- Оба мы были грубы, - отозвался я, открыл дверь, пропуская ее вперед, и мы вступили в другую часть моих апартаментов. Здесь красовался грязновато-красный ковер, далеко не новый, пять зеленых папок, три из которых были заполнены калифорнийским воздухом, рекламный календарь с фотографией пяти канадских близняшек в розовых платьицах, с глазами-сливами, ползающих по голубому полу. Были там три квази-ореховых стула, обязательный письменный стол с сифоном, письменным прибором, пепельницей и телефоном, а за ним - обязательное вертящееся кресло.
- Вы не очень тратитесь на представительство, - заметила она и села к письменному столу со стороны клиентов.
Я сходил к дверям за почтой, сгреб шесть пакетов, два письма и четыре проспекта. Положив шляпу на телефон, уселся.
- Никто из пинкертонов не тратится, - ответил я. - Эта профессия многого не выносит, если человек порядочный. Представительство - это признак того, что вы занимаетесь своим делом ради наживы или стремитесь к тому.
- Ага… вы, значит, порядочный? - спросила она, открывая сумочку. Достав из французского портсигара с эмалью сигарету, закурила и, опустив обратно в сумочку портсигар с зажигалкой, оставила ее открытой.
- Порядочный, к сожалению.
- Как же вы тогда дошли до этой сомнительной профессии?
- А как же вы дошли до брака с торговцем наркотиками?
- Господи, только не будем опять ссориться. Я с утра пытаюсь поймать вас по телефону. И здесь, и на вашей квартире.
- Из-за Оуэна?
Лицо ее вдруг застыло. Голос смягчился.
- Бедняжка Оуэн, - вздохнула она. - Значит, вы знаете об этом?
- Один парень из прокуратуры взял меня с собой на Лидо. Надеялся, что я что-нибудь знаю. Только сам он знал гораздо больше меня. Даже то, что Оуэн хотел жениться на вашей сестре - когда-то.
Она молча курила, глядя мне прямо в глаза.
- Может, это была не такая уж плохая идея, - тихо произнесла она. - Влюбился в нее. В нашем кругу такое случается нечасто.
- Он был в списке преступников.
Пожав плечами, она спокойно ответила:
- Попал в дурную компанию. В этой вонючей преступной стране ничего другого полицейский список не означает.
- Вряд ли дело настолько плохо.
Сняв правую перчатку, она поднесла ко рту пальчик, испытующе глядя на меня.
- Я к вам пришла не из-за Оуэна. Вы по-прежнему не можете мне сказать, зачем вас пригласил отец?
- Без его согласия - нет.
- Это касается Кармен?
- И этого не могу сказать.
Я набил трубку и закурил. Она с минуту разглядывала дым. Потом, сунув руку в сумочку, вытащила плотный белый конверт и бросила на стол.
- Ничего не случится, если вы посмотрите.
Я взял конверт. Адрес напечатан на машинке: миссис Вивиан Рейган, Элта Бри Кресцент, 3765, Западный Голливуд. Письмо срочное, отослано в 8.35 утра. Раскрыв конверт, я извлек блестящую фотографию размером 12x9 - это было все.
На фотографии изображена Кармен, сидящая в гейджеров-ском тиковом кресле с высокой спинкой, в серьгах и костюме Евы. Глаза ее казались еще безумнее, чем я их помнил. На обороте фотографии ничего не было, и я вложил ее обратно в конверт.
- Сколько за это хотят? - спросил я.
- Пять тысяч… за негатив и остальные копии. Нужно заплатить до вечера, иначе грозят скандалом в суде.
- Как вам передали условия?
- Звонила какая-то женщина так через полчаса после того, как пришло… это.
- Никакого скандала в суде не будет. Человека, который снимает нечто подобное, в наши дни присяжные признают виновным, даже не совещаясь. Что здесь еще?
- В этом должно быть еще что-то?
- Да.
Она посмотрела на меня немного смущенно.
- Есть еще нечто. Та женщина сказала, что это дело может заинтересовать полицию, что я должна поторапливаться, иначе придется мне говорить с сестричкой только через решетку.
