Антонио Привет, святой отец! - Сан

Содержание:

• Введение 1

• Глава I, в которой Пино возвращается к истокам 1

• Глава II, в которой описывается в деталях похищение века 2

• Глава III, в которой мы прибываем в Афины! 3

• Глава IV, в которой я веду вас на корабль! 4

• Глава V, в которой все начинает вертеться 6

• Глава VI, в которой начинается охота на человека 7

• Глава VII, в которой охота за мужчиной становится охотой за женщиной 8

• Глава VIII, в которой я провожу такую ночь, какую желал бы и вам однажды! 9

• Глава IX, в которой праздник продолжается 11

• Глава X, в которой я веду себя скорее как преступник, чем как комиссар 12

• Глава XI, в которой Берю превосходит сам себя! 12

• Глава XII, в которой мы пускаемся на спине осла по путям провидения 13

• Глава XIII, в которой мы играем в "вытяни репку" 14

• Глава XIV, в которой мы прочухали сцепление событий 15

• Глава XV, в которой мы проводили свои последние часы на греческой земле 16

• Глава XVI, в которой мы применяем уловку, никогда раньше не применявшуюся 16

• Глава XVII, в которой вопреки тому, что поется в патриотическом гимне, мы преодолеваем преграды на пути к победе 17

• Примечания 18

Введение

С наступлением лета многие меняют любовниц.

Я предлагаю вам сменить тип детективов, которые вы читаете.

Сто миллионов человек во всем мире уже сделали это.

По крайней мере такой тираж его книг.

"Его", ибо "он" состоит из двух имен. Первое - Фредерик Дар. Родился в 1921-м. Работал журналистом в Лионе. После войны очутился в Париже, где...

...где в 1949-м появился роман никому не известного Сан-Антонио. Так же, Сан-Антонио, звали и героя - комиссара полиции.

Роман успеха не имел, хотя был "полицейским" и (может быть, поэтому?) написан под сильным англосаксонским влиянием.

Зато второй роман Сан-Антонио, опубликованный два года спустя, разошелся сногсшибательным тиражом. С тех пор Дар, простите, Сан-Антонио, пишет по три-четыре детектива в год, и все с тем же оглушительным результатом. В итоге он стал вторым после Сименона французским автором, попавшим в мировые списки бестселлеров (возглавляет список Библия, затем идут Мао, Агата Кристи и Сталин, следом Сименон, Барбара Картлэнд и Ленин, и лишь после них - наш сегодняшний герой, что, в общем, тоже неплохо).

Параллельно Дар выпускает книги под настоящей своей фамилией. Это и полицейские романы, и психологическая проза с хитроумным сюжетом, напряженной атмосферой и неожиданным финалом, и все это расходится тоже неплохо (40 книг общим тиражом в 20 млн. экз.). Но все же в глазах и публики, и критики Сан-Антонио затмил Дара: случай нередкий в истории литературы, тем более французской. Вернон Салливан - псевдоним Бориса Виана, под которым он выпустил четыре пародийных детектива, - напрочь перечеркнул все остальное его творчество в глазах современников. Роман Гари, начав писать под псевдонимом Эмиль Ажар, заболел раздвоением личности, что и привело в итоге к самоубийству .

Читатели Сан-Антонио полюбили язвительного комиссара, любителя сальностей, говорящего на арго и постоянно создающего неологизмы. "Это один из немногих "фликов" , в которых публика видит живого человека", - пишет в связи с этим критика. И вообще она (впрочем, и социологи, и лингвисты) много пишет о Даре, предпочитая, правда, его псевдоним и не балуя "серьезного" автора серьезными литературными премиями. Вот и первая книга, посвященная ему, - "Феномен Сан-Антонио", вышла в 65-м. Первая книга о Даре - двадцать лет спустя.

Но вряд ли он был ей рад. За два года до этого, в марте 83-го, писатель пережил сильнейший шок: его 12-летняя дочь была похищена, Дар выплатил два миллиона швейцарских франков, преступников в итоге поймали. Но после 83-го к Сан-Антонио он уже не возвращается. Даже в автобиографии, написанной для одного из справочников, даты жизни себе (ему?) он проставил: 1921-1983.

А на самом деле живет себе на хуторе в Швейцарии и пишет, пишет, пишет... дай Бог ему здоровья.

Ему и его дочке.

Алексей МОКРОУСОВ

P.S.

* Фредерик Дар умер 6.06.2000 г. в возрасте 78 лет.

* Создал 288 романов, 250 новелл, 20 театральных постановок, 16 киносценариев.

* Некоторые из книг переизданы многократно (напр.,"История Франции глазами Сан-Антонио" - 18 раз).

* Последний роман "Cereales killer" ("Злаковый киллер") - посмертный. Закончен Патрисом Даром, сыном Фредерика Дара. Издан тиражом 250 000 экземпляров.

САН-АНТОНИО

ПРИВЕТ, СВЯТОЙ ОТЕЦ!

ПОЛИЦЕЙСКИЙ РОМАН ПАРИЖ, 1966

Глава I, в которой Пино возвращается к истокам

Если в один прекрасный день вы найдете уральские равнины на месте Монблана, или взбитые сливки в аккумуляторе вашей машины, или широкий лоб великого мыслителя под козырьком контролера, не удивляйтесь. Настоящий интерес существования коренится в потрясении его основ.

Когда я позвонил в дверь Пинушей в то зябкое сентябрьское утро, я ожидал увидеть в дверном проеме или мадам Пинуш, или ее развалину-мужа, или в крайнем случае их прислугу. Однако открыл мне сам Шерлок Холмс, лично, из плоти и крови. Шерлок собственной персоной.

Привет, Сан-Антонио! - раздался блеющий голос этого ископаемого. Судя по всему, на самом деле это таки был месье Главный Инспектор Пино. Его усы, пожелтевшие от табака, похожи на старую, истертую зубную щетку. У него мутные глаза, отвислый нос, рот с опущенными уголками и несколько кривая физиономия, как будто слепленная по случаю левшой...

- Ты собрался на маскарад? - спросил я.

- Войди! Я тебя принимаю в своем рабочем кабинете! Не взыщи за это серое тряпье, раньше тут был салон...

От салона здесь оставалось лишь вольтеровское кресло, усеянное пятнами. Обои в стиле Людовика XVI исчезли за стеллажами, уставленными рукописями, ретортами, узкими, средними, двурогими бокалами и другими трудноразличимыми предметами. Помещение походило и на библиотеку, и на лабораторию, и ото всего исходил сомнительный душок вертепа алхимика.

- Располагайся! - пригласил меня Шерлок.

Я повиновался, изумленный.

- Ты что-то исследуешь?

- В некотором роде да, - заявил мой удивительный собеседник, доставая из кармана трубку, которую он принялся набивать. - Видишь ли, Сан-Антонио, - продолжал он, - некоторое время тому назад, едучи в поезде, я прочитал одну книгу Конан Дойла, и она стала для меня откровением.

- Неужели?

- Yes, - ответил он, весь переполненный своим персонажем, - Я понял, что методы расследования у героя Конан Дойла - единственно пригодные, поскольку они требуют только разума и вкуса к дедукции.

Он кашлянул в кулак, зажег трубку и продолжал:

- Мы задыхаемся в рутине. Мы катимся по накатанным рельсам, мы зашорены. Наши главные средства - осведомители и выбивание показаний. Какие улучшения мы можем зарегистрировать со времен Видока? Идентификация по отпечаткам пальцев и портреты, составленные роботом? Согласись, не густо для ста с лишком лет!

- В самом деле, - согласился я.

- Современный полицейский, кто это такой? - продолжал этот тонкий аналитик - У него два лица: твое и лицо Берю. Это или образованный инспектор-краснобай и хвастун, или мрачная полицейская ищейка, которая отыскивает преступников, как свинья трюфели. У этих последних нюх, обоняние заменяет рассудок.

Пино выпустил голубоватое колечко и повел в мою сторону концом трубки.

- Должна быть создана третья категория следователей, Сан-Антонио, следователей с настоящими мозгами. Способных к дедукции! Которые умеют проникать за внешнюю видимость. Отныне, - заявил он хриплым голосом, - я отбрасываю тот полицейский материал, которым мы пользуемся, дабы связать себя с методами мастера. Я вышвыриваю мой револьвер в урну для мусора, чтобы заменить его увеличительным стеклом, и я бросаю наручники в ящик стола; чтобы не использовать их теперь иначе, как в качестве портновского метра.

- Мне кажется, ты почти бредишь, ты как лунатик.

- Да, я и есть лунатик, потому что я вкалываю, как вол. Наблюдательность - это такая штука, которую оттачиваешь, как лезвие ножа, малыш. Хочешь пример?

- Жажду! - воскликнул я.

- Я угадываю твой скептицизм, и мне было бы очень приятно его развеять. Возьмем, к примеру, причину твоего прихода ко мне...

Я уже веселился вовсю.

- Да, попробуй-ка догадаться!

Ряженый чудак принялся выделывать фантастические па. Он начал вертеться вокруг меня, он становился на цыпочки и приседал. Он разглядывал меня в лупу и невооруженным глазом; щупал меня, нюхал, прослушивал грудную клетку, что-то подсчитывал, пробовал, морщился (он почувствовал запах чеснока), заставлял меня выпрямиться, пройтись, наблюдал меня, проницал, разоблачал, осмыслял, упрощал, уплощал, подводил под общий знаменатель, вслушивался в меня, интерпретировал и воссоздавал.

Это было тяжко, но я терпел. Наконец он уронил свою лупу на грудь, как некая маркиза, ужаснувшись при виде расстегнутой ширинки, роняет свой лорнет.

- Мой чемодан не собран, - пробормотал он наконец, - А кроме того, жена отнесла мою легкую одежду в химчистку, у меня только теплые зимние костюмы. В Греции я сдохну от жары!

Если у кого полезли глаза на лоб, так у вашего покорного слуги Сан-Антонио, дорогие мои. Все будто качнулось вокруг меня. Может ли быть, что эта старая развалина в самом деле открыл причину моего прихода! Но тогда, значит, он будет посильнее своего учителя, этот Пинуш! Он уничтожил всю тайну, для него самый сокровенный уголок сознания не более чем ярко освещенная витрина. Никакая скрытность, инкогнито более невозможны!

- Продолжай, - прошептал я.

- Я полагаю, Старик страшно взбеленился, - мягко начал он, - Такое дельце, если только откроется, может наделать много шуму...

- О чем ты говоришь?

- Об этом невообразимом исчезновении, черт побери! - ответил он спокойно. - Министр изящных искусств уже должен биться в истерике.

Я выпрямился и схватил его за плечи:

- Кончай паясничать, Пинуш.

- Как это я паясничаю? Но это правда или нет? - Именно, но это слишком, чтобы ты смог догадаться.

- В этом нет никакой догадки, Сан-Антонио, одна дедукция!

Он кивнул и выпустил несколько колец дыма из своей трубки, меряя меня неопределенным взглядом.

- Я вижу, что ты пришел с некоего заседания, которое продлилось уйму времени, так что у твоих штанов образовались мешки на коленях; сейчас ведь утро, и ты никогда не выходишь из Дому без безупречной стрелки! Заседание было у Старика, потому что от тебя слышен запах его духов, "Кожа и Мех", если я не ошибаюсь, от Шмугля. Заседание было резким - оно отразилось даже на форме лацкана твоего пиджака. Это только фантазии, что ты не можешь выносить никого, кроме Старика! У тебя в кармане два билета на самолет в Афины! Ты рассчитывал взять с собой Берюрьера и приехал сейчас от него. Я это знаю, потому что у них сейчас асфальтируют заново тротуар, и у тебя следы жидкого асфальта на подошвах. Ты не нашел его, потому что он вчера вечером уехал с Бертой в отпуск, и вот ты свалился на меня.

- Браво! Начало великолепно! - воскликнул я, - Теперь хотелось бы знать, что заставило тебя говорить о краже и изящных искусствах?

Старая развалина зажал веко большим и указательным пальцами, оттянул его сантиметра на три, обнажив глазное яблоко цвета ослиной мочи.

- Дым раздражает мне глаза, - объяснил он и откашлялся.

- Газеты и телевидение говорят только о возвращении в Грецию Ники Самофракийской, Сан-Антонио. Нам показали отъезд статуи из Лувра, ее отплытие на борту "Кавулома-Кавулоса", корабль в море и министров, пожимающих друг другу руки. А потом вдруг нам не показывают ее прибытия в Самофракию и все, что нам сообщают - что предусмотренное на острове празднование откладывается на пятнадцать дней, because у короля Греции грипп! Все это кажется весьма подозрительным, просто никак не укладывается в голове. Из этого я делаю следующий вывод: Ника Самофракийская исчезла. Греческая полиция еще не принялась за это дело, и Франция спешит послать туда свою лучшую ищейку, в данном случае комиссара Сан-Антонио. Ну что, я ошибаюсь?

- Пино, - пробормотал я. - Ты самый поразительный сыщик со времен войны. Черт побери, ты угадал: ПОХИЩЕНА "САМОФРАКИЙСКАЯ ПОБЕДА"!

Глава II, в которой описывается в деталях похищение века

По моему мнению, ребята, после подобной истории, если только она случалась в третьей или четвертой Республике, Министр изящных искусств (даром что он уже седой как лунь) был бы вынужден подать в отставку. Что за страсть, в самом деле, отдавать напрокат самые почитаемые национальные шедевры, как мясорубку соседке по лестничной площадке! Хочешь присобачить себе в столовой "Джоконду"? На, приятель, вот она! Нравится тебе Венера Милосская в качестве украшения гостиной? Бери, дружок! Тебе нужна Ника Самофракийская для ярмарки с гуляньем? Чего там, бери, вот уж сущие пустяки. Они уже профукали наши денежки, вывезли наших шлюх, опустошили наши музеи, скоро, если какой-нибудь стране понадобится, они предоставят ей главнокомандующего, я это предвижу! Обратите внимание, у меня не душа скряги, только пусть и другие делают так же! Только наши приятели не такие кретины! Думаете, они дадут нам Парфенон, эти греки? А америкашки статую Свободы, чтобы оживить парижскую ярмарку? Как же, держи карман шире! Японцы выцарапывают у нас Венеру, и что, вы надеетесь, они пришлют нам Фудзияму по случаю салона Лото? Дожидайтесь! Нас обманули, обобрали, оставили в дураках! У нас сперли наших профессоров, наше золото, нашу тапиоку, нашу славу! Надо еще им стянуть Эйфелеву башню, левый берег Рейна, наше вино божоле! Нику Самофракийскую - вот что месье Министр предложил грекам! Он решил, что ей надо вдохнуть воздух родины, этой безголовой даме! Позолотить перышки под солнцем Эгейского моря! В самом деле, на острове Самофракия должен состояться большой праздник. Лучшего повода не может быть! Заворачиваем Нику в хлопок. Бронированный ящик. С большой помпой, под вспышками камер налагаются печати. Переводят с греческого речь Его Превосходительства месье Посла Афирларигоса. Тут и "Марсельеза", и республиканская гвардия, все дрожит. Весь мир хором славит Францию! Мы любим греков за то, что делаем им такое одолжение, такой подарок! Мы их балуем! Мы их обнимаем. Мотоциклисты в белых перчатках открывают и завершают собой процессию. Грузовик без остановок движется к Марселю. Достигнув города, Нику водружают на борт грузового судна, такого всего белого, новенького, греческого "Кавулома-Кавулоса". Толпа немыслимая! Снова речи, снова "Марсельеза" (в Марселе это нормально). Опломбированный, запечатанный, снабженный мягкими прокладками, запертый на висячий замок и раскрашенный в цвета национального флага ящик опускается в трюм. Его укрепляют. Два матроса, сменяя друг друга, держат караул. Море спокойное, как масло. Единственная остановка в Афинах, а потом прибытие в Самофракию. Тут ящик извлекается из глубины корабля и довозится до сооружения, построенного специально для статуи. Специалисты открывают его - и что же они обнаруживают внутри? Кусок чугуна примерно того же веса, что Ника. Оцепенение! Катастрофа! Буря! Величайшее отчаяние! Начинаются поиски! Щиплют друг друга, чтобы убедиться, что не во сне, и, наконец, стоя в колонну по четыре, отдают себе отчет в очевидном: Ника исчезла!