Он принял душ, лег в постель и закрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала та проститутка; неожиданно его плоть среагировала на воспоминания о ней. Ну надо же! Потом он испытал чувство вины, ведь она только что потеряла ребенка, а он, оказывается, реагирует на нее, как все мужики. Странно, почему так вышло? Обычно проститутки совершенно не возбуждали его. Он перевидал их достаточно. Их ремесло буквально притягивает неприятности; они трудятся в мире, который находится всего в одном крошечном шажке от серьезных преступлений. И все они более или менее одинаковы - независимо от того, дорогие они или дешевые.
В Кристине ван Роин было нечто отличающее ее от других знакомых ему ночных бабочек. Но что? И лишь когда он мысленно сравнил ее с остальными, до него дошло. У всех проституток, и уличных с Си-Пойнта, и элитных, которые обслуживали туристов за большие деньги в "Рэдиссоне", были две общие черты. Особый горьковато-сладкий запах. И подавленность. Тоскливое выражение в глазах. Общая атмосфера упадка. Как дом, заброшенный дом, где еще живут, но по его состоянию можно догадаться, что на самом деле хозяева не заботятся о своем жилище.
Кристина ван Роин не такая. По крайней мере, в меньшей степени. В ней еще теплится огонек.
Но не это вызвало у него эрекцию. Что-то еще. Ее тело? Глаза?
Черт, он ведь ни разу в жизни не изменял Анне! Только с бутылкой. Может быть, Анна примерно так и рассуждала: он изменяет ей, потому что любит спиртное со всеохватывающей страстью. Поэтому она и может сходить налево. Разум говорил Грисселу: она права. А в глубине души уже поднимало голову чудовище, от которого он беспокойно заворочался в кровати. Он готов был раздавить гадину, мерзавца, который спит с его женой! Если застукает его. Если бы он вернулся домой, зашел в спальню и увидел их… Он четко представил себе эту картину. Перевернулся на другой бок; подтянул простыню, накрыл голову подушкой. Ему не хотелось видеть. Какой-то молодой подонок трахает его жену, а он видит лицо Анны, ее экстаз, ту интимную улыбку, которая говорила ему, что она находится в собственном мирке и получает удовольствие… И еще он явственно слышал голос жены. Он помнил ее голос, ее шепот. "Да, Бенни, да, Бенни, да, Бенни!" Только в его воображении она произносила не его, а чье-то чужое имя. Он вскочил, встал рядом с кроватью и понял: он пристрелит негодяя. Ему непременно надо позвонить ей. Немедленно! Ему надо выпить. Он должен достать бутылку из кухонного шкафчика. Он шагнул к платяному шкафу. Стиснул кулаки и остановил себя.
- Возьми себя в руки, - произнес он вслух.
Потом он опустил голову. Эрекция ушла.
Ничего удивительного, мать вашу!
Дом был старый, каменный, с ржавой стальной крышей. Он перелез через просевшую проволочную изгородь; ему пришлось уклониться от остова старого пикапа, стоявшего на кирпичах, чтобы прочесть номер, прикрепленный к столбу на веранде. Семерка покосилась.
В доме было темно. Тобела направился к черному ходу. Повернул ручку. Открыто! Он вошел, тихо прикрыв за собой дверь, сжимая в левой руке ассегай. Он оказался на кухне. В доме чем-то воняло. Похоже на тухлую рыбу. Он выждал, пока глаза привыкнут к темноте. Потом услышал из соседней комнаты храп.
Как только двое сотрудников социальной службы уехали, она отнесла двум здоровякам, охранявшим дверь, большую фляжку с кофе и две кружки. Потом заперла дверь и вышла на балкон.
Перед ней лежал город, существо с тысячью блестящих глаз, которое сейчас, среди ночи, дышало медленнее и глубже. Она крепко схватилась за белые перила; руки ощутили холод металла. Она подумала о дочке. Сонины глаза умоляюще смотрели на нее.
Это она виновата. Она в ответе за страх малышки.
Из гостиной слышалось сильное сопение, как будто там был кабан.
