Одной свечи было слишком мало, чтобы осветить лестничную площадку. За пределами крошечной сияющей сферы сгущалась непроглядная тьма. Возникло впечатление, будто я один не только во всем доме, но и во всей округе. Кругом только вересковая пустошь, болото и море. И зимняя ночь. Обстановка будила первобытные страхи, и я превратился в дрожащего в испуге невежественного дикаря. Наверное, так они и сидели, съежившись в своих пещерах, вглядывались в черную ночь и воображали таившиеся в ней неведомые ужасы. Я постарался взять себя в руки и жалел, что рядом никого нет. Но уже через секунду пожалел о собственном желании – к моему потрясению, оказалось, что я здесь не один. В доме был кто-то еще.
Тишину нарушали гулкие звуки шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Это определенно были шаги, от которых по зданию разносилось эхо. Потом остановка, вздох, и подъем продолжился. Сначала я решил, что это Хартли, но потом понял – нет, вряд ли. Хартли сейчас крепко спит. А если бы проснулся и обнаружил, что нет электричества, отправился бы прямо в пристройку и запустил генератор. И вообще, Хартли не стал бы заходить в темное здание без фонаря.
Внизу заскрипела доска. Я вгляделся в темноту, и кровь зашумела в ушах. Было не видно ни зги. Я поднял свечу, пробовал светить ею то туда, то сюда, но ничего не добился. Огромные тени деревянных зверей на резьбе окружали меня, будто настоящие хищники. Наконец я смог различить чей-то силуэт. По лестнице с трудом поднимался человек. Бледная рука скользила по перилам, отчего раздавался тихий звук, напоминающий шипение, а длинная свободная одежда наводила на мысль о монашеской рясе. От страха я совсем потерял способность соображать здраво и издал сдавленный крик.
– Доктор Ричардсон! Это вы?
В кругу света показалось лицо Майкла Чепмена. За рясу я принял его широкий халат.
– Майкл! – Облегчение тут же сменилось беспокойством. – Что вы здесь делаете?
– Спать не могу, – ответил Чепмен. – Кровать во все стороны мотает, лежать невозможно.
– Но, Майкл, как вы сумели выйти? Дверь в отделение заперта.
– Нет. Открыта.
– Не может быть. – Такого промаха я бы не допустил. – Признайтесь, вы нашли ключ?
– Нет. – Майкл облизнул губу. – Я без света ничего не вижу. Доктор Ричардсон, почему нет света?
– Должно быть, неполадки на линии.
– Я заметил, что наверху кто-то ходит со свечой, и решил, что это вы. Кровать вся тряслась и ездила от одной стены до другой. Даже затошнило. Мистера Морли сегодня тоже тошнило. Наверное, и у него кровать двигалась.
– У мистера Морли грипп. Пойдемте вниз, Майкл.
– От этого нового лекарства, которое вы мне прописали, только хуже стало. Так странно себя чувствую. Прямо сам не свой.
– Послушайте, Майкл, вы должны вернуться в палату.
– А можно я лучше здесь останусь?
Я не ответил.
– Пойду к мистеру Хартли, скажу, чтобы запустил генератор, и сразу вернусь. Ну же, Майкл, будьте умником…
– Нет, – повторил Чепмен. Такое упрямство было для него нехарактерно.
Поднявшись еще на пару ступенек, он встал рядом со мной. И тут я заметил, что в руке Чепмена что-то поблескивает. Нож для мяса! Должно быть, Чепмен заметил, как я отпрянул, потому что сразу попытался спрятать "оружие" в карман.
– Майкл, – произнес я, изо всех сил стараясь сохранять спокойный тон. – Что у вас там?
– Ничего.
– А по-моему, это нож. Где вы его взяли?
Чепмен покачал головой. Должно быть, через столовую зашел на кухню миссис Хартли.
– Майкл, – я протянул руку, – с ножом ходить опасно. Пожалуйста, отдайте его мне.
– Не отдам.
– Майкл, ну зачем вам нож?
– Защищаться.
– От кого? Здесь вы в полной безопасности.
– Я так не думаю, доктор Ричардсон.
– Майкл, отдайте нож. Очень вас прошу.
– Может быть, это она? Вернулась, чтобы мучить меня?
– Кто?
– Девушка, которая в реке купалась.
– В каком смысле – вернулась? Откуда?
– Она была такая… – пальцы Майкла конвульсивно сжались, будто он удерживал кого-то слабо сопротивлявшегося, – мягкая.
– Про девушку поговорим, когда спустимся, – твердо произнес я. – А теперь отдайте нож.
Чепмен силой не отличался, и я решил, что легко смогу его разоружить. Как раз думал, как это половчее сделать, но вдруг Чепмен напрягся. В буквальном смысле застыл. Он смотрел на что-то за моей спиной. Глаза округлились и выпучились, обнажая белки. Чепмен как будто ждал нападения. Я развернулся и проследил за его взглядом. Чепмен смотрел через открытую дверь в дальний конец коридора.
– Оно идет, – объявил Чепмен.
От его слов у меня по всему телу пробежала дрожь. Нет ничего более пугающего, чем угроза непонятного "оно". Будь я более внимателен и менее склонен к профессиональным предубеждениям, сообразил бы, что в словах Чепмена кроется ключ к разгадке. Но тогда мне было не до глубокомысленных выводов.
– Пожалуйста, Майкл, пойдемте.
– Идет, – повторил он.
Я заглянул в темный коридор и весьма неубедительно произнес:
– Никого там нет. Идите за мной, Майкл. Пожалуйста. Отдайте нож, и мы…
Умолкнуть меня заставил оглушительный хлопок. Мы с Чепменом пригнулись и сжались в комок, словно началась бомбежка. Все двери в коридоре стремительно открывались и закрывались с нечеловеческой силой и яростью. Грохот продолжался секунд десять, а потом все закончилось так же внезапно, как и началось. Мы с Чепменом от страха приросли к месту, пытаясь понять, что это было.
На площадку вылетели обрывки бумаги. Несколько упали к моим ногам. Я наклонился и поднял один из них. Поднеся к свету, я увидел плотные строки напечатанного текста. Различил название американской фармацевтической компании и понял, что это текст первой главы учебника Мейтленда.
– Доктор Ричардсон…
Голос Чепмена звучал боязливо, настороженно. Я уронил клочок на пол и поднял глаза. Вдалеке показался огонек. Трудно было сказать, где именно, но, кажется, где-то рядом с ванной. Хотелось думать, что мне показалось, или я вижу отражение собственной свечи в стеклянной панели. Но источник света находился слишком низко.
Между тем огонек разгорался. И вдруг я понял, что ошибся. Он вовсе не становился ярче, он приближался. Чепмен вытащил из кармана нож и выставил перед собой, точно шпагу.
– Уберите! – рявкнул я.
– Ни за что, – ответил Чепмен.
А огонек между тем был все ближе. Мы невольно попятились. Возможно, это был обман зрения, но мне показалось, что за ним виднелись смутные очертания. Наверное, просто мозг достроил недостающие детали. И все же я испытывал некоторые сомнения. Определенно в темноте что-то было. Я как будто разглядел маленькое круглое личико с кукольными чертами. Растерянность переросла в животный страх, я больше не мог себя контролировать и уже собирался опрометью кинуться вниз по лестнице, когда дверь, ведущая в коридор, громко захлопнулась. Здание словно вздрогнуло, свеча потухла, и мы очутились в полной темноте.
Чепмен запаниковал:
– Не подходи, не подходи!
Воздух рассек свист – Чепмен размахивал ножом.
– Майкл, перестаньте! – велел я. – Стойте смирно.
Я достал из кармана спички, но прежде чем успел зажечь одну, нож Чепмена полоснул по моей руке возле большого пальца. Коробок упал на пол, и я проворно отскочил в сторону, подальше от Чепмена.
Свист затих, и Чепмен жалобно захныкал.
– Так-то лучше, – произнес я, стараясь его успокоить. – Все в порядке. Уберите нож. Майкл, вы меня слышите?
Я опустился на колени и стал на ощупь искать коробок. На площадке его не оказалось, поэтому пришлось методично исследовать ступеньки, слева направо. Через некоторое время заболел порез, из пальца потекла кровь.
Дверь снова распахнулась с таким же мощным хлопком. Майкл закричал и снова принялся орудовать ножом.
– Майкл, стойте где стоите, – чуть ли не взмолился я. – Иначе упадете с лестницы.
Я продолжал ощупывать ковровую дорожку.
– Господи боже, – рыдал Майкл. – Что я натворил? Что я натворил?
Вдруг под моим коленом что-то хрустнуло. Подняв расплющенный коробок, достал спичку. Уже собирался чиркнуть ею, но тут почувствовал сзади движение холодного воздуха. Казалось, лица коснулось что-то невесомое, вроде паутины, а потом меня резко дернули за волосы. Очень сильно и настойчиво. Я зажег спичку и повернулся, ожидая увидеть пустые глаза существа, которое мне, возможно, и померещилось. Но сзади ничего и никого не было. Лишь темнота. Спичка догорела, и я чиркнул другой. Руки дрожали. К счастью, я не потерял свечу и благополучно зажег фитиль.
Чепмен стоял, прислонившись спиной к стене, и страдальчески морщился, прижав щеку к обоям. Глаза были закрыты, нож он держал перед собой. Не агрессивно, а скорее беспомощно, пытаясь отпугнуть врага.
Я поднялся и успокаивающе произнес:
– Не пугайтесь, Майкл, это я.
Очень осторожно я забрал у Чепмена нож, разжимая его пальцы один за другим, и положил в карман своего пиджака. Нож был слишком большой и целиком внутрь не помещался, рукоятка так и осталась торчать снаружи. Я осмотрел свой порез. Кровь шла довольно сильно, нужно было перевязать. Я уговорил наконец Чепмена спуститься со мной по лестнице. Тот был сильно напуган, поэтому я держал его за руку и пытался ободрить, как мог. Когда мы проходили под оленьей головой, Чепмен прижался ко мне и всячески старался держаться от нее подальше. Мои пальцы обожгло горячим воском.
Когда мы спустились, оказалось, что дверь в мужское отделение открыта нараспашку. Я сразу проверил дверь женского отделения и вход в больницу. Но все было заперто.
Когда мы зашли в мужское отделение, лампа на столе, где обычно сидела медсестра, мигнула и зажглась. Я щелкнул выключателем, и загорелся свет. Электричество снова появилось. Но то, что его отключение и повышенная активность полтергейста совпали, наводило на мысль, что между этими фактами существует какая-то связь. Я задул свечу, снял оплывший воск и положил огарок на стол.
– Идемте, Майкл, – сказал я. – Уложу вас в кровать.
Когда мы пришли в палату Чепмена, дверь я открыть не смог. Первой мыслью было, что она заперлась сама собой, – как дверь в отделение, только наоборот. Все же я приложил усилия, и наконец дверь стала поддаваться. С другой стороны к ней было придвинуто что-то тяжелое. Поднапрягшись, я открыл дверь настолько, что смог протиснуться внутрь, и обнаружил, что проблема была в кровати Чепмена. Сам забаррикадировать ею дверь он бы точно не смог. Я взялся за спинку и вернул кровать на обычное место.
Чепмен ждал снаружи, не сводя глаз с собственных тапок. Я уложил его и сделал укол амитала натрия.
– Простите, доктор Ричардсон, – со вздохом произнес он. Глаза Чепмена закрывались сами собой. – Насчет ножа. Я не хотел… – Чепмен поглядел на мою руку.
– Знаю, Майкл. Вы не нарочно. А теперь отдыхайте.
– Как вам кажется, это она? Девушка. Вернулась мне отомстить.
– Не знаю, Майкл.
Чепмен закрыл глаза и через две минуты уже храпел. Я обошел палаты других пациентов. К счастью, все спали. Потом перевязал порез и отправился в женское отделение. Одну из больных снова тошнило, пришлось убирать. В подвале было тихо. Никому из пациенток сны не снились. Уже спокойнее и вдумчивее обойдя оба отделения и комнату сна, я остался доволен – все было в порядке.
Снова очутившись в вестибюле, я опустился на нижнюю ступеньку и попытался собраться с мыслями. Под елкой лежали темно-зеленые иголки, в воздухе приятно пахло хвоей. Казалось, в голове не было ни одной мысли, мной овладела странная апатия. Волнения и страхи этого дня будто истощили мою способность испытывать эмоции. Я позволил себе прислонить голову к перилам, и все вокруг уплыло далеко-далеко. Больше всего хотелось закрыть глаза и уснуть.
Сначала я не обратил внимания на этот звук. Он представлял собой просто фоновый шум. Но потом я выпрямился и стал прислушиваться. Звук становился все громче. Это было что-то механическое… Мимо едет машина. Тональность мотора все время менялась, ведь водитель ехал по неровной местности. Я встал, пересек вестибюль и отпер дверь.
Звезды скрылись, падал легкий снег. Мощные фары освещали низкие кусты и вереск, а между тем машина въехала на едва заметную подъездную дорожку. Наверное, Мейтленд передумал и все-таки решил прийти к нам на помощь из Норфолка. Вспомнив, как щепетильно Мейтленд относится к опрятному внешнему виду, я поспешно поправил галстук, застегнул пиджак. Яркие лучи фар ослепляли, я не мог разглядеть ни саму машину, ни водителя. Прищурился, сделал ладонь козырьком, но и это не помогло.
Машина затормозила прямо напротив меня. Я почувствовал исходящее от нее тепло и запах выхлопных газов. Двигатель рыкнул в последний раз и затих. Фары погасли. Открылась дверца, и вышел мужчина в пальто.
– Здравствуйте, Ричардсон.
Это был Осборн. Неровной походкой он приблизился ко мне. На шее болтался белый шелковый шарф, в руке была зажата бутылка.
– С праздником!
– Черт возьми, Осборн, вы что здесь делаете?
– Ах, какой теплый прием! Ну что вы, не стоит благодарности…
– Извините, я не хотел… – Я смущенно запнулся. – Просто не ожидал, что вы приедете. Вообще никого не ждал…
Осборн чуть покачнулся.
– Слышал, вы тут, как говорят французы, в полном merde, вот и решил проверить, все ли в порядке.
– Но как вы узнали? Мне сказали, что…
Осборн отмахнулся широким жестом, и перебил меня:
– Извините, Ричардсон, не хочу показаться грубым, но может, сначала внутрь зайдем? А то мороз крепчает…
– Да-да, конечно.
Не думал, что когда-нибудь обрадуюсь приезду Осборна, но в этот раз был почти счастлив его видеть.
Мы вошли в вестибюль, и я запер дверь. Осборн поглядел на елку и рассмеялся:
– Ничего себе! У вас тут прямо как в романе Диккенса!
Потом повернулся ко мне. Видимо, заметил что-то неладное, насторожился и склонил голову набок.
– Что случилось?
Я поднял руку. Повязка насквозь пропиталась кровью.
– У нас не было света. Вот, несчастный случай…
– Не было света?
– Да, электричество ненадолго отключалось.
– Что ж вы такое делали? Салаты нарезали?
– Вообще-то и правда пришлось помогать на кухне.
Осборн хохотнул и приблизился к лестнице. Я заметил, что под пальто у него элегантный костюм. Прислонившись к перилам, Осборн проговорил:
– А я к вам прямо из гольф-клуба. Там сегодня праздничная вечеринка.
– Вот как?
– Да, – произнес Осборн протяжнее, чем требовалось. Наклонился вперед и поманил, чтобы я подошел ближе. – Ну и ночка была…
– В смысле?
– Ох уж эти женщины… – Заметив мое недоумение, радостно продолжил: – Склеил жену председателя, все на мази, мило, уютненько, в гардеробной… И вдруг она, видите ли, передумала! Ну, и как это понимать? Только что растерзать меня была готова, и тут – на тебе! – Осборн покачал головой и срыгнул. – Ах, простите, в гусиный паштет добавили слишком много джина! – Вдруг он задумался о чем-то более мрачном. – Ну так вот, – продолжил Осборн. – Вчера… или позавчера, не помню… меня попросили к вам заехать, помочь. Объяснили ситуацию, а я, откровенно говоря, решил: это не мои проблемы. Если честно, совсем забыл. А после фиаско с женой председателя стоял на парковке, курил сигару, гадал, что на нее нашло, и тут вспомнил про ваши… неприятности.
Осборн порылся в карманах, нашел рюмку и плеснул в нее виски. Вручив мне, произнес "ваше здоровье" и отпил прямо из горла. Я закинул голову и залпом опрокинул свою порцию. Вкус оказался неожиданно приятным – чувствовались нотки теплой карамели и дыма от костра.
– Да, правильно сделал, что виски привез, выпить вам не мешает, – произнес Осборн. – Дайте еще налью.
Он снова наполнил рюмку, и я осушил ее так же быстро, как первую.
– Между нами говоря, Ричардсон, видок у вас – краше в гроб кладут. И что это у вас из кармана торчит? Никак кухонный нож?
– Два дня почти не спал. Нелегко пришлось.
– Могу себе представить. Это же сколько салатов нарезать надо… – Осборн закрыл бутылку крышкой и протянул мне. – Да вы с ног валитесь. Идите, поспите хорошенько.
– Осборн, вы сильно пьяны.
– Ничего, справлюсь. – Заметив сомнение на моем лице, прибавил: – Нет, правда.
– Уверены?
– Еще как.
Я взглянул на часы. Было половина пятого.
– Кроме меня, все больны. У медсестер грипп.
– Да, эпидемия жуткая. Мы в Саксмандеме тоже с ног сбились…
– Некоторые пациенты тоже больны. Следите хорошенько за всеми. Им дают сильнодействующие лекарства.
– Понял, понял. Не дергайтесь, Ричардсон. Я хороший врач.
– Надеюсь, к завтрашнему дню кто-нибудь выздоровеет. В комнате сна одному не справиться, поэтому я зафиксировал пациенток и поставил им капельницы.
– Правильно. – Осборн снял пальто и сказал: – Первым делом пойду вниз. Давайте ключи.
Я снял с пояса позвякивающую связку и, не слишком целясь, кинул Осборну. Тот ловко поймал их на лету и самодовольно улыбнулся. Мысль его была ясна без слов: "Думал, не поймаю?" Он небрежно перекинул пальто через плечо.
– Осборн.
– Да?
– Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.
Усмехнувшись, Осборн развернулся и зашагал прочь.
– Нет, серьезно. Я теперь ваш должник.
– Ричардсон, вы что, и до меня тут пили?
– Знаете, Осборн, иногда вы меня ужасно бесите.
– Ну вот, другой разговор! А то я уже беспокоиться начал.
Поднимаясь по лестнице, я слышал, как он насвистывает "Вижу тебя во сне". Оказалось, дверь в мои комнаты до сих пор открыта. Коридор пересекала желтая полоса света. Видимо, щелкая выключателем, я оставил его во включенном состоянии. Я разделся, допил виски и уже приготовился ложиться спать. Откинул одеяло и в испуге отпрянул. Что-то лежало на простыне. Одна из кукол с елки.