* * *
Фатеев, вынужденный оторваться от важного дела - писания бумаги (а в ней и надо-то было всего несколько фраз) - недовольно уставился на посетителя.
- В чем дело, гражданин?
Гражданин, прилично одетый мужчина лет под сорок, развел руками, изображая недоумение.
- Обокрали.
- Как то есть, обокрали?
- Обыкновенно. Увели саквояж.
Краснов смотрел на мужчину, словно на привидение, хотя спортивного вида безрукавка с карманчиками и светло-серые хорошо отутюженные брюки говорили за то, что это нормальный, вполне современный человек, к потустороннему миру отношения не имеющий. Как же так, ведь Краснов только что докладывал, что все в полном порядке! Ни шума, ни гама, ни криков "Держи вора!" Наливаясь краской, Краснов спросил посетителя:
- А вы куда смотрели?
Тот смущенно пожал плечами.
- Видите ли, мы с сынишкой поехали в Карабаш к моей сестре на день рождения племянника. Билеты купили, до автобуса еще двадцать минут, я пошел посмотреть не привезли ли свежие газеты. Сыну сказал, чтобы посматривал, вернулся буквально через пять минут, спрашиваю сына где саквояж, а он только глазами хлопает.
- Ясно... Ясненько. А что было в саквояже?
- Ну что, свои вещички кое-какие, пару дней все же собирались задержаться, у меня отгулы по работе... И подарки, понятно. Фотоаппарат мальчишке я вез, мой парень авторучку трехцветную приготовил... Электробритву я с собой всегда вожу свою, чужими не бреюсь. Так, по мелочи еще, платки, носки. Личного пользования так сказать, вещи...
- В общей сложности на какую сумму наберется? Можете прикинуть?
Гражданин подсчитывал в уме минуты три. Оба милиционера молчали. Посетитель наконец решился.
- Думаю, рублей на сорок.
Фатеев удовлетворенно крякнул.
- Ну, вот видите, гражданин хороший, мы ваше заявление-то и принимать не можем. Даже до полусотни не дотягивает ваша пропажа. А искать где? Вор, может, уже со скоростью восемьдесят километров в час в совершенно противоположную сторону мчится.
- Так что же, выходит, воруй себе на здоровье и никому до этого и дела нет?
- Дело-то, положим, есть. Но сами посудите, сколько будет стоить этот поиск? Намного дороже, чем ваше барахлишко. А нет бы вам самим поаккуратнее быть. Оставляете вещи, уходите, а милиция виновата. Перепишите ваши вещички, список оставьте. Где что обнаружится - дадим знать.
Гражданин вздохнул. Невесело усмехнулся:
- Один шанс из миллиона. Так сказать, спасение утопающих - дело рук самих утопающих...
- Осторожней надо быть в другой раз.
Высокий молодой парень в зеленой штормовке, показавшийся в дверях, спросил разрешения, прежде чем войти, и, получив положительный кивок головы старшего по званию, втиснулся в помещение.
- Рюкзак...
- Что "рюкзак"? Стащили?
Эти слова Фатеева парень воспринял как подсказку. Словно студент на экзамене.
- Да-да, - заторопился он. - Именно стащили. Увидел знакомую, поговорил с ней пять минут, вернулся - рюкзака нет.
- Куда ехали? И что в рюкзаке?
- На озере у нас база. Институтская. Ехал туда, разное вез, свое и для ребят. Много чего, полный рюкзак был набит...
- А все же поконкретней?
- Кинокамера была, любительская. Шестнадцать миллиметров. Рыболовные снасти. Будильник. Велосипедные камеры...
- Камеры... - повторил в раздумье Фатеев. Велосипедные, куда еще ни шло, а вот кинокамера...
Он побарабанил пальцами по столу. Проговорил, ни к кому не обращаясь:
- Гастролеры, выходит, какие-то наш вокзал своим вниманием удостоили...
* * *
Витька в сильно потертой кожаной тужурке, которая, надо думать, была старше хозяина, с обширной хозяйственной сумкой на молнии уже поджидал их в условленном месте. По его широкому лицу невозможно было определить, какое у него настроение и состояние: бесстрастное выражение никаких оснований для предположений и догадок не оставляло.
- Фадеича нет? - коротко поинтересовался Алик. - Билеты не брал?
Витька неопределенно пожал плечами, что было ответом на оба вопроса: нет.
По тону вопросов можно было заключить, что Алик уже принял на себя обязанности "бугра". И Бельтиков как должное принял его распоряжение:
- Ты, Артур, - а именно так нарекли родители Бельтикова, в честь, надо думать, Овода, - давай за билетами, а мы будем караулить Фадеича. Старый козел с похмелюги может заблудиться.
Бельтиков не стал выяснять, что может означать "заблудиться". Он только спросил, сколько брать билетов. Алик на секунду задумался, потом вынес решение:
- Бери четыре. Фадеич все равно должен подойти. Тенгиз обещал позже подъехать. Дела какие-то ему тут завершить надо.
В том направлении, куда бригада собралась, автобусов шло много, долго стоять в очереди не пришлось и, когда Бельтиков вернулся к своим компаньонам, Фадеич уже дополнял группу, украсив ее своим присутствием. Ибо невооруженным глазом можно было установить, что он не просто "освежился" где-то, но и готов к любым подвигам. Соответствующее объяснение с бугром, видимо, уже произошло, поскольку Фадеич всем своим видом выражал готовность идти в огонь и воду. К Бельтикову он бросился как к родному брату, которого не видел много лет и начал чуть ли не обниматься. Бельтиков почувствовал густой запах одеколона, но не такой, какой бывает после парикмахерской.
Конечным маршрутом путешествия было отделение одного из совхозов, питающих город молоком и овощами. Ехать было не так уж и далеко - километров, может быть, шестьдесят. Друзья-журналисты договорились насчет работы, адрес был вполне конкретный, к конкретному человеку, который был согласен принять на лето бригаду наемных рабочих - дел-то всегда хватает, а рабочие руки - где они?
Бельтиков не видел, с какими вещами прибыл Фадеич, и, когда началась посадка на автобус, постарался побыстрее проскользнуть в салон, неся на плече свою походную сумку. Витька последовал за ним и они устроились на задней площадке, не особенно жаждая общаться с остальными членами бригады, поскольку вид Фадеича, его громкий голос уже привлекал недоуменные взгляды окружающих. Алик же считал своим долгом проследить за членом бригады, чтобы с самого начала не иметь потерь в личном составе.
Билетов на посадке не проверяли, и Алик, убедившись, что Фадеич понял, в какой автобус ему надлежит влезть, поднялся к остальным. Бельтиков ждал, когда же этот старый дурень присоединится к ним. Но тот, судя по всему, не торопился. Он размахивал руками, бодро покрикивал и даже, похоже, кому-то помогал с посадкой. Вот он закинул в автобус какой-то рюкзак, потом в руках его мелькнула сумка с эмблемой Аэрофлота... Бельтиков отвернулся, чтобы, не дай бог, его не заподозрили в знакомстве с этим пьяным кретином. "Джентльмена из себя вздумал корчить, алкаш дубоголовый, пень старый, прохиндей чертов". Он облегченно вздохнул, когда автобус наконец тронулся. Однако обрадовался он преждевременно: все еще было впереди. Фадеич никак не хотел сидеть на одном месте. Он ходил по салону, хватаясь за спинки кресел, выкрикивал какие-то нелепости, словом, шарашился. Бельтиков начал было уже побаиваться, что их всех высадят где-нибудь средь чиста поля, но Фадеич, пристроившись на заднем сиденье, неожиданно уснул. Да так и ехал, никому не мешая, до конечной остановки. Выходили последними. И когда Фадеич, глядя на окружающий мир осоловелыми глазами, вдруг сказал, что эти вещи тоже наши, имея в виду рюкзак, аэрофлотовскую сумку и саквояж, все были слегка озадачены. Но Фадеич, схватив свой потрепанный чемоданишко, в котором, как оказалось, были инструменты плотницкие и столярные, ухватил еще и рюкзак. Тоном, не допускающим возражений, велел прихватить Витьке саквояж. Алику ничего не оставалось, как взять оставшуюся сумку. Бельтиков к вещам этим прикасаться не захотел - в душу его закралось подозрение. Все это ему не нравилось.
Автостоянка представляла собой сляпанный из шлакоблоков прямоугольник с неполной одной стороной. Сооружение это отстояло от села - главной усадьбы совхоза - на довольно значительном расстоянии и располагалось на перекрестке дорог. Здесь предстояла пересадка на автобус, идущий до совхозного отделения, в котором предполагалось работать. Часть людей, вышедших здесь, направилась в село, другая часть осталась вместе с "шабашным десантом", но довольно скоро тоже уехала на рейсовой машине, идущей в противоположном от нужного бригаде направлении.
Шабашники остались одни. Теперь-то стало сразу заметно, что вещей для столь маленького коллектива многовато. Да и вид этих сумок мало гармонировал с видом членов бригады. Сиротливо сбившиеся у одной из наружных стен сумка, рюкзак, саквояж вызывали у Бельтикова чувство растерянности, даже страха.
А виновник всех этих треволнений - Фадеич, утомленный ожиданием, безмятежно спал на травке, положив голову на чемоданчик с инструментами. Витька тоже вроде бы подремывал, прислонясь к стене. Алик безучастно устремил скучающий взгляд в пространство. Бельтиков подошел к нему, ощущая во рту сухость от охватившего его волнения:
- Чьи это вещи?
Алик неопределенно дернул плечом. Потом переадресовал вопрос к Витьке.
- Витек, ты что по поводу этих "сидоров" думаешь?
Тот, не меняя позы, равнодушно бросил:
- Фадеича спрашивайте. Я думал это вы столько барахлишка с собой везете. А, выходит, дядино это...
- Он нас что, под срок подвести захотел? Как его теперь спрашивать, без задних ног дрыхнет...
- Да где он так накушался? - вырвалось у Бельтикова.
- Флакушки. Он их большой любитель.
Все понятно: Фадеич из тех, что пьет любое спиртосодержащее вещество, а дуреют от этого по-страшному. Но от этого объяснения не легче: сам того не желая, Бельтиков стал соучастником преступления. И как этого пьяного обормота никто за руку не схватил? Вот тебе и шабашка! Впрочем, то, что не схватили сразу, еще ничего не значит. Будут искать, могут найти. Что теперь делать? Заявить в милицию? Вряд ли такое решение одобрят остальные. Фадеича заметут. А что дальше? Бельтиков мучительно искал выход из положения.
- Что будем делать? - обратился он теперь уже к обоим.
И снова пожимание плечами. Но видно было, что неординарность ситуации смущала и Алика и Витьку.
Подошедший автобус понуждал принимать немедленное решение.
- Может, оставим все здесь, - робко предложил Бельтиков.
- А что толку, - рассудительно выдвинул Алик контрпредложение, - упрут какие-нибудь ханыги. Да и кто первый увидит, тот и заграбастает.
- Ну хоть мы чистыми будем. А так...
- Ладно, пока возьмем, а там разберемся что делать. Витек, подхвати это барахлишко! А ты, Артур, распинай этого козла, а то ведь так тут и останется.
"Это было бы самое лучшее", - подумал Бельтиков, но "козла" поднимать пошел, радуясь, что как и в первый раз, в автобусе, не прикасался к ворованным вещам. Алик и Витька справились одни. А Фадеич, глядя осоловевшими глазами, которые продрал не без труда, никак не мог понять, чего от него хотят. Бельтиков почти силком впихнул его в автобус.
* * *
Следователь Пеночкин, которому поручили расследовать обстоятельства краж на вокзале, отнесся к этому с философским спокойствием: одним нераскрытым делом больше, меньше - какая разница? В том, что дело абсолютно безнадежно, он ничуть не сомневался. Полное отсутствие каких бы то ни было улик; непонятное совершенно ограбление. Подозрительных личностей работниками милиции, дежурившими в тот день на автовокзале, замечено не было. Свидетелей, понятно, никаких. Потерпевшие в абсолютном неведении относительно того, как это все могло произойти. Полежат их заявления в папочке сколько положено, а там и списать можно. Единственное, что может вывести на след - появление похищенных предметов где-нибудь в продаже. Но где? Они и в Ташкенте могут объявиться, и в области в каком-либо городке, и в самом областном центре. Фотоаппарат и кинокамера - вот предметы, которые еще могут быть проданы; во всяком случае попытку продать их выявить есть надежда. Правда, очень и очень слабая. Либо случайность, либо везение. И то и другое, как известно, бывает не часто...
На всякий случай Пеночкин внимательно перечитал длинный список похищенных вещей, не пренебрегая даже самыми мелкими. Так сказать, для очистки совести. Нельзя же просто так отмахнуться от поручения из-за полной его безнадежности. А вдруг?
Подробно, насколько позволяли описания заявителей, написал ориентировку на несколько предметов, показавшихся ему более значительными. Соответствующие службы и люди займутся этим, за то и деньги получают. А ему, Пеночкину, хлопот и без того хватает. И он потянулся к папке, в которой заключались материалы по делу о хищении наркотиков в одной из аптек города.
* * *
Управляющего на месте не оказалось. Кроме же управляющего, естественно, никто ни принять, ни сказать ничего определенного насчет работы не может, ни тем более устроить с местом жительства или там с питанием. А перекусить уже не мешало.
Расположились под деревьями напротив конторы. Так, чтобы самим особенно глаза не мозолить, но управляющего не пропустить. Фадеич снова кулем упал. Да так, что даже рот открытым остался. Остальные тоже прилегли, обмениваясь негромкими репликами, которые, как почувствовал Бельтиков, крутились вокруг прибавления имущества, сколь неожиданного, столь и противозаконного. И вполне понятно, что все это интриговало, занимало умы. Но первым произнести слово, которое бы послужило сигналом "на абордаж", не решался никто. Витька явно не хотел "высовываться", а Бельтиков боялся того, что произойдет, хотя теперь уже понимал неизбежность этого. Всем хотелось переложить ответственность на Фадеича, хотя каждый понимал, что это - липовый предлог, чтобы успокоить совесть.
Гениальные мысли рождаются сами собой, неожиданно, экспромтом. Витек просто высказал вслух то, что, видимо, давно не давало ему покоя:
- Мужики, а может, кто пузырек вез? Лежит сейчас, родимый, без дела. И он страдает, и мы... Может, проверим?
- Пусть Фадеич проверяет, это по его части.
- Он сейчас всю неделю вот так, с раскрытой пастью, спать будет.
Возможностей Фадеича проспать целую неделю оспорить Алик не успел. Грузовик, лихо пыливший по деревенской улице в сторону конторы, вдруг круто свернул к деревьям, под которыми высадился шабашный десант. Из кабины выскочил моложавый еще человек в рубашке с короткими рукавами и довольно замызганных джинсах.
- Что за публика? - спросил скорее весело, нежели начальственно. - Откуда табор?
Бельтиков, имевший соответствующие рекомендации друзей, координаты и фамилию управляющего, предположил, что это он и есть и не ошибся. На вопрос "Вы наверно Василий Николаевич?" получил утвердительный ответ.
- Ну вот мы прибыли, - стараясь придать голосу как можно больше бодрости, стал он представлять участников экспедиции. - Это наш бригадир - Александр Васильевич Ершов. - Это - члены бригады. Один еще не прибыл, дела в городе держат, завтра-послезавтра прибудет. Готовы выполнить любой приказ родины.
- Приказ-то приказ... А тот - тоже член бригады?
- Д-да, - нерешительно протянул Бельтиков. Голос его сам собой приобрел заискивающий оттенок. - Заслуженный товарищ, фронтовик, строительными специальностями владеет многими, полезный, словом, товарищ...
- Может, и полезный, - легко согласился управляющий. - Только давайте, чтобы его тут не было. Не надо, чтобы тут такие были. Своих хватает.
- Утомился человек, все ж в возрасте... - попытался вступиться за подопечного Алик.
- Вижу, как он утомился, - усмехнулся управляющий. - Ну, ладно, у меня дела срочные. Вечером часов в пять поговорим обо всем. Решим все проблемы. И насчет того, чем будете заниматься...
- И где жить, - вставил Алик. - А вот насчет того, чего покушать, и сейчас бы не мешало решить... Мы ж без сухого пайка...
- Хорошо хоть, без мокрого. Дам записку в столовую. Покормят вас там, за наличный расчет, само собой...
И он упылил так же внезапно, как и появился. Витек как бы невзначай пошевелил сумку с эмблемой Аэрофлота, пытаясь понять, как она открывается.
Замок молнии за полсекунды сделал возможным обзор таинственного содержимого сумки. Тонкая сброшюрованная пачечка листков из журнала "Огонек". (Бельтиков понял, что это собранный из разных номеров какой-то детектив). Объемистый пакет с травой. И еще один сверток, содержимое которого повергло Бельтикова в смятение. Шприцы, ампулы, коробочки с лекарствами - даже самый несведущий в этих делах человек сегодня понимает, что все это может означать.
В аэрофлотовской сумке больше ничего не оказалось, если не считать какого-то замызганного барахла. Витька не смог скрыть своего разочарования: наркоманские штучки его не интересовали. Брезгливо-равнодушно покрутил все это и Алик, Бельтиков ни к чему не прикоснулся. Витька полистал переплетенные журнальные листы, даже встряхнув их, чтобы убедиться, не заложено ли чего между ними. Бельтиков успел прочесть на одной из открывшихся страниц название повести и автора: Жорж Сименон "Мегрэ и его мертвец".
"Веселенькое названьице. Все в масть..."
Рубикон был перейден, за первой сумкой принялись потрошить остальные. Витьку, одержимого идеей найти спиртное, теперь уже остановить было невозможно. И искомое обнаружилось. Вез с собой бутылку марочного хереса гражданин, ехавший на день рождения племянника (о чем он либо забыл упомянуть в милиции; либо поскромничал). В обширном рюкзаке направлявшегося на базу отдыха молодого человека среди множества предметов оказалось даже две бутылки коньяка. Витька это обстоятельство повергло в восторг, от его меланхолии не осталось и следа. "Живем!" - потирал он руки. Бельтиков, как ни странно, тоже почувствовал какой-то душевный подъем. Захотелось уйти от этих неприятных событий реальности, не думая о последствиях. Алик же отнесся ко всему с позиций человека практического, к тому же облеченного доверием и властью.
- Мы этим угостим управляющего. Проверим его, так сказать, на вшивость, - рассуждал он, подкидывая бутылку в руке. - От пяти звездочек, думаю, не откажется, какой бы идейный ни был. А, Витёк?
- Да дуру он гонит, - отозвался Витёк поспешно, думая явно о другом. Делиться с кем-то посторонним дармовым коньяком ему совсем не улыбалось. Хотя вступать в пререкания с бугром, да и остальными, ему тоже было ни к чему. А что еще скажет Фадеич? Он поднялся и постучал носком ботинка в Фадеичеву подошву.
- Кончай ночевать! Дед Мороз подарок принес!
Фадеич мычал, бормотал что-то вроде "не мешай спать", но в конце концов сел и стал с некоторым недоумением озираться. Но когда взгляд его зацепился за бутылки, он вдруг подобрался, как пружина, и, приговаривая "ну-ка, ну-ка", сделал нетвердыми ногами шаг-другой по направлению к бутылкам.
- Твоя добыча, давай банкуй, - не то шутя, не то серьезно подначил Фадеича Витек. - Ты их, видать, через материю учуял...
Фадеич ровным счетом ничего не понимал, кроме того, что есть бутылки и находятся они в расположении бригады. И то ли что-то сопоставив, что-то смекнув, он вопросов лишних задавать не стал, лишь поинтересовался, у кого есть тара. Тара, аршин, балдометр - сколько названий у безобидного стакана! И никому не надо переводить с тарабарского на русский все и так понятно.