Тобела заглянул в комнату и увидел на диване под одеялом мужчину.
Где женщина?
Супруги Шольц. Их двухлетний сынишка две недели назад умер в больнице в Аудтсорне от кровоизлияния в мозг.
Хирург обнаружил повреждения в крошечных внутренних органах, диагностировал переломы хрупких ребер и локтевой кости, скуловых костей и черепа. Судя по характеру повреждений, нетрудно было восстановить всю картину издевательств. Воскресная газета процитировала показания врача в суде: "Худшее из всего, что я видел за пятнадцать лет".
Он подошел по голому полу ближе к Шольцу. В темноте он разглядел блеснувшие у того в ухе серебряные полумесяцы. На мощном предплечье была какая-то татуировка - без света не поймешь, что там изображено. Рот был открыт; при каждом вдохе мужчина и издавал тот самый утробный звук.
Где же женщина? Тобела провел подушечкой большого пальца по деревянному древку ассегая и прошел дальше, в глубь дома. Две спальни. Первая была пуста, на стене - детские рисунки, сейчас, в темноте, они были черно-белыми.
Он почувствовал отвращение. Что творится в голове у таких извергов? Как они могли повесить рисунки сынишки на стенку его спальни, а через несколько секунд ударить его головой о ту же самую стенку? Или колотить его до тех пор, пока не сломаются ребра…
Звери!
Он нашел женщину во второй спальне; она лежала на двуспальной кровати; под простыней он различил очертания ее фигуры. Она перевернулась. Что-то неслышно прошептала.
Он стоял тихо. Перед ним была дилемма. Даже две дилеммы.
Кристина отпустила перила и вернулась в гостиную. Закрыла раздвижные двери. В верхнем шкафчике на кухне нашла нож для чистки овощей. У него было длинное, узкое лезвие, слегка изогнутое, с острым маленьким кончиком. Именно это она сейчас и хотела.
Он не хотел казнить женщину. Это была первая проблема.
Война против женщин - не война. Во всяком случае, не его война, не Борьба, в которой он хотел принимать участие. Сейчас, после Лоуренс, он это понял окончательно. Пусть за женщин отвечают суды, как они ни несовершенны.
Но, если он ее пощадит, как быть с мужчиной? Вот вторая проблема. Нужно его разбудить. Тобела собирался дать ему оружие и сказать: "Борись за свое право разбить череп двухлетнему малышу, и посмотрим, на чьей стороне справедливость". Но тогда проснется женщина. Она увидит его. Она включит свет. Будет ему мешать.
Запершись, Кристина села на край ванны. Отвинтила колпачок с флакона антисептика для рук "Деттол" и окунула острие ножика в коричневую жидкость. Потом закинула левую ступню на правое колено, выбрала место - между пяткой и основанием стопы. Осторожно прижала острие к мягкой белой коже.
Увидела Сонины глаза.
Он ходил за дверью спальни, где лежала женщина. Как она близко! Потом он увидел ключ в замке и понял, что делать.
Он вынул ключ из замка. Ключ заскрипел; он услышал, что дыхание женщины стало неглубоким, поверхностным. Он быстро закрыл дверь. Она скрипнула. Он вставил ключ в замок с внешней стороны. От спешки ему не сразу удалось нащупать замочную скважину.
Он услышал, как она что-то говорит - произносит неотчетливое, непонятное слово.
Наконец ключ вошел в замок, и он повернул его.
- Чаппи! - позвала женщина.
Мужчина на диване перестал храпеть. Тобела повернулся к нему.
- Чаппи! - позвала она громче. - Что ты делаешь?
Мужчина сел и отшвырнул одеяло в сторону.
- Я пришел из-за ребенка, - сказал Тобела.
Он отметил, что у Шольца широкие плечи. Сильный мужчина. Это хорошо.
- В доме ниггер! - закричал Шольц жене.
Она всадила лезвие в ногу - как можно сильнее. С губ сорвался крик - она не сдержалась.
Но боль была острая. Она сожгла вред; покрыла собой все, как она и надеялась.
