Но не на дороге же. Ведь у них, можно сказать, получается первая брачная ночь. Надо, по крайней мере, подождать до гостиницы, в которой он собирался остановиться с Элей. Уже звонил, заказал номер. Теперь приедет туда с Олесей. Рассказать мужикам на работе, никто ж не поверит!
И надо ее приручить. Вновь покосился на тонкий профиль. Дикарка, самая настоящая дикарка. Лесная девушка. Но если такая сказала "да", то это действительно означает "да" и ничего другого. При одном-единственном условии: "только не сразу". У его бывшей жены, неповторимой и ненаглядной, "да" означало твердое "нет". Вадим убеждался в этом не однажды, когда, уже раздевшись и лежа в постели, она вдруг прищуривала плутовские раскосые глаза и томно говорила:
- Знаешь, у меня упало настроение.
- И что надо сделать, чтобы его поднять? -злился он.
- Ну… Придумай что-нибудь…
Но богатой фантазией Вадим не отличался. Настолько богатой, чтобы ее понять. Уяснил только, что его жена - настоящая женщина со всем, что к этому прилагается. Немножко кокетства, капелька косметики, тонкий запах дорогих духов, море очарования и бездонный колодец откровенной бабьей стервозности. Слышал не раз, что больше всего на свете мужчины убиваются по таким вот откровенным стервам, и прекрасно отдавал себе отчет в том, кто на самом деле его жена, но поделать с собой ничего не мог. Наваждение какое-то! Вот и сейчас он уже посмеивается над ее очередной проделкой, а через неделю вновь будет сходить по ней с ума. И никакая Олеся Элю, то бишь Элеонору, не заменит. Неудивительно, что бывшая жена подцепила богатого мужика. С такими талантами - как делать нечего. А хорошо было бы встретиться с ее нынешним супругом, посидеть с ним, выпить водочки и, заглянув в глаза, ласково так, но с издевочкой спросить: "Парень, ну ты ведь понимаешь, во что вляпался?"
Что бы он ни делал, мысли вновь возвращались к ней. А воробышек сидит притихший. Они уже мчатся по Кольцевой. Скоро будет поворот на трассу, по которой лежит их путь на юг. Повернули. Не выдержал:
- Что молчишь?
- Вы переживаете.
- О ком? О ней, что ли? Вот относительно моей бывшей как раз переживать не надо.
- Но вы слишком быстро едете.
Да, он гнал машину, пытаясь опьянить себя скоростью и забыться. И потом: много времени потеряно. Надо наверстывать.
- Послушай, - покосился на нее. - Давай на ты, а? Раз уж мы все решили.
- Хорошо, - послушно кивнула она. И добавила: - Ты слишком быстро едешь.
- Эх, Олеся, не боись, я ведь столько поколесил по Москве! Да и за ее пределами бывать приходилось. Работаю экспедитором на одной фирмочке. Квартирка своя. Правда, однокомнатная, на первом этаже, заливают, черти! Это я о соседях. Зарплата не бог весть, по московским меркам, но на жизнь хватает. Машину вот недавно поменял. Продал свою развалюху и купил почти новенькую "девятку", - похвастался он. - Через год после того, как жена ушла. Так расстроился, что пить-есть перестал. Очнулся - деньги появились. При ней все улетало в трубу. Никак не мог понять: куда Элька деньги девает?
- Она красивая, - вновь, причем очень твердо, сказала Олеся.
- Что ж, у красивой бабы два рта? Так, что ли? А может быть, и так. - И после паузы спросил: - Вот что, по-твоему, надо мужчине, чтобы понравиться девушке?
- Девушки бывают разные, - авторитетно заявил воробышек. - Некоторым достаточно заплатить за ночь.
- Нет, я про другое, - поморщился он. - Я о порядочной девушке.
- Порядочной девушке надо надеть на палец обручальное кольцо.
Он чуть не рассмеялся. А девица-то не так глупа! Логически мыслит. Надо бы сбить ее с толку:
- А если без кольца, но с порядочной? Как понравиться такой девушке?
- Надо найти такую девушку, которой вовсе не надо нравиться. Рядом с которой можно быть самим собой. Это же так просто.
Опа! Что, получил? Вот тебе логика двадцатилетней девчонки, едущей на юг с мужиком, с которым познакомилась три часа назад! Новое поколение выбирает "Пепси". Интересно, а напиток "Байкал" ее не устроит? Усмехался тайком, ибо против ее девчоночьей логики у него был жизненный опыт и пять лет брака с Элеонорой. Ого! Это многого стоит! В конце концов можно зайти с другого бока. Наступит ночь, и он ей покажет, кто в доме хозяин.