- Это уже звучит лучше, - заметил я. - С чего бы этим случаем интересоваться полиции.
- Не знаю.
- Где Кармен сейчас?
- Дома. Ночью ей было плохо. Думаю, что еще не вставала.
- Она где-нибудь была вчера?
- Нет. Я выезжала, но слуги говорят, что она была дома. Я ездила в Лас Олиндас, играла в рулетку в Кипарисовом клубе у Эдди Марса. Спустила последнюю рубашку.
- Вы, значит, любите рулетку. На вас похоже.
Положив ногу на ногу, она закурила новую сигарету.
- Да. Люблю рулетку. Все Стернвуды любят игры, в которых проигрывают, как, например, рулетка или брак с мужчинами, которые от них сбегают, или участие в скачках в возрасте пятидесяти восьми лет, где их изуродуют на всю оставшуюся жизнь. У Стернвудов есть деньги. Единственное, что они на них покупают, - это кота в мешке.
- Зачем вчера Оуэну понадобилась ваша машина?
- Никто не знает. Взял без разрешения. Он всегда мог взять любую машину, если имел выходной. Но вчера выходного у него не было. - Она скривила губы: - Думаете, что…
- Что узнал о развлечениях Кармен? Откуда мне знать? Не исключено. Вы можете достать сразу пять тысяч наличными?
- Только если скажу отцу… Или займу. Пожалуй, я могу занять у Эдди Марса. Видит Бог, у него есть основания быть ко мне великодушным.
- Попробуйте у него. Деньги вам могут потребоваться очень скоро.
Она откинулась на спинку, свесив руку с подлокотника.
- А если сообщить в полицию?
- Хорошая мысль. Но вы этого не сделаете.
- Нет?
- Нет. Вы должны оберегать отца и сестру. Вы же не знаете, до чего может докопаться полиция. Вдруг откроется нечто такое, чего не удастся замять. Так обычно и бывает при шантаже.
- А вы можете что-либо предпринять?
- Думаю, да. Но не могу вам сказать, зачем и как.
- Нравитесь вы мне, - объявила она вдруг. - Верите в чудеса. Есть у вас здесь что-нибудь выпить?
Открыв глубокий ящик, я вытащил бутылку и две рюмки. Разлил, и мы выпили. Она защелкнула сумочку, отодвинула стул.
- Эти пять тысяч я достану. Я была хорошей клиенткой для Эдди Марса. И еще по одной причине ему следует быть со мной милым, вы, наверное, не знаете, - она одарила меня холодной улыбкой: - Белокурая жена Эдди и есть та дама, с который исчез Расти.
Я промолчал. Пристально глядя на меня, она добавила:
- Вас это не интересует?
- Это могло бы помочь найти его, если бы я его искал. Думаете, он замешан в этом деле?
Она подвинула ко мне пустую рюмку.
- Налейте-ка еще. Вы страшный человек, из вас ничего не вытянешь. Ничем не проймешь.
Я наполнил рюмку.
- Вытянули из меня все, что хотели, - выяснили, что я не разыскиваю вашего мужа.
Она вдруг судорожно вздохнула.
- Расти не был негодяем. И если б даже был, никогда бы не стал вымогать. У него всегда лежало в карманах пятнадцать тысяч наличными. Он их называл бешеными деньгами. Они для него ничего не значили. Были у него, когда на мне женился, были - когда меня бросил. Нет, Расти не замешан ни в каком дешевом шантаже.
Она потянулась за конвертом, встала.
- Буду держать с вами связь, - сказал я. - Если что-нибудь захотите передать, скажите телефонистке.
Мы подошли к двери. Похлопывая конвертом о косяк, она спросила:
- Вы все еще не можете сказать, что отец…
- Я должен сначала поговорить с ним.
Уже в дверях она снова вытащила из конверта фотографии.
- Красивое у нее тельце, правда?
- Мм…
Она чуть приникла ко мне.
- Видели бы вы мое…
- Как бы это устроить?
Резко рассмеявшись, она шагнула за порог, потом, обернувшись ко мне, отчеканила:
- Такой хладнокровной бестии, как вы, я еще не встречала, Марлоу. Или мне можно называть вас Фил?