34
Ему снились прерывистые короткие сны. Он дважды просыпался и вскакивал. Уснул он только в три часа ночи. Во сне он разговаривал с Анной; их разговор был бессмысленным, бесцельным. Разбудил его звонок мобильного телефона. Он схватил трубку, впопыхах выронил ее. Трубка упала с подоконника куда-то на кровать. Он нашел телефон по свечению монитора.
- Да?
Он не мог скрыть замешательство.
- Инспектор Гриссел?
- Да.
- Извините, что разбудил. Это Тшабалала из участка в Аудтсорне. Насчет вашего убийцы с ассегаем.
- Да?
Он потянулся за часами на подоконнике.
- Кажется, вчера ночью он побывал в Юниондейле.
- В Юниондейле?
Гриссел нашел часы и взглянул на них. Двадцать одна минута пятого.
- Там жил человек, который до смерти забил собственного ребенка, Фредерик Иоханнес Шольц. Отпущен под залог вместе с женой. Вчера ночью его закололи.
- Юниондейл, - повторил Гриссел. - Где это находится?
- Километрах в ста двадцати к востоку от нашего участка.
Невозможно!
- Слишком далеко от Кейптауна. С чего вы взяли, что это мой убийца с ассегаем?
- Вдова покойного… Убийца запер ее в спальне. Но она слышала все, что творилось за дверью.
- Она его видела?
- Нет, он запер дверь, пока она спала. Она слышала, как Шольц кричит. И он сказал, что у парня ассегай.
- Погодите, погодите, - сказал Гриссел. - Он запер ее в спальне? Как же тогда он вытащил оттуда мужчину?
- Женщина заявила, что они с мужем больше не спят вместе - после смерти ребенка. Муж спал в гостиной, на диване. Она проснулась, услышав крики Шольца. Она слышала, как он сказал: "У него ассегай". Но есть и кое-что другое…
- Да?
- По словам женщины, ее муж кричал, что на него напал чернокожий.
- Чернокожий?
- По ее словам, муж кричал: "В доме ниггер!"
Что-то не сходилось. Чернокожий? Не так он представлял себе убийцу с ассегаем!
- Не знаю, можно ли доверять таким показаниям. Кажется, они дрались в темноте.
- Как выглядит рана?
- Смертельное ранение в грудь; судя по всему, убитый пытался закрыться руками. На предплечьях порезы. Мебель перевернута и сломана. Очевидно, они какое-то время боролись.
- Ранение в грудь… На спине есть выходное отверстие?
- Да, похоже на то. Окружной врач еще не закончил осматривать труп.
- Слушайте, - сказал Гриссел. - Я попрошу нашего патологоанатома позвонить ему. Они должны сличить характерные признаки. Это очень важно…
- Расслабьтесь, - сказал Тшабалала. - У нас все под контролем!
Он принял душ и оделся, а потом позвонил Пейджелу. Тот не рассердился из-за раннего звонка. Гриссел продиктовал Пейджелу телефоны, по которым нужно позвонить. Потом поехал в круглосуточный магазин на Аннандейл-роуд. Купил упаковку готовых сандвичей, взял большой стакан кофе и поехал на работу. На улицах было тихо, на работе еще тише.
Он сел за стол и попытался сосредоточиться, сжав в руке ручку.
Юниондейл, надо же! Он развернул сандвич. Бекон и яичница. Отвинтил крышку со стакана кофе. Вверх лениво пополз парок. Он вдохнул аромат и отпил небольшой глоток.
Пройдет день-другой, прежде чем окончательно установят, тот ли это самый ассегай, независимо от того, как сильно давит на них комиссар. Он откусил кусок сандвича. Как ни странно, все свежее.
Чернокожий! Шольц борется с нападавшим в темноте, испуганный; он видит длинное лезвие ассегая. Он разглядел нападавшего или только предположил, что тот - чернокожий? Видел ли он его на самом деле - ведь было темно…
Чернокожий с пикапом. В Юниондейле. Сюрпризы, сюрпризы! Да еще какие. Внезапный рывок в глухомань в пятистах километрах от Кейптауна.
