- На кого работаете?
- Я не могу этого сказать. Меня убьют!
- У вас небогатый выбор: вас убьют сейчас или чуть- чуть позже. Так что, решайте! Я понимаю, вы не хотите говорить при свидетеле. Делаем так: я задаю вам вопросы шепотом, а вы отвечаете мне, если я прав, движением своих ресниц. Вы принадлежите к уголовному миру?
Глаза его говорят мне "да".
А если он врет? Ведь он тоже может играть свою партию в этой ситуации!
Подхожу к его компаньону. Тот уже почти лишился чувств, задыхаясь под подушкой.
- Отнеси его в другую комнату, Берю. И возвращайся.
Толстяк выполняет мое распоряжение.
- Хватит отдыхать. За дело! - заявляю я, когда возвращается Берю.
В руках Толстяка снова появляется нож.
- Итак, на кого вы работаете, ты и твой товарищ?
Он отвечает не сразу. Но заметив, что его палач уже
готов приступить к исполнению своих обязанностей, торопливо шепчет.
- Синдикат уголовников!
Он предает вполголоса, как будто предательство от этого менее отвратительно.
Значит, его "коллега" не соврал мне!
Я быстро прокручиваю в мозгу полученную информацию, пытаясь найти ей место в ряду цепочки событий, произошедших с нами в этой сумасшедшей стране, чтобы понять причину такого пристального внимания к особе Мартини Фузиту, даже мертвой! И в этот момент напряженной умственной работы кто-то звонит в дверь. Иду открывать. Это наша соседка Кати! Она извелась от одиночества и испепелявшего ее желания. Она сменила свой наряд, и теперь выглядит так, как будто собирается исполнить зажигательный танец фанданго, - ей бы только хорошего партнера!
- Я пришла спросить, не хотите ли вы еще кофе?
Я отвечаю, что нам не до этого, что мы, вообще, уже собираемся ложиться спать. Но, привлеченный женским голосом, в прихожей появляется Берю.
- Чем можем мы помочь этой малышке? - интересуется Толстяк, покручивая усы.
- Она предлагает нам кофе.
- Прекрасная мысль!
- Я не могу пригласить ее в дом!
- И не надо! Мы сделаем маленькую кофейную паузу. Я уже начал уставать от умственного перенапряжения.
Он обнимает Кати за талию и выводит ее из дома.
Он прав: усталость может свалить кого угодно.
Вот Пино устроился хорошо! Он, наверное, хочет побить рекорд по сну, устроившись в мягком кресле и абсолютно позабыв о своей очень ответственной миссии. Мексиканца Берюрье перетащил в другую комнату. Иду туда. Наши пленники носят следы прессинга Берю, такое впечатление, что они оба побывали в железнодорожной катастрофе.
Американец, назвавшийся Стивом, спрашивает меня:
- Что дальше?
- Дальше? Дальше, парни, вам надо забраться в какую-нибудь дыру и сидеть там тихонько до самых своих последних дней. Могу дать совет. Ограбьте банк или ювелирную лавку, чтобы попасть в руки гражданской полиции.
- Вы думаете, что от уголовного синдиката можно скрыться в тюрьме? Очень скоро нас обнаружат повешенными в камере.
Я не успеваю ничего сказать в ответ: в комнату вплывает еще не проснувшийся Пинюш. Он идет осторожным скользящим шагом, как бы боясь смять складки на только что отутюженных брюках. Но почему он держит руки поднятыми вверх? Понимаю - в его спину упирается ствол пистолета.
Пистолет сжимает в руке мужчина, похожий на убийцу из американского вестерна. Замыкает процессию старая знакомая, я ее сразу узнал, та самая, которая ушла по-английски от нас в Морбак Сити. Вот так встреча!
- К стене! - приказывает она мне и Пино.
- Ничего не остается делать, как повиноваться.
- Хэлло, мисс Бюли! - подает голос американец. - Вы вовремя появились! Вы только посмотрите, мисс Бюли, что эти подонки сделали с нами! Они пытались расколоть нас!