- Как у тебя с мужчинами? - спросил, стараясь не смотреть на нее, чтобы не спугнуть.
- Меня домой провожает однокурсник. Из Академии. Но он мне не нравится.
- Провожает куда? До подъезда, до дверей квартиры или выше?
- Выше у нас чердак.
- Ха-ха! И что с чердаком?
- На двери висит замок. - Олеся упорно делала вид, что не понимает, о чем это он.
- Все с тобой понятно, - вздохнул тихонько. -Ах, Олеся, Олеся! Мальчик провожает девочку, а девочка говорит, что мама с папой не велят. Черт меня дернул связаться с ребенком!
- А ваша Эля от вас ушла.
Да она еще и с зубами! А если остановит машину и высадит ее сейчас на трассе? Что она будет делать без денег, со своим двадцатилетним жизненным опытом, каковой практически исчерпывается знакомством с мальчиком, которого хватает только на то, чтобы проводить девочку до дверей квартиры?
А сам-то он другим был в двадцать лет? До Эльки ведь ни разу, никогда, ни с кем! Тоже хорош. Достает девчонку. Сказал примирительно:
- Давай не будем ссориться, Олеся. И не обращайся ко мне на "вы", мы же договорились.
- Хорошо. Я больше так не буду.
Помирились. Первая ссора - первый мир.
- Ты есть хочешь?
- Нет.
- Я тоже. Давай без остановки километров эдак триста, а? Если куда-нибудь захочешь - моргни. Я приторможу.
Кивнула. Нет, не надо ее об этом спрашивать. Остановиться и шмыгнуть в кустики. Мальчики налево, девочки направо.
Эле тоже было двадцать, когда они познакомились. Она жила в студенческом общежитии, и либо ему только кажется, либо его будущая, а ныне бывшая супруга уже тогда являлась настоящей женщиной. Он был на три года старше, но смотрел своей избраннице в рот. Еще два года Эля тянула, не говорила ни "да", ни "нет". И, только когда окончила институт, согласилась подать заявление в загс. Он так понял, что от безысходности: деваться-то некуда. А у него своя квартира.
Пять лет прожили.
А на развод попал, как кур в ощип. Вышли из загса чужими людьми, и тут уже бывшая жена предложила отметить событие, поехать к нему. Отметили. Вспомнив, невольно усмехнулся. Если это не любовь, то что?
Через полгода после того, как ушла от него, она позвонила, предложила встретиться. Потом снова исчезла на полгода, потом опять… Выходит, что раз в полгода у нее приступ нежности. К нему.
Не удержался и вновь тяжело вздохнул. Ну почему она сразу не выскочила замуж за какого-нибудь нового русского? Видать, на дороге они не валяются. А жена все ждала, искала, не теряла надежды. Потому и детей от него рожать отказалась. Берегла свое ненасытное чрево для какого-нибудь надутого индюка, нашпигованного деньгами. Может, уже ребенка ждет.
Он представил Элю беременной и невольно фыркнул. С такими хрупкими косточками, узким тазом и маленькой грудью тяжеленько ей придется.
Олеся задремала, а он задумался и не заметил, как проскочили двести километров.
ПЕРВАЯ ГРОЗА
Здесь, за двести километров от столицы, было чуть теплее, но темнее. Казалось, что облака, которые шли с запада, скапливаются в этом месте и дальше уже ни за что не хотят идти на юг. А там, на юге, должно сиять солнце. Или ему так только кажется? Больше тысячи километров предстоит еще проехать. Но почему же так темно?
- Гроза будет, - тихо сказала Олеся. Она проснулась и теперь внимательно следила за дорогой.
Вадим и сам подумал, что будет гроза. Он глянул на приборную доску, где были часы.
- Я так думаю, что на ночлег остановимся где-нибудь к полуночи. Хотя бы половину пути надо проехать сегодня. Жаль, что на старте задержались.
Олеся посмотрела на очередной указатель и напряженным голосом сказала:
- Двести сорок семь километров.
- Да, двести сорок семь километров от Москвы. Хорошо едем. Скоро будет двести пятьдесят. Ты чего-то боишься?
- Грозы боюсь. С детства. Может быть, остановимся, переждем?
- Лешонок, ты чего? - Он вдруг решил называть эту дикарку именно так: Лешонок. От двух слов: "Олеся" и "леший". Тот самый, который живет в лесу. Почему-то городок, из которого она приехала, ассоциировался у него, коренного москвича, со словосочетанием "тундра непроцарапанная". - Не боись! Ну, сверкнет, громыхнет, и что? Мы ж на машине!
- А если в нас молния ударит?
- Загоримся, что ли? Чепухи не говори, - рассердился он.
- Ой, смотри! Буква "Р" на знаке!
- Стоянка скоро.
- Давай остановимся?
- В кустики, что ли, захотела?
Олеся невольно покраснела и кивнула.
Он тоже хорош. Давно надо было остановиться, выпустить девчонку подышать.
- Может, потерпим до кафе? Подкрепиться бы. И руки помыть.
- Нет, сейчас. Я хочу, - тихо, но настойчиво сказала она.
Кивнул и сбавил скорость. На краю заасфальтированной площадки, куда они вскоре свернули, почти у самого леса стояла такая же белая "девятка". Новенькая. Он рассмеялся:
- Смотри-ка! Сестренка! Причем родная! И номера московские. - Пригляделся и присвистнул: - Надо же! Номер почти такой же. Только у моей тачки последняя буква "О" и семьдесят семь, а у той - "С" и девяносто девять! Бывает же такое совпадение! Чудеса! Тоже, должно быть, на юг люди едут.
Из машины никто не выходил, и никто к ней не приближался. Все окна и двери закрыты. Он огляделся, но никого не заметил. В лесу было тихо - ни шороха, ни звука. Машины, едущие по трассе, проносились мимо. Кроме рёва моторов, не доносилось никаких посторонних звуков.
- Чудеса! Да нам-то какое дело? _ пожал он плечами и поторопил: - Ну, давай быстрее. Туда и обратно. Видишь, как нахмурило?
Настоящая гроза еще не начиналась, но дождь уже накрапывал.
Олеся кивнула и направилась к лесу. В ту сторону, где стояла белая "девятка". Прошла мимо машины и шмыгнула в кусты.
Он тоже отошел в сторонку. Застегнув ширинку, поднял голову и посмотрел на небо. Скорей бы добраться до юга! За неделю июня надоело все! Холод, дожди эти бесконечные. Ехать, скорее ехать.
Ну, где она там? Чего копается?
Олеся возвращалась, и лицо у нее было странное. Бледное, перепуганное.
Он пошел навстречу:
- Что? Что случилось?
- Там. В машине… - кивнула она в сторону белой "девятки".
- Что в машине?
- Люди. Они какие-то странные.
- Должно быть, спят.
- Не похоже. Посмотри, - очень тихо сказала девушка.
- Ну, пойдем, глянем.
Стараясь казаться бодрым и веселым, он направился к "девятке". Олеся следом.
Подойдя к белым "Жигулям", Вадим прижался к стеклу и заглянул в салон. На переднем сиденье их было двое. Женщина, сидевшая справа, уронила голову на бардачок, а мужчина откинулся на подголовник. Лицо его было ужасно.
Вадим сразу подумал, что человек отчего-то задохнулся. И тут до него дошло: мотор "Жигулей" работал!
Он рванул на себя дверцу. Запах скопившегося в салоне угарного газа ударил в нос, да так, что Вадим невольно попятился. О, черт! Черт! Первым делом схватился за руку парня, проверить пульс. Пульса не было. Да и так понятно, что оба мертвы. Но надо бы все же проверить женщину. Хотя если уж парень мертв, то эта субтильная бабенка и подавно: много ли ей надо.
Обошел машину с другой стороны, открыл правую дверцу. Пышные светлые волосы закрывали лицо женщины. Он взял ее тонкую, безжизненную руку, попытался нащупать пульс. Нет пульса, не бьется. Покойница. Невольно обратил внимание на дорогое обручальное кольцо. Белое золото, платина, и, похоже, настоящие бриллианты. Искусная работа. А тонкие пальцы негнущиеся, ледяные.
Внезапно его охватила брезгливость. Обернулся: Олеся с позеленевшим лицом побежала в кусты. М-да… Зрелище не из приятных, как бы самого не стошнило. И запах, этот чертов запах! Потянулся было через блондинку к зажиганию -выключить двигатель, но вовремя опомнился: что он, дурак, делает? Пусть уж милиция разбирается. А этим двоим уже ничем не поможешь.
Мобильник остался в машине. Бежать, звонить? Ну, попал! Попал, так попал! Теперь вместо того, чтобы мчаться к югу, придется ему дожидаться милиции, рассказывать, как и что, а потом ночевать в ближайшем городишке, какой-нибудь дыре, где и гостиницы-то, скорее всего, нет. Может, в ментовке положат? Его и Олесю. На сдвинутых стульях. Вот тебе и первая ночь! Умора! Хорошо, что до ключа не дотронулся. Не хватало еще, чтобы там остались его отпечатки пальцев! Кто знает, что здесь произошло? Ну, попал!
Вновь обошел машину и очутился со стороны водителя. Пересилив брезгливость, взглянул на покойников. Картина, похоже, ясна. Так и сказал возвратившейся Олесе, пытаясь успокоить скорее себя, чем ее:
- Уснули в машине и задохнулись. Холодно, дождь, окна закрыли, включили печку. И задохнулись угарным газом. Бывает.
- Что же делать? - упавшим голосом спросила она.
- Что делать, что делать! А я почем знаю?!
- Может быть, нам надо их вытащить из машины и положить на землю? - неуверенно предложила девушка.
- Ты что, хочешь оживить покойников?
- А ты уверен, что они…
- А ты сама не видишь?! - сорвался он на крик. Потом опомнился. - Извини. Ты здесь ни при чем. Извини. Со всяким могло случиться. Свернули на стоянку и нарвались. Интересно, кто такие?
Он заметил, что на заднем сиденье, за водителем, лежит барсетка. Вновь пересилив себя, полез в салон и достал ее. Открыл, увидел красные корочки и вытащил паспорт. На первой странице прочитал: "Лебедев Марат Константинович… муж… 03.07.1978… г. Москва…" И не удержался:
- Эк, как его перекосило! На себя не похож!
- Кто?
- Покойник!
- Можно посмотреть паспорт?
- Что посмотреть? - обернулся он и заметил, что девушка вновь позеленела: - Плохо, да? И зачем тебе смотреть его паспорт?
И вдруг заметил… Кровь, да! С этого места видно, что под блондинкой натекла небольшая лужица крови. Только этого еще не хватало! Неужели все-таки убийство!
- Погоди-ка. - Он сунул паспорт Лебедева в руки Олесе и, обойдя машину, потянулся к женщине.
Аккуратно за волосы приподнял ее голову. Искаженное удушьем, посиневшее лицо было испачкано в засохшей крови. Нос разбит, и, похоже, что кровь натекла из него. Внимательно все осмотрел, и мужчину тоже. Перевел дух:
- Упала лицом на бардачок, когда отключилась, отсюда и кровь. Лицо разбила. Трудно будет опознать, но при ней, должно быть, документы есть. А с ним все в порядке. В смысле - ни крови, ни синяков.
- Они недавно поженились, в субботу, - тихо произнесла Олеся. - В паспорте так написано. Должно быть, ехали в свадебное путешествие.
- Вот тебе и медовый месяц! - невесело сказал он. - Бывает же так!
Олеся закрыла паспорт Лебедева и стала торопливо запихивать его обратно в барсетку. Он кивнул:
- Вот это правильно. Надо оставить все, как есть, до приезда милиции. И вот еще что… - Задумался на мгновение, а потом принял решение: -Я сейчас позвоню, и мы поедем. Не стоит здесь оставаться.
И вдруг зазвонил телефон. Вадим даже вздрогнул. Не его мобильник, мелодия не та.
Олеся же вытянула из барсетки покойника аппарат и ткнула пальцем в кнопку. Неуверенно поднесла к уху телефон и сказала:
- Да? - А после паузы несколько рассеянно произнесла: - На стоянке, в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Что? - Девушка слушала с полминуты, что говорили ей по телефону, а потом с удивлением посмотрела на аппарат и сказала: - Гудки.
- Кто это? Что он тебе сказал?
- Спросил: "Где вы?" Я так растерялась, что ответила. А потом он начал сердито говорить, что мы сильно отстаем от графика и надо поторопиться. А потом… Потом отключился. И все.
- Дай сюда.
Он взял у девушки телефон. Определителя номера не оказалось, и сам аппарат был слишком уж простенький. Значит, роуминг есть, а определителя номера нет. Очень интересно! Можно, конечно, нажать на ОК и номер звонившего узнать. Но надо ему это? Нет, пусть уж милиция разбирается. Сунул аппарат Олесе:
- Убери.
И пошел за своим мобильником. Олеся осталась у машины. Только когда уже возвратился с телефоном, стал соображать: а куда, собственно, он собрался звонить? По 02? В московскую милицию? Сообщить о том, что в двухстах пятидесяти километрах от столицы обнаружены два трупа? Стал вспоминать, как это делается. Службу спасения вызвать? Справочную? Ну, надо же! Впервые в жизни такое с ним случилось! И Вадим растерялся.
Сверкнула молния, и пошел частый дождь, грозящий перейти в ливень. Ну и черт с ними со всеми! Он поежился и решительно скомандовал:
- Лешонок, в машину!
- А они?