Только подражателя им и не хватало! А ведь у убийцы с ассегаем, скорее всего, объявится множество подражателей. Многим захочется мстить за детей.
Он начал набрасывать свои соображения в папке с делом, лежащей перед ним на столе.
- Нет, черт побери! - Матт Яуберт энергично покачал головой.
В семь утра Гриссел и Нгубане находились в кабинете старшего суперинтендента. Все трое были так возбуждены, что не могли усидеть на месте.
- Я… - начал было Нгубане.
- Матт, всего на несколько дней! На два-три дня, - упрашивал Гриссел.
- Господи, Бенни, неужели ты не понимаешь, что будет, если он сбежит? Если он покинет страну? У этих поганцев полно фальшивых паспортов. Нет, ни за что…
- Я… - повторил Нгубане.
- Матт, нам ведь придали людей из участков. Можем перекрыть весь квартал. Он не двинется с места!
Яуберт снова покачал головой.
- Как по-твоему, что сделает Бык Бёкес? Он захватил крупнейшую партию наркотиков за все время своей службы, а ты хочешь использовать его главного фигуранта? Да он завопит, как свинья, с которой содрали шкуру!
- Матт, вчера я… - снова начал Нгубане.
- Пошел он, этот Бёкес. Пусть себе вопит. Такой наживки у нас больше не будет.
- Нет, черт побери!
- Да послушайте меня! - раздраженно крикнул Нгубане, и они посмотрели на него. - Вчера ночью я побеседовал с психологом из Главного управления. Она здесь, в Кейптауне. Помогает Анвару найти серийного насильника в Кайелитше. Она говорит, если ему предоставить такую возможность, Сангренегра пойдет к ребенку. Независимо от того, жива девочка или нет. Она говорит: вполне вероятно, он приведет нас к ней.
Яуберт тяжело опустился на стул.
- Это очень веский аргумент в нашу пользу, - заметил Гриссел.
- Подумайте о ребенке, - вторил ему Нгубане.
- Матт, пусть комиссар решает. Пожалуйста!
Яуберт поднял на них глаза. Они стояли напротив, плечом к плечу.
- Нас ждут крупные неприятности, - проворчал он. - Я их издалека чую.
Незадолго до восьми позвонил Пейджел; он сообщил: судя по поступившим сведениям, ассегай из Юниондейла тот же самый, но придется подождать результатов биопсии, которые везут на машине из Аудтсорна. Гриссел поблагодарил профессора и собрал всю объединенную оперативно следственную группу в общем зале.
- В деле произошло несколько интересных сдвигов, - начал он.
- Юниондейл? - На лице Бона Купидона появилась понимающая ухмылка.
- Про то дело рассказывали в новостях на волне Kfm, - сказал Буши Безёйденхаут, просто для того, чтобы навредить Купидону.
- Что именно?
- Твердят только об Артемиде, - сказал Купидон. - Ну почему журналисты всегда дают им имена?
- С именами газетные репортажи лучше раскупаются, - сказал Безёйденхаут.
- Про Юниондейл сообщили не в газете, а по радио.
- Что они сказали? - переспросил Гриссел громче.
- Сказали, есть подозрение, что это Артемида, но подтверждения они не получили, - уважительным тоном произнес Кейтер.
- Наш убийца с ассегаем - чернокожий, - сказал Гриссел.
Все сразу замолчали. Он пересказал то, что они узнали о драке в гостиной.
- Далее, есть новости и о найденном вчера отпечатке протектора. Эксперты уверяют, что он водит пикап, возможно два на четыре. Это еще не прорыв, но определенный прогресс есть. Теперь мы можем сосредоточиться на… - Он увидел, что Хелена Лау качает головой. - Капитан, вы со мной не согласны?
- Не знаю, инспектор.
Она встала и подошла к доске, висящей на стене. К ней были аккуратными рядами пришпилены газетные вырезки, разделенные на колонки разноцветными шерстяными нитями.
- Мы проанализировали материалы о каждой из жертв мстителя с ассегаем, - начала она, показывая на доску. - Статьи о первых трех были во всех газетах; возможно, о них говорили и по местному радио. Но сегодня, услышав о Юниондейле, мы стали искать. - Она постучала пальцем по единственной вырезке в колонке, отделенной красной нитью. - Статья появилась только в "Раппорте".