- А вы?
- Вы же знаете нас, мисс Бюли! - с укором отвечает мексиканец.
Она улыбается и достает из кармана хромированный прибор.
- Ты забыл о моем передатчике. Я почти час просидела за рулем, недалеко от дома, ожидая Бюрки.
Стив промолчал, зато голос подает мексиканец:
- Мисс Бюли, они по-зверски обращались со мной. Никому бы не удалось устоять перед их пытками! Вы только посмотрите, что они сделали со мной! В каком я виде!
- Ты считаешь, что я расчувствуюсь и расплачусь? - Она с видом эксперта посмотрела на объект страданий мексиканца. - Они далеко не живодеры, твои друзья!
- Они мне не друзья! - протестует тот.
- Неважно! Во всяком случае, я менее благородна, чем они! - Соратница мексиканца по преступному миру прикладывает пистолет к интимной части тела жалобщика.
- Что вы собираетесь делать, мисс Бюли? Нет! Не-е-ет!
Мадам хладнокровно нажимает курок пистолета с белой
рукояткой. Жуткий крик "Не-е-ет!" заглушает выстрел.
- Веди себя прилично, - советует она. - Будешь умницей, не дам долго мучиться!
Затем мисс-убийца подходит к Стиву.
- А ты как хочешь умереть? Какие будут у тебя желания?
- Пошла ты в задницу! - дерзит ей американец от безысходности и очевидности финала.
Мужеподобная дама обрывает выстрелом его слова. Агония американца страшна, но даму это даже забавляет. Поэтому она не замечает, что в комнате появляется новое действующее лицо с большим фарфоровым кофейником в руках.
- Ароматный кофе! - сообщает очарованный гостеприимством Кати Берюрье, принимая у нее кофейник, но, оценив обстановку, переходит на шепот: - Ясно, корсиканская месть!..
Мужчина, лицо которого изрыто оспой, кивает в нашу сторону.
Александр-Бенуа послушно плетется к нам, но, поровнявшись с ним, выплескивает содержание кофейника прямо в его рожу. Тот начинает орать, вертеться на месте и получает удар по голове все тем же кофейником. Берюрье выхватывает у него из рук пистолет.
- Давай пушку! Ты слишком глуп, чтобы пользоваться огнестрельным оружием!
Толстяк не теряет времени и посылает пулю вышедшей из оцепенения мисс Бюли. Дама падает поверх поверженного соратника по уголовщине.
Ее прозревший компаньон выхватывает из кармана заточенную пику и бросается с ней на Толстяка.
- Берю, берегись! - орем хором, я и Пино.
Надо видеть, насколько гибок и ловок наш стодвадцатикилограммовый друг. Он падает на пол, посылая снизу вверх три пули в нападающего: первую - в пах, вторую - в грудь, третью - в шею. Потрясающая реакция и меткость! Правда американец в последний момент успевает метнуть свою пику, и она вонзается в плечо Берю. Но ничего страшного: пика попала в жировую ткань - она у Толстяка повсюду - извлечь ее не составит труда.
- Вечерок был нелегким, - подводит итог Пино, как когда-то Дамьен после суда, приговорившего его к четвертованию. - Самое тяжелое позади!
- Я думаю, что пора смываться. Берем такси. Нам нельзя воспользоваться их автомобилем. Надо создать видимость, что эта кровавая бойня - результат внутренних разборок бандитов! - говорю я.
- Но ты забыл, Тони, про соседку, - вздыхает Пино. - Ее показаний будет достаточно, чтобы признать нас виновными.
- Вы об этой куколке? А зачем, вы думаете, я ходил к ней? - успокаивает нас Толстяк. - Я ей так пришелся по вкусу, что она решительно собирается ехать со мной во Францию. Пойду скажу, пусть побыстрее собирается. Так что свидетелей нет!
В такой критической ситуации его решение мне кажется вполне приемлемым. Венецианский Казанова уходит за своей соблазненной.