- Разумеется.
- Можете звать меня Вивиан.
- Благодарю, миссис Рейган.
- Ох, подите вы к черту, Марлоу. - Не оглянувшись, она ушла.
Я постоял в дверях, уставившись на собственную руку, лежащую на ручке двери. Лицо у меня слегка горело. Вернувшись к столу, ополоснул рюмки, убрал их вместе с виски.
Сняв шляпу с телефона, я набрал номер прокуратуры и спросил Берни Олса.
Он был на месте.
- Ну, старого мистера я не трогал, - начал он. - Дворецкий обещал, что скажет ему сам или одна из дочерей. Этот Оуэн Тейлор жил над гаражом, вещи я его осмотрел. Родители живут в Айове. Послал телеграмму тамошней полиции, пусть выяснят, что родители думают о похоронах. Стернвуды все оплатят.
- Самоубийство? - спросил я.
- Не знаем. Никакого письма не оставил. Машину взял без разрешения. Вчера вечером все были дома, кроме миссис Рейган. Ездила в Лас Олиндас с плейбоем Ларри Коббом. Я все проверил - есть у меня свой человек при рулетке.
- Прикрыли бы вы эти азартные игры.
- При том синдикате, что в нашей лавочке? Не будь наивным, Марлоу. Не дает мне покоя та чертовщина на голове у парня. Ты действительно не можешь мне помочь?
Я был доволен: мог сказать "нет", и даже без вранья. Попрощавшись, мы закончили разговор, и я покинул контору. Купив все три вечерние газеты, на такси добрался ко Дворцу юстиции и забрал со стоянки машину. О Гейджере в газетах опять не было ни слова. Я снова полистал его голубую записную книжку, но шифр был так же недоступен, как и в первый вечер.
XII
После дождя листва на деревьях по другой стороне Лауерн-Террас свежо зазеленела. В свете прохладного пополуденного солнца я увидел ступени, по которым сбежал убийца, сделавший во тьме три выстрела. В нижнем конце улицы стояли два дома. Выстрелы там могли услышать, но не обязательно.
Перед домом Гейджера и во всей округе было спокойно. Живая изгородь мирно зеленела, и черепица на крыше была еще влажной. Я медленно катил вдоль дома, а в голове вертелась неотвязная мыслишка. В прошлую ночь я не заглянул в гараж. Раз уж труп Гейджера исчез, не мешало бы мне найти его. Однако если бы кто-то перетащил его в гараж, в собственную машину, и отвез в один из заброшенных каньонов вокруг Лос-Анджелеса, это был бы отменный способ сплавить его на несколько дней или даже недель. Значит, убийца, во-первых, имел ключи от его машины, а во-вторых, был с сообщником. Это основательно сократило бы круг расследования, тем более что, когда все произошло, ключи покойника лежали в моем кармане.
Заглянуть в гараж у меня не было возможности. На дверях висел замок, а когда я приблизился, за живым забором что-то шевельнулось. Некая женщина, в пальто в зелено-белую клетку, со шляпкой-пуговкой на мягких светлых волосах вышла из зарослей и, застыв, удивленно смотрела на мою машину, словно бы и не слышала раньше шум мотора. Потом молниеносно исчезла. Кармен Стернвуд, собственной персоной.
Проехав дальше по улице, я оставил машину и вернулся к дому пешком. Среди бела дня это было достаточно рискованное предприятие. Прошел через живую изгородь. Она стояла перед запертой входной дверью. Левая рука тихонько потянулась к зубам, и опять послышалось комичное чмоканье. Под глазами синие круги, лицо бледное, напряженное.
Улыбнулась мне несмело.
- Добрый день, - произнесла тоненьким, слабым голоском. - Что… что?.. - она осеклась и снова занялась пальцем.
- Вы меня узнаете? - спросил я. - Дуглас Рейли - тот, длинный. Помните?
Кивнула, по лицу ее пробежала быстрая, судорожная усмешка.
- Зайдемте в дом, - предложил я. - У меня есть ключ. Сюрприз, правда?
