- Наши уже там! - кивнул Бугаев на дверь. - Самоубийство. Я сейчас займусь автомобилем Шарымова, Корнилов подозревает, что именно он взломал дачу Горина.
На улице Бугаев вздохнул полной грудью. Даже здесь, в этом мрачном дворе-колодце, дышалось легче, чем в квартире.
Иван Иванович и шофер Коля вылезли из машины, смотрели на капитана вопрошающе.
Семен устало махнул рукой.
- Что, несчастье? - спросил эксперт. - Опоздали?
Бугаев только пожал плечами. Подумал: "Опоздали? А если бы приехали на час, на два раньше, что бы изменилось?" Сказал:
- Тут надолго опоздали. И не мы с вами. Этот Шарымов застрелился...
- Понятно, - пробормотал Коршунов.
- Где твои понятые? - спросил Бугаев, обернувшись к Лебедеву.
- Во втором дворе. На лавочке сидят.
Около железного, изрядно помятого гаража уже толпились люди, тихо переговаривались, что-то выспрашивали у понятых - пожилого, при полном параде - в темном пиджаке и галстуке - мужчины, чем-то напоминавшего Бывалова из "Волги-Волги", и крашеной, тусклой блондинки неопределенных лет.
"И как это люди чужую беду чуют? - невесело подумал Бугаев. - Ведь никому ничего не сказали - попросили только понятых подойти к гаражу, а вот уж и толпа собралась".
В гараже стояли болотного цвета "Жигули". Бугаев осмотрел ветровое стекло. Оно рябило от больших и маленьких пятнышек - так обычно бывает после загородных поездок, особенно на приличной скорости. Сотни жуков и мошек находят себе смерть, разбившись о стекло. Да и вся машина была пыльной, колпаки на колесах запачканы засохшей глиной.
- Иван Иванович! - попросил Бугаев эксперта, снимавшего колеса с "Жигулей". - Вы возьмите на пробу грязь с подкрылков.
- Сам знаю, - огрызнулся Коршунов. - Если ты, Сеня, такой умный, зачем меня с собой берешь?
Бугаев открыл дверцу, сел на место водителя. Несколько минут сидел молча. Осматривался. Выстрел, прогремевший в квартире Шарымовых, все еще отдавался у него в ушах. Семен недовольно поднес руку к уху, словно хотел избавиться от этого звона. "Могут быть сюрпризы", - снова вспомнил он слова Корнилова. "Вот так сюрпризы, - подумал он. - Сейчас Иван Иванович снимет с "Жигулей" колеса, поедет в управление, сделает прокатку протекторов, сравнит с теми слепками, что взяли около дачи Горина, и все сразу станет на свои места..." Бугаев не сомневался, что именно Шарымов побывал у Гориных. А значит... Он вдруг так явственно услышал любимую фразу своего шефа: "А это пока еще ничего не значит, это еще доказать надобно!" - что невольно улыбнулся.
Он открыл крышку ящичка, именуемого всеми автомобилистами почему-то "бардачком", и первое, что увидел, - надорванный блок сигарет "Филипп Моррис". Бугаев открыл пепельницу - в ней тоже были окурки. Он осторожно вынул несколько штук, завернул в бумагу и положил в карман.
Но что же произошло между мужем и женой Шарымовыми? Обычная семейная ссора - и только? А застрелился он после того, как услышал, что пришла милиция?..
Скорее всего так. Если бы все семейные ссоры заканчивались самоубийством, народонаселение сильно поубавилось бы.
Семен невольно подумал о Шарымове с уважением. Наделал дел - так хоть хватило решимости самому их закончить. Но при чем здесь жена? Чем оправдать такую жестокость - застрелиться у нее на глазах?
Отправив Коршунова в управление исследовать окурки и сравнивать протекторы шин, Бугаев снова поднялся в шестьдесят третью квартиру. Труп Шарымова уже увезла "скорая". Следователь прокуратуры Кондрашов о чем-то тихо беседовал с Ниной Васильевной в первой комнате. Дверь в спальню была закрыта. Увидев Бугаева, он поднялся ему навстречу и, легонько обняв за плечи, увлек за собой в коридор. Вид у него был озабоченный.
