Красный алмаз… Кровавый алмаз… В нем заключена таинственная сила, способная исполнить любые желания его владельца. Но взамен он потребует рабского служения.
Знает ли человек, на что он способен, пока судьба не даст ему шанс круто изменить свою жизнь? Устоит ли человек, если в руки ему идут богатство и власть над себе подобными? Остановит ли его цена, которую придется заплатить?
Каждый решает сам. Но следует помнить: тот, кто однажды переступил грань, может и сам стать жертвой…
Содержание:
-
Часть I 1
-
Часть II 28
-
Примечания 71
Тиана Веснина
Двадцать три раны Цезаря
"Я знаю все, но только не себя".
Франсуа Вийон
"Ведь это, разумеется, вначале приобретено не без греха?"
Н. Гоголь "Мертвые души"
Часть I
ГЛАВА 1
В салоне самолета было душно. Кто-то, видя, что он задыхается, положил ему на лицо влажную салфетку. Она только на миг принесла облегчение, а потом вновь - острая, мелкая, рассыпающаяся по всему телу боль. Он пошевелил рукой. Воздух был настолько густ и напоен парами, что пальцы точно собрали ком жидкой грязи. "Нет, - подумал он, - надо как-то выйти из этого страшного умственного и физического оцепенения". Он дернул ногой и услышал, как что-то чавкнуло, а по шее скользнуло что-то холодное, неприятное. Собрав всю свою волю, он заставил себя открыть глаза и пришел в неописуемый ужас: темнота без единого проблеска, точно в салоне погас свет. Он застонал, а потом нечленораздельно пробормотал:
- Лучше бы я уже умер…
И в этот момент ему стало чуть легче дышать, с опозданием он догадался, что кто-то перевернул его, уткнувшегося носом в землю, на спину. Мысль озарила его затухающее сознание: "Андрей! Это Андрей! Он пришел. Он спасет… - Он открыл глаза и увидел лицо… - Это Андрей?!"
Понять не хватило сил. Сознание задавил черно-синий мрак глубокого обморока.
Молодой высокий загорелый мужчина с недельной щетиной на лице закинул автомат за спину, присел на корточки перед растянувшимся на влажной тропической земле человеком и приподнял ему веко, чтобы удостовериться, жив ли еще он. Затем пробежал пальцами по его многочисленным нагрудным карманам. В одном нащупал документы. Вынул удостоверение и присвистнул от удивления. Встал и задумчиво огляделся вокруг. Потом долго смотрел на лицо лежавшего. Досадливо поморщился и потер рукой укус москита. Их здесь миллиарды и часто попадаются такие, что жалят как змеи. Провел мокрой рукой по своему мокрому лбу. Вновь открыл удостоверение. Внимательно изучил его. Сравнил фотографию с подлинником, насколько это удалось, глядя на измазанное грязью лицо, и убедился, что перед ним владелец документа.
Полчища муравьев уже облепили ноги лежавшего и заползли в брюки, быстро поднимаясь к груди. И вот грудь точно задышала от обилия насекомых.
Мужчина выругался, срезал ножом широкий лист буйно растущего кустарника и смахнул с груди несчастного мелких тварей. Совсем немного, потому что те поползли с еще большим напором. Тогда он скинул с плеча рюкзак, вынул из него плащ-палатку, подхватил незнакомца подмышки и переложил на нее. Взялся за два конца и потянул за собой. Идти было тяжело, приходилось работать мачете, прорубая себе дорогу в густо-зеленой массе влажных джунглей. Сражаясь в очередной раз с перекрывшими путь лианами, мужчина оглянулся и посмотрел на своего не приходящего в сознание спутника, а вернее - обременительную ношу.
Он засунул мачете за пояс, подошел к нему, надеясь, что тот умер, и легонько ткнул его ботинком в бок. Лежавший даже не поморщился.
- Ну что ж, - почти весело сказал сам себе мужчина и потянул за край плащ-палатки, чтобы спрятать ее в рюкзак.
- А, черт! Опять дождь! Ну да ладно, без этого я к ночи, в крайнем случае к утру, доберусь до поселения баконго. Там отдохну!
Он подставил свое лицо дождю.
- Один я вплавь переберусь через реку. Если, конечно, не пойду на обед крокодилу. Ну да с божьей помощью…
Он изо всех сил потянул плащ-палатку и невольно взглянул на труп, который с по-прежнему закрытыми глазами, широко открыв рот, ловил сильные струи дождя.
