала, когда все это кончится.
- Давайте вспомним обстановку в номере. Посередине стоял круглый стол… Дальше?
- На столе стояла бутылка "Асти спуманте". Нет, две бутылки… Еще бутылка минеральной воды. И стаканы…
- Вот эти? - Апраксина достала из своей сумки три пластмассовых стакана и торжественно водрузила их на стол.
- Кажется, эти.
- В номере Натальи Каменевой был только один стакан. Кто принес туда еще два?
- Константин. Он взял их из нашего номера.
- Так, два голубых и один зеленый. И в один из этих стаканов, а именно в тот, из которого потом пила вино Наталья Каменева, вы бросили яд.
- Нет! Нет! - закричала Юрикова. - Какой яд? Что за чушь?
- Какой именно яд вы использовали и где вы его достали - об этом вы расскажете в другом месте. Меня такие подробности мало интересуют - мне важен только сам факт преступления.
Юрикова бросилась к Каменеву, но наткнулась на его полный ужаса взгляд. Она остановилась и забормотала:
- Костенька, это какая-то ерунда… Я ничего подобного не делала, ты же знаешь… Не верь, пожалуйста, этой старухе, она сумасшедшая! Скажи, что ты не веришь этой безумной чепухе, ну скажи же!
Каменев молчал. И тогда Юрикова опустилась на единственный свободный стул и молча уставилась почему-то на свой портрет на мольберте: скорее всего, ей было все равно куда смотреть. Каменев опустил голову и закрыл лицо ладонями. Так они и сидели друг против друга, в полных отчаянья позах, и казалось, что в комнате никого, кроме них, нет. Остальные замерли, ожидая, что будет дальше.
А дальше было вот что. Громко и требовательно прозвенел звонок. Раз, другой, третий. Апраксина встала и пошла отворять дверь. Затем она вернулась, а за нею следом вошел инспектор Миллер в сопровождении двух молодых полицейских, тех самых, что несколько часов назад в синих рабочих робах возились с дверью у дома Каменева в Олимпийской деревне.
- Проходите, господин инспектор! Мы уже ждем вас! - громко сказала Апраксина.
И только тогда Юрикова подняла голову и посмотрела на полицейских. Глаза ее расширились.
- Это что… за мной? - спросила она.
- Да, госпожа Анна Юрикова, это за вами, - с глубоким участием в голосе сказала Апраксина. Анна встала, вздохнула и выпрямилась. А графиня продолжала: - Вы можете собрать необходимые вещи и документы. За квартиру и картины не беспокойтесь: все будет немедленно опечатано, я за этим прослежу.
- Вы очень любезны, графиня! - сказала Анна почти прежним своим голосом и добавила, ни к кому не обращаясь: - Что я могу взять с собой?
- Немного белья, туалетные принадлежности и самое необходимое из верхней одежды. Не забудьте взять что-нибудь теплое для прогулок. И обязательно паспорт, банковскую карточку, чеки. Драгоценности, если они на вас есть, снимите и оставьте дома - их опечатают особо.
Юрикова сняла с руки перстень с изумрудом и положила его на стол.
- Это принадлежит господину Каменеву, - сказала она. - Пусть он возьмет это себе.
Каменев не шевельнулся.
Мириам и Ада сидели, оцепенев, и молча наблюдали за происходящим, а Ташенька подтянула ноги и забилась в уголок дивана, грызя кулачок. В глазах ее сверкали и страх, и слезы, и восторг.
Юрикова прошла в спальню и хотела прикрыть за собой дверь, но по знаку Миллера Руппи встал в проеме, придерживая дверь рукой, однако спиной к спальне. Минут через пять Юрикова вышла уже в брюках и свитере, неся на руке небольшой ворох одежды. Сопровождаемая все тем же деликатным полицейским, она вышла в прихожую, потом в ванную. Наконец она вернулась в гостиную. Теперь на ней был надет зеленый плащ, волосы были собраны в узел, а в руке она держала дорожную сумку с вещами.