- Шарымову допрашивать сейчас бесполезно, - вполголоса сказал он Семену. - Да и нельзя. Врач с ней занимается. Соседка позвонила ее матери, Вот-вот должна приехать. Отложим беседы на вечер. Вы останьтесь, скоро придут с работы другие соседи, а я поеду.
Бугаев промолчал. Он и сам знал, что дел у него здесь хватит.
- Да-а, коллега, - нахмурившись и многозначительно покачав головой, сказал Кондрашов. - Какая-то фатальная история!
- Кошмар! - поддакнул ему Семен, но Кондрашов почему-то посмотрел на капитана подозрительно, замолк и, вяло пожав ему руку, ушел.
Бугаев посмотрел на часы. Без пятнадцати три. Подполковник, наверное, уже приехал. Он набрал номер. Трубку сняла Варвара.
- Шеф у себя?
- У себя, Сенечка. С шоферами беседует. А я твое указание выполнила, чаем их всех напоила...
- Умница, - сказал Бугаев, - ты выполнила указание шефа. Соедини-ка меня с ним.
Корнилов взял трубку сразу же.
- Семен, как дела?
- С сюрпризами, - Бугаев коротко доложил о самоубийстве штурмана.
Несколько секунд Корнилов молчал. Потом спросил:
- Что еще?
- Протекторы, похоже, его "Жигулей". Коршунов уже поехал в управление. Минут через сорок доложит вам. И сигареты "Филипп Моррис". В бардачке целый блок. Я по прикусу вижу - это он в Рощине курил.
- Так. С женой говорил? С Верой Сергеевной?
- У нее истерика.
- Что же, истерика у нее целый день, что ли? - сердито спросил подполковник.
- Врач у нее, не могут в себя никак привести. Даже Кондрашов потолкался тут и уехал.
- Потолкался! Он что тебе... - Корнилов, видно, хотел что-то добавить хлесткое, но сдержался.
- Вы не приедете? - спросил Семен.
- Нет. Мы с товарищами водителями толкуем. Ты уж сам доводи дело до конца. - Голос у подполковника помягчел. - Только выясни еще такие детали: где была Шарымова в день аварии и какой у нее зонтик? Да, и поищи в квартире письма...
- Какие письма?
- Любовные письма, Сеня. Ее письма к мужчина, письма ей от мужчины. Понял? Я сейчас попрошу в прокуратуре санкцию на арест корреспонденции.
Бугаева немного обескуражил разговор с шефом. Капитану казалось, что они наконец вышли на виновника гибели Горина. Он не верил, что действовали разные люди: один бросил камень в машину старпома, а другой после этого взломал его дачу и перевернул все вверх дном. И когда к нему на квартиру пожаловал уголовный розыск - пустил себе пулю в лоб.
"Конечно, имей мы дело с обычными уголовниками, всего можно было бы ждать, - думал он. - Но тут-то совсем другое дело... Нет, нет, версия с Шарымовым похожа на правду! А подполковник опять с шоферами толкует".
Бугаев в раздумье прошелся по широкому, захламленному старой мебелью коридору, заглянул в неуютную грязноватую кухню. Там было пусто.
"Ну что же, поговорим о зонтиках", - решил он и постучал в комнату Горюновой.
Нина Васильевна сидела за круглым столом, накрытым пестрой клеенкой, и ела с большой сковородки жареную картошку с луком. Рядом на тарелочке лежало несколько соленых огурцов и стояла начатая чекушка водки. Женщина не ожидала увидеть постороннего и смутилась. Краска залила ее лицо, она растерянно поднялась, бормоча извинения, подставила еще один стул.
- Вы меня извините, Нина Васильевна. - Бугаев и сам почувствовал себя неловко. - Я чуть попозже загляну.
- Что вы, что вы. У вас дела, я понимаю. Вы не обращайте внимания... - сказала Горюнова. - Такое несчастье.