Наше дальнейшее пребывание в комнате, залитой кровью, становится невыносимым, и я предлагаю Пино выйти на крыльцо.
- Минутку, - останавливает он меня. - Ты кажется, говорил о тайнике?
- Говорил! Но ты вместо того, чтобы заняться его поисками, продрых в кресле.
- Антуан, прошу тебя, не будь так несправедлив ко мне и так скор на обвинения!
- Папаша, я стараюсь быть объективным!
Незажженная сигарета начинает дрожать в губах моего доброго мудреца Пино.
- Не обижайся на меня, Дон Диего! Я люблю тебя!
- Ты поручил мне найти тайник, - и я нашел его!
- Когда ты успел, Пино?
- Когда стоял рядом с тобой у стены с поднятыми руками. Такая поза для меня невыносима, особенно для левого плеча. Артрит у меня. Чтобы как-то облегчить страдания, я мизинцем левой руки ухватился за крюк, поддерживающий картину Магрит, на которой изображено голое дерево в форме открытого шкафа, с одним единственным листиком внутри. К моему удивлению, я понял, что этот крюк является частью задвижки тайной замаскированной деревянным щитом дверцы сейфа.
Пино снимает картину, поворачивает крюк и тянет его на себя. Деревянный щит поворачивается вместе с дверцей тайника, открыв нам встроенный в стену шкаф с полками, заваленными папками с какими-то бумагами.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Доктор явно пенсионного возраста придирчиво осматривает моих киноактеров, особенно те части их тел, ради которых был задуман и написан несомненный киношедевр.
Он покачивает головой и шепчет себе под нос:
- Никогда ничего подобного не видел!..
Наконец он снимает с рук резиновые перчатки и сообщает присутствующему здесь же великому продюсеру Гарольду Ж. Б. Честертону-Леви неутешительную весть.
- Артисты пока не смогут принять участие в киносъемках. Не меньше восьми дней понадобится для восстановления сил этому полному месье и около двух месяцев - остальным.
Продюсер бледнеет, нервничает и начинает обвинять доктора и страховую компанию, которую он представляет, за срыв запланированного эротического фильма. Он грозится содрать со страховой компании неустойку за сорванные сроки съемки фильма.
Воспользовавшись сумятицей, Берю пытается обнять медсестру, но бдительный глаз Кати видит все.
- Довольно! Если я и еду с вами во Францию, то только потому, что поверила в ваши искренние намерения!
Я перевожу.
Берю от удивления открывает рот.
- Ничего себе! Каждая проститутка стремится стать девственницей! Я беру ее с собой не для того, чтобы разыгрывать там "Ромео и Джульетту". Шеф, переведи ей.
Я не перевожу. Пусть решают сами свои семейные проблемы. Мне надо проститься с Анжеллой. Мне хотелось устроить ей прощальный фейерверк. Но из московских странствий вернулся ее босс, и у них запланирована деловая встреча, конечно же, абсолютно невинная.
Но обнять-то ее я могу.
- Вы позвоните мне из Парижа?
- Обещаю! - клянусь я.
Искренне клянусь.
Хотя уверен, что "с глаз долой - из сердца вон!"
Нет, я все-таки позвоню. Позвоню в первый же день своего прибытия в Париж. Потом позвоню через неделю, а потом, может быть, еще два-три раза по зову души, решив однажды, что причина поселившейся в душе тоски - разлука с Анжеллой. Но как только я положу трубку, пойму, что ошибался!
Через два часа мы уже в аэропорту, в полном составе и в великолепных костюмах.
Я понимаю тебя, читатель. Ты возмущен! Как можно улетать, не раскрыв до конца тайну Мартини Фузиту? Ну и шуточки у этого хитрюги и обманщика! Уверен, ты так и подумал! Я ошибаюсь? Спасибо, это очень мило с твоей стороны, мой добрый и верный читатель. Я очень люблю тебя! А если иногда и издеваюсь над тобой, то только лишь шутки ради. Поверь мне!
