- Да-да, - кивнула Валерия. - Вы врач? Вы мне поможете?
- Ну конечно! - успокоил ее Марк Аронович. И вошедшей медсестре: - Перетяните жгутом вену. Я сам уколю.
Валерии помогли снять пиджак. Когда рукав белой блузки был закатан, все присутствующие обратили внимание на три глубокие царапины на ее предплечье. Оперуполномоченный поинтересовался:
- Откуда это у вас, Валерия Алексеевна?
- Я… Не очень помню…
- То есть?
- Поранилась. Когда чинила машину на шоссе. Ой! - Валерия невольно вздрогнула, когда игла вошла ей в вену.
- Кстати, на чем вы приехали? Вашего "Москвича" я во дворе не видел. Зато стоят "Жигули" десятой модели. Свеженькие.
- Да. Я поменяла машину. А что вы так смотрите?
- Ничего. А деньги? Откуда у вас такие деньги? На лечение Сони, на квартиру, которую вы снимаете, на новую машину?
- Это допрос? Не имеете права!
- Я только хотел…
- Все, - кивнул Марк Аронович. - Ватку подержите. У вас кровь плохо свертывается.
- Валерия Алексеевна, - напряженным голосом сказал оперуполномоченный. - Я вынужден вас задержать. И препроводить к следователю для допроса.
- В чем… В чем меня обвиняют? - с трудом выговорила она.
- В убийстве.
- Кого… Кого я убила? "Ха-ха! - рассмеялся маленький дьявол. И подсказал: Убила!"
- Вы прекрасно знаете. Свою сводную сестру. Тоже Софью Алексеевну Летичевскую. Подробности - в кабинете у следователя. Кстати, Соня, я бы и с вами хотел побеседовать. Ведь это была и ваша сестра тоже. Откуда вы знаете подробности ее биографии? Насчет учебы в Англии, путешествия по Европе? Не от старшей ли сестры? Не от Валерии Алексеевны?
- Да, - прошептала Соня. - Это она мне рассказала. Я плохо помню последние два года своей жизни. А после аварии в голове все перепуталось. Не могла понять, где я, а где не я.
- Так я и думал! А ваша сводная сестра, ваша тезка, вела переписку с отцом! После того как мать бросила его и нашла богатого. Валерия тайком читала эти письма. И пересказывала их вам. А вот насчет садов… Возможно, в первые дни после наезда Валерия Алексеевна развлекала больную сказками про Испанию, сидя у ее постели. Но это мы еще выясним. История-то простая. Жила-была семья. Папа, мама и две дочки. Но вот у папы появилась другая женщина. Валерия Алексеевна, не напомните, как это было?
- Ему дали путевку, - устало сказала она. - Профсоюзную. В санаторий. За ударный труд. Был сентябрь, у меня начались занятия в школе. А мама… Соне было не сколько месяцев от роду. И он поехал один И встретился там с другой женщиной. Был стремительный курортный роман, а потом Потом выяснилось, что она беременна. О, боже мой! Она ему написала! Предложила переехать в Москву…
- И ваш предприимчивый отец, красавец-мужчина, предпочел москвичку, обеспеченную жилплощадью, преподавательнице музыки из провинциального городка. Разумный выбор.
- Мама была больна, - прошептала Валерия. - Ее нервные срывы могли вымотать кого угодно. Я его не осуждаю.
- Настолько, что когда он вздумал тонуть, не стали ему мешать?
- Это всего-навсего ваши предположения!
- А мне сдается, Валерия Алексеевна что отца вы так и не простили. Иначе, зачем было так зверски убивать сводную сестру? По странному совпадению новой жене господина Летичевского тоже нравилось имя Софья, а муж не стал возражать. Они расписались за три месяца до рождения дочери, так? И вскоре на свет появилась еще одна Софья Алексеевна Летичевская, Соня-младшая. Тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. Шестого июня, как стоит у нее в паспорте. Вернее, в справочке, которую мы нашли. А след на портрете? Вы ткнули в него портновскими ножницами, Валерия Алексеевна? Зачем? Так ненавидели разлучницу?