Перехватив взгляд Бугаева, Нина Васильевна опять покраснела и, потупившись, разглядывая свои красные, с чуть припухшими суставами руки, прошептала тихо:
- Такое несчастье. Пригубила вот за помин души.
Она сморщилась, слезы потекли по щекам, Нина Васильевна отвернулась, вытерла глаза кончиком белой шали. Потом убрала со стола в буфет огурцы и шкалик, унесла на кухню сковородку.
Бугаев оглядел комнату. Жила Горюнова небогато. Старинные буфет и шкаф, когда-то, наверное, соседствовали в одном гарнитуре. Красного дерева, с красивыми бронзовыми накладками, на которых были изображены орнаменты из полевых цветов, они выглядели чуть-чуть чопорно. Старым был и круглый стол. Только зеленая кушетка, дитя массового производства, казалась в этой комнате вещью случайной и недолговечной. Обои на стенах были самые простенькие и давно выцветшие. Над кушеткой висел портрет морского офицера и под ним потускневший от времени кортик. Моряк был молодым и улыбчивым.
"Сын или муж? - подумал Бугаев. - Судя по старому кортику - муж..." Он так и не решил для себя этот вопрос - с кухни пришла хозяйка и, молча сев за стол, внимательно посмотрела на Семена. Она успела чуть-чуть подкрасить губы и припудриться, и только красные пятна, проступавшие на щеках сквозь пудру, выдавали ее состояние.
- Нина Васильевна, я хотел бы задать вам несколько вопросов... - сказал Бугаев.
Она согласно кивнула головой.
- У Шарымовой есть складной японский зонтик?
- Зонтик? - Нина Васильевна, наверное, никак не ожидала услышать такой вопрос. На лице у нее отразилось удивление. - Японский зонтик? - повторила она. - А как же. Есть. Женя ей привозил. Да вот в прошлом году осенью он привез два одинаковых. Вера Сергеевна один продала мне. - Горюнова встала, открыла шкаф и достала оттуда яркий - розовый, в красный цветочек - зонтик.
- Вы не могли бы его раскрыть? - попросил Семен.
Нина Васильевна послушно раскрыла зонт. Это был точно такой же зонт, какой нашли на месте катастрофы.
"Интересно, - подумал Бугаев. - Значит, шеф об этом догадывался. Зря он ни о чем говорить не будет..." И сказал:
- Спасибо, спасибо.
- Женя много красивых вещей привозил, - рассказывала Горюнова, убирая зонт в шкаф. - Вера Сергеевна иногда предлагала мне купить, да только не для моего достатка эти вещи. А за зонтик она с меня только пятнадцать рублей взяла. Так я думаю, это Женя велел. Они же, зонтики, дорогие. По тридцать рублей стоят. А Женя иногда и дарил мне что-нибудь. Банку кофе, платочек...
- Вы на лето никуда не выезжаете?
- Нет, все время в городе. Я хоть и на пенсии, а каждое лето подрабатываю. Кассиром в гастрономе.
- Вечером третьего июля вы дома были?
- Нет, до десяти работала.
- А когда пришли?
- Около одиннадцати. Выручку сдала и пришла. Гастроном же рядом.
- Вера Сергеевна была дома?
- Нет. Женя ко мне заглядывал, тоже про нее спрашивал. Он к своим родственникам в Новгород ездил. Примчался, а жены нету.
- Когда Шарымов к вам заглядывал?
- Я только вошла в комнату - и он стучит.
- А поточнее вы не могли бы вспомнить время?
Нина Васильевна задумалась, на лбу у нее легли резкие складки.
- Нет, точнее не могу... Около одиннадцати.
- Но не после одиннадцати?
- Нет, нет.
- Что же делал Шарымов потом?
- Ушел. Он уже тогда не в себе был. Весь какой-то нервный, вздрюченный. Входной дверью так хлопнул.
- И когда вернулся?
- Сегодня утром.
- Сегодня?
Горюнова кивнула:
- Два дня пропадал, а как вернулся, так и началось у них...
- А когда вернулась Вера Сергеевна?
