Ричард Пейкфилд состоял в правом крыле лейбористской партии. Типичный выпускник Итона, он приближался к сорокалетнему рубежу. Высокий и большеглазый, он был легко возбудимым непоседой, в голове которого всегда роились многочисленные неосуществимые замыслы, и, если не принимать во внимание его вечную трубку во рту, производил впечатление школьника-акселерата. В ночь, когда его похитили, он возвращался пешком в отель с партийного собрания в Саутгемптоне, где выступал с речью. На площади перед самым отелем его вдруг окликнули из припаркованной поблизости машины. Он подошел и через открытое окно увидел сидящую за рулем женщину. Вспомнить он мог только то, что на ней было темное пальто с большим воротником, в котором она прятала лицо. Поскольку она была без головного убора, он рассмотрел ее волосы - короткие и светлые, возможно светло-каштановые. Когда он наклонился, чтобы спросить, в чем дело, к нему кто-то подкрался сзади, по его предположению - мужчина. Пейкфилд почувствовал острую боль в левом плече и потерял сознание, не успев даже выпрямиться. Машина, угнанный ранее "Роувер-2000", была найдена на следующее утро на обочине трассы Саутгемптон - Уинчестер, в трех милях к северу от Саутгемптона. Владельцем оказался проживавший в том же отеле торговый агент, который во время похищения спал как убитый и заявил в полицию только на следующий день. Очнулся Пейкфилд в помещении, где ему суждено было провести все время своего заключения.
Со второй жертвой, достопочтенным Джеймсом Арчером, произошло примерно то же самое. Арчер был одним из лидеров лейбористской партии. Откровенный и проницательный тред-юнионист, твердо стоящий обеими ногами на земле, он начинал свою карьеру на шахте в Йоркшире. Совсем недавно, он был членом кабинета министров, проявив на этом посту исполнительность и рассудительность. Его похитили во время уик-энда, который он проводил у друзей неподалеку от Хай-Уикома. Он частенько заезжал туда и имел привычку прогуливаться минут пять перед сном по аллее около дома. В тот раз Арчер увидел машину, стоящую на обочине в тени дерева. Когда он проходил мимо, окно открылось и сидящая за рулем женщина попросила его подойти. Проявив большую осторожность, чем Пейкфилд, он подходить не стал, а спросил, что ей нужно, с того места, где остановился. Прежде чем она успела ответить, он почувствовал какое-то движение за спиной и хотел обернуться, но его крепко обхватили сзади и, успев лишь заметить лицо в маске, он почувствовал укол в плечо и потерял сознание. Он не сомневался в том, что нападавший был мужчиной. Ни одна женщина не могла бы удержать его одной рукой, так как и сам он, не слишком крупный на вид, обладал недюжинной силой. Что касается женщины в машине, он готов был поклясться, что она не блондинка, ее волосы были либо темно-каштановые, либо черные. Машину "Вольво" на следующий день нашли на проселочной дороге, ведущей через лес в сторону Мейденхеда. Ее угнали со стоянки штатного транспорта больницы "Хай-Уиком Хоспитал". Владелец машины, молодой врач, дежурил ночью в больнице и заявил об угоне только на утро. Поиск отпечатков пальцев в обеих машинах не дал никаких результатов. Очевидно, похитители работали в перчатках и были абсолютно уверены, что угнанных ими машин не хватятся до утра. Ясно и то, что в каждом случае они подъезжали в своей машине, которую прятали где-нибудь поблизости, и перетаскивали в нее свою жертву.
Оба похищенных содержались в одном и том же месте - описание его полностью совпадало. Они жили в помещении, состоящем из двух комнат без окон. Передняя комната представляла собой гостиную, в которой стояли деревянный стол и два стула; один - простой деревянный с прямой спинкой, другой - некое подобие кресла, обитого кожей или кожзаменителем. Во второй, меньшей по размерам комнате, стояла походная кровать с постельными принадлежностями. Там же, за шторой, располагались крохотная кабинка туалета и умывальник с холодной и горячей водой. Над умывальником висело небольшое зеркало, рядом с ним была розетка для электробритвы. Тут же лежала и бритва "Филипс". Обе комнаты освещались плоскими потолочными лампами, которые включались снаружи. Под потолком в обеих комнатах находились вентиляционные решетки. Была предусмотрена возможность обогрева помещения двумя электронагревателями "Димплекс". В первой комнате в стену был вмонтирован динамик с регулятором громкости, по которому большую часть дня и ранним вечером передавалась классическая и популярная музыка. Чуть выше него находился другой динамик, без регуляторов. По нему заключенные получали инструкции. Перед тем как им приносили еду, они должны были удалиться в спальню и закрыть за собой дверь. Никакого замка на двери между комнатами они не обнаружили, но в этих случаях она не открывалась. Пейкфилд внимательно осмотрел дверь, когда она была открыта, и нашел на косяке около дверной ручки три потайных штыря, видимо управляемых извне, которые подходили к цилиндрическим отверстиям в торце двери.
Буш уже давно пришел к выводу, что меры безопасности были продуманы до мелочей и похитители не делали ни одного необдуманного шага. Инструкции передавались через динамик мужским голосом, приглушенным радиопомехами, иногда настолько, что трудно было разобрать отдельные слова.
Дверь, отделявшая помещение от внешнего мира, была изготовлена из какого-то прочного дерева и с внутренней стороны не имела ручки. В верхней ее части было вставлено квадратное полуметровое зеркало. Оба пострадавших сходились во мнении, что оно представляло собой потайное окошко, позволявшее следить за происходящим в комнате. Пейкфилд попытался разбить зеркало стулом, но добился лишь того, что стул сломался, - его заменили без каких-либо комментариев. Кормили их отменно и давали возможность читать по выбору несколько журналов, которые, однако, не заменялись.
Похищенных лишили газет и не сообщали о целях похищения, хотя оба догадывались, что за них требовали выкуп. Оба даже не подозревали о том, что им грозила смерть.
Освобождение в обоих случаях происходило по одинаковой схеме. Сначала их предупредили через динамик, что сегодня, если они точно будут выполнять инструкции, их выпустят на свободу. Любая попытка сопротивления лишь продлит их заключение. После этого оба, естественно, не преминули исполнить все приказы дословно. Им велели взять с кровати темное одеяло, плотно обернуть им голову и встать посреди гостиной. Когда они это выполнили, в комнату кто-то зашел - по их мнению один - и сделал укол в правую руку, после чего они потеряли сознание. Пилот вертолета нашел их в бессознательном состоянии. (Анализ крови Арчера интересных результатов не дал, что же касается Пейкфилда, то в его крови обнаружены следы хлорпромезатина, лекарства, недоступного для широкой публики). Подобравший Пейкфилда вертолет приземлился рядом с первой дорожкой "Тивертон Гольф Клуб" в Девоне. Неподалеку от этого места пролегала шоссейная дорога. Арчера подобрали на двенадцатой дорожке "Кроуборо Бикон Гольф Клуб" в Суссексе. За полосой деревьев вдоль дорожки также пролегало шоссе. Жертвы, без сознания, со связанными руками, лежали на земле в пятнадцати ярдах от места приземления вертолета. В первом случае женщина, потом мужчина показали их пилоту и удалились в ночь, держа его под прицелом пистолета. Пилоту пришлось в одиночку затаскивать бесчувственные тела на борт. Вся операция после приземления заняла у похитителей всего несколько секунд. На основе опыта первой акции пилоту было предписано во втором случае подождать некоторое время и попробовать определить, в каком направлении отъедет машина. После этого он смог бы преследовать ее и попытаться выяснить, кому она принадлежит. Но звука отъезжающей машины не последовало. Похититель будто растворился в ночи. (Такой итог не вызвал удивления ни у Буша, ни у Грэндисона. Похититель наверняка подозревал, что пилот может попытаться его вычислить, и застраховался от такой возможности).
Прослушивая пленки предварительных опросов, Буш искренне восхищался профессионализмом и изобретательностью похитителей. Были тщательнейшим образом изучены привычки жертв и до такой степени продуманы рее детали, что ни один из похищенных не мог рассказать ничего стоящего после своего освобождения. Кроме всего прочего, планирование акций предусматривало и определенную долю риска, того риска, которым, по мнению Буша, упивался организатор похищений. Риск, непредвиденное стечение обстоятельств, ведущее к катастрофе, - без всего этого обойтись никак нельзя. Бушу было необходимо отыскать что-то такое, за что можно было бы зацепиться, - мельчайшую деталь, случайно услышанный приглушенный звук, которые он выпестует и обратит в столь желанный ключ, открывающий путь к разгадке. По чисто профессиональным причинам и из честолюбия он был полон решимости найти этот ключ и выйти на Торговца.
Когда прослушивание пленок подошло к концу, Буш обратился к присутствующим:
- Это все, джентльмены. Позвольте еще раз извиниться за то, что приходится возвращать вас к неприятным воспоминаниям, но, как вам уже доверительно сообщили, мы допускаем возможность третьей акции Торговца. Подобные операции не проделывают из-за каких-то сорока тысяч фунтов стерлингов.
- Это немалые деньги, приятель, - заявил Арчер. - Спроси в моем профсоюзе. Им пришлось от сердца оторвать двадцать тысяч, выплаченных за меня. Эти деньги мы могли потратить с большей пользой.
Он начал нервно разминать сигарету.
- Дело даже не в деньгах, а в принципе, - вступил в разговор Пейкфилд. - Для моей семьи такая сумма большого значения не имеет. Но суть в другом. Когда известные личности подвергаются риску, а по характеру своей деятельности они…
- Да, конечно, сэр, - сдерживая внутреннее раздражение, прервал его Буш, - но в данный момент нас интересует совсем другое. Вы только что прослушали запись. С того момента, как вы давали эти показания, прошло некоторое время. Наш департамент допускает возможность того, что теперь, в более спокойной обстановке, вы можете припомнить какую-то пропущенную ранее мелочь, пусть самую незначительную, которая способна помочь следствию. С этой целью мне бы хотелось задать несколько наводящих вопросов. Я буду благодарен за содействие, если вы поделитесь со мной тем, что всплывет в памяти. Я приветствую любую информацию: не только факты, но и ощущения, впечатления или предположения.
- Валяй, парень. Мы готовы, - ответил Арчер.
Пейкфилд тоже согласился. Он кивнул головой и прикурил трубку.
- Благодарю вас, - сказал Буш. - Тогда начнем. Как вы оцениваете воду, которой там пользовались? Она была жесткой или мягкой?
- Мягкой, - без раздумий заявил Пейкфилд. - Это совершенно точно. Действительно интересное наблюдение, правда? Если теперь определить районы страны с мягкой водой, то…
- Не умничай, дружок, - остановил его Арчер. - Мистер Буш может догадаться и без твоей помощи. Давай будем просто отвечать на поставленные вопросы, а уж выводы - его дело. Если тебе хочется поиграть здесь в детектива, то у меня единственное желание - поскорее развязаться и вернуться в парламент. Да, вода была мягкая, приятель.
Последние слова были адресованы Бушу.
- Вы можете вспомнить, какое вам давали мыло?
- Какое-то желтоватое, но кусок уже был в употреблении и я не смог разобрать марку, - ответил Пейкфилд. - Запах его мне не понравился.
- Мыло "Райтс коултар", - уверенно заявил Арчер. - С детства не могу его забыть. Таким мылом натирала меня еще моя мать.
- Теперь о месте вашего заключения, - продолжил Буш. - Очевидно, это было специально подготовленное помещение. Как вы считаете, его оборудовал профессионал или любитель?
- Любительница, - ответил Пейкфилд. - Электропроводка и провода динамиков протянуты открыто прямо вдоль стен и потолка. Стенка между комнатами также сделана довольно грубо. Но ничего лишнего и все в рабочем состоянии.
Буша снова покоробило. Сказал один раз - и достаточно, а он все пытается разжевать.
- Вы оба свидетельствовали, что иногда на обед подавали белое вино. Можете определить его сорт?
- Обычное белое вино, - ответил Арчер. - Очень сухое.
Пейкфилд откинулся на спинку стула, вынул изо рта трубку и уставился на потолок.
- Не знаю, чем это может помочь, но тем не менее с большой долей уверенности назову марку "Pouilly Fuisse" урожая 1966 года. Что касается еды, то пристрастия к определенной кухне, как я уже говорил, не было.
- Ну, не знаю, - возразил Арчер. - Мне, например, подавали отменную камбалу с картофелем, а один раз принесли довольно приличный йоркширский пудинг.
- Я только что подумал вот о чем, - вновь вступил в разговор Пейкфилд. - По-моему, за входной дверью с зеркалом есть что-то еще. Возможно, еще одна дверь. Перед тем как открывалась входная дверь, через которую приносили еду, в спальне можно было слышать какой-то шум. Иногда те же звуки раздавались, когда я сидел в гостиной, и при этом у зеркала как бы изменялась освещенность фона. Я почти уверен в этом и в качестве объяснения могу предположить наличие там разветвленной системы подвалов, а также то, что вход в комнаты замаскирован. Что-нибудь вроде декоративной стены на случай появления случайных посетителей или официального осмотра. Мы же знаем, что этот тип не полагался на волю случая и предусматривал все. Наверняка он живет себе где-то внешне ничем не примечательной жизнью и…
- Из какого материала сделаны стены комнат, сэр? - не выдержал Буш.
- Из каменных плит, - ответил Пейкфилд.
- Можете сказать, какой это камень?
- Нет, я…
- Это известняк, приятель, - вставил Арчер. - Уж это-то я знаю. Причем застройка старая. Если это действительно подвал, то дом не может быть новым. Именно поэтому мне пришло в голову еще вот что. Я заметил, что вода в туалете и раковине уходила быстро и без проблем. Такой хороший сток в подвале возможен, если дом стоит, например, на склоне холма.
- Наверно, стоит рассказать еще об одном, - предложил Пейкфилд. - Вы просили говорить обо всем, что удастся вспомнить, а это как раз относится к разряду незначительных подробностей, о которых вы спрашивали. Я не упоминал об этом случае раньше, поскольку только что вспомнил. Вы можете удивиться, если скажу, что я немного сентиментален. Люблю брать на память сувениры. Возвращаясь из отпуска, я обязательно везу какой-нибудь сувенир… ну, и хотел прихватить что-нибудь на память об этом приключении. Я подумал, что если получится выбраться, то было бы неплохо иметь на память какую-нибудь вещицу в кабинете или на каминной полке. Поэтому я украл ложку. Посуда и столовые принадлежности, как вы знаете, не представляли ничего особенного, обычные и дешевые.
- У вас ее отобрали, сэр? - спросил Буш, прерывая пространные объяснения.
- Да. До того, как мне сделали укол и я потерял сознание, ложка лежала в кармане. Когда я пришел в себя дома, ложки не было.
- То же самое произошло с моим перышком, - рассмеялся Арчер. - Я нашел его на полу в гостиной после того, как мне принесли обед, и припрятал на память в карман. По возвращении домой у меня его тоже не оказалось.
- Что это было за перо, сэр?
- Небольшое перышко с шеи какой-то птицы. В детстве я сам занимался разведением голубей. Но, боюсь, не могу сказать, чье это было перо. К тому же оно все равно исчезло.
- Без сомнения, нас обыскивали после того, как мы теряли сознание, - сказал Пейкфилд. - А, знаете ли, жаль ту ложку. Когда вырастут дети, им небезынтересно было бы иметь такую вещь.
- В ваших показаниях, сэр, - обратился Буш к Пейкфилду, - есть упоминание о каких-то звуках, которые вы слышали через динамик. Вы не могли бы рассказать о них поподробнее?
- Да, конечно. Динамики, естественно, составляли систему двусторонней связи. По нижнему передавалась записанная на пленку музыка. Она не прекращалась весь день и ранним вечером. Верхний динамик большую часть времени молчал и включался извне. Сначала слышался щелчок, и через несколько секунд начинал говорить мужской голос - всегда только мужской. И вот однажды произошло следующее. Мужчина передавал обычные инструкции о том, что скоро принесут обед и я должен выйти в спальню, но вдруг случилась заминка. Он замолчал, и я услышал его сердитый… нет, скорее раздраженный, возглас. Такой, как если бы он отмахивался от осы. В этот момент послышалось какое-то звяканье и одновременно с ним резкий прерывистый шум. Затем все прекратилось, и он продолжил говорить.
- Как бы вы могли это объяснить, сэр?
- Ну… Я бы сказал, что он случайно опрокинул на пол большую стопку бумаг и небольшой стеклянный предмет. То, что могло оказаться на полке или столе.
- Первоначально вы сказали, что звяканье было похоже на звук колокольчика.
- В какой-то мере действительно похоже.
- Кто-нибудь из вас слышал еще какие-нибудь странные звуки? Не только в динамике. Может быть, шум автострады или пролетающего самолета?
Они оба отрицательно покачали головой. Затем Арчер заметил:
- Обеды всегда были с пылу с жару, а блюда приносили на открытом подносе, так что кухня была где-то поблизости.
- У вас не осталось воспоминаний о дороге к месту заключения и обратно?
О переездах никто из них ничего не помнил. На постельном белье и других предметах в помещении, где их содержали, не было никаких меток или бирок изготовителя. К столу подавались чистые белые салфетки.
После ухода посетителей Буш прослушал плёнку с записью беседы. Как он и ожидал, ничего существенно нового в их показаниях не обнаружилось. Разочарования, однако, он не испытывал. В его работе приходилось сдерживать любые эмоции. Не допускалось ни радости, ни печали, только работа, планомерная и кропотливая работа. Дом, если, конечно, это был дом, возможно, находился в районе с известняковыми породами и имел довольно разветвленную подвальную систему, где было оборудовано помещение для содержания похищенных. По всей видимости, такой дом должен иметь приличные размеры. Если бы поблизости пролегало шоссе или авиатрасса, то они не могли бы не услышать ночью хоть отдаленный шум дорожного движения или пролетающих самолетов. Следовательно, либо в подвале обеспечена звукоизоляция, либо дом расположен где-то в сельской местности… причем, скорее всего, последнее, поскольку присутствие соседей для Торговца нежелательно. Возможно также, что дом стоит на склоне холма. Прерывистый шум… Ветер, опрокинутая стопка бумаги? Звяканье? Оброненный предмет бижутерии, дребезжащий стакан?
Он поднялся и начал медленно расхаживать по комнате. Все предвещало долгое, изнурительное расследование. Вероятно, преступником использовался крытый фургон - на угнанных машинах далеко не уедешь. Придется взяться за карту местности и замеры времени. Торговец скрывался к северу от Саутгемптона и к юго-востоку от Хай-Уикома. Большого значения это не имело. Прямой дорогой преступник никогда не воспользуется, - он будет зависеть от места, времени и расстояния. Тивертон находился в Девоне, а Кроуборо - в Суссексе, добрых двести миль друг от друга.