Трое за столом перестали разговаривать и с любопытством взглянули на вошедших. Блондинка остановилась под аркой и сделала широкий жест бокалом шампанского:
- Смотрите, кого я привела. Только открыла дверь - хотите верьте, хотите нет,- а он там стоит. Большой, как жизнь, но еще страшнее.
Она обернулась, нежно улыбаясь Шейну:
- Я - Полли, и не забудьте, что я вас первая увидела.
Человек в смокинге, на вид лет сорока, поднялся и подошел к детективу. Он был худощав, с хищным лицом и пронзительными черными глазами. Выражение его лица представляло собой странную смесь раздражения, веселой приветливости и откровенного любопытства. Он обратился к Шейну:
- Я не припомню… мы не знакомы, так ведь?
- Какая разница, знаком ты с ним или нет, Гарольд? - весело проговорила Полли.- Важно, что я его знаю. Прояви гостеприимство и дай ему шампанского, чтобы он немножко догнал девочку.
- Вы Пибоди? - спросил Шейн.
- Совершенно верно,- глаза маклера сузились, голос стал холодным и неприятным.- Я что-то не припомню, чтобы я приглашал вас на эту вечеринку.
Из всех людей, находившихся в комнате, Пибоди был. самым трезвым. И в самом деле, по первому беглому впечатлению, произведенному им на Шейна, это был человек, тщательно соблюдавший меру в выпивке и никогда не допускающий, чтобы алкоголь затуманил его холодный расчетливый ум. Такой тип людей вызывал у Шейна неприязнь и подозрение, и он сказал скучным голосом:
- Я не знал, что у вас вечеринка, прошу прощения, что помешал. Но мне нужно кое-что накоротке обсудить с вами.
- Ой, давайте,- Полли тянула его за руку.- Нельзя же обсуждать дела без выпивки. Это неприлично.
Они оба не обратили на нее внимания. Гарольд Пибоди слегка покачивался с носка на пятку.
- Не думаю, что есть необходимость что-то обсуждать в такой час. Полагаю, вам лучше уйти.
И тогда детектив сказал:
- Мое имя Шейн, мистер Пибоди. Майкл Шейн.
Ни тени какого-либо выражения не мелькнуло на тонком надменном лице, ничто не указывало на то, что названное имя имеет какое-нибудь значение для Пибоди. Он решительно произнес:
- Я ничего не имею против того, чтобы обсудить что-то с частным детективом. Конечно, не здесь и не в этот час. Если вы хотите позвонить моей секретарше, чтобы назначить время…
Шейн медленно покачал рыжей головой:
- Я бы хотел, чтобы вы сейчас ответили мне на несколько вопросов. Если бы мы могли пройти в соседнюю комнату…
- Вот здорово! Ей-богу! Черт побери! - громко восклицала Полли, так что все в комнате повернулись, чтобы узнать, в чем дело.- Настоящий живой частный сыщик Майкл Шейн, ни больше ни меньше. А кто-нибудь знает, где спрятано тело?
Пибоди досадливо поднял тонкую, отлично наманикюренную руку и чопорно сказал:
- Полли, держите себя в руках. Если вы настаиваете, мистер Шейн…
Он повернулся, указав на дверь налево от передней. Шейн улыбнулся Полли и выпустил ее руку из своей:
- Прости, дорогая, но долг зовет. Выпей за меня. Двойную порцию,- добавил он щедро, следуя за хозяином, с явной неохотой направившимся в маленький кабинет.
- Ну а теперь,- заявил Пибоди, плотно притворяя дверь,- пожалуйста, объясните мне причину этого внезапного вторжения.
Шейн грубо ответил:
- Хватит пыжиться, Пибоди. Вы не хуже меня знаете, почему я здесь.
Маклер не отвечал. Он стоял очень чинно и спокойно, ожидая продолжения.
- Вы собираетесь утверждать, будто не знаете, что мисс Роджелл наняла меня сегодня вести расследование обстоятельств смерти ее брата? - спросил Шейн, начиная горячиться.
Едва заметная пренебрежительная усмешка тронула сжатые губы Пибоди.
- Я не думаю, что обязан что-либо отрицать или утверждать, мистер Шейн.