Итак, аэропорт. Александр-Бенуа, как положено, приглашает свою даму в бистро, угощает ее вином и через четверть часа она забывает свое собственное имя.
Когда мы идем на посадку, я слышу, как сзади меня кто-то окликает. Как мне хотелось в этот момент уже взлететь! Оглядываюсь: ко мне с газетой в руках подбегает - ты знаешь кто - Джеймс Смитт из нотариальной конторы "Смитт, Смитт, и т. д."
- Думал, что не успею! Я позвонил к Честертону-Леви, и мне сказали, что вы уже отбыли в аэропорт. Вы знаете, что произошло позавчера?
Он протягивает мне газету.
- А, это! Ну и что?
- Потрясающе, правда?
- Больше чем!
- Что вы думаете об этом?
- Ничего.
- Наверное, Фузиту была в контакте с преступным миром, нет?
- Вполне возможно.
- Четверо убитых! И все они - известные личности преступного мира!
- Общество теперь может облегченно вздохнуть.
- А вы не хотели бы заняться расследованием этой бойни?
- Я, французский флик? В Калифорнии? Ваши местные коллеги снимут с меня штаны, если я покажусь на их пути!
- Наследник тоже возвращается с вами во Францию?
- Его уже ждут в Сорбонне. Я искренне был рад встретиться с вами еще раз. Надеюсь, что и в дальнейшем мы будем поддерживать с вами добрые отношения. Держите меня, прошу вас, в курсе дела по расследованию этого жуткого преступления. Простите, но нам пора на посадку.
- Эта девушка, она ведь не была католичкой, не правда ли? - спрашивает меня Джеймс Смитт из конторы "Смитт и другие".
- Она была католичкой! - отвечаю я. - Прощайте!
* * *
Вылетев из залитого солнцем Лос-Анжелеса, мы приземляемся в дождливом Нью-Йорке, но как я рад оказаться здесь! Калифорния какая-то неестественная, и люди там - под стать ей - с перекошенными мозгами! Для европейца Калифорния все равно что сонная планета. Там не радует даже дневной свет, а солнце отвратительнее, чем самая ненастная погода в Нью-Йорке!
Мы решили остановиться на сутки здесь, чтобы смягчить резкую смену часовых поясов, а так же для деловой встречи с моим кузеном Лионелем и одним важным лицом из ФБР. Встреча была организована по моей инициативе, так как я не люблю тащить на себе не принадлежащий мне груз ответственности. Надо передать его тому, кто имеет на него больше прав. Мы встречаемся только втроем в ресторане "Меридиан".
Кузен Лионель высокий, худой, одет у Кардена. Я думаю, он достойно представляет нашу академическую моду в посольских кругах Америки.
Третий участник встречи, некий человек из ФБР, в плане моды отстает от моего родственника на целое столетие.
Представившись друг другу и заказав официанту все, что положено для деловой встречи, я беру инициативу в свои руки и начинаю нагружать слушателей своими калифорнийскими злосчастиями, не теряясь от пронзительного взгляда мистера Мк. Гинеса, способного, кажется, избавить любого от геморроя на всю жизнь.
- Вы утверждаете, что тайник в доме Мартини Фузиту помог вам проникнуть в тайну этой криминальной истории? - спрашивает меня сотрудник ФБР.
- Именно так! - утверждаю я и поднимаю свой бокал. - За французско-американскую дружбу!
- За американо-французскую дружбу! - поддерживает он.
У меня появляется второе дыхание.
- А сейчас, друзья мои, я хочу посвятить вас в дела двадцатилетней давности. В то время во главе преступного мира США стоял польский эмигрант Витольд Слаза, надо сказать, жестокий тип, который держал в железных руках весь криминальный мир вашей благополучной страны. Это была одиозная личность: любой, пикнувший против него, был обречен на смерть. Поймать его властям не удавалось, так как он постоянно менял место жительства. Однажды он попадает в больницу с острейшим каменнопочечным приступом, где его оперируют. Здесь же он знакомится с медсестрой Мартини Фузиту, которая выхаживает его, и он не порывает с ней отношений и после своего выздоровления. Не думаю, что их связывала большая страстная любовь, скорее, это была всего лишь сердечная дружба. В знак признательности он покупает малышке небольшой дом в негритянском квартале Венеции. Восстановив здоровье, он снова окунается с головой в свою преступную деятельность.
Идет время, и Витольд начинает понимать, что его власти над уголовным миром приходит конец. Он еще пытается удержаться в лидерах, но крушение его позиций неизбежно.
И вот однажды в три часа ночи Витольда будит телефонный звонок. Его напарник сообщает, что верхушка мафии приняла решение физически расправиться со своим главарем, и что приговор будет исполнен сегодня же. Слаза не сомневается в правдивости слов своего друга, так как ожидал этого давно. Он понимает, что жизнь его держится на волоске, а так же знает, что от расправы практически уйти невозможно. Поэтому он принимает решение исчезнуть навсегда, сменив свою внешность, свое имя, дом. Он понимает, что теряет все свои сбережения (положенные в разные банки по всей стране), но у него есть еще один капитал: материалы, компрометирующие, конечно же, далеко не рядовых членов американского общества.
Он грузит папки с бумагами в машину гардьена дома и с несколькими тысячами долларов в кармане покидает квартиру.
Что было дальше? Неизвестно и уже никогда не узнать об этом. Но я знаю точно, где он приземлился потом. Спустя некоторое время в затерянном среди песков городишке Морбак Сити появляется старый швейцарец в ковбойских одеждах, за что местные жители и прозвали его швейцарским ковбоем. Он покупает полуразрушенное ранчо и ведет там жизнь пустынного отшельника. Как он жил? Думаю, что каждый прожитый им день был для него победой над своими врагами. В Морбак Сити он приезжает только лишь для того, чтобы сделать необходимые покупки.
Почувствовав, что занятые своими внутренними разборками его враги забыли о нем, швейцарский ковбой совершает визит к своей подруге Мартини Фузиту. К тому же с перекроенной внешностью он чувствует себя более безопасно, чем раньше. Можно предположить, что в первое время после исчезновения Витольда за домом его подруги следили, но, поскольку все знали, что медсестра была всего лишь эпизодом в жизни бывшего главаря преступной мафии, оставили слежку.
Была ли рада Мартини Фузиту появлению в ее жизни стареющего мужчины, трудно сказать, но, во всяком случае, она до конца своих дней проявляла к нему внимание. Она согласилась принять на хранение секретные бумаги Витольда, с этой целью в доме был оборудован тайник.
На этом я заканчиваю вторую часть своего повествования, запиваю его стаканом вина и перевожу дыхание, так как нет ничего более изнурительного, чем говорить и говорить, не замечая, что уже заболтал слушателей до смерти.
- А что же дальше? - настаивает мой кузен.
- А дальше идут мои сплошные домыслы. Но я нахожу их вполне правдоподобными. После визита швейцарского ковбоя в Венецию начинается новый этап в отношениях
Витольда и Фузиту. Теперь они встречаются в Морбак Сити, куда регулярно в первую пятницу каждого месяца приезжает француженка. Почему такое странное постоянство? Я думаю, что старый разбойник не имел средств на существование, поэтому малышка взяла все заботы о нем на себя, как я уже сказал, в благодарность за его щедроты в прошлом. Было ли что-то интимное в их отношениях? Это остается тайной двоих. Деньги? Мартина имела их в избытке! Иначе она не покупала бы дорогостоящие картины известных художников. Источник доходов? Тело? Но оно не настолько возбуждало, чтобы мужчины могли осыпать ее золотом.
Находчивая француженка находит опасный, но более верный источник своих доходов: настоящую рудную жилу!
- Компромат! - вырывается у Лионеля.
- Молодец, кузен! Продолжишь дальше?
- Нет, я предпочитаю слушать тебя, Антуан.