- Вот такая короткая у него любовь, - усмехнулся Воронов. - Теперь он уже наводит на тебя пистолет. Между прочим, он выстрелит, я его хорошо знаю.
- Дерьмо, - зашипела Ника. - Да я тебе глаза выцарапаю!
- Ника!
Рыжая кошка кинулась на него. Ну не мог же он в нее стрелять? Пусть даже и по конечностям. По ее стройным ножкам, обутым в туфельки на шпильках. Она кричала и царапалась, а Воронов, естественно, воспользовался моментом. В него-то он стал бы стрелять без колебаний и даже попытался навести пистолет. Но Ника заорала и вцепилась в его руку. Руку-то он вырвал, потому что был намного сильнее, но тогда она попыталась закрыть ему ладонями глаза. Орала:
- Дрянь, дрянь, дрянь! Не смей! И-и-и!!!
- Так, так, так. Держи его, - подначил Воронов.
Борьба за оружие была короткой, девчонка ему мешала. Она была просто бешеной и какой-то особенно цепкой, а злость придавала ей силы. Он все никак не мог отцепить Нику от себя и все боялся, что девчонка и в самом деле выцарапает ему глаза, так она отчаянно визжала. Воронов отобрал пистолет и толкнул его вниз со ступенек. Он скатился на пол, больно ударившись обо что-то головой.
- Ника, дай мне ключи, - устало сказал Дмитрий Александрович.
- Пожалуйста! Ну что, получил? - с торжеством посмотрела на него Ника.
- Дура! - зло сказал он, трогая огромную шишку на затылке.
Воронов забрал у нее ключ от погреба и побежал вверх по лестнице. Ника показала ему язык и рванулась следом. Но на последней ступеньке Воронов обернулся, резко сказал:
- Ты остаешься!
И слегка толкнул девушку в грудь. Ника оступилась и упала.
- Не трогай ее! - заорал он. - Все! Конец тебе! Я тебя пристрелю!
- В другой раз, - насмешливо сказал Воронов. - Приятно провести время, молодые люди.
Дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ. Они остались вдвоем в винном погребе. Это было бы романтично, если бы не было так трагично. Если бы не начинался штурм замка, если бы его хозяин не был убийцей.
- Дура! Видишь, что ты наделала?! - со злостью сказал он. - Мозги твои куриные!
Она заплакала.
- Перестань реветь!
- Не ори на меня!
- Потому что ты дура!
- Обманщик!
- Кретинка!
- А ты, ты… И-и-и… Мне больно-о-о… Я коленку разбила-а-а…
- Иди сюда.
Она с трудом поднялась и заковыляла вниз по лестнице.
- Миша…
- Чего тебе? Туфли сними! Вырядилась!
- Ой, и правда! Но есть же выход? Ведь можно его найти?
- У тебя только вход. Потому что ты баба. Им и ищи, - грубо сказал он. Внутри все кипело от злости, хотелось орать и материться.
- Перестань меня оскорблять!
- А что с тобой делать? Что?!!
Он с трудом поднялся, голова трещала. Потолок был низкий, к тому же здесь, в погребе, было прохладно. Сколько им с Никой тут сидеть? Так и замерзнуть можно. Если только винцом согреться. Ишь! И вина ему не жалко! Коллекционного! А если они примутся колотить бутылки? Вряд ли Воронов это услышит.
- Здесь холодно, - заскулила она. - Здесь страшно. У меня нога болит. Может, это перелом?
- Дай, гляну.
Она села на деревянную скамью и вытянула ногу. Он опустился на колени и попытался определить: что там? Говорил при этом:
- Ну вот что ты наделала? А? Тебе надо было просто-напросто кинуть мне ключи. Воронова надо было запереть здесь, в погребе. И идти спасать папу.
- Папу? А что с ним? Ой!
- Так больно? - он слегка нажал на колено.
- Да!
- А так?
- Да!
- А так?
- Больно, больно, больно!!!
- Нету тебя никакого перелома, - сказал он, поднимаясь.
- А что есть?
- Обычный синяк.
- А почему же тогда так болит?
- Потому что синяк! Глянь, какая у меня шишка на затылке? Тоже, между прочим, болит.
- Где?