- Жив! Ну надо же!.. - удивился мужчина.
- Да ну его! Брошу! - произнес он, но, тут же покачав головой, сказал: - Чего зря терять время на разглагольствования, ведь знаю, что не брошу. Значит, придется искать брод. Иначе встреча с крокодилами для него закончится плачевно. Чувство самосохранения в последний, самый опасный момент толкнет меня бросить его на съедение этим тварям, а самому удрать.
Он вновь взялся за края плащ-палатки и потянул за собой. Вдали появилась река. Она была не очень широкая, но с сильным течением. Мужчина оставил своего спутника, бессознательно глотавшего дождь, на берегу, а сам пошел искать брод. Он входил в воду, возвращался, зорко оглядываясь вокруг себя. Крокодил может затаиться где угодно. Ненасытная тварь великолепно прикидывается старой корягой или вообще зарывается в тине, а потом бросок с открытой пастью - и все.
Дождь лил с размеренным спокойствием, точно перед ним стояла задача равномерно покрыть всю землю.
Мужчине показалось, что он нашел брод. Он прошел дальше.
- Точно. Есть! - пробормотал он и повернул обратно.
Когда он вышел на берег, то успел сделать всего шагов десять, как его зоркий, привыкший к опасностям, таящимся в джунглях, взгляд увидел неподалеку от своего беспомощного спутника серо-зеленую гадину. Вот сейчас она такая неуклюжая, толстобрюхая, вильнет тяжелым хвостом, откроет пасть и человеку конец.
Замешательство длилось с четверть секунды. Мужчина скинул с плеча автомат и разрядил его в рептилию. Потом подбежал к своему спутнику, который от звуков выстрелов открыл глаза и даже приподнялся на руках, в ужасе глядя на лежавшего почти у его ног мертвого крокодила.
Он ошалело повел глазами, заметил мужчину и позвал его:
- Андрей! Андрей!.. - и опять потерял сознание.
Тот ухватился за плащ-палатку и потянул ее вдоль берега к броду.
Переправившись на противоположную сторону, он втянул своего спутника под густые ветви деревьев и сел рядом с ним. Взглянул на него повнимательнее, дотронулся рукой до лба.
- Ясно. Лихорадка.
Вынул из рюкзака флягу и коробочку, в которой лежали упакованные в бумажки порошки. Приподнял спутника за плечи и попытался его растормошить.
- Эй! Очнись! Тебе нужно принять лекарство, иначе ты умрешь! Эй! Роман! - позвал он его по имени, которое прочел в удостоверении.
Роман открыл глаза.
- Слушай! Надо выпить…
Но Роман ничего не понял. Ему казалось, что с ним говорят на иностранном языке. Довольно забавном. Вроде бы и слова, какие он знает, но только понять их смысл он не мог. Однако догадался, что ему предлагают выпить.
Выпить!.. Подсознательно возникла холодная бутылка "Столичной" и хрусткие зеленые, как крокодилы… "Брр…" - отчаянно замотал он головой… зелененькие, маленькие такие соленые огурчики, пахнущие укропом и чесноком, а потом еще кусочек сала с розовыми прожилками и…
Он ощутил во рту что-то огненное и ему вспомнился "глотатель" огня из детства. После представления в школьном актовом зале Роман со своим приятелем пробрался в комнату, где переодевался "глотатель", и когда тот обратился к нему с каким-то вопросом, почувствовал тошнотворный запах керосина. И вот сейчас его гортань была объята огнем, а рот полон керосина. Он хотел все выплюнуть, но ему зажали рот и нос руками и заставили это проглотить.
* * *
Роман немного пришел в себя. Его взгляд проблуждал по, как он определил, потолку… из тростника и по таким же стенам. Он попытался ущипнуть себя, но пальцы не гнулись, попробовал приподнять ногу, но она чуть шевельнулась.
"Нет, видно, я здорово заболел. Наверное, Андрей отвез меня в больницу. Но я еще очень плох. Очень… А может, я еще и не пришел в себя?.. Ведь в больнице должны быть белые стены… Или я сплю? И я еще в самолете?.. Ах, - досада жалкой гримасой скривила его давно небритое лицо, - зачем я вообще сел в этот самолет. Зачем вообще все это?.."