- Все равно она выгнала отца, когда подвернулся богатый.
- Так этим вы за мать отомстили?
- Я… Ничего не скажу. Разве вы не видите, что мне нехорошо?
- И все-таки? Я вынужден доставить вас к следователю. Пройдемте, Валерия Алексеевна. На всякий случай со мной приехали двое моих коллег. Я не стал вас пугать и не пригласил их сюда, в палату. Они дожидаются в машине.
- Как… как вы узнали? Что это я?
- Вас опознала соседка. По фотографии. Вы появились в тот день, когда исчез Павел Мошкин. Но к этому вопросу мы еще вернемся.
Соня прислушивалась ко всему с огромным напряжением. Качала головой, словно не верила. Потом сказала с отчаянием:
- Боже мой! Лера! Какая жалость! Я хочу чтобы ты знала: я зла на тебя не держу…
Валерия поднялась со стула:
- Хорошо. Я поеду. Только бы не видеть эту… Даже не знаю, как ее назвать…
- А куда вы денетесь? - хмыкнул оперуполномоченный. И не удержался: - Я ведь относился к вам с симпатией! А вы меня за нос водили! Как нехорошо!
И тут она поймала Сашин взгляд.
- Ну что? Что ты так смотришь? Психотерапевт! Ха-ха! Да! Я больна! И читала все эти умные книги, чтобы понять… Понять природу своей болезни. Как с ней бороться. А ты просто глупец. И к тому же слепец.
Когда она выходила из палаты, Соня всхлипнула:
- Лера… Сестра… Я все равно тебя люблю…
И тут неожиданно для всех Валерия Алексеевна Летичевская громко расхохоталась:
- Подумать только! Ха-ха! Какую она разыграла комедию! Любящая младшая сестренка! Ха-ха! С ума сойти! Цирк!
- Я все равно тебя не брошу, - пообещала Соня.
- Ха-ха! - продолжала смеяться Валерия.
- Я убедительно прошу провести судебно-психиатрическую экспертизу, - сказал Марк Аронович. - Эту женщину надо содержать в психиатрической лечебнице. Она не отвечает за свои поступки.
- Разберемся, - мрачно проговорил оперуполномоченный. - Я пока не заметил, что она недееспособна. Как следствие за нос водить… - Он оборвал себя на полуслове.
- Пройдемте, Валерия Алексеевна.
- Еще минутку, - остановила его Соня. - Мне страшно неловко. Но раз со мной все в порядке, я скоро смогу выписаться из больницы. Не настаиваю, конечно, но… Насчет наркотиков слово даю: больше ни-ни! Ведь мне надо теперь заботиться о старшей сестре. Возникает вопрос, где я буду жить? Если бы можно было дать мне ключи от квартиры, которую Валерия снимает.
- Я дам, - кивнул Саша. - Они мне больше не нужны.
Валерия посмотрела на него с откровенным презрением:
- Олег был прав. Во всем. У тебя просто не хватило бы смелости.
Когда она в сопровождении Валентина вышла из палаты, следователь Жуков поспешно сказал:
- Понятия не имею, что эта женщина имела в виду. У нее с головой не в порядке. Больное воображение.
- Александр Сергеевич, на два слова. Выйдемте в коридор, - отозвал молодого коллегу Марк Аронович. Едва они остались наедине, возмущенно покачал головой: - Как же так, Саша? Как же так? Не смог отличить больного человека от здорового! Я тебя не узнаю! Подавал такие надежды, и вот…
- Сам не понимаю.
- У тебя что, были близкие отношения с пациенткой?
- Но она не была моей пациенткой! Она была абсолютно нормальной! Понятия не имею, что случилось с Лерой! Ее словно подменили!
- Рецидив. Осеннее обострение болезни. Наложенное на нервный стресс. Эта история с младшей сестрой кого угодно выбила бы из колеи. Но, Саша? Как же так? Не увидел, а? Этот блеск в глазах, этот непонятный смех. Не исключаю, что она слышит голоса и разговаривает сама с собой. Шизофрения. Если ты принимаешь участие в этой женщине, немедленно должен подать протест. Настаивать на освидетельствовании врачебной комиссией. Ее место в больнице, а не в тюрьме.
