Он осмотрелся: может, Сивко оставил здесь ключи? Дудки! Федор Иванович наверняка кричал, что это ключи от винного погреба, где заперт Воронов, показывая их охране. А Зигмунд… Зигмунд молчал, потому что к его горлу был приставлен нож.
- Оставайся здесь! - велел он Нике.
- Но…
- Послушай, девочка… - Он обнял ее и крепко прижал к себе. - Тебе там делать нечего. Там страшно. Здесь тоже страшно. Но я не могу взять тебя с собой. Пока не могу. Ты останешься здесь, с мамой, но тебе надо запереться изнутри, поняла? Здесь надежная дверь…
Он с сомнением посмотрел на дверь кухни и вспомнил другую, еще более надежную, которая рухнула под ударами топоров. Вот что значит классовая вражда. Они словно озверели. Они могут в любой момент сюда ворваться. Но тащить Нику наружу, под пули? Выбирай!
В конце концов, здесь ее мать. Эстер Жановне тоже нужна поддержка.
- Сидите тихо, - велел он. - Я за тобой вернусь. За вами.
- Миша, когда? - вцепилась в него Ника.
- Скоро.
- Я боюсь!
- Брось! Ты ничего не боишься! Запрись, - велел он и направился к двери.
- Миша!
- Запрись!
Он, не оглядываясь, пошел по коридору. К входной двери, которая сегодня была распахнута настежь. Более того: висела на одной петле. Он шел и слышал стрельбу. Все-таки и до этого дошло. Начал Воронов, который схватил автомат. Вожак подал пример, остальным ничего не оставалось, как ввязаться в драку. Воронов не хотел, чтобы последний член элитного винного клуба ускользнул от расправы. Он хотел быть уверен на сто процентов, что его заклятый враг мертв. Все правильно: столько народу положить и упустить заказчика! А Сивко мог быть заказчиком ограбления. Теоретически мог.
Он остановился у двери и осторожно выглянул наружу, пытаясь оценить обстановку. Вспомнил вид с башни: вторая группа деревенских, более многочисленная, шла по шоссе к воротам. Там сейчас и пальба. Автоматные очереди перемежаются с одиночными выстрелами, похоже, из охотничьих ружей. Залегли они, что ли? Или это уже милиция? А что делается у калитки?
Он набрал в грудь побольше воздуха и вышел на свет. Надо на что-то решаться. Огляделся: чем бы вооружиться? Но под рукой ничего не оказалось. Он короткими перебежками рванул в глубь участка, а оттуда - к задней калитке.
И там столкнулся с начальником охраны.
- Стоять! - поднял тот автомат.
- Парень, спокойно! - он поднял вверх руки. - Ты меня знаешь. Я один из гостей.
- А… - опустил автомат Коля. Он тоже опустил руки и спросил:
- Что происходит?
- А х… его знает! - выругался начальник охраны.
- Хозяин где?
- А х… его знает!
- Жертвы есть?
- А…
- Докладывать по всей форме! - рявкнул он…
- Есть! - вытянулся парень и с опаской спросил: - А ты кто?
- Я из милиции.
- Из…
- Они должны подъехать. Мои люди. Наши.
- Так какого…
- Я тебя спрашиваю: жертвы есть?
- Мы больше пугали, - хмуро сказал начальник охраны. - Это хозяин палил в террориста.
- В какого террориста?
- Который взял заложника. В нарушение инструкций.
- Заложника взял в нарушение инструкций?
- Палил в нарушение. Надо вступать в переговоры. Спасать заложника.
- А где сейчас заложник? - осторожно спросил он.
- Когда началась пальба… В общем, х… его знает!
- Пойду, посмотрю.
- Ну, давай, - оскалился парень в камуфляже.
- Дай автомат.
- Еще чего!
- Ну, что-нибудь?
- Гранату хочешь? В ближнем бою вещь необходимая.
- М…к! - он вихрем налетел на шутника, но ударился о каменный утес.
- Тихо, тихо. Ишь, резвый какой! На пистолет. - И парень в камуфляже сунул ему "ТТ". Похоже, тот самый.
- Откуда?
- У двери подобрал. В общем, черт знает что! И как будут разбирать эту кашу? Они вроде бы напали. Мы оборонялись. Взят заложник. Стрельба на поражение оправдана.