Секретарь партийной организации научно-исследовательского горнорудного института Василий Игнатьевич Мальцев с сосредоточенным видом вышел из своего кабинета и направился в крыло, где находились лаборатории. Он шел, то ускоряя, то замедляя шаг, безостановочно шевеля губами, как бы советуясь с самим собой. Когда его собственная аргументация его же и убеждала, он довольно встряхивал головой и заглядывал в блокнот.
- Точно. Здесь без сомнений. А вот… Нет, не годится. Хотя?..
Он в задумчивости делал шаг, потом другой и таким образом оказался перед кабинетом начальника лаборатории Иванова Павла Михайловича.
- Павел Михайлович, - начал Мальцев встревоженным тоном, - мне сегодня позвонили, - он оглянулся на самим же им плотно закрытую дверь, - из "Главалмаззолота".
- Что?! - во взгляде начальника лаборатории сверкнуло радостное любопытство. - Значит, там действительно?.. - Но когда он встретился глазами с Мальцевым, и взгляд и голос его потухли. - Или… что-то случилось?
- Нет. Насчет этого не беспокойтесь. Мы людей отобрали правильных, - отчеканил тот и после паузы добавил для убедительности: - Верных. Но они требуют еще.
- Еще! - с удовлетворением в голосе воскликнул Павел Михайлович. - Значит, там действительно очень серьезно. Если подтвердятся наши прогнозы, то перспективы кимберлитовой трубки "Катока" - это 400–500 миллионов карат.
Но Мальцева не волновали перспективы, его волновало, кого отправить.
- Вот, именно, - озабочено произнес он и устремил на своего собеседника немигающий проницательный взгляд. - Это очень серьезно! И мы должны отобрать таких людей, которые с честью выйдут из всех затруднений, которые не поддадутся ни на какие соблазны западной пропаганды, которые гордо пронесут имя советского человека!
- О!.. - махнул рукой Павел Михайлович. - Какие соблазны? Там же война.
Теперь махнул рукой Мальцев, как бы зажимая рот начальнику лаборатории и цедя сквозь зубы:
- Какая война? Она уже окончилась. Так, небольшие и кратковременные столкновения правительственных войск с недобитыми повстанцами из движения УНИТА.
- А, ну да! - поспешил согласиться Павел Михайлович.
- Так вот, кого бы нам послать? Требуют еще шесть человек.
- Н-да! - задумался Иванов. - Три месяца назад наша лаборатория отправила туда семь человек и требуют еще шесть. У нас, конечно, есть кадры, но…
- Вот именно, но!
Однако каждый под этим подразумевал свое. Иванов, что лаборатория просто не располагает таким количеством высококлассных специалистов. А Мальцев, что в лаборатории вряд ли можно кому-либо доверять кроме уже отправленных.
- Я тут прикинул, - неуверенно начал Мальцев. - Можно послать Копытова, Уманцева…
- Нет! Как же Уманцева? У него двое детей. А там, все-таки, стреляют. Надо посылать холостых или, по крайней мере, бездетных.
- Вы же знаете, что холостых вообще не желательно посылать. Сделали только одно исключение для Варичева. И то, потому что классный специалист. А вообще, это никуда не годится, тридцать четыре года и не женат.
- Как же ему женится, если он живет в общежитии? - подчеркнуто возмущенно пожал плечами Иванов.
- Вот женился бы, мы бы ему и квартиру выделили.
- Да! Как тому же Уманцеву - шестнадцать квадратных метров на четверых в коммуналке на шесть семей.
- Но мы добились однокомнатной квартиры для Возницына.
- Да ваш Возницын, - не в силах сдержать негодования, поднялся с кресла Павел Михайлович, - ноль, а не сотрудник научно-исследовательской лаборатории. Квартиру надо было дать Варичеву. Он специалист международного уровня.
- Знаем мы этих специалистов, - тихо пробурчал Василий Игнатьевич и повторил: - И все-таки считаю кандидатуру Уманцева самой подходящей. Женат, двое детей.
- А если этого Уманцева… - взгляды собеседников встретились, и Павел Михайлович смешался. - Ну… а если вдруг что с Уманцевым? Двое детей останутся сиротами.