Нина Васильевна пожала плечами.
- В тот вечер я чаю попила и сразу спать легла. За день так устаешь - только бы до постели добраться.
- И ничего не слышали?
Хозяйка мотнула головой.
- Из-за чего же они поссорились? - задумчиво сказал Бугаев, решившись наконец задать этот вопрос впрямую.
- Кто знает?! Чужая душа - потемки. Недружно они жили. Недружно. Особенно последний год. А ведь Женя такой мягкий, такой ласковый мужик-то был. - Горюнова тяжело вздохнула.
9
Проходя через приемную в свой кабинет, здороваясь с ожидавшими его шоферами и автоинспектором Коноплевым, Корнилов сразу почувствовал, что они недовольны очередным вызовом в управление. Только автоинспектор, наверное, спокойно дремал в ожидании начальства - вид у него был заспанный.
- Что, ворчат мужчины? - спросил Игорь Васильевич у Вари, устремившейся вслед за ним в кабинет.
- Ворчат. Я уж и чаем их поила, и разговорами занимала.
- Зови, зови их, Варвара. Буду извиняться. - Он прочитал на листке, положенном на стол секретарем, фамилии звонивших в его отсутствие людей. Похоже, что ничего срочного.
Приглашенные вошли, неторопливо расселись, с любопытством оглядывая кабинет.
- Ну что, товарищи, затягали мы вас? - улыбнувшись, спросил Корнилов. - Никак в покое не оставим?
- Вот-вот, товарищ начальник! - ворчливым басом отозвался загорелый здоровяк с огромными волосатыми ручищами, видневшимися из закатанных по локоть рукавов шерстяной рубашки. - Сколько раз давал себе зарок - подальше от происшествий, так нет...
Это был зеленогорский шофер с хлебного фургона Владимир Орлюков.
- Нам ведь эти вызовы - один убыток, - вставил пожилой чернявый шофер с самосвала Павлищин.
- По среднему-то не заплатят. А мы уж четвертый заход делаем. То в ГАИ, то в прокуратуру.
"Ну, ты-то своего не упустишь", - подумал подполковник: в тот поздний вечер Павлищин на своем самосвале халтурил - возил дрова какому-то дачнику в Репино.
- И правда, товарищ Корнилов! - подал голос седой пижонистый мужчина, владелец "Жигулей" композитор Макаров. - Который раз мы пересказываем одно и то же. Человек погиб, ему теперь не поможешь... - Макаров пожал плечами, достал из коричневой кожанки пачку сигарет "Филипп Моррис", но не закурил, видно, постеснялся.
"Ну вот, и этот "Филипп Моррис" курит, - про себя усмехнулся Игорь Васильевич. - Нельзя думать, что у дачи Горина обязательно кто-то из команды курил. Интересно, откуда композитор их достает? Спросить неудобно, еще подумает черт-те что!"
- Вы курите, товарищ Макаров, - сказал он и сам достал пачку "Столичных".
Композитор закурил. Достал "беломорину" и Павлищин.
- Вы бы нам объяснили, чего от нас ждете, - пуская колечко дыма, сказал Макаров. - Может быть, вас интересуют какие-то определенные детали? Проще было бы вспомнить.
Все водители внимательно прислушивались к тому, что говорил композитор. Орлюков после каждого его слова согласно кивал головой.
Корнилов улыбнулся.
- Мы хотим от вас только одного: чтобы вы подробнее вспомнили все, что произошло в тот вечер на сорок девятом километре. Постарайтесь вспомнить последовательно, не забывая ни одного своего действия, ни одной мелочи. Кто где стоял, как пытались достать водителя, как гасили пламя... Для нас все важно. И прошу вас: не думайте, что мы сомневаемся в том, что говорилось раньше. Нам хочется знать побольше деталей...
"А скажи вам о том, чего мы хотим узнать, - вы живо нафантазируете". - Он раздал всем бумагу, усадил за большой стол.
- Эх-э-хе! - проворчал Павлищин. - Плакали наши денежки.