- Заговорите как миленький. Это расследование убийства, Пибоди.
- Убийства? Могу я спросить, кто жертва?
- Мисс Роджелл уверена, что ее брат был убит.
- Я присутствовал при его смерти,- холодно уточнил Пибоди.- Я был там, когда его собственный доктор подписал свидетельство о смерти, подтвердив тот факт, что кончина последовала от естественных причин. Я также вполне осведомлен о том, что наша превосходная полиция провела скрупулезное расследование обстоятельств смерти Джона Роджелла и была полностью удовлетворена результатами. Едва ли все это соединимо с убийством в моем понимании.
- А как насчет того, что вдова лишилась собачки? - спросил Шейн.
- Ах да. Дэффи. Пренеприятное маленькое создание. А что такое?
- Не думаю, чтобы кто-нибудь подписывал свидетельство о ее смерти.
- Но было еще одно доскональное полицейское расследование,- ядовито напомнил Пибоди.- С теми же отрицательными результатами. Послушайте,- нетерпеливо продолжал он.- У меня гости в соседней комнате. Ведите свое расследование как хотите, но я не могу понять, какое отношение вся эта история имеет ко мне.
- Вы знаете, что в моем распоряжении находится труп Дэффи,- сделал выпад Шейн.- И если я докажу, что собака погибла от яда, предназначенного для мисс Роджелл, это со всей очевидностью покажет, что на ее жизнь было совершено покушение, потому что она отказывается принять версию о естественной смерти брата. Тогда вскрытие тела Джона Роджелла предрешено.
- Не знаю ни о чем подобном,- безразлично отозвался Пибоди.- Я только знаю, что Дэффи похоронили и что миссис Роджелл совершенно правильно, по моему мнению, отказалась осквернить тело своей любимицы ради того, чтобы потакать абсолютно абсурдным подозрениям старой женщины.
- Я уверен, что вы лжете, Пибоди,- твердо сказал Шейн.- Наверняка Анита позвонила вам сразу же, как только узнала, что Дэффи вырыли.
- Я не собираюсь выслушивать оскорбления в своем собственном доме,- сказал Пибоди.- Немедленно уходите, или я позову полицию и подам официальную жалобу.
Шейн ударил его. Ударил от души - маклер отлетел в сторону и закачался, чтобы удержаться на ногах. Глаза Шейна горели, он выбросил вперед правую руку, сгреб в кулак алые лацканы смокинга и резко дернул их вверх, так что они оказались плотно прижатыми к горлу Пибоди.
- Жалуйся хоть самому черту,- проскрежетал он.- Но запомни одно, Пибоди, и передай всем остальным, кому это интересно,- он приподнял маклера над полом и сильно встряхнул, лицо Пибоди посерело, и он издал горлом булькающий звук.- Если что-нибудь случится с Люси Гамильтон, я убью всякого, кто будет в этом повинен. Лично и с огромным удовольствием. Не знаю, твоя это идея или нет, но если твоя, так это худшая ошибка в твоей жизни. Скажи это Аните и Чарльзу и всем остальным. Он с силой отшвырнул Пибоди, и маклер грохнулся на пол.
Шейн повернулся, толкнул дверь и вышел из кабинета. Не глядя ни направо, ни налево, он прошагал до конца гостиной к выходу, хлопнул входной дверью, в сердцах ткнул пальцем в кнопку лифта, словно срывая на ней ярость, вызванную не в последнюю очередь сознанием того, что в сложившейся ситуации он вел себя совершенно по-детски.
В самом мрачном расположении духа он ехал к своему отелю и поднимался в угловой номер. Он ничего не мог сделать, только ждать сообщений от Уилла Джентри. В глубине души он был уверен, что сообщение последует, но у него не хватало духу решить, что же ему делать, если выяснится, что Роджелл был убит.
Стаканы и бутылки оставались в том же положении, как в тот момент, когда они с Рурком встали из-за стола.
Шейн поставил бутылку виски назад в шкафчик, пошел на кухню, сполоснул бокал Рурка, положил в него кубики льда, долил воды.