- Да никакого если что! Территория "Катоки" надежно охраняется группой местных правительственных войск и вертолетами нашей армейской авиации. Мало того, что нам ничего не перепадает от добычи нефти в Анголе, так вы еще хотите помешать нашему присутствию в алмазном комплексе этой страны!
Иванов с укоризной взглянул на Мальцева:
- Василий Игнатьевич, мы же не на партсобрании.
- Простите. Привычка. Ну так с Уманцевым мы решили, - посмотрел он на Иванова.
- Мы, да, а он? Надеюсь, что он сам сможет принять решение. Ведь эта командировка предполагает согласие специалиста.
- Несомненно. Далее по моему списку, я полагаю, можно отправить туда следующих товарищей, - и Василий Игнатьевич протянул список Иванову.
Тот, ознакомившись, сказал:
- В принципе, я согласен, только вот Возницын. Что он там делать будет?
- Как это что? Работать.
- А, ну понятно, по-вашему ведомству.
Мальцев сделал вид, что не расслышал.
- Значит, завтра на партактиве мы эти кандидатуры и утвердим. А я тем временем побеседую с каждым с глазу на глаз.
Василий Игнатьевич вышел из кабинета и сразу направился в одну из лабораторий. Зашел, глянул на обстановку. Определил, что рабочая, и вызвал Уманцева:
- Роман, зайди ко мне!
Уманцев с удивлением посмотрел на остальных и пошел следом за секретарем.
- Слушай, Роман, - начал Мальцев, сев в свое начальственное кресло за солидным столом, - дело государственной важности. Партийный комитет нашего института оказывает тебе чрезвычайное доверие. Ты отправляешься в Анголу на "Катоку".
- На "Катоку"? - машинально повторил Уманцев и, не дождавшись приглашения, сел на стул.
- Что? - и так и этак заглядывая ему в глаза, поспешил допытаться Василий Игнатьевич. - Неужели не рад? Ведь там для специалиста твоего профиля докторская диссертация. И потом, там этот, твой друг, вы ведь вместе с институтской скамьи, Андрей Варичев. Он что-нибудь тебе передавал? Ну как там обстановка и вообще?.. - Мальцев решил воспользоваться минутой растерянности Уманцева и выяснить, а нет ли какого контакта с группой сотрудников, отправленных на "Катоку".
- А?! Что? Андрей? Передавал? Да нет! Как же он передаст?
- Гм! В самом деле. Ну так как?
- Даже не знаю. Это, конечно, заманчиво. Перспективы "Катоки" многообещающи, но у меня двое детей. А там, говорят, не совсем безопасно.
Мальцев укоризненно покачал головой.
- Бабьи сплетни. Устаревшая информация. Территория "Катоки" охраняется как наша государственная граница. Мышь не проскочит. Нет, я не настаиваю, - с добродушием в голосе заметил Василий Игнатьевич, - просто ты на хорошем счету, отличный специалист, а живешь в коммуналке. Не за что мне, понимаешь, зацепиться, чтобы поставить на месткоме вопрос о выделении тебе изолированной квартиры. Ведь у нас все хорошие специалисты. А если ты в Анголу съездишь, всего-то месяца на три, вот и будет у меня отличный предлог. Ты меня знаешь, я так вопрос поставлю, что считай из Анголы прямиком в квартиру въедешь.
Роман Уманцев глубоко и прерывисто вздохнул:
- Да я ничего. Согласен, что заманчиво там поработать. Да вот жена, дети…
- Короче, ночь на обдумывание.
- А с женой можно посоветоваться?
- Фу!.. - поморщился Мальцев. - Ну откуда эта привычка советоваться с женами? Тебе предлагается дело, отчасти возможность совершить что-то значительное, то, чем можно гордиться. А ты - с женой посоветоваться. Ну ты можешь себе представить, чтобы генерал перед сражением или партийный секретарь перед принятием решения шел за советом к жене. Ну что она понимает! Вот скажи, что?
Уманцев кивал головой, пожимал плечами, но резонного ответа не нашел.
- Я тебе одно скажу: никто кроме нас с тобой не должен знать об этом разговоре.
"Вот ведь все равно своей бабе расскажет. Ой, мельчают мужики. Ой, мельчают. Чуть что - с женой посоветоваться", - негодовал в душе Мальцев.
- Ну иди! - положил он руку на плечо Уманцеву. - И много не думай. Что тут думать, ехать надо.