Дальнейшего Шейн не услышал, потому что она вышла из комнаты. Эда Лу последовала за ней, прихватив бутылку мартини и стаканы. Шейн поменял положение, вытянув раненую ногу. Небо на востоке начало светлеть. Сверху растительность уже не казалась такой густой, как когда он продирался сквозь нее в темноте. Уши занемели от наушников. Сигарета погасла. Он присоединил свой окурок к другим в жестянке и закурил другую. Тут женщины снова появились в гостиной.
Эда Лу по-прежнему была в пеньюаре, а Барбара сменила красные брюки на розовые, а казакин - на свободного покроя блузу. Она причесалась, освежила макияж и теперь выглядела оживленной и помолодевшей. В который раз Шейн поразился способности женщины возрождаться из пепла.
- Другая бы места себе не находила, - сказала она со смешком, - а мне хоть бы хны! Я уже выбрала линию поведения с Фрэнком. Буду играть в открытую. Он небось рассчитывает, что я под тем или иным предлогом разорву помолвку. Не дождется!
- Умница! - восхитилась Эда Лу, подходя к бару с бутылкой. - Я всегда говорила, что ты унаследовала мозги своего отца!… Надо что-то сделать со всеми этими осколками, иначе он подумает, что мы развлекались, стреляя по лампочкам.
- Я принесу пылесос.
Барбара вышла. Эда Лу взяла в руки осколок матового стекла от одного из шаров люстры.
- Черт бы вас всех побрал! - пробормотала она и с неожиданной злостью швырнула осколок в другой конец комнаты; он вдребезги разлетелся о стену. Вздохнув, она плеснула себе джину и залпом выпила. - Вот до чего докатилась! - сказала она, поморщившись.
Когда вернулась Барбара с пылесосом, лицо старухи снова прояснилось.
- Значит, по-твоему, я правильно решила насчет Шэнана? Что тебе подсказывает твой богатый жизненный опыт?
- Никто из моих мужчин никогда не стрелял в меня из карабина. Они знали, что я бы им этого не спустила.
- Вообще-то Фрэнк хорошо ко мне относится, просто он не может смириться с мыслью о браке. Но ведь рано или поздно все к этому привыкают.
Она начала пылесосить. По движению губ Шейн видел, что они продолжают разговаривать, но гул пылесоса заглушал их слова. Первым, что он расслышал, когда Барбара выключила пылесос, было:
- …с Кити. Фрэнк сказал, что дал ему карт-бланш. Он знает, как заставить ее подписать, если она будет упорствовать.
- Как?
- Понятия не имею. Якобы у нее что-то было с дядей Ивом - словом, обыкновенная грязь, как и всякий шантаж.
- Фрэнк сам упомянул Ива, или это только твои домыслы? - нахмурилась Эда Лу.
- За кого ты меня принимаешь?! Он мне ясно дал понять.
- О'кей, вон машина Хэнка. Поговорим после. Принесу вам кофе и пойду спать. Только будь осторожна с Хэнком, дорогая. Это хитрая лиса.
- Терпеть его не могу!
- Лучше не отвечай ни на какие вопросы. А если станет досаждать - кричи, я возьму с собой пистолет.
Шейн в своем укрытии среди ветвей снял наушники и услышал гул мотора на подъездной аллее.
11
Хэнк восседал за рулем роскошного белого "шевроле" с опущенным верхом. На миг он скрылся из поля зрения Шейна, потом возник уже перед входной дверью.
Барбара подошла к зеркалу поправить прическу. Эда Лу прошествовала через холл, чтобы впустить его.
Шейн направил на пришельца бинокль; Хэнк держал руки в задних карманах обтягавающих джинсов. Он был плотно скроен; пол-лица закрывала густая черная борода.
- Все никак не расстанешься с этим уродством? - вместо приветствия обронила Барбара. - Неудивительно, что никто тебя на работу не берет!
Симз с шутовским видом раскланялся на пороге гостиной.
- Зачем мне на работу? Я - свободный художник.
- Неплохо устроился! - рассмеялась Барбара. - Или теперь все свободные художники разъезжают на таких машинах?
- Пойду принесу кофе, - буркнула Эда Лу.
Как только экономка ушла, Хэнк вынул руки из карманов, порывисто кинулся к Барбаре, обнял и поцеловал ее. Та сперва пыталась высвободиться, но потом и ее руки обвились вокруг его шеи; поцелуй вышел долгим и страстным.
Хэнк внезапно отстранился.
- Ну как жизнь?
- Тебе-то что за дело? - томно отозвалась она. - И вообще, ты порядочная скотина, Хэнк Симз. Ни разу даже не позвонил, после того как Китти очистила площадку!
- Очистила?! Так просто ей от меня не отделаться. Черт возьми, я тоже имею право на свою долю. - Он положил руку ей на грудь. - А позвонить все время собираюсь, честное слово, но как-то закрутился, понимаешь?
Вошла Эда с подносом, и он убрал руку.
- Кофе. - Метнув быстрый взгляд на Хэнка, она поставила поднос и с гордым видом удалилась.
- У меня иногда возникает ощущение, что все меня ненавидят, - произнес Хэнк, провожая ее взглядом. - А знаешь, эта женщина цветная. Такие белые ногти бывают только у людей с примесью негритянской крови. Интересно, как ты с ней ладишь? Я бы давно свихнулся.
- Эда Лу - моя старинная подруга.
- Разумеется, разумеется. Но ты мне лучше объясни, почему на тебе нет лифчика - это что, в мою честь?
- Не хватало еще в такой глуши лифчик носить! - Барбара придвинула стул к столику и разлила кофе по чашкам. - Я забыла, как ты любишь - со сливками, с сахаром?
Симз достал из бара бутылку коньяка.
- Мне, пожалуй, коньячку чуть-чуть.
- Неплохо придумано, я последую твоему примеру.
Она долила коньяку в обе чашки и одну протянула ему. Хэнк несколько мгновений пристально глядел на нее, потом вдруг выпалил:
- Ты вправду намерена стать женой судьи?
- Это еще один давний друг.
- И когда же состоится счастливое бракосочетание?
- Еще не скоро. Сейчас он очень занят. Мы поженимся в июне, когда суд распустят на каникулы.
- Еще бы не занят! - ухмыльнулся Хэнк. - Крутится как белка в колесе. Ох, солнышко мое, как я по тебе соскучился!
- Оно и видно! - отмахнулась она. - Но я не в обиде. Тебе с твоими доходами тоже небось приходится крутиться.
- Ладно, признаю, что иногда я веду себя как порядочный прохвост.
- Иногда!
- Ну всегда, раз ты так настаиваешь. Кстати, о машине: она не моя. Я взял ее у приятеля без спроса и, по закону подлости, наверняка долбанусь где-нибудь на обратном пути, причем окажется, что она даже не застрахована.
- С тобой вечные истории, мой невезучий Хэнк! Ну, и что же у тебя за дело, которое нельзя отложить до утра?
- Немного терпения. Дай хоть кофе выпью, а то ты, чего доброго, выставишь и не дашь допить.
Шейн увидел, как на аллейке из-за угла дома появилась Эда Лу, неся в руках деревянную скамейку и еще что-то, чего ему сразу не удалось рассмотреть. Она поставила скамейку на галечник и взобралась на нее. Тогда и другой предмет в ее руке обрел отчетливые формы - это был довольно внушительных размеров мегафон.
Она поднесла аппарат к уху, направив раструб в сторону открытого окна.
- У меня все не как у людей, - продолжал тем временем Симз. - У нормального человека, сама знаешь, то густо, то пусто. Есть которые в рубашке родились: им всегда везет. Один я вечно хожу с фигой в кармане. На меня теория относительности не распространяется.
- А как ты хочешь, чтоб тебе везло, когда ты ни на что не годен?
- Ну да, ну да! - с готовностью отозвался он. - Я ни на что не годен - в этом все заранее уверены. Положиться на меня нельзя, а жить со мной под одной крышей - сущая пытка, спроси хоть Китти.
- Брось, меня не разжалобишь.
- Что же мне делать, чтоб ты ко мне хоть немного смягчилась? Я на все готов, только не требуй, чтобы я каждую неделю ходил в парикмахерскую и читал "Ридерз дайджест".
Она засмеялась.