Он нагнулся, и Ника пощупала шишку.
- Огромная!
- Тебе спасибо! - сказал он, распрямившись. - А все-таки какой же он хитрый! Воронов! Как же! Исповедоваться он мне хотел! Тебя дожидался! Это был его единственный шанс на спасение. Вот придет глупая рыжая девушка и выкинет коленце. Надо только сказать ей, что не того подцепила. Не миллионера. Кой толк в белой лошади, если ты не принц? Если у тебя нет замка и миллионов? Вы, бабы, сначала делаете, а потом думаете. Подумала бы своей башкой! Ведь он же тебя купил! И как дешево!
- А ты соврал! Дмитрий Александрович был ко мне добр. Когда папа передал мне разговор с Тарановым, это он посоветовал: "Иди к Мише. Он тоже молодой, красивый и богатый. И ты ему нравишься. По глазам видно. Он парень честный, женится на тебе".
- Что?!! Когда он так сказал?!
- Вчера вечером!
- Да он уже тогда знал, кто я! Он послал тебя в мою спальню, чтобы без помех разобраться с Тарановым! Он же тебя использовал!
- Не может быть! Так это он всех убил?!
- А я тебе о чем толкую!
- Да не может этого быть… - понурилась Ника. - Он же такой хороший. Внимательный. Он мне погреб показывал, мы с ним беседовали о винах.
- Дурочка ты, дурочка, - вздохнул он. - Ну кому ты поверила, а? Знаешь, сколько у него таких было? Таких же дурочек, как ты. Представляю, как он тебе обрадовался! Комплименты говорил, ухаживал. Умницей называл. Старый хитрый лис! Поверила! И не такой уж я ноль, как говорит Воронов. Я не секьюрити, у меня частное детективное агентство, - важно сказал он.
- Фи, - наморщила носик Ника. - Агентство! Сказал бы: магазин.
- Что ж ты такая меркантильная?
- А для чего я все это учила? Я себя готовила к жизни с богатым человеком! А вовсе не с тобой! У тебя же нет ни загородного дома, ни винного погреба!
- На хрена мне это надо? - разозлился он. - Подумаешь, вино!
- Ты ничего не понимаешь!
Ника прошлась взглядом по полкам винных шкафов и наугад вытащила оттуда бутылку.
- Оп-па! Порту! Настоящее! Видишь, что написано? "Porto". Потому что настоящее! Это вино появилось на свет благодаря многочисленным войнам Англии с Францией. Когда поставки вина из Франции прекратились, англичане срочно стали искать замену. И нашли ее в Португалии. Однако на побережье вина были кисловатые и слишком уж тонкие, и только в глубинке нашлось более или менее годное вино, темное, танинное, хотя и столовое. Тебе не интересно?
- Времени у нас полно, - вздохнул он. - Так что рассказывай. Мне хорошо думается под твою пустую болтовню.
- Но эти вина надо было сначала доставить на побережье, а потом уже морем в Англию. Путь неблизкий, и португальское сухое вино его не выдерживало. Оно портилось. Вот в него и стали добавлять бренди. А назвали новый напиток порту. У нас называют портвейном, но это совсем не то. В Англии к портвейну было особое отношение. Родители покупали бутылку при рождении ребенка, чтобы открыть ее в день совершеннолетия, через 21 год, - щебетала девушка. - У процесса его производства имеются особенности: собранный виноград помещают в огромные емкости, сделанные из камня или гранита. Его давят босыми ногами и по сию пору. Человеческие ноги - это лучший пресс, между прочим. Они способны раздавить кожицу, но горькие зернышки остаются целыми. Лучшее вино - конкретного года сбора урожая. Видишь надпись? "Vintage Port". Ого! Вот это я выцепила! Глаз-алмаз! 1878! Это же раритет! У Дмитрия Александровича здесь целое богатство!
- Да, вижу,!- рассеянно откликнулся он, занятый своими мыслями.
Раритет раритетом, но как отсюда выбраться? Поискать инструмент? Топор или молоток? Отвертку? Он стал оглядываться.