- Ч… что?
Отодвинув ее, я сунул ключ в замок, открыл дверь и впихнул девушку внутрь. Двери я опять запер и с минуту постоял, прислушиваясь. При дневном свете все выглядело ужасно. Этот китайский хлам на стенах, ковер, изукрашенные лампы, барахло из тикового дерева, пестрота кричащих красок, тотемный столб, бутылка с эфиром и опиумом - днем при виде этой картины человека охватывало чувство омерзения, словно оказался свидетелем гнусных извращений.
Стоя рядом, мы смотрели друг на друга. Она старалась удержать улыбочку, но лицо не слушалось. Улыбка исчезла, как вода в песке, и бледная кожа под тупыми, расширенными глазами была гладкой, натянутой. Белый язык облизывал уголки губ. Красивая, избалованная, не очень умная девушка, ступившая на очень-очень скользкий путь, и никто не вмешался. К черту этих богачей! Какое мне до них дело. Отодвинув несколько книг, я уселся на край письменного стола, разминая сигарету. Закурив, я сквозь дым молча созерцал деятельность зубов и пальца Кармен, стоявшей передо мной с видом напроказившейся школьницы.
- Что вы здесь делаете? - спросил я наконец.
Она потянула полу пальто и промолчала.
- Что вы помните из вчерашнего вечера?
В глубине ее глаз мелькнуло что-то хитрое.
- Что я должна помнить? Вчера вечером я была больна. Лежала дома.
- Черты лысого вы лежали.
Она быстро захлопала глазами.
- До того, как вы попали домой, - начал я. - До того, как я отвез вас. Здесь. В этом кресле, на этом оранжевом столе. Помните хорошо.
Лицо ее постепенно заливалось краской. Уже кое-что. Оказывается, умеет краснеть. Вокруг серых зрачков сверкнули белки. Она напряженно сосала палец.
- Это… были вы? - прошептала она.
- Я. Что из всего вы помните?
- Вы из полиции?
- Нет. Я друг вашего отца.
- Не из полиции?
- Нет.
Она тихонько вздохнула.
- Чего… чего вы хотите?
- Кто его убил?
Плечи приподнялись в пожатии, но в лице ее ничего не дрогнуло.
- Кто еще… знает?
- О Гейджере? Не знаю. Полиция - нет, иначе была бы уже здесь. Может, Джо Броди.
Это был удар наугад, но попал в цель.
- Джо Броди! Он!
Мы оба замолчали. Я сделал несколько затяжек, она обгладывала палец.
- Только ради Бога, не начинайте выдумывать, - опять приступил я. - Здесь не помешало бы толики старомодной простоты. Его убил Броди?
- Кого?
- Гос-споди! - завопил я.
Она притворилась оскорбленной - подбородок вздернулся на два сантиметра.
- Да, - торжественно произнесла она. - Это сделал Джо.
- Почему?
- Не знаю. - Она покачала головой, убеждая себя, что не знает.
- Вы его часто видели в последнее время?
Ее руки упали, как два белых стебля.
- Только раз или два. Я его ненавижу.
- Значит, знаете, где он живет?
- Да.
- Вы больше не любите его?
- Ненавижу!
- И поэтому хотите впутать его в историю?
Опять пустое лицо. Я действовал слишком напористо, но с ней невозможно иначе.
- Вы готовы сообщить полиции, что убийца Джо Броди? На лице мгновенно проступила паника.
- В том случае, правда, если мне удастся скрыть существование фотографии с обнаженной мисс Стернвуд, - язвительно добавил я.
Она захихикала. Меня охватило отвращение: если бы заплакала, бросилась в истерике на пол, это было бы естественно. А она лишь хихикнула. С самого начала это была страшнейшая мерзость. Позволила сфотографировать себя в виде голой Изиды, кто-то об этом разнюхал, кто-то прихлопнул Гейджера у нее на глазах, а она была пьяна в стельку, как делегат на съезде ветеранов, и все это огромная дьявольская мерзость. А теперь - хихикает. Великолепно! Хихиканье становилось громче, проникало в углы комнаты, как крысы сквозь деревянную панель. Похоже, приближается истерика. Соскользнув со стола, я подошел к ней и дал оплеуху.