- Я готова, - сказала она Миллеру.
- Хотите проститься с вашим другом? - спросила ее Апраксина. - Может быть, что-нибудь сказать ему, поручить, например, нанять адвоката: я ведь знаю, что у вас в Мюнхене нет близких людей, кроме господина Каменева. Мы все можем выйти на лестницу и оставить вас ненадолго вдвоем. Под надзором инспектора Миллера, конечно, и говорить вам придется по-немецки само собой.
Юрикова вопросительно поглядела на Каменева. Почувствовав ее взгляд, он поднял голову. В его глазах за очками блестели слезы, но губы были крепко сжаты. Он повел головой из стороны в сторону и вновь опустил ее. И тогда Юрикова, ни на кого больше не взглянув, повернулась к дверям, ожидая команды к выходу.
- Так вы что же, господин Каменев, так и дадите ее увести? - негромко спросила Апраксина.
- Елизавета Николаевна, простите меня, я не очень понимаю… Столько всего произошло… Я что, должен помочь Анне с адвокатом? Но это было бы как-то странно после всего, что тут выяснилось. Простите, я вас совсем не понимаю!
- Да бросьте вы, господин Каменев, все-то вы отлично понимаете! Только самого главного не поняли, вот это и страшно. А я-то, дура старая, водила вас то в церковь, то на кладбище, истории вам всякие душещипательные рассказывала, все старалась пробудить в вас совесть, покаяние… Нет, вы определенно меня разочаровали. А вы, Анна, не спешите! Поставьте-ка свою сумку в угол и сядьте снова на свое место. Да садитесь же, говорю вам!
Анна оглянулась на Миллера - тот кивнул ей, и тогда она осторожно поставила свою сумку у дверей, прошла к своему стулу и села.
- С чего же начать? - в раздумье произнесла Апраксина. - Ну, хотя бы с этого. - Она подошла к столу, взяла перстень с изумрудом и протянула его Анне. - Возьмите это себе на память. Берите, берите, не стесняйтесь! Я знаю, что предлагаю: этот перстень фальшивый от металла до камня - дешевый сплав вместо золота и чешское стекло вместо изумруда.
Анна взяла перстень, но надевать его не стала, а просто держала в руке и глядела на Апраксину, чего-то ожидая.
- У нас, Анна, будет еще время поговорить наедине, и тогда, я уверена, вы простите меня за этот час, который вам пришлось пережить. Но сейчас необходимо выяснить вещи неотложные. А теперь, мои дамы и господа, - она перешла на немецкий, чтобы Миллер и полицейские тоже могли понимать происходящее, - вы присутствуете при событии, которое многим из вас запомнится на всю жизнь: при раскрытии преступления, давно задуманного, выношенного и тщательно спланированного. Оно готовилось семь долгих лет и сорвалось по чистой случайности. Это вам, господин Каменев, будет предъявлено обвинение в этом преступлении.
- В убийстве моей жены? - вскинулся Каменев. - Да вы соображаете, что вы говорите? Да нет… Анна совершенно права - вы просто сумасшедшая старуха, изображающая здесь детектива. Сначала вы оклеветали ее, а теперь принимаетесь за меня? Я не желаю участвовать в этой трагикомедии и немедленно ухожу отсюда. Если полиции от меня что-то в самом деле нужно, инспектор может прислать мне повестку обычным путем. - Он резко поднялся со стула и направился к двери.
- Инспектор! - негромко окликнула Миллера графиня.
Инспектор что-то негромко сказал второму полицейскому, Йохану, тот сделал короткое движение, раздался щелчок - и вот уже Каменев удивленно разглядывал свои руки, сцепленные парой новеньких блестящих наручников.