- Ты бы остановил своих людей.
- Да? А других кто остановит? Мне сдать своих людей? Чтобы их порубили в лапшу топорами? Ну уж нет! - оскалился начальник охраны.
- На принцип, значит, идем? За кого воюешь? За частный капитал!
- Да пошел бы ты на х… - беззлобно сказал парень.
- Ладно, пошел. Ты вот что… На кухне сидят две женщины. Одна заперта в кладовке, другая - ее дочь. Пригляди за ними.
- Женщины?
- Именно. Надеюсь, это не противоречит твоим принципам? В замок ворвались пьяные мужики, они сейчас громят винный погреб. У них топоры и охотничьи ружья, зато у тебя есть автомат. Защити женщин.
- Ладно. Это дело.
Начальник охраны выполнил команду "налево, кругом!" и с автоматом наперевес зарысил к входной двери. Он немного успокоился. Сразу видно: парень умеет вести переговоры, это его специфика. До того как работать на Воронова, занимался освобождением заложников и, видать, преуспел в этом деле. Переговоры с Сивко начальник охраны провел грамотно, и если бы не сумасшедший хозяин…
Нику и ее мать на растерзание пьяным мужикам парень не отдаст. На то есть автомат. А его ждет другая работа. Он сжал "ТТ" так, что рука заныла, и решительно направился к калитке. То есть к проему в ограде, который образовался, когда ее снесло взрывом. Видать, здесь было жарко. Сейчас боевые действия разворачивались в чистом поле. Но, увы! Он пришел к шапочному разбору!
Человек, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор, лежал на земле, вокруг суетились люди. Сотрудники его службы безопасности. Шефа они не спасли: Федор Иванович Сивко был прошит автоматной очередью. Когда он подошел, Сивко еще был жив. На заднем плане шла разборка одетых с иголочки секьюрити с деревенскими мужиками в телогрейках и резиновых сапогах. Тоже на принцип, не за идею. В общем, это была обычная драка. А люди Воронова отступили за толстые стены.
Он подошел и нагнулся над Сивко.
- Федор Иванович…
- Кончается, - хмуро сказал кто-то.
- Во… ро… - зашевелил губами Сивко. Он нагнулся к самому его лицу:
- Что?
- Не я… Лев… Абрамович… Не я…
- Я понял.
- Не дай… уйти… - с трудом выговорил Сивко, собрав последние силы.
- Воронову?
- Не… дай…
Этот человек боролся за жизнь до конца, и последнее желание, которое он высказал, было: отомсти! Не дай ему уйти! Бессмысленная жертва, потому что на раритет позарился Лев Абрамович. Именно это и силился сказать Сивко. Не он заказал ограбление квартиры, не он причина гибели Марии Вороновой. Это было несправедливо и не по правилам. Но у сумасшедших своя логика.
- Федор Иванович…
У того на губах запузырилась кровавая пена. Сивко дернулся и затих. Он поднял голову и увидел на краю поля машину с крытым верхом и микроавтобус с синей полосой. Милиция приехала. И, похоже, ОМОН. Театр военных действий пополнился свежими силами. За исход операции теперь можно быть спокойным.
- Как кстати, - сквозь зубы сказал он и стал шарить по карманам покойника.
- Эй, мужик, ты чего! - запротестовала охрана.
- Мне нужен ключ. Там заперта женщина. Ключ-то я могу взять?
Охранники Сивко переглянулись. Старший неохотно сказал:
- Ну, бери.
Он нашел ключ, сунул его в карман и тут спохватился:
- Зигмунд! Где Зигмунд? Заложник где?
- Да вон он лежит, - кивнул через плечо старший.
Отец Ники лежал на боку в глубокой борозде, глаза у него были закрыты. Он вздрогнул, потому что увидел кровь. "Как я ей скажу?!" Лицо у Зигмунда было спокойное, а сам казался таким маленьким, каким может быть только ребенок. Сивко взял в заложники его, а не жену, потому что почувствовал слабину. Прикрываться Зигмундом было проще.
Он подошел, чувствуя, что ноги подгибаются. "Как я ей скажу?" И в этот момент Зигмунд открыл глаза. Взгляд у него был просветленным. Сомелье коротко вздохнул и подтянул ноги к груди, скрючившись еще больше. И тихо сказал:
- Хорошо.