- Как вчера вечером. Мы с вами вдвоем - настоящая сенсация. Рейли и Стернвуд, - сообщил я. - Парочка комиков, дело только за автором.
Хохот прекратился, но пощечина подействовала на нее не больше, чем вчера. Похоже, все ее приятели рано или поздно кончали тем, что давали ей затрещины. Их можно понять. Я снова уселся на стол.
- Вас зовут не Рейли, - объявила она серьезно. - Ваше имя Филипп Марлоу. Вы частный детектив. Вив мне все рассказала, даже визитку вашу показывала. - Она поглаживала ударенную щеку, улыбаясь мне, словно ей со мной было ужас как хорошо.
- Значит, все-таки помните, - сказал я. - Вернулись сюда искать ту фотографию и не попали в дом. Не так ли?
Она поиграла подбородком, напялила обольстительную улыбку, обрабатывала меня глазами - затягивала в сеть. Через минуту мне полагалось издать индейский клич и потребовать, чтоб сбежала со мной в Юму.
- Снимочек уже тю-тю, - сказал я. - Вчера вечером я уже искал его, прежде чем отвезти вас домой. Наверно, взял Броди? А вы не дурачите меня с этим Броди?
Она с важным видом отрицательно покрутила головой.
- Ладно, - сказал я. - Выбросьте это из головы. Не говорите ни одной живой душе, что вы здесь были вчера или сегодня. Даже Вивиан. Просто забудьте, что были тут. Предоставьте это Рейли.
- Ваше имя не… - начала было она, потом замолчала и опять закивала, как бы соглашаясь с тем, что я сказал, или с тем, что ей только что взбрело на ум. Глаза сузились и были такие же темные и пустые, как эмаль на стойке в кафе. Что-то ей все-таки на ум взбрело.
- Мне пора домой, - сообщила она безмятежно, словно мы были на чаепитии.
- Понятно.
Я не тронулся с места. Она наградила меня еще одним соблазнительным взглядом и шагнула к выходу. Рука ее уже легла на дверную ручку, когда мы оба услышали шум подъезжающей машины. Она вопросительно посмотрела на меня - я пожал плечами. Машина остановилась точно перед домом. Лицо Кармен исказилось ужасом. Послышались шаги, и у входа позвонили. Кармен, продолжая сжимать ручку, трясясь от страха, через плечо смотрела на меня. Звонок раскатился продолжительной трелью и умолк, потом послышалось, как в замок вставили ключ. Отскочив от двери, Кармен застыла как соляной столп. Дверь распахнулась. Вошел мужчина, удивился при виде нас и спокойно, холодно стал разглядывать.
XIII
Это был мужчина в сером - весь в сером, за исключением блестящих черных туфель и двух гранатовых треугольников на сером шелковом галстуке вроде фишек на сукне рулеточного стола. На нем была серая рубашка и безупречно сшитый двубортный костюм из мягкой фланели. Увидев Кармен, он снял серую шляпу, обнажив седые волосы, очень мягкие на вид. У него был крупный подбородок, нос с горбинкой и глубокие серые глаза.
Он спокойно стоял у входа, одной рукой касаясь двери за спиной, а второй легонько похлопывая шляпой себя по бедру. Он выглядел жестким типом, но не убийцей - скорее это была твердость прожженного наездника. Только никаким наездником он не был. Это был Эдди Марс.
Закрыв дверь, он сунул руку в карман - большой палец остался снаружи, белея в полутьме. Улыбнулся Кармен - любезно, непринужденно. Облизнув губы, та уставилась на него. Страх исчез с ее лица, она улыбнулась в ответ.
- Прошу извинить за неожиданное появление, - сказал он. - На звонок не отвечали. Мистер Гейджер здесь?
- Нет, - поторопился я с ответом. - Вероятно, где-то задерживается. Двери были открыты, вот мы и зашли.
Кивнув, он поднес шляпу к крупному подбородку.
- Вы, наверное, его друзья?
- Так, деловые знакомые. Забежали за книгами.