- Да-да.
- Ну, что ты стоишь? Беги, спасай ее!
- Я в себя прийти не могу. До сих пор. Ведь она мне лгала!
- Да в чем, Саша? Она сама, быть может, не понимала, что делает.
- Влюбиться в сумасшедшую! Только со мной это могло случиться! Меня самого надо лечить! Столько нормальных женщин вокруг, и - на тебе! Как только я встречаю ее, словно магнитом тянет! Что это, а? Марк Аронович? Вы врач. Вы сразу увидели то, что мне ни разу даже в голову не пришло!
- Дорогой ты мой. Человек - загадочное существо. Что мы о нем знаем? В сущности ничего. Кто раскрыл природу влечения людей друг к другу? Возможно, что подсознательно ты сразу же почувствовал в ней больную, и потянулся помочь. Сострадание принял за любовь.
- Нет, не то. Я знаю, что это не то. Не сострадание. Только не оно. Я думал о ней день и ночь. Но как о женщине. Не как о возможной своей пациентке. Я радовался, что она так переменчива, что с ней не скучно. Эти внезапные всплески ребячества, бездумного веселья. А потом тихая грусть. Слезы, которые были так близко. Но предположить, что это болезнь…
- Такие женщины весьма притягательны, мой молодой коллега. Они нетривиальны, как правило, очень умны. Великолепные актрисы. Они знают, как увлечь, чем увлечь. Они все время на сцене. К тому ж, такая яркая внешность… Я, Саша, понимаю тебя. Как мужчина. Но не как врач.
- Вы думаете, что психиатрия - это не мое?
- Подумай как следует. И главное - не отчаивайся.
- Я поеду. За ней. Поговорю со следователем. В конце концов, я в этом деле не последнее лицо, мои показания тоже важны. Но сначала вас отвезу. Я одного не могу понять. Выходит, Соня все-таки страдала краткой потерей памяти? Отождествляла себя со сводной сестрой? С богатой девочкой, которая ни в чем не нуждалась. Замена. Спряталась за образ, который казался таким притягательным! У наркоманов происходит нечто похожее на раздвоение личности. И вот вторая половина Сони, которая все могла и которой все было дозволено, стала сводной сестрой. Соней-младшей. Перевоплотилась в нее. Соня не признавала старшую сестру, потому что боялась боли! Правды боялась. Но вы, Марк Аронович, смогли это преодолеть. Ее внутреннее сопротивление. Почему же я не могу?
- Вот видишь. Ты все понял. У тебя еще все впереди, Саша. Поедем. Здесь делать больше нечего. А материал интересный. Я докторскую как раз пишу…
В это время Соня, оставшаяся в палате наедине со следователем Жуковым, насмешливо спросила:
- Ты доволен? Я тебя не выдала. А могла бы! Как думаешь, могу я тебя немного пошантажировать?
- Чего ты хочешь? - хрипло спросил он.
- Милый! А ты не знаешь! Тебя! Ведь мы с тобой были близки!
- Расскажи эту чушь кому-нибудь другому.
- Твоей жене, например. Ах, да! Мне лучше не возвращаться в родной город. Никогда. Да и в самом деле! Что я забыла в этой дыре? Паспорт получила, все в порядке. Начну новую жизнь. Никаких наркотиков.
Он невольно рассмеялся:
- А ты сможешь?
- Теперь смогу. Я вдруг почувствовала вкус к жизни. Ты не представляешь, что это такое! Когда из золотой клетки тебя вдруг выпускают в джунгли. На дикую охоту. Без правил, без пощады. И ты сначала проигрываешь, а потом начинаешь приспосабливаться. И тот кусок, что вырван с боем, гораздо слаще, чем тот, который тебе каждое утро приносят в клетку. Пусть он жирнее, но все равно не насытит. Потому что мясо несвежее.
- Все еще ребенок, - не выдержал следователь Жуков. - Какой пафос! Какая откровенная чушь! Кем ты себя вообразила?