- Ты не ранен?
- Нет, нет, все хорошо.
- А кровь?
Зигмунд улыбнулся и закрыл глаза. "Это не его кровь", - догадался он.
- Хорошо. Тихо, - не открывая глаз, сказал Зигмунд.
- Тихо?
Он прислушался. Там, у ворот, была стрельба, в нескольких метрах хрипели деревенские, припечатывая кирзу к отутюженным брюкам и пиджакам москвичей, орали омоновцы, увязая на бегу в пашне, работали моторы подъезжающих машин. Влажный воздух был до предела насыщен звуками, его можно было резать пластами, как мармелад, и объедаться. Но он тоже подумал: "Тихо". Для Зигмунда все уже закончилось, тот отходил от шока, потому что не каждый день тебе к горлу приставляют нож и прикрываются тобой, как живым щитом. После такого сильного стресса наступает полное безразличие ко всему. Зигмунду сейчас и в самом деле хорошо. Жить всегда хорошо. - С Никой все в порядке, - сказал он. - И с вашей женой тоже.
- Хорошо.
- Скоро придет врач. А… где Дмитрий Александрович?
- Он улетел.
- Улетел?
- Он всегда хотел улететь. Его зовет небо.
"Вертолет!" - сообразил он. Зигмунд был похож на ребенка, на маленького ребенка. И говорил также. Но это пройдет. И скоро. На него же, как ливень, вдруг обрушились звуки. Крики, стрельба, работающие моторы… Он словно очнулся.
- Небо, говоришь? Ну, я тебе сейчас подарю небо! В алмазах!
Он передернул затвор "ТТ" и побежал к проему в стене, увязая по щиколотку во влажной земле. Туда, к вертолетной площадке. Надо быстрее… быстрее… И здесь он опоздал: Воронов уже сидел в вертолете и пытался взлететь. И это получилось.
- Стой! - заорал он и дал выстрел по вертолету.
За прозрачным стеклом кабины он увидел Воронова в летном шлеме. Тот улыбался. "Супермен", - понял он эту улыбку и словно услышал ласковое: "Мальчишка… Щенок…" Он захлебнулся потоком воздуха от работающих лопастей. Кидаться на вертолет было бессмысленно. Пришлось лечь на землю. Он попытался собраться. Поднял "ТТ" и выстрелил. Еще раз. И еще… Воронов улыбался. Нет, смеялся! Он чуть не застонал от досады. Так тяжело было только в горах, на обледенелом склоне. Ветер сбивал с ног, ботинки скользили, руки ныли, а обожженное морозом лицо горело. Он ничего не соображал тогда, работали только инстинкты, главный из которых - инстинкт самосохранение. Выжить. Только бы выжить. Все остальное потом. "Вот это был экстрим!" - говорил он потом с упоением девочкам, открывшим рты. Но тогда он так не думал. Об экстриме и вообще. Вообще не думал. Потому что спасал свою жизнь.
Сейчас экстрима добавил Воронов, высунув из кабины вертолета дуло автомата. Целиться тому было неудобно, потому что надо было набирать высоту. Вертолет задергался, а он проворно перекатился к самому краю площадки. Тоже на инстинкте. Воронов бил не прицельно, но пуля - она же дура. Да и страху надо нагнать. Но страха у него почему-то не было. Не получалось бояться.
"Либо в него, либо в мотор… Либо в него…"
Одна очередь, другая. Все? Запал кончился? Или патроны? Надо было подождать. Он понимал, что надо подождать. Сколько осталось патронов в обойме? Он пытался сосчитать, но попробуй сосредоточиться, когда в тебя лупят из автомата с пятиметровой высоты! Мать его так! И тут он вспомнил. Патроны, которые нашел в спальне Елизавет Петровны! Ай, кстати! Лежа на земле, на спине, перезарядил "ТТ". Теперь у него была полная обойма.
"Надо подождать. Либо в него, либо…" Он даже подумал: да черт бы с ним, пусть летит. Милиция потом разберется. Ну, куда Воронов денется? Вертолет - это от отчаяния. Воронов в безвыходной ситуации. Если только у берегов Москвы-реки у сумасшедшего миллионера не припрятана подводная лодка. Пусть летит.