- Вы арестованы, господин Каменев. Постановление будет выписано незамедлительно по вашем прибытии в полицию, а оттуда вас переправят в городскую тюрьму. И там вы на собственном опыте хотя бы отчасти узнаете, через что уже однажды прошла ваша бывшая подруга Анна Юрикова. Вы уже сегодня поймете, что нет на свете звука страшнее, чем лязг захлопывающейся двери тюремной камеры и скрежет ключа в ее замке. И хотя мюнхенская городская тюрьма по части удобств не идет ни в какое сравнение с внутренней тюрьмой КГБ, вы очень скоро поймете, что это было безбожно - именно безбожно! - допустить, чтобы Анна снова прошла через это. А ведь я так: старалась пробудить в вас хотя бы каплю жалости к ней… Ну да ладно, приходится признать, что проповедник из меня никакой. Но вот зато детектив я первоклассный, смею вас уверить! Итак, мы продолжаем. Можете пока сесть - я буду задавать вам вопросы.
- Опять вопросы? - Каменев подошел к стулу, ногой отодвинул его подальше от окна и уселся, положив ногу на ногу и сложив на колене скованные наручниками запястья. - Вы что же, всерьез беретесь доказать, что я убил свою жену да еще и задумал это убийство семь лет тому назад?
- Первое - да, второе - нет. Вы убили ее непредумышленно.
- Тоже весьма любопытно! - усмехнулся Каменев.
- Но вполне возможно, что смерть Натальи Каменевой будет квалифицирована как случайное отравление.
- Наконец-то вы сказали хоть что-то разумное! - Каменев уже оправился от потрясения, и голос его звучал теперь ровно, как всегда.
- Да, такое может быть. Но тогда мы предъявим вам другое обвинение - в покушении на жизнь Анны Юриковой с целью завладения ее имуществом.
Общий вздох удивления прошелестел по комнате, и все с изумлением уставились на Апраксину.
- Вы, господин Каменев, не только пытались навести следствие на ложный след. Вы тонко и даже изящно, я бы сказала, старались убедить нас в том, что Анна отравила вашу жену и свою соперницу. Раз уж вам не удалось убить Анну Юрикову, так вам захотелось упрятать ее за решетку на очень долгий срок. А ее картинами, естественно, все это время распоряжались бы вы. И уж вы-то распорядились бы…
- Бред! - резко бросил Каменев.
- А что, действительно то, что я говорю, производит бредовое впечатление? - оглядывая присутствующих, спросила Апраксина с некоторым недоумением.
- Ага, полный бред! - восторженно воскликнула Ташенька. - Кто, кого, зачем хотел убить? Я ни-че-го не понимаю!
- Да, все это звучит как-то уж очень… неожиданно, - сказала Мириам Фишер. - Но вы-то зря говорить не станете, Елизавета Николаевна!
- Да нет, во всем этом определенно что-то есть! - сказала Ада фон Кёнигзедлер. - Я всегда подозревала, что эти отношения добром не кончатся. Но давайте слушать дальше, а то потом из газет ничего не поймем. Продолжайте, пожалуйста, Елизавета Николаевна!
- В таком случае мне придется занять у присутствующих еще некоторое время и рассказать всю историю с самого начала. Анна, у вас есть еще стулья?
- На кухне есть табуретки.
- Рупрехт, принесите, пожалуйста, табуретки для вас с Йоханом и для инспектора, чтобы вы все тоже могли сесть.
Табуретки были принесены, причем Йохан по дороге успел шепнуть Руппи: "Она даже наши имена запомнила!", а Руппи - многозначительно покивать головой в ответ. Полицейские уселись и приготовились слушать.
- Я хочу сделать заявление, - вдруг сказал Каменев. - Если все, что расскажет эта странная старая дама, будет касается меня и моей жены, я бы хотел, чтобы все говорилось по-русски. Мой немецкий очень плох, и я требую переводчика!
Миллер вопросительно посмотрел на Апраксину.
- Никаких проблем! Я это предусмотрела, - сказала графиня. - Мириам, вы нам поможете? Я видела синхронный перевод в перечне услуг вашего бюро: я хочу, чтобы инспектор и его сотрудники тоже слышали мой рассказ.
- Да, я справлюсь с этим, если вы не будете говорить слишком быстро.