- Куда ты клонишь, сестренка? - спросил Купидон.
- Он африканер, гений, - сказал Буши Безёйденхаут. - "Раппорт" издается на африкаансе. Черные не читают эту газету.
- Дошло, - сказал Джейми Кейтер, но тут же опомнился: - Извини, Бенни.
- Цветной, - сказал Гриссел. - Может быть, он цветной.
- Мы, цветные парни, умеем обращаться с холодным оружием, - горделиво заметил Купидон.
- А может, просто в доме было очень темно, - ответил Гриссел.
На пороге с мрачным видом показался Яуберт; он поманил Гриссела к себе.
- Извините, - сказал Гриссел.
Выходя, он закрыл за собой дверь.
- Бенни, у тебя четыре дня, - предупредил старший суперинтендент.
- Комиссар?
Яуберт кивнул:
- Политическое давление. Он предвидит те же опасности, что и я. Даем тебе срок до пятницы.
- Хорошо.
- Господи, Бенни, как же мне не нравится твоя ловля на живца! Уж слишком большой риск. Если все пойдет не так… Если хочешь поймать убийцу с ассегаем, придется задействовать СМИ. ОБОП рвет и мечет. Девочку так и не нашли. Все складывается одно к одному…
- Матт, у меня все получится.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- У меня все получится!
Он взял с собой десять приданных следственной группе полицейских из участков, а также Безёйденхаута, Купидона и Кейтера. Рассевшись по четырем машинам, они поехали в Кэмпс-Бэй, чтобы осмотреться на местности.
Он сразу понял: трудность представляет тыльная сторона дома, больше похожего на старинный замок. Дом стоял на склоне горы; сзади его окружала оштукатуренная стена, но ее высота составляла меньше двух метров - а окружала стена огромный участок.
- Если он явится сюда и засечет нас, он исчезнет - в зарослях мы его не найдем. Поэтому тех, кто лежит в засаде, не должно быть видно, зато сами они должны видеть все. Если увидите его, ничего не предпринимайте - подождите, пока он перелезет через стену. Все поняли?
Все закивали.
- На его месте я бы проник на участок сзади, со стороны горы. Там есть прикрытие. Входить с улицы рискованно, там слишком открыто. В общем, у него есть только два места, откуда он может пройти, а с той стороны попасть в дом практически невозможно. Поэтому мы развернем большинство людей на горе. - Он сверился с картой. - Клоф-Нек поднимается наверх, в сторону Клифтона. Если он не оставит машину здесь, то ему придется проехать по улице по крайней мере несколько раз. Кто из вас умеет обращаться с камерой?
Кейтер с видом школьника-отличника поднял руку.
- Только Джейми?
- Я могу попробовать, - вызвался молодой и шустрый чернокожий констебль.
- Как вас зовут?
- Джонсон Мадака, инспектор.
- Джонсон, вы с Джейми должны выбрать место, откуда удобно наблюдать за дорогой. Мне нужны снимки всех проезжающих пикапов. Джейми, попроси у фотографов камеры. Если будут проблемы, звони мне.
- О'кей, Бенни, - сказал Кейтер, довольный тем, что ему дали задание.
Он разделил подчиненных на две группы - одна должна дежурить днем, другая ночью. Определил все точки на улице и на склоне холма, где должны разместиться засады. Попросил Безёйденхаута выяснить, не пустует ли какой дом на улице и можно ли там устроить засаду.
- Я дам указания Клуте. К вечеру все СМИ должны гудеть. А теперь езжайте по домам и отдыхайте, но к шести ночная смена должна быть на месте.
Он вошел в кабинет Яуберта, где застал Клуте и старшего суперинтендента с похоронными физиономиями. Клуте сказал:
- Бенни, уверяю тебя, я тут ни при чем.
- В чем дело? - спросил он, и Клуте протянул ему "Аргус".
"Полицейские передрались из-за Артемиды".
Первая полоса.