- Наверное, вы преувеличиваете убытки! - усмехнулся Макаров, сидевший рядом.
- Вам бы по тарифу платили, вы бы не улыбались. Небось зарплата регулярно идет!
Макаров насупился и ничего не ответил.
- Потерпите, товарищи, - примирительно сказал Корнилов. - Дело серьезное. От того, насколько точно вы все вспомните, возможно, зависит судьба человека...
- Что ж эта "Волга", из ремонта только вышла? - тихо спросил до сих пор молчавший Ламанский, директор большого мебельного магазина, владелец "Волги". - Ведь теперь на станцию обслуживания грешить начнут. Может, что с тормозами?
Довольно крупный мужчина, Ламанский как-то совсем потерялся в кабинете Корнилова среди других водителей. Сидел в уголке и занимал так мало места, что подполковнику показалось, что директор уменьшился в размерах.
- Экспертиза дала заключение, что машина технически была исправна, - ответил Корнилов. Он нажал кнопку селектора и спросил у секретаря: - Варя, Бугаев не звонил?
- Нет еще, Игорь Васильевич.
- Кто с ним из экспертов?
- Коршунов.
- Если позвонит, сразу соединяй.
Он только успел выключить селектор, как Варвара сказала:
- Бугаев звонит.
- Семен, как дела? - спросил Игорь Васильевич, спросил чуть более торопливо, чем ему хотелось в присутствии посторонних.
Водители посерьезнели. Кто уже писал, исподволь прислушиваясь к разговору, кто сидел хмуро над листком бумаги, еще раз переживая события того вечера.
Закончив разговор, Корнилов долго сидел молча, легонько постукивая пальцами по столу и пытаясь сосредоточиться. Известия, полученные от Бугаева, были полной неожиданностью. Совсем не о таком сюрпризе предупреждал он Семена...
"Теперь многое зависит от того, что скажет жена Шарымова, - думал подполковник. В том, что у дачи старпома стояла его машина, Корнилов не сомневался. - А вот гибель Горина... Вспомнят ли свидетели еще что-то новое?"
...Прочитав последние показания, Игорь Васильевич понял, что вызов шоферов ничего не дал. Кое-кто из них вспомнил новые детали, но никакого намека на то, откуда взялся в салоне автомашины камень, не было. Оставались только две версии: или этот камень был зачем-то нужен старпому, и он подобрал его по дороге, или... Или кто-то, скорее всего Шарымов, швырнул его Горину в ветровое стекло.
И все-таки, прежде чем отпустить свидетелей, Корнилов опросил их, не было ли на месте происшествия еще людей, которых почему-либо не пригласили в свидетели. Водители, пожимая плечами, оглядывали друг друга, словно увиделись впервые.
- Да нет, кажется, больше никого не было, - не совсем уверенно сказал Макаров. Он встал, прошелся по кабинету. - Вот здесь лежала машина... - Макаров показал рукой в угол. - Товарищ Орлюков сыпал песок...
- А по-моему, был еще один! - воскликнул Павлищин. - Был! Тоже, как и вы, жигулевец!
- Нет, больше никого не было, - возразил инспектор. - Я же всех записал...
- Не все дураки вроде нас, - махнул рукой Павлищин. - Этот, видать, вовремя смылся. Я припоминаю, мельтешил там. Гоношистый.
Корнилов молчал, с интересом поглядывая то на одного, то на другого.
- Нет, "Жигули" только одни были. Мои, - не согласился Макаров.
- Как же, как же! Вы просто рассеянный, - упорствовал Павлищин. - Вот скажите, на вашей машине что на заднем стекле?
- Ничего, - пожал плечами композитор.
- А у того - красная ладонь! Знаете, стиляги себе привешивают, - обратился он к Корнилову. - Едет, а ладонь болтается. Я бы им!.. - Павлищин сжал кулак. - Только раздражают.
- А номер вы не запомнили? - спросил Игорь Васильевич.
- Нет. Номер не запомнил, - развел руками шофер. - Но был он, жигулевец, был, товарищ начальник.
Позвонