Современный Румынский детектив - Хараламб Зинкэ 13 стр.


- Ошибаешься, - не соглашается с ним Григораш, - на данном этапе я допускаю оба варианта в равной степени. Исходя из того, что уже установлено, я склонен думать, что если мы и имеем дело с преступником, то с преступником крайне неопытным, хоть и изобретательным.

- Почему неопытным? Почему изобретательным? - следую я за этим новым поворотом в рассуждениях Григораша.

- Потому что, задумывая преступление, уж слишком он старался запутать следствие. Предположим, что он уничтожил собственные отпечатки с коробки, со шприца и вместо них оставил отпечатки пальцев Кристиана Лукача. Предположим, что он от волнения забыл уничтожить ампулу… Я думаю, что именно из-за ампулы он и был вынужден вернуться на место преступления, посмотреть, нашли ли мы ее. А заодно и проверить, там ли коробка со шприцем, куда он ее выбросил… Но тут неожиданно появляется Лукреция Будеску…

Я перебиваю его:

- Ну и хитер же ты! Одним выстрелом хочешь двух зайцев убить!

- Если только из кустов не выскочит третий - я имею в виду возможность несчастного случая. Я не исключаю и этот вариант, - миролюбиво улыбается Григораш. - А теперь я пойду, у меня еще уйма работы.

Я благодарю его и прошу вернуть мне коробку со шприцем. Смотрю на часы:

- С минуты на минуту должна появиться наша барышня!

- Желаю успеха!

Григораш уходит. Только тут я чувствую, как гудят у меня ноги. Я присаживаюсь к столу. Поварэ тоже валится как подкошенный на стул. Ждет, чтобы я первый заговорил. Но и мне не занимать упрямства. Молчу. Поварэ сдается и нарушает обет молчания:

- У тебя не перепутались окончательно в голове все эти рассуждения Григораша? У меня - так сплошная каша в башке… Прежде чем сформулировать какую-либо гипотезу, надо получить как можно больше данных и лишь потом, подвергнув их всестороннему анализу, перейти к обдумыванию возможного варианта… Ты не согласен со мной?

Я отмалчиваюсь. Мы не раз уже обсуждали этот вопрос, и я знаю его точку зрения - на мой взгляд, она не выходит за пределы учебника, по которому мы оба учились. Я далек от мысли подвергать сомнению то, что давно стало хрестоматийным в нашем деле. Это было бы по меньшей мере легкомысленно. Но жизнь с ее разнообразием гораздо шире и сложнее любого учебного пособия.

- Ты просил, чтобы я подготовил тебе краткий обзор дела валютчиков, - меняет Поварэ предмет разговора. - Что теперь с ним делать? - И, чтобы подразнить меня, помахивает в воздухе несколькими мелко исписанными листками. - Паскару-сын, которым ты интересуешься, оказался важной птицей.

И хотя я мысленно готовлюсь к беседе с Петронелой, то, что сообщает мне мои помощник, не оставляет меня равнодушным. Я протягиваю руку за листками.

- Прошу вас! - Жестом официанта, подающего счет, Поварэ сует мне под нос свой обзор. И тут же без всякой связи сыплет мне соль на открытую рану: - Ты не собираешься позвонить Лили?

И печаль, которую я так долго и тщательно прятал в самой глубине сердца, вырывается наружу:

- Лили бросит меня, вот увидишь!

На эту тему Поварэ никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяет себе шутить. Напротив, из его груди вырывается глубокий вздох, долженствующий означать, что он меня вполне понимает.

- Не бросит она тебя, - успокаивает он меня, как ребенка. - Поверь мне.

Если бы он стал мне приводить величественные примеры преданности и вечной любви из классической литературы, я бы послал его куда подальше. А так я только согласно киваю головой, и этого достаточно, чтобы он проникся уверенностью, что вернул мне веру в Лили, в ее любовь и в наше с ней счастливое будущее.

- Мне бы надо уйти… - нерешительно говорит он с тою же детской доверчивостью.

Уйти - полное его право, и у меня есть это право. У нас "ненормированный рабочий день". У Поварэ тоже имеется своя любовная история: есть у него некая вдовушка с четырехлетним сыном… Он с ней знаком давно, еще с юношеских времен, он любит ее и неоднократно предлагал ей руку и сердце, но она отказывала ему и продолжает по сей день упрямо отказывать, хоть они давно уже, честно говоря, живут как муж и жена. Хоть мне и страсть как не хочется этого делать, но я вынужден его огорчить:

- Мне очень жаль, Нику, родной мой, но боюсь, тебе не удастся уйти. Не время. Понимаешь? Боюсь, что мне понадобится твоя помощь. Дело Кристиана Лукача гораздо сложнее, чем мы предполагали.

По его длинному лицу скользнула тень огорчения. В качестве компенсации он решает поплакаться мне в жилетку:

- Вчера нельзя было уйти, сегодня опять нельзя…

- Будущих наших жен надо заблаговременно приучать к той участи, которая их ждет! - в который раз теоретизирую я на эту тему.

Поварэ вынужден согласиться с моей точкой зрения.

- А теперь дай-ка мне спокойно разобраться в этих твоих каракулях… ну и почерк же у тебя!

- Найми себе для этого секретаршу! - огрызается он, садится за стол и делает вид, что с головой погрузился в изучение каких-то документов.

Я все поглядываю на часы. Потом звоню вниз, в бюро пропусков, предупреждаю, что вскоре там должна появиться девушка, которая спросит меня, и ее нужно будет немедленно пропустить.

Как тихо стало во всей нашей конторе! Я закуриваю и пытаюсь расшифровать иероглифы Поварэ. Понемножку я начинаю кое-как разбирать написанное…

Отдел борьбы со спекуляцией задержал пятерых молодых людей, объединенных в шайку валютчиков. Самому старшему из них едва минуло 26 лет. Все пятеро - без определенных занятий. Следствие предполагает, что существует еще и шестой - самый главный, "мозговой центр" шайки. Подозревается Паскару Тудорел, двоюродный брат Кристиана Лукача. Но против него не обнаружено пока никаких улик, чем и объясняется, что он оставлен па свободе.

Что вменяется в вину этим пятерым? Вот уже более трех лет они занимаются спекуляцией валютой, а также разнообразными дефицитными товарами, ввозимыми контрабандно через границу. У них был и свой "стиль работы" - они действовали только в одиночку, каждый в своих "охотничьих угодьях": интуристовских гостиницах "Интерконтиненталь", "Лмбассадор", "Лидо", "Атене-Палас", "Юнион"… Раз в неделю они собирались вместе на "пленарные заседания", всякий раз в новом месте, но никогда - в тех гостиницах, где они осуществляли свои операции. Во время этих "заседаний" они вели себя чрезвычайно скромно, мало пили, чтобы не бросаться в глаза.

У шайки были филиалы и в других городах страны, налаженные связи с кассирами пунктов по обмену валюты в крупных гостиницах, впрочем, были они связаны и с представителями преступного мира за рубежом. В ходе следствия один из этой пятерки, Боб Миклеску, известный под кличкой Фунт Стерлингов, показал, что во главе группы стоит некий не всплывающий на поверхность "мозг", которым якобы и является Тудорел Паскару. Последний был арестован и содержался под следствием в течение нескольких дней, но затем был отпущен за отсутствием улик. Боб Миклеску, показавший насчет этого "мозга", никогда не видел его в лицо. В то же время остальные четверо категорически отрицают существование какого-либо руководителя преступной группы.

Та-ак… Пойдем дальше…

Чем привлекал к себе внимание Тудорел Паскару? Он учился в институте внешней торговли, на втором курсе бросил учебу и устроился кассиром в пункт обмена валюты при гостинице "Атене-Палас". В этой должности проработал более года и, хотя никаких замечаний по службе не имел, тем не менее был уволен за "внеслужебные сношения с иностранными туристами в рабочее время".

Я перевожу взгляд с бумаг па Поварэ. Мой вопрос отрывает его от излишне углубленного изучения того, во что он уперся глазами.

- Что это означает - "внеслужебные сношения с иностранными туристами в рабочее время"?

- Понятия не имею. Это не моя формулировка. Я ее выписал из характеристики, выданной дирекцией отеля.

- И никаких примеров? Ничего конкретного?

- Абсолютно.

Возвращаюсь к заметкам Поварэ. После увольнения Паскару Тудорел так и не удосужился подыскать себе другую работу. Он стал завсегдатаем ночных баров, особенно бара в "Атене-Палас", где его можно встретить ежевечерне в компании девиц сомнительного поведения. На вопрос, на какие средства он существует, Паскару Тудорел ответил, что его отец, бывший хлеботорговец, накопил за свою долгую жизнь достаточно крупное состояние, которое и предоставил в невозбранное пользование сыну, чтобы тот мог жить в свое удовольствие, чего отец в свое время позволить себе не мог. Старик Паскару, приглашенный в милицию, с тем чтобы подтвердить показания своего сына, заявил (Поварэ записал его ответ слово в слово): "Если у моего сына есть на что вести такую жизнь, отчего бы ему ее не вести? Мои деньги все равно ему же рано или поздно достанутся. Землю в деревне покупать сейчас не разрешается, так уж лучше пусть тратит их не считая… Мне и его матери не довелось так пожить. Тем более что государство на этом не несет никаких убытков: денежки в ту же государственную казну возвращаются". Во время опроса старика произошла свара между ним и отцом одного из пятерых задержанных молодцов. Тот набросился на бывшего хлеботорговца с кулаками и бранью, обвиняя его в том, что только по вине Тудорела его собственный сын оказался за решеткой.

В кабинет без стука входит один из сотрудников Григораша, передает мне коробку со шприцем, тем самым напомнив о визите Петронелы Ставру. До ее прихода осталось не более четверти часа.

- Как бы она не провела тебя! - угадывает Поварэ мое беспокойство.

- Не исключено.

У нее есть для этого основания?

- Откуда мне знать?! Ее папаша - какая-то шишка на периферии. Отсюда-то и ее заносчивость.

- Ясно. Не придет.

Категорическое заключение Поварэ подогревает мое беспокойство.

- Типун тебе на язык! - отмахиваюсь я от него и пытаюсь заняться опять чтением его обзора, но уже не могу на нем сосредоточиться. Мое внимание теперь ограничено треугольником: часы - телефон - дверь. "Подожду-ка еще немного, - решаю я, - а не придет, позвоню ей сам".

Проходит минута за минутой, а Петронелы Ставру все нет и нет. Поварэ тоже начинает нервничать, откладывает свои бумажки и ждет, что я предприму. Наконец я не выдерживаю, набираю номер телефона этой девицы, но мне никто не отвечает.

- Значит, она уже по пути к нам, - не хочу я расставаться с последней надеждой.

Поварэ в ответ лишь сокрушенно мотает головой. И он и я уже не находим себе места от беспокойства.

Ровно в восемь телефон резко звонит. Я хватаю трубку, но слышу всего-навсего голос прокурора Бериндея: интересуется результатами моей беседы с Петронелой Ставру. Приходится ему сказать правду.

- Не пришла, значит… - мрачно вздыхает он. - Странно! Весьма странно! Только этого нам не хватало… И Лукреция Будеску тоже пока не объявилась… Стало быть, все остается, как мы договорились, - поддерживаем связь до двенадцати ночи, а утром все начинаем сначала… Обнимаю!

Я кладу трубку. Терпеть не могу, когда мне говорят "обнимаю". По-моему, это просто отвратительно. Особенно, когда это говорит тебе мужчина: "Обнимаю". а еще того хуже - "Целую"!..

А время меж тем идет. Краем глаза я вижу, как Поварэ незаметно для меня то и дело посматривает на часы, ясное дело, не хочет бередить мне душу. Проходит еще четверть часа. Ну, теперь-то уже не может быть никаких сомнений - Петронела Ставру не отозвалась на мое приглашение. Взгляд мой невольно останавливается на коробке со шприцем, и я изучаю ее долго как некое неведомое и опасное оружие. Я начинаю злиться. Не сдаваться же мне без боя! И опять набираю телефон Петронелы. Результат прежний. Барышни нет дома, либо, догадываясь, кто ей названивает, она не подходит к телефону. Выходит, она попросту обвела меня вокруг пальца! С какой целью? Как можно объяснить ее поведение? Может быть, она и вправду испугалась того, что исчезнувший у нее из сумки шприц окажется в моих руках? И вновь возникает в моих мыслях вариант с несчастным случаем…

"В самый разгар почечного приступа, - рассуждаю я, - Кристиан Лукач бросился к ней за помощью, она не отказала ему, ввела морфий, перепутав дозу. Его состояние испугало ее, повергло в панику. Наверняка она позвала кого-нибудь на помощь, а может быть, она с самого начала пришла к нему не одна, а в сопровождении нынешнего ее возлюбленного. И они прибегли к единственному, на их взгляд, способу спрятать концы в воду - симулировать самоубийство…" "Неопытный преступник, но изобретательный", - вспоминаю я мнение Григораша, которое может иметь прямое отношение именно к этой версии.

- Ливиу, - окликает меня Поварэ, готовый протянуть мне руку помощи, - как ты думаешь, не стоит ли мне сегодня вечером еще раз съездить к Петронеле Ставру, дождаться ее и сунуть под нос эту коробку? Ну по крайней мере для того, чтобы хоть этот камень свалился с души?!

Я размышляю над его предложением. Когда я пришел к ней нежданно-негаданно, бывшая возлюбленная Кристиана Лукача приняла меня с недвусмысленной, хоть и сдерживаемой враждебностью. Затем она пренебрегла, теперь-то это уже несомненно, и моим официальным приглашением. Что-то должно было побудить ее к подобному поведению… Была ли она непосредственно замешана в смерти Лукача? Испугалась ли она ответственности? Посоветовал ли ей ее возлюбленный не ходить в милицию?.. Как бы там ни было, принимая предложение Поварэ, я не теряю ничего. Очень может быть, что она сейчас дома и просто не хочет подходить к телефону. А поскольку она не знает Поварэ в лицо, есть шанс, что его впустят в дом…

- Согласен, - отвечаю я. - Только я бы посоветовал тебе взять кого-нибудь с собой. Если она дома - предъявишь ей коробку, и хорошо бы, чтобы при этом еще кто-нибудь присутствовал и мог потом засвидетельствовать ее ответ, каков бы он ни был.

- Я могу потребовать от нее ответа в письменном виде.

- Слушай-ка, Нику, эта девица вроде принцессы на горошине, да сверх того еще и злющая. Ты и сам в этом убедишься. Если она начнет ссылаться на закон и спрашивать, на каком таком основании ты ворвался в ее дом, ты вот что ей ответь: "Вы были официально приглашены в милицию и не соблаговолили явиться, вот нам ничего не оставалось, как прийти к вам домой".

Поварэ усмехается:

- Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе…

- Слушай, Поварэ, а ты, оказывается, в полном порядке в смысле культурного уровня!

- А как же иначе, ежели ты - мой главный учитель и воспитатель! Я возьму с собой Рышкану, - решает Поварэ, убирая со своего стола бумаги.

Я отдаю ему металлическую коробку.

- Если ты не найдешь ее дома - дождись, - напутствую я друга, - думаю, что к десяти-то она уж наверняка вернется.

- Не забудь поставить об этом в известность шефа.

- Можешь не беспокоиться. От Петронелы Ставру мне нужно лишь одно: "да" или "нет". Если она согласится дать ответ в письменном виде, тем лучше. Звони мне либо сюда, либо домой.

Поварэ берет обернутую в бумагу коробку и уходит. Я остаюсь один в кабинете. На улице к вечеру машин стало меньше - в окно слышно, как шуршат шины по асфальту.

Я вспоминаю о Лили, и на меня накатывает негодование. Она-то теперь со своим "музыковедом" наслаждается музыкой, а я… Чтобы унять возмущение, я снова принимаюсь за заметки Поварэ по поводу валютчиков. Его почерк кого хочешь выведет из себя! В итоге я решаю, что гораздо продуктивнее было бы мне самому поговорить с майором Стелианом из отдела борьбы со спекуляцией и услышать от него, что там у них известно насчет Тудорела Паскару, валютчика и наследника, как выяснилось, сразу двух имуществ. Сказано - сделано. Я звоню майору по телефону, он оказывается на месте - нет-нет, а иногда и мне улыбается удача. "Заходите, - соглашается он, - у меня как раз выдалось несколько свободных минут, по-болтаем.

В его кабинете так накурено, что хоть топор вешай.

- Я знаю, что вас интересует Тудорел Паскару, по кличке Виски, - берет он быка за рога. - Он и по вашим делам проходит?.. - Майор не удерживается, называет вещи своими непечатными именами. - Ничего, дождется, паразит, возьму я его за жабры!

Майор Стелиан мал ростом, но крепко сложен, всему управлению известно, что он каждый день не меньше часа проводит в бассейне.

Присаживаемся к столу, и я пересказываю ему, каким образом семья Паскару оказалась в поле пашей деятельности. Майор в курсе истории с наследством старика Лукача, знает кое-что и о смерти Кристиана.

- Мне приходилось иметь дело с различными подонками и сволочами, но такого, как этот, поискать надо, - делится со мною майор. - Умен, хитер, изобретателен. Замешан бог знает в каких делишках, а схватить его за руку пока не могу. Всякий раз проходит у меня меж пальцев. Вы бы только посмотрели на него!.. - Майор Стелиан не надолго задумывается, затем продолжает: - Не думайте, что он хиппует, одевается, как бродяга, ничуть не бывало! Глядишь на него и руками разводишь - элегантный, подтянутый, аккуратно подстриженный, так и кажется, что он всем своим видом бросает вызов вкусам ребят его поколения - патлатых, бородатых, нечесаных. По виду можно подумать, что он какой-нибудь западный "фирмач", приехавший к нам заключать миллионные контракты. Один из этих пяти, которых мы уже взяли, Боб Миклеску, в своих показаниях черным по белому написал, что именно Тудорел Паскару - руководитель, "мозг" всей компании. Я уж подумал - все, поймалась пташка! Finita la commedia. Ан нет - опять ускользнул!

- Улик было недостаточно?

- Именно! Если не считать того, что показал Миклеску. Ведь остальные четверо отрицают, что над ними был кто-то главный. Когда я им устроил очную ставку, Фунту Стерлингов с Виски, Миклеску отказался от своих показаний, мотивируя это тем, что ошибся и никогда в жизни не имел дела с Паскару… Черт бы побрал этого Паскару!..

В таком случае на чем он основывался, "ошибаясь" в своих первоначальных показаниях?

- На том, что, дескать, однажды он, Боб Миклеску, находясь в баре "Атене-Палас", увидел за соседним столиком Виски вместе с каким-то иностранцем и с девицей, личность которой так и не удалось установить. Через несколько дней связной между "мозгом" шайки и остальными ее членами…

- Значит, у них был еще и курьер?!

Майор утвердительно кивает головой. Слушая его, я не могу не подивиться самообладанию, с которым он в конце длинного и утомительного рабочего дня терпеливо делится со мной этими наверняка набившими ему оскомину сведениями.

- Да, у них была разработана целая система связи. К сожалению, курьер - некий Мирчуликэ Гимпу по кличке Помпеи - бесследно исчез около месяца назад. Объявлен розыск. Ну так вот, этот самый Мирчуликэ сообщил Бобу следующее: второго июля в девять тридцать "фиат-1300" с итальянским номером остановится около собора святого Иосифа. И ему, то есть Бобу, следует там быть в это время. Когда владелец машины выйдет из собора, Боб должен подойти к нему и спросить по-итальянски: "Вы итальянец?", на что итальянец должен ему ответить: "Нет, я румын". Их встреча именно так и протекала. После чего иностранец пригласил Боба сесть в машину и там передал ему пачку фальшивых долларов. Но не это должно вас интересовать, а то, что в итальянце с машиной Боб признал того самого иностранца, которого видел вместе с Паскару в "Атене-Палас". Это его и натолкнуло на вывод, что именно Виски и есть "мозг" всей шайки. Занятно, не так аи?

- Занятно? Не очень…

Назад Дальше