"Пусть летит, - подумал он, поднимая пистолет. - Пусть летит".
Поток воздуха стал гораздо слабее, вертолет набрал высоту. Да и Воронов стрелять перестал. Пока. И он спокойно, как на стрельбище, на тренировке, выпустил всю обойму в вертолет.
Дальше все было страшно. Вертолет задергался, потом накренился. Похоже, на время стал неуправляемым. Пилот был либо ранен, либо видимость затруднена, либо возникли неисправности. Его понесло прямо на башню, которая возвышалась над каменной громадой замка. Секунда, другая - и они столкнулись, башня и вертолет. Раздался взрыв. Это было страшно. Башня на глазах стала осыпаться, словно была не из камня, а из речного песка. Над ней заклубился черный дым, показались языки пламени.
Горящий вертолет упал на землю. А в замке начался пожар. Какое-то время он смотрел, не отрываясь, на пламя, на черный дым. Это был конец. Конец всему. Вяло подумал: "Он погиб. Во время взрыва. Его больше нет…" Потом вдруг опомнился: Ника! Отшвырнул бесполезный теперь "ТТ" и побежал к замку. Надо вывести оттуда людей, надо найти Нику.
Он бежал и задыхался, потому в воздухе пахло гарью. Огонь распространился быстро, пламенем уже был охвачен весь третий этаж. Пока приедут пожарные… До города далеко. Слишком уж далеко… В общем, это был конец.
Он ворвался в дом, где столкнулся с начальником охраны.
- Что случилось?!! - закричал тот.
- Вертолет взорвался.
- Что?!!
- Воронов. Он погиб. Где Ника?
- Что?!!
- Где женщины, говорю?!!
- Она не открыла мне дверь.
- Что?!!
- Она не открыла. Откуда дым?
- Башня горит. В замке пожар. Выводи людей!
- Что?!!
- В погреб! Быстро! Бегом!!!
Они побежали в разные стороны.
- Ника!!! - закричал он.
Здесь тоже пахло гарью, клубился дым. Огонь еще не добрался и до второго этажа, но дыма все равно было много. И он был каким-то едким. В носу щипало, глаза слезились.
- Ника!!! - орал он. - Открывай!!!
Надо было хоть что-то сделать… Пистолет, автомат. Сбить замок, снести дверь с петель. Все, что угодно. Он беспомощно огляделся: где начальник охраны? Где Коля? У парня есть оружие. А дыма все больше. Успеть бы. Кто бы знал, что здесь так много дыма? Проклятая дверь! Он орал и бросался на нее раз, другой, третий… "Ника! Это я! Открой!!!" Он уже не верил в чудо, когда дверь открылась. Ника упала в его объятья.
- Почему, почему, почему? - забормотал он. - Почему ты не открыла дверь?
- Сюда кто-то ломился. Мама…
Она не договорила и закашлялась. В кухне уже полно было дыма.
- Беги, - подтолкнул он Нику в коридор. - Беги отсюда.
- Я никуда не уйду!
Он кинулся к запертой двери, на ходу доставая из кармана ключ. Руки дрожали. Это хорошо, что он взял у Сивко ключ. Сил больше нет. С дверью ему не справиться. Кто ж так строит? Ну кто?!
- Эстер Жановна!
Дверь открылась. Она была без сознания. Здесь, в небольшой кладовке, было совсем мало воздуха, а дым по вытяжке шел сюда, вниз. Он даже застонал от отчаяния: женщина была слишком тяжелой. Схватил ее под мышки и поволок в кухню.
- Мама! - закричала Ника.
- Беги отсюда!
- Нет!
Она кинулась ему помогать.
- Дура, рыжая дура! - орал он, пытаясь ее оттолкнуть.
Вдалеке послышались крики. Похоже, мужики поняли, что в замке пожар, и покинули погреб. Башня рухнула, нижние этажи и выход могло завалить кирпичами. Все ли спаслись? И где они, люди?
- Эй!!! - заорал он. - Помогите кто-нибудь!!!
Сил у него уже не было. Он почти ничего не видел и дышать мог с трудом, в горле першило, глаза застилали слезы. Ника упала в коридоре, куда им удалось вытащить ее мать. "Ну же! Соберись, экстремал!" - велел он себе. Ему надо было вынести отсюда двух женщин.
И в этот момент появился ангел, правда, не в белом, а в камуфляже, за спиной не было крыльев, а в руках ангел держал автомат. Но и обстановка была соответствующей. Ангел без лишних слов легко, как перышко, поднял Нику, закинув ее на плечо, а другой рукой зацепил ее мать и широко зашагал к выходу. Обернулся и оскалился:
- Шагай! Я тебе не нянька!
Он закашлялся и поплелся следом, на ходу попытался подхватить Эстер Жановну за ноги, которые волочились по земле.
В холле первого этажа столкнулись с деревенскими. Они были в стельку, глаза стеклянные, за пазухой и во всех карманах бутылки, в руках тоже.
- М…ки, - сплюнул он, машинально пытаясь сосчитать мужиков.
Ему показалось, что в винный погреб их ссыпалось больше. Ангел в камуфляже указал дулом автомата, чтобы освободили проход. Женщин вынесли наружу.
- В безопасное место… - кашляя, еле выговорил он.
Его тошнило, от нагревшихся камней, которыми были облицованы стены замка, шел нестерпимый жар. Огонь стремительно распространялся по верхним этажам. Увидев женщин, к ним кинулись люди Воронова, которые тщетно пытались бороться с пламенем.
- Бесполезно… - махнул рукой он. - Сгорит все к черту!
- А где хозяин? - спросил кто-то.
- Он умер. Остыньте, мужики. С вас никто не спросит.
Женщин понесли за ограду, на поле, где воздух был почище и посвежее.
- Жива ли? - дрогнувшим голосом спросил он, глядя на Эстер Жановну. Ника уже пришла в себя. Он смотрел на ее личико, испачканное сажей, и думал: "Господи, как тихо! Как же тихо…"
- Откачают! - оскалился ангел. - Ну, так что тут случилось?
- Где?
- С хозяином?
- А… Вертолет упал.
- Техника надежная, - с сомнением сказал начальник охраны.
- Он врезался в башню.
- Воронов не справился с управлением? - удивился парень, мигом разжалованный из ангелов в обычные люди.
- Извини, мне надо к ней. К моей девушке. Я хочу ее обнять.
- Хоть бы дождь пошел, - сказал ему вслед начальник охраны.
- Мечтай…
Все понимали, что и дождь не поможет. Люди Воронова, правда, суетились, пытаясь спасти хоть что-нибудь из антиквариата, которым был набит замок. Сюда, на пашню, на влажную жирную землю бросали скульптуры, сваливали картины, напольные вазы и плюхали в грязь тяжеленные ковры ручной работы. Он увидел в глубокой борозде бронзового амура, который больше не улыбался. Его лук увяз в земле, на кончике стрелы красовалась грязная нашлепка. Здесь же лежала мраморная статуя: женщина со змеями. А рядом - кухонная утварь, металл, пластик, антипригарное покрытие. Тут же, в грязи, валялись бутылки с вином и коньяком. Все смешалось, новое и старое, бесценное и ломаного гроша не стоящее. Ведь истинной ценности всего этого не понимал никто, несли все, что попадалось под руку, но далеко не то, что, может быть, стоило спасать. И, словно бы удивившись этому, пламя сбавило темп. Второй этаж горел уже не так быстро. Огонь, похоже, смаковал подробности. Это было настоящее пиршество!
- Сколько же добра пропадает! - хмуро сказал кто-то.
- Твое, что ли?
- Культура, - носком грязного сапога один из защитников замка тронул мраморную статую.
- Культура в музее.
- Кому ж это все теперь?
- Сынку.
- А где сынок-то?
- А сынок его в…
Он недослушал. Надо идти. Туда. К Нике. Обнять ее наконец. Они спаслись. Возле Эстер Жановны суетился Зигмунд, на которого обрушились новые потрясения. И звуки. Ника уже окончательно пришла в себя и помогала отцу. Он тоже предложил свою помощь.
- Миша, Миша, - всхлипнула Ника, крепко к нему прижимаясь. - Мама… Что будет?
- Дыма наглоталась, - жалобно сказал Зигмунд. - Господи, где же врач?
- Все будет в порядке, - утешил их он и тут заметил Гарика. Тот шел к нему.
- Мишка! Я тебя обыскался!