- Да-а, лучшего адвоката, чем ты сам, тебе не найти.
- И все же, подумай, время у тебя есть, - насупился Хэнк. - Пока что я официально не разорвал свои брачные узы, но, когда это произойдет, может, ты тоже придешь к выводу, что не стоит коротать остаток жизни с Фрэнком…
- Ты как будто хотел что-то мне показать? - перебила его Барбара. - Только учти: от меня ни шиша не получишь.
- А ты догадливая: я как раз намеревался сорвать пару тысчонок. Но в итоге наверняка влипну в новые неприятности и еще тебе останусь должен. - Он поставил на столик чашку и сказал уже серьезно: - Ну хватит пикироваться, Барбара. Думаешь, если я ношу бороду, так и на подлинные чувства не способен? Хочешь верь - хочешь не верь, но ты мне глубоко небезразлична!
- Знаю я твой интерес: за мою землю предлагают миллион долларов, вот тебе и неймется.
- Миллион долларов! - воскликнул Симз. - Вот это да! Так ты собираешься продавать Гаспар?
Барбара опять рассмеялась серебристым смехом.
- Знаешь, почему у тебя никогда не будет белого "шевроле"? Потому что ты враль и шут.
Хэнк задрал рубашку и мечтательно почесал живот.
- Миллион долларов… Единица и целых шесть нулей… Что ты, детка, откуда бы я мог об этом узнать? - он засунул руку в задний карман, вытащил оттуда конверт и ударил им по колену. - Денег на частного детектива у меня нет, а Китти желает, чтобы мы оформили развод по обоюдному согласию. Дескать, все о'кей, проваливай подобру-поздорову. Видала эту сучку? В толк, бедняжка, не возьмет, как это она, такая порядочная, нарвалась на такого хама. Ведь она же ничего не требует, никаких алиментов, черт ее дери! Это я пострадавшая сторона, это мне надо платить, понятно? Она соблазнила твоего папашу, заполучила пятую часть наследства… Даже четвертую… Теперь, как выясняется, ей светят жуткие деньжищи, а я опять ни с чем, да?
- Мужчинам алиментов не платят, как бы они ни пострадали.
- Разве это справедливо? У нее вдобавок ко всему есть работа, а я с ней совершенно подорвал здоровье. Присяжных поди убеди, они испокон веку назначали содержание женам - инерция мышления! Ну да ничего, мы и сами с усами! Прежде чем я дам согласие на развод, она подпишет со мной контракт на три года как с консультантом по финансовым вопросам и выплатит аванс за три месяца… Я уже все бумаги подготовил.
- Хорошо, а я-то тут при чем?
Симз достал из конверта сложенные вчетверо листы плотной бумаги.
- Надеюсь, тебя это заинтересует. Я следил за моей малюткой. Неблагодарная, конечно, работенка, но нужда заставит… Сфотографировать ее в постели со старикашкой мне так и не удалось - ну и Бог с ними! Зато теперь моя благоверная посещает некий номер в отеле "Сент-Олбенз" в Палм-бич… - Он разложил на столе бумаги. - А номер снят на имя твоего обожаемого жениха Фрэнсиса Ксавье Шэнана - так-то!
- Фрэнка?!
- Можешь не сомневаться! Я сперва тоже не поверил. Так вот, их засекли по меньшей мере три раза, когда они порознь входили в этот номер в самое что ни на есть пикантное время суток. Я вот этими глазами видел… - Для пущей убедительности он коснулся пальцами век. - Фрэнк - мужчина еще хоть куда, а Китти, сама понимаешь, лакомый кусочек. Кое-кто может подумать, что секс тут ни при чем, что она оказывает ему неоценимую помощь в его юридической практике, но мы-то с тобой взрослые люди…
- Чушь!
- Так и знал, что ты это скажешь. Потому и принес сюда нотариально заверенные свидетельства. - Он полистал бумаги и начал читать подписи: - Роберт Трухоф, телефонист. Эмори Седж, ночной директор. Елена Чер… тьфу, черт, не выговоришь… Чер-не-вич, горничная. Все трое под присягой заявили об имевших место свиданиях в упомянутые даты или числа… извини, я не силен в юридической лексике. - Он положил перед Барбарой лист и постучал по нему ногтем. - Один раз свидание длилось всю ночь, во всяком случае до тех пор, пока горничная не сменилась. Вот, читай, здесь все черным по белому. Но ты, радость моя, наверняка увидишь в этом не то, что я. Ты увидишь слова и факты, которые за ними стоят, а я - доллары.
Шейн на своем посту вытащил блокнот, чтобы сделать кое-какие записи.
Барбара вырвала у Хэнка листы и швырнула их ему в лицо. Сгиб одного угодил бородачу прямо в глаз.
- Забери свои бумажки, мерзавец!
- Мерзавец? - переспросил тот, запихивая листы обратно в конверт. - А если мне не дали возможности стать другим - ты об этом подумала?
Барбара неожиданно расхохоталась, и вскоре смех перешел в рыдания.
- Ну не надо, милая! - Симз выглядел смущенным. - Черт, я не предполагал, что ты примешь это так близко к сердцу. По-моему, лучше горькая правда, чем блаженное неведение. И чего уж так расстраиваться? Он всегда был бабником и останется им, пока силенок хватит.
- Довольно! Вон отсюда!
- Сию минуту. Но ты пойми, сокровище мое, я же тебе добра желаю. Ну разве такой муж тебе нужен? А если хочешь поплакать на чьей-нибудь волосатой груди, то вот она, в твоем распоряжении.
Она запустила в него чашкой с недопитым кофе.
- Не отталкивай меня! - выкрикнул он. - Я все же лучше, чем ничего!
Барбара набросилась на него с кулаками. Хэнк споткнулся о ковер, упал. Она запустила в него бутылкой коньяка. Шейн в который раз за эту ночь услышал звон разбитого стекла. Но Барбара, видимо, промахнулась, потому что Хэнк приподнялся на локте и обхватил ее за талию.
Эда Лу спрыгнула со скамейки, готовая броситься на подмогу, но сражение, судя по всему, уже закончилось, или, по крайней мере, ход его изменился.
Теперь Барбара прижимала к груди патлатую голову Симза.
- Хэнк, Хэнк, - повторяла она, всхлипывая, - ну что ты делаешь?
Эда Лу, видно, передумав, снова залезла на скамейку и теперь уже употребила мегафон по его прямому назначению.
- СИМЗ, СУКИН СЫН, ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! - в бешенстве завопила она.
Шейн тем временем включил усилитель на полную мощность, чтобы расслышать приглушенный диалог тех двоих, и от этого яростного рева у него опять едва не лопнули барабанные перепонки.
Барбара и Хэнк застыли как вкопанные.
Рука Шейна дернулась к усилителю, но в этом момент новый шум где-то совсем рядом прорвался сквозь звуковые помехи в наушниках. Обернуться сыщик не успел: страшнейший удар по голове оглушил его окончательно.
12
Даже не вскрикнув, он потерял сознание.
Первым его ощущением было, будто земля взлетела на воздух, а сам он завис в пространстве, а затем провалился под градом шлака в огнедышащий кратер. Пробыв некоторое время в темноте, он начал медленно выныривать. И когда открыл глаза, солнечный свет так больно резанул по ним, что пришлось их тут же закрыть.
Хотел было пошевелиться - ничего не вышло. Сперва он приписал это ступору нервных центров, но вскоре осознал, что лодыжки накрепко связаны проводом, а руки также скручены за спиной. Во рту торчал кляп. Чтобы вытолкнуть его, Шейн попытался произнести свое имя и профессию. Поскольку усилия оказались напрасны, решил передохнуть. Только теперь он вспомнил, где находится: на острове Ки-Гаспар. Его ударили чем-то твердым, возможно даже зубчатым. Положение, в которое он попал, предполагало необходимость тщательного обдумывания всех дальнейших действий.
Характер боли вызывал в мозгу ассоциацию с каким-то длинным узким предметом наподобие жерди. Минуту назад солнце ударило ему прямо в глаза, значит, оно уже высоко и надо торопиться. Он рывком подался вперед. Наушники и бинокль исчезли. Жестянка с окурками перевернута, вокруг рассыпан пепел. Шейн изловчился и заглянул в щель между половицами. Скобы, которые он понавтыкал в ствол, вытащены и разбросаны среди высокой крапивы. Во времена пиратов пленников либо убивали, либо оставляли связанными в каком-нибудь труднодоступном месте. С ним поступили именно так.
Изогнувшись, как мог, он приник к щели в стене. "Мавританское чудовище" осталось нетронутым: ни тебе землетрясений, ни извержений - как стоял, так и стоит. За ним расстилалась спокойная и пустынная гладь океана. Вокруг никаких признаков жизни.
Шейн еще какое-то время напряженно размышлял, обозревая предметы обстановки: жестянку, окурки, короткий флагшток с обрывком черной материи, опять жестянку…
Крышка была оторвана не до конца; интересно, острый ли у нее край. Шейн с трудом подполз и попробовал: край оказался заточенным как бритва. Шейн долго манипулировал с жестянкой, прежде чем ему удалось ухватить крышку двумя пальцами.
Изо всех сил он сжал зубами кляп. Но она в конце концов выскользнула из рук. Шейн начал шарить по полу, ища предмет, который мог бы стать ему подспорьем. Взгляд его остановился на ржавой шляпке гвоздя. Согнув колени, он яростно пнул трухлявую доску. Доска отскочила; гвоздь остался торчать в перекладине. С усилием передвигая свое огромное тело, Шейн повернулся и поднес жестянку к гвоздю. Через несколько минут он сумел не только оторвать крышку, но и выточить в ее остром крае зуб, как у пилы.
Запястья и лодыжки были связаны тем самым проводом, по которому он добирался сюда сквозь темные заросли. Все так же сжимая крышку двумя пальцами, Шейн вставил провод, стягивающий руки, в пропил.
Стараясь сильно не надавливать, он принялся двигать кистями взад-вперед. Но крышка опять вырвалась и откатилась к самой щели - вот-вот свалится вниз. Ногами Шейн поспешно отодвинул ее в безопасное место и на этот раз решил попытаться освободить ноги. Поджал колени к груди, весь скрючился и в конце концов все-таки сумел перетереть провод своей импровизированной пилой. Но столь быстрый успех вскружил ему голову: Шейн слишком резко разогнул ноги и тем самым затянул провод на запястьях, так что пальцы почти потеряли чувствительность. Он принял сидячее положение, задвинул крышку за спину, медленно отклонился назад, ощутив локтем острие металла, и стал подвигать к пропилу запястья, по боли ориентируясь, в каком месте находится крышка. Однако провода коснулся только раз: крышка куда-то отскочила и больше он так ее и не нашел.
Тогда он решил спускаться вниз. О том, где он, известно только его неведомому врагу - значит, на чью-либо помощь рассчитывать не приходится. А время поджимает. Кое-как он умудрился добраться до ближайшей ветки и оседлать ее. После чего стал медленно по ней перемещаться. Достиг раз-виЛки, перебросил ногу, пополз дальше. Ветка постепенно прогибалась под его весом. Шейн раздумывал: то ли ползти, пока она не обломится, то ли самому спрыгнуть, выбрав наиболее удобное место для падения. Пока он колебался, ветка треснула. Он приземлился на низкорослый кустарник, перекатился по нему и опрокинулся навзничь. Не спеша встал, огляделся. Тропинку он нашел почти сразу, но стоило ему сделать несколько шагов, как непроходимые заросли преградили дорогу. Стена зелени становилась все толще; за ней уже виднелась посыпанная галечником аллейка, но Шейн, поняв, что через эти кущи ему не пробраться, был вынужден отступить.
Он двинулся в другую сторону и вновь наткнулся на живую изгородь. Проплутав таким образом около получаса, он все-таки набрел на проход к длинной полосе галечника.
К дому он подошел с черного хода. Одолел две ступеньки и навалился на дверь кухни. Поскольку она оказалась запертой, Шейн стал к ней спиной и совершенно парализованными руками попытался повернуть дверную ручку.
Из дома послышался шум.
- Кто там?
Это был голос Эды Лу, и в окне мелькнуло ее лицо.
- МАЙКЛ!
Она хотела ему открыть, но дверь, припертая с другой стороны телом Шейна, не поддавалась.
- Господи, да подвиньтесь же и, ради всего святого, не падайте - мне вас не поднять!