- Такое вино производят всего три-четыре раза за десятилетие, - с уважением сказала Ника. - Когда урожай достаточно большой. Два года выдерживают в бочках, потом разливают по бутылкам. В них оно за десять-двадцать лет теряет жесткость и приобретает изысканный сладкий фруктовый вкус и неповторимый аромат. 1878! Ты подумай! Интересно, каково оно на вкус?
- Возьми да попробуй.
- Ты что!!! Ты знаешь, сколько это стоит?!!
- Не дороже, чем твоя разбитая коленка.
- Это вино перед дегустацией надо декантировать несколько часов, - с сомнением сказала Ника.
- Что делать?
- Открыть за несколько часов до того, как подавать к столу, балда! Дать ему возможность пообщаться с кислородом, чтобы раскрылись его лучшие качества.
- Времени у нас много, - тяжело вздохнул он. - Так и быть: декантируй. Воронов не обеднеет.
- С ума сошел! А если оно не успеет раскрыться? Если мы раньше отсюда выйдем?
- Ты предлагаешь мне ради того, чтобы оценить вкус порту, торчат здесь до завтрашнего дня? - съязвил он.
- Оно того стоит, - пожала плечиками Ника.
- По истории тебе - пять баллов. По всем остальным предметам двойка. Ты не понимаешь, что происходит! Дай сюда! - Он отобрал бутылку и засунул ее обратно в шкаф.
- Осторожнее! Что ты ее так трясешь! Ей же больше ста лет!
- Да потому что это всего лишь вино! А там, наверху, бойня! Люди гибнут. Если, конечно, Воронов не образумился. И Сивко не спятил. А твоего отца… - Он осекся.
- Что ты сказал? Что с папой? - насторожилась Ника.
- Среди охранников замка есть люди?
- Они все - люди.
- Я не имею в виду профессиональных убийц. У Зигмунда были с кем-нибудь дружеские отношения?
- Папа добрый. Он ни с кем не ссорился.
- Я не имею в виду ссору, - с досадой сказал он. - Я имею в виду дружбу. Чтобы его приняли в качестве парламентера. Переговорщика. Может, он дружил с деревенскими?
- Я-то откуда знаю! Может, и дружил.
- Не может же ситуация быть такой безнадежной!
Он взлетел по ступенькам и плечом надавил на дверь. Бесполезно. Он еще в первый раз заметил, что дверь надежная. На совесть делали. Со злостью пнул ее ногой.
- Давай, я тебе помогу, - сказала снизу Ника.
- Обойдусь, - он спустился вниз. - Помощница! Вес бараний, мозги куриные. Толку-то от тебя? - Он все еще на нее злился. Кто виноват, что они очутились в таком положении? Ника! - Топора здесь, разумеется, нет.
- Только штопор.
- Штопор? А ну, дай!
Он выхватил у нее штопор и вновь поднялся к железной двери. Может, удастся что-нибудь сделать с замком? Но штопор был слишком уж толстый, в замочную скважину не лез. Но попыток он не оставлял. Надо же что-нибудь делать! Не сидеть же сложа руки?
- Может, здесь есть другой выход? - крикнул он. - Ты не в курсе?
- Вряд ли. Зато мы можем открыть бутылку.
- Да уж, это плюс. Сидеть здесь и пить.
- Все не так скучно.
Он вновь спустился вниз. Сказал со вздохом:
- Незабываемое порту, неповторимое бордо. И незабываемые выходные. Дмитрий Александрович, я снимаю перед вами шляпу! Вы гений, а я лох! Ника, открывай бутылку! Нам надо выпить!
- Только не порту. Я бордо открою, его здесь полно.
- Что угодно. А лучше бы водки.
- Водки нет. Есть коньяк.
- Давай.
Она встала и пошла вдоль ряда винных шкафов.
- Жаль, закуски нет, - прокомментировал он. - Сопьемся мы здесь с тобой. Надо успокоиться, Миша. Ты в винном погребе, в компании красивой девушки. Об этом можно только мечтать. Сейчас мы выпьем и займемся любовью.
- Еще чего! - фыркнула Ника.
- Неужто ты мне откажешь? После того что между нами было?
- Ты обманщик!
- Спорим, часа через два тебе будет на это наплевать? Ты посмотри на эти запасы спиртного!
- Я не буду пить.