В гостиной он наполнил коньяком маленький стаканчик и уселся в кресло, попыхивая сигаретой и запивая спиртное водой со льдом. Его мрачный задумчивый взгляд скользил с предмета на предмет привычной обстановки. Мысленно он снова и снова перебирал всех замешанных в деле Роджелла, отыскивая тот ключ, ту линию поведения, которая могла бы обеспечить безопасность Люси.
Телефон зазвонил прежде, чем он прикончил половину своего стакана. Он поднял трубку после первого гудка и произнес:
- Алло.
Голос Люси Гамильтон, долетевший по проводам, был лишен привычной живости, но спокоен, ровен и полон значения.
- Майкл, слушай меня и не задавай вопросов. У меня все в порядке. И будет в порядке, если ты прекратишь расследование дела Роджелла. И не делай анализа желудка собаки. Меня освободят завтра во второй половине дня, если похороны состоятся как намечено.
Спокойный тон ее заученной речи вдруг стал напряженным:
- Не обращай никакого внимания…
Щелчок и молчание. Рука Шейна дрогнула, когда он клал трубку. Подсознательно он ждал звонка Люси. Кто бы ее ни похитил, похититель должен быть достаточно изощрен, чтобы понять: единственный способ оказать давление на детектива - это убедить, что она в безопасности и ее освободят невредимой, если он будет подчиняться приказам. С другой стороны, многих ли жертв похитители и вправду освобождали после уплаты выкупа?
Ручища Шейна сжала стакан так, что побелели костяшки пальцев. Он медленно, не отрываясь, осушил его. Несколько секунд он сидел, глядя на пустой стакан, а другая его рука машинально потянулась к бутылке. Внезапно Шейн замер, покачал головой, размахнулся и швырнул стакан, вдребезги разбив его о противоположную стену.
Он знал, что в эту ночь ему не удастся заснуть, и не хотел больше пить именно поэтому. Если он даже ничегошеньки не может сделать для Люси, все равно он должен что-то предпринять. Нельзя сидеть здесь наедине со своими мыслями. Если сидеть - значит, можно продолжать пить. А он этого не хочет.
Он встал и заходил взад-вперед по комнате. Надо бы, конечно, сейчас же передать записки похитителей Уиллу Джентри - бросить все силы полиции на поиски Люси или ее следов.
Но он знал, что не будет этого делать. Сигнал тревоги прозвувал, и нельзя ставить жизнь Люси на карту. В одиночку он сможет сделать как раз столько же, сколько полиция, то есть ровно ничего.
Тем не менее он решил, что должен попытаться. Не может он просто сидеть и ждать результатов вскрытия. Он был уверен: эксперты придут к выводу, что было совершено убийство. Других причин похищать Люси не было.
Если бы была хоть какая-то отправная точка. Какой-то кончик нити, за который можно было бы ухватиться и тем самым получить слабую надежду распутать узел.
Шейн перестал метаться по комнате, вытащил из кармана обе записки и снова перечитал их. Точкой соприкосновения обоих посланий был оборванец, доставивший записки бармену "Трилистника". Так, теперь посмотрим. Он пришел с десятидолларовой купюрой, которую разменял, купив порцию дешевого виски. В таком месте, как "Трилистник", это стоит около восьмидесяти центов. Еще десять центов на телефонный звонок в "Вестерн Юнион". Три доллара оставил в уплату посыльному. И шесть долларов - чистый доход парня за посредничество.
Хотя минутку! Где был человек, давший оборванцу записки и десять долларов, когда тот находился в баре? Очевидно, они должны быть совершенно незнакомы. Единственный безопасный способ устроить нечто подобное - это караулить где-то рядом, подцепить человека с улицы, который никогда тебя прежде не видел и не имеет возможности указать на тебя пальцем, если его схватят. Но как узнать, можно ли доверить такому оборванцу выполнить задание и потратить три из драгоценных десяти долларов на доставку записок?
Очевидный ответ: вы не доверитесь ему,- во всяком случае не полностью. Вы должны довести его до притона вроде "Трилистника" и втолкнуть туда с подробными инструкциями, а потом идти за ним и скромно попивать винцо в баре, наблюдая, как он звонит в "Вестерн Юнион", дабы увериться, что он оставил деньги и записки, как договаривались. Или на худой конец вы околачиваетесь поблизости на улице, чтобы проконтролировать его действия.
Когда Шейн дошел до этой точки в своих рассуждениях, он был уже в пиджаке и на пути к двери.
"Трилистник" был еще открыт, когда он явился туда во второй раз. Тот же самый бармен так же апатично стоял на своем посту. Теперь было занято пять табуретов, из них два - женщинами, которые, хихикая, кокетничали с тремя мужчинами, горевшими желанием оплачивать их выпивку.
Бармен признал рыжеголового и вопросительно выглянул из-за коньячной бутылки. Шейн кивнул, бармен налил ему и не забыл поставить рядом со стаканом коньяка стакан с водой. После этого бармен спросил, облокотившись о стойку:
- Вы напали на след того парня, про которого спрашивали?
Шейн покачал головой:
- За этим я и вернулся. Хочу спросить, не вспомните ли вы об этом проклятом случае что-нибудь такое, что могло бы мне помочь?
- Извиняюсь, мистер, я вам в тот раз все сказал, что мог.
- Мне еще кое-что пришло в голову. Вы были очень заняты, когда он здесь ошивался? Не торопитесь, подумайте хорошенько,- настаивал Шейн.- Вы были очень заняты или нет?
- Вроде средне, сдается мне,- бармен наморщил лоб.- В это время у нас изрядная толкучка. Обычное дело.
- Я помню, вы это говорили,- подбодрил его Шейн.- Так, может, вы заметили человека, который пришел примерно в то же время, что и бродяга. Пропустил стаканчик или два, пока оборванец был там, а потом ушел вслед за ним?
- Понял, что вы имеете в виду,- пробормотал бармен; он еще больше наморщил лоб и полузакрыл глаза, добросовестно стараясь сосредоточиться.- Хотите знать, не приглядывал ли за ним кто другой, чтобы, значит, он позвонил в "Вестерн Юнион" и оставил мне письма?
- Совершенно верно. Вспомните что-нибудь такое, и я буду считать вас настоящим детективом.
Польщенный бармен усугубил свои умственные усилия. Шейн тянул спиртное и с надежной ждал. Наконец бармен покачал головой:
- Ничего не вспоминается. Я уж думал-думал, ничего на ум не приходит. Толкучка была будь здоров. Как никогда. Но не припомню, чтобы кто из здешних особо глазел на оборванца.
- Думайте, думайте,- настаивал Шейн.- Вот я вам сейчас опишу кое-кого.
Для начала он обрисовал Чарльза, закончив так:
- Вы его, конечно, должны были заметить. Ему только-только выбили два зуба, с одной стороны на лице ссадина, а возможно, и повязка.
Бармен решительно покачал головой.
- Я бы его запомнил. Ничего похожего.
Без особой надежды на успех Шейн сказал:
- Попробуйте припомнить еще двоих по этим приметам.
Он обрисовал как можно точнее Гарольда Пибоди и Марвина Дейла, по мере своего описания сознавая, насколько обыденно они выглядят и как маловероятно, чтобы они могли привлечь особое внимание занятого делом бармена.
Когда тот снова с сожалением покачал головой, Шейн допил свой стакан и подтолкнул к бармену пятидолларовую бумажку.
- Спасибо, что пытались помочь. Попробуем еще разок прорваться с другой стороны. Вы сказали, что малому было лет двадцать пять - тридцать и что не мешало бы ему постричься. Одет в драный пиджак и выглядит голодным. Насколько голодным?
- Да черт его знает,- бармен сделал неопределенный жест рукой.- Вы понимаете, как это бывает. Это просто так говорится.
- Я имею в виду вот что,- терпеливо продолжал Шейн.- Выглядел ли он как человек, который больше нуждается в том, чтобы плотно поесть, чем в том, чтобы было где переночевать? Видите ли, когда он вышел отсюда, у него было около шести баксов,- объяснил Шейн.- Я пробую поставить себя на его место и понять, куда бы он держал курс, чтобы потратить эти деньги. Поискал бы, где выпить? - Шейн медленно покачал головой.- Он мог найти это прямо здесь с тем же успехом, что и в любом другом месте. Еда… или ночлег?
- С шестью долларами он мог бы купить и то и другое не выходя с Майами Авеню,- заметил бармен.- Полно мест вдоль по улице, где он мог бы набить брюхо на доллар или два и получить ночлег за доллар сверх того.
Шейн хмуро кивнул. Он понимал, что бессмысленно надеяться проследить за человеком после того, как он вышел из "Трилистника" с дешевым пойлом в желудке и шестью долларами в кармане. Но он все же должен был попытаться. Томительно-долгие ночные часы еще предстояли ему, и он чувствовал бы себя менее несчастным, делая хоть что-нибудь, а не просто дожидаясь наступления дня.
Вот он и пытался. Он оставил машину припаркованной напротив "Трилистника" и двинулся сначала по восточной стороне Майами Авеню, обрабатывая шесть кварталов к северу, останавливаясь у каждой лавчонки или питейного заведения, упрямо взбираясь на один-два пролета лестницы в каждом дешевом отеле, повторяя снова и снова свои вопросы и получая все те же отрицательные ответы.
Через шесть кварталов он перешел на западную сторону и обработал дома в обратном направлении, дойдя до "Трилистника" по противоположной стороне и продолжая двигаться на юг к Флэглер-стрит. Там он снова вернулся на восточную сторону и пошел по направлению к "Трилистнику". К тому времени, как он совершил полный круг, уже совсем рассвело, и все бары и закусочные закрылись.
Было еще слишком рано, чтобы предпринять что-то еще, поэтому, он повернул направо на Четвертую улицу, продолжив свой опрос в меблированных комнатах по ее южной стороне на протяжении трех кварталов. Потом он вернулся по северной стороне, пересек Авеню, прочесал еще три квартала, а потом возвратился к своей машине. Было уже больше семи часов, когда он снова сел за руль и направился к своему отелю. Щеки его запали от усталости, глаза покраснели от бессонницы, а в результате - ровным счетом ничего.
Но все же он пытался что-то делать. Вернувшись в комнату, он прошел мимо стола с бутылкой коньяка в крохотную кухню и поставил на огонь маленький чайник. Отмерив шесть полных ложек тонко смолотого кофе, он подождал у плиты, пока закипит вода, и залил ее в кофеварку. Потом отправился в ванную, сбросил одежду, тщательно побрился, принял обжигающе горячий душ, чередуя его с самым холодным, какого только можно добиться в Майами.
После этого он уселся в гостиной с кружкой крепкого черного кофе и стал ждать телефонного звонка.
Глава XI
Телефон наконец зазвонил. Как и предполагал Шейн, это был Уилл Джентри.
- Я только что получил результаты вскрытия, Майкл.
- Ну и?…
- Джон Роджелл умер от сердечного приступа.
Напряжение схлынуло, и Шейн горестно запустил пальцы в свою рыжую шевелюру.
- Никаких сомнений?
- Ни малейших. Док Хиггинс проделал полное и скрупулезное исследование. У Роджелла остановилось сердце… доктор Дженсон так и предостерегал: нечто подобное может случиться, если Роджелл в его возрасте и при его сердечном заболевании женится на молодой женщине.
- Тогда за каким чертом кто-то пытался накормить Генриетту стрихнином и похитил Люси, лишь бы предотвратить вскрытие?! - гаркнул Шейн.
- Извини, что я смеялся над этим, Майкл. Он умер из-за остановки сердца, потому что проглотил по крайней мере полную чайную ложку настойки дигиталиса. Смерть наступила примерно через полчаса.
- Вот так штука, Уилл,- отозвался Шейн.
- Да, такие вот дела. Я понимаю, как ты беспокоишься о Люси. О ней все еще ничего не известно?
- Она звонила ночью… сказала, что у нее все в порядке и будет в порядке, если вскрытия делать не будут и похороны пройдут без заминки.
- Ты в это веришь, Майкл?
Настолько же, насколько я верю любому треклятому похитителю,- голос Шейна звучал жестко и напряженно.- Кто знает о вскрытии?
- Док Хиггинс и я… и владелец похоронного бюро.
- Ты лично знаешь этого гробовщика?