- А вдруг я их всех обвела вокруг пальца? Вдруг это я сумасшедшая, а не Лера? Ха-ха! Где я была эти три дня, знаешь? Думаешь, в притоне, который гражданину оперуполномоченному поднесли на блюдечке?
- Где? - настороженно спросил он.
- Угадай! Ты же умный!
- Мне сейчас некогда, честное слово.
- А! Понимаю! Сестра! Большая любовь! Что ж, беги, спасай свою возлюбленную. Только учти одно: я тебя могу взять в долю
- Что?!
- Подумай как следует. Пораскинь мозгами. Это большие деньги. Куда ты собирался с ней уехать? Я могу заменить старшую сестру. Во всем. Разве мы не этого хотели?
- Да что ты ко мне привязалась? Девчонка! Я знать тебя не знаю!
- Мне опера позвать? Он еще не уехал, ведь так?
- Соня, я прошу тебя…
Следователь Жуков подошел к окну. Милицейская машина, в которую посадили Валерию, еще не уехала. Валентин вглядывался в окна больницы. Увидев коллегу, махнул рукой. Мол, иди сюда!
- Валентин зовет. Я пойду? - Он посмотрел на Соню, словно спрашивая у нее разрешения.
- Когда я тебя увижу?
- Да пойми ты, глупая! Я скоро уезжаю в город, куда тебе дороги нет!
- А ты подумай, как следует. Стоит ли ехать?
- Мне идти надо. Что Валентин подумает?
- Завтра зайдешь. Проведать больную. Кстати, кто теперь заберет бедную девочку из больницы? Кроме тебя некому.
Он выскочил из палаты, обливаясь холодным потом. Девчонка решила поиграть в индейцев. Собирает скальпы. Какая же дрянь! Ведь блефует! Но как! Проходившая мимо медсестра взглянула на следователя Жукова сочувственно. Словно хотела предложить лекарство от головной боли. Вдруг захотелось ей нагрубить, потом спохватился: при чем здесь медсестра? Головная боль - это Соня, а лекарства от нее нет. Уже у самых дверей он догнал Сашу и Марка Ароновича, которые, беседуя, шли по коридору.
- Извините.
Саша торопливо посторонился, спрятав глаза. Следователь Жуков выскочил на крыльцо и махнул рукой:
- Валентин! Что?
Тот подошел, сказал виновато:
- Я хотел тебя попросить. Понимаешь, дел много. Ты уж извини… Словом, надо навести справки о Валерии Алексеевне Летичевской. И срочно. Сделать запрос в ее родной город. Она наверняка лечилась, лежала в больнице, состояла на учете в психоневрологическом диспансере. Ну и подробности биографии. Следствие будет определять, есть ли в ее действиях состав преступления, либо они совершены человеком недееспособным. Бумаги нужны. Сделаешь?
- Ну конечно! - Он чуть не рассмеялся, так стало легко на душе. Доверие первой степени. - Все сделаю!
- Созвонись, пусть перешлют материалы. Копию медицинского заключения. Чего там еще полагается?
- Сделаю.
Он вновь стал самим собой. Человеком, твердо стоящим на ногах, следователем прокуратуры Жуковым Олегом Максимовичем. И тут Валентин совершил неожиданный поступок. Помялся немного, и предложил:
- Хочешь с ней попрощаться?
- С кем?
- С Валерией Алексеевной.
- Я? С какой стати? - пробормотал следователь Жуков.
- Все-таки земляки. - Валентин как-то странно усмехнулся. Следователь Жуков вновь покрылся испариной. Что им известно? - Иди, Олег. Она в машине. Успокоилась. А ребята снаружи подождут.
- Да что ты себе вообразил?
- Ну, не хочешь, как хочешь, - пожал плечами Валентин.
- Погоди. Я… Пару слов надо сказать. У нее родственники в Н-ске. Может, что передать?
Никаких родственников у сестер не было. Но не признаваться же в связи с подследственной? Как следователь прокуратуры знал прекрасно: вина доказана, когда она доказана. Полез в "уазик". Валерия вжалась в угол на заднем сиденье, вид у нее был безразличный. Возможно, подействовало лекарство. Когда следователь Жуков очутился в машине, подняла руки, на которых были железные браслеты, тряхнула ими:
- Вот, видишь? Это конец, Олег.
- Может, так будет лучше, Лера? - осторожно сказал он. - Ты больна, в тюрьму тебя не посадят. Ляжешь, наконец, в больницу, будешь лечиться. Напряги своего доктора Айболита, пусть займется твоим делом. Найдет хорошего адвоката, потребует, чтобы провели судебно-психиатрическую экспертизу. Я с ним поговорю, дам дельный совет, как лучше все обставить. В моей практике были такие случаи…
- А ты? - глянула она в упор.
- Что я? - слегка опешил следователь Жуков.
- Ты не хочешь заняться моим делом? Найти адвоката? Потребовать экспертизы?
- Лера, мы же договорились, - забормотал он, - мы с тобой едва знакомы. Я тебе никто. Не родственник, не…
- А он?
- Он, по крайне мере, свободен. И не занимает такую должность.
- Понятно. Значит, отстраняешься. И тебе меня не жаль? - Она вновь тряхнула наручниками, словно напоминая, в каком находится положении.
- Лера! Либо ты одна все это переживешь, либо мы потонем вместе. Не забывай, что меня-то не признают невменяемым. Я пойду под суд. Хотя бы во имя нашей любви… Лера?
- Ну вот, - грустно усмехнулась она, - ты меня уже и приговорил. Ты бесчувственный человек, Олег. Как я раньше этого не понимала! Бесчувственный…
И тут он разозлился. Раздраженно сказал:
- Да. Бесчувственный. Причем давно. Душа опустела. А сколько можно из нее черпать? Я уже три года назад понял: по дну скребу. Потому что каждого, кто ко мне приходил, пожалеть можно. Пожалеть, посочувствовать. Ведь на самом деле неправых нет. Только правда у каждого своя. Но от этого она не перестает быть правдой. Я уже все из себя выскреб. Остатки тебе достались, а они говорят, сладки. Пойми же и ты мою правду. Я знаю такие уголовные дела. Полгода побудешь на принудительном лечении, потом выйдешь на свободу. Максимум год. Ты прекрасно собой владеешь. Справишься. И доктор поможет.
Она молчала. Следователь Жуков замялся.
- Ну, я пошел? Лера? Передать что-нибудь?
- Кому?
- Этому твоему… Доктору.
- Его-то оставь в покое. И вообще, оставьте меня все в покое!
- Как хочешь. Всего хорошего. И вот еще что. Если захочешь меня утопить, я буду настаивать на том, что ты невменяема и делаешь это из мести. Я в тюрьму не пойду. Прощай, Лера.
Когда вылезал из машины, Валентин старался не смотреть ему в лицо. Но следователь Жуков виноватым себя не чувствовал.
- Куда ее? - спросил он оперуполномоченного.
- В прокуратуру. На допрос. Потом в камеру.
- Ты смотри. Как бы…
- Понял уже. Проследим.
Когда милицейская машина уезжала, следователь Жуков отвернулся. Марк Аронович и Саша стояли на крыльце. Жуков поднялся к ним.
- Александр… Сергеевич. Можно вас на минутку?
- Да. Конечно. Марк Аронович, я сейчас.
- Ничего, ничего. Воздухом подышу.
Кандидат наук стал неторопливо спускаться с крыльца. Следователь Жуков проводил его долгим взглядом, достал сигареты, закурил.
- Что делать собираешься?
- А ты?
- Мне задание дали. Справочки раздобыть. О том, что она состояла на учете в психоневрологическом диспансере.
- Я немного растерялся там, в палате. Когда увидел ее срыв. Словно пелена с глаз упала. Но сейчас прошло. Я принял решение. Послушай, медицинская карта… Ведь это ты ее привез?
- Допустим.
- Как же так? Ведь это Сонина карта? Там стоит диагноз - начальная форма шизофрении.
- Это карта Леры. Одна сестра родилась здоровой, другая больной. На учете у невропатолога с детства стояла Лера, а не Соня.
- Да-да. Трудные роды, врожденная патология. Я помню.