- Будешь. От скуки. Все в мире глупости делаются от скуки. Людьми, которым больше нечем заняться. От скуки влюбляются, от скуки разводятся, от скуки ложатся в постель с малознакомыми мужчинами.
- И не мечтай!
- Уж и помечтать нельзя, - надулся он. - Что ты там копаешься? Тащи скорее выпивку! Я начинаю скучать, сейчас буду делать глупости.
- Я выбираю. Ах, сколько здесь всего! Вот это возьму!
Она вернулась к столу с двумя бутылками: вино и коньяк.
- Где-то здесь были бокалы, - сказал он, поднимаясь.
Бокалы нашлись. Ника ловко открыла бутылки. Разлили вино и коньяк, он поднял свой бокал:
- Ну, за скорое освобождение!
Они чокнулись, Ника пригубила вино, а он сделал основательный глоток из своего бокала, где затаил до поры до времени все свои немалые градусы ароматный коньяк, после чего сказал с чувством:
- Дмитрий Александрович - гуманный человек. Мог бы и свет выключить, чтобы нам было страшно. А мог бы и пристрелить. Чтобы долго не мучились.
- Дурацкие шутки! - вздрогнула Ника.
- Это не шутки, - серьезно сказал он. - Мы же свидетели. - И зловеще: - Мы слишком много знаем. Нас надо прикончить. Я все понял: он хочет уморить нас голодом. Мы будем пить, пить, пить… Потому что есть нечего. И в конце концов умрем. От отравления алкоголем.
Перестань!
- А кто знает, что мы здесь?
- Мама и папа, - неуверенно сказала Ника. - Федор Иванович.
- У нас есть шанс! Надо за это выпить! - Он сделал еще глоток и сказал: - Мне это начинает нравиться. А хороший коньяк!
- Еще бы! Столетней выдержки! И вино отличное!
"Нельзя напиваться. Но ведь и выбраться отсюда нельзя. Когда-то нас хватятся? Сидеть и пить, что нам еще остается? Воронов - гуманный человек. Позаботился о том, чтобы нам не было скучно. Тормози, Михаил. Что-то сейчас происходит там, снаружи?"
- О чем задумался? - настороженно спросила Ника. - Ой, не нравится мне, Мишка, выражение твоего лица! Симпатичного, надо заметить. - Она прищурилась. Выпила еще вина и сказала: - Кажется, и мне это начинает нравиться.
- Правильно говорят: если женщина пьет, уложить ее в постель вопрос времени. Но-но! Не надо на меня кидаться! Не так быстро! Я все думаю, когда же нас хватятся? Приедет милиция, я им звонил. Они наверняка будут меня искать. Есть другие ключи от винного погреба? Ах, да! У Воронова есть! Они, должно быть, в его спальне. Лишь бы кто-то сюда пришел. Они будут стучать в дверь, и мы им скажем, где ключи. И тогда…
Штурм
…И тогда раздался удар в дверь такой силы, что они вздрогнули, а Ника даже закричала. Звук разнесся по винному погребу. В дверь ударили еще раз, и еще. Теперь в погребе гудело, как в винной бочке.
- Нас нашли! - закричал он и ринулся вверх по ступенькам.
- Эй! Мы здесь! Возьмите ключи в спальне у хозяина! Это на третьем этаже!
В дверь ударили с новой силой. И еще раз. Было ощущение, что ее терзают чем-то железным, и со страшной силой. Причем не один человек, а несколько.
- Открывай! - заорали из-за двери.
- Что вы делаете?!! Возьмите ключи!
Его никто не слушал, атаки на дверь продолжались. Он невольно зажал уши. Теперь казалось, что в ход пустили стенобитное орудие. Грохотало, гремело, гудело. За дверью орали и матерились.
- Что это, Миша?!! - закричала Ника. - Что это?!!
- Боюсь, все не так радужно, как я предполагал, - пробормотал он, сбегая вниз по ступенькам. - Это не милиция. Спокойно.
Он крепко обнял Нику. Девушка дрожала.
- Тихо, тихо.
Дверь ходила ходуном, теперь топором (а это был топор) лупили в косяк. Потом другой человек набросился на дверные петли.
- Открывай!!!
Раздался выстрел. Целились в замок. И еще один. Ника отчаянно закричала. Он стиснул ее в объятиях и вжался в стену. Прошло какое-то время, и дверь рухнула. Оттуда, сверху, как горох, посыпались люди. По виду это были деревенские мужики, некоторые на взводе, то есть в состоянии сильного алкогольного опьянения. В руках у двоих охотничьи ружья, у остальных ломы и топоры. Он крепко прижал к себе Нику. Пока они спускались, выйти отсюда, из погреба, было нельзя. Лестница была слишком уж узкой.
- А! О! У! - заорали мужики.
- Вот это бля, да бля!!!
Меж собой они общались исключительно матерными словами, а связками служили междометия и личные местоимения.
- Глянь, парень с девкой! - заржал кто-то. От комментариев Ника побагровела. Мужики ржали, как кони. Он напрягся: спокойнее. Их много, а он один. К тому же в руках у них топоры и ломы. Спокойнее.
Наконец все они ссыпались в погреб, и он осторожно сделал шаг по направлению к лестнице, сказав:
- Нас запер здесь Ворон.
- Во м…к!
- …!!!
Он разжал объятия и тихонько подтолкнул Нику по направлению к лестнице. Сказал сделанным восторгом:
- А коньяка здесь - завались! - И добавил для убедительности: - Бля. Налетай, мужики!
Они с гоготом кинулись к бутылкам, а Ника - к лестнице. Мужиков в данный момент интересовало только спиртное, за тем они и ломились с таким энтузиазмом в винный погреб.
- Беги. Жди меня наверху, - шепнул он Нике и прикрыл ее бегство спиной. Крикнул: - А где Ворон?!
В ответ раздался залп ругательств в адрес хозяина. Потом дуплетом вылетели комментарии более или менее адекватных товарищей, одного с ломом, другого с ружьем. Из чего он понял следующее: Сивко взял в заложники Зигмунда, угрожая ему ножом. Эстер Жановну, угрожая тем же ножом, запер в кладовке после того, как отправил Нику в винный погреб. И потребовал, чтобы его пропустили к калитке. На вопрос "где хозяин?" ответил, что тот заперт в погребе, а ключи у него, у Федора Ивановича. И все это, ключи и Зигмунда, начальник охраны получит, как только он, Федор Иванович Сивко, окажется в чистом поле, за стенами замка, окруженный сотрудниками собственной службы безопасности.
В общем, разыгралась драма. Поскольку Воронов не появился (он и в самом деле был в этот момент в винном погребе, под прицелом) и связи с хозяином не было, начальник охраны вступил в переговоры. Он согласился на условия Сивко и пропустил того к калитке. Прикрываясь Зигмундом, Федор Иванович пошел на воссоединение со своими людьми. И в тот момент, когда он уже был у цели, на сцене появился Воронов.
Дмитрий Александрович заорал:
- Все назад!
И выхватил у начальника охраны автомат. После чего дал очередь в сторону Сивко.
"Хорошо, что Ника этого не слышит", - подумал в этот момент он. Потому что Сивко прикрывался её отцом. Он понял, что завязалась перестрелка между людьми Воронова и Сивко. Что драма в самом разгаре.
Воспользовавшись моментом, деревенские, те, что шли по пашне наперерез людям Сивко, частью вломились в калитку, частью перелезли через стену и очутились на территории замка. Охрана не знала: как быть? Скидывать с крепостных стен деревенских или же вступить в схватку с людьми Сивко? А те оказались профессионалами, и их было много. В общем, как он и предполагал изначально, началась заваруха.
Части мужиков удалось просочиться в замок, воспользовавшись неразберихой, и они, ясен день, кинулись к винному погребу. Цель была достигнута, и бессмысленно было орать:
- Это грабеж! Остановитесь!
Творилось черт знает что! Все словно обезумели. А милиция не торопилась. Он понял, что надо спешить, и побежал вверх по лестнице. Ника стояла в коридоре и тряслась от страха:
- Что делать, Миша? Что делать? Где мама? Где папа?
- Идем! - крикнул он и потащил ее за руку.
Они влетели на кухню, он закричал:
- Эстер Жановна!
- Я здесь! - раздалось из кладовки.
- Почему мама заперта? А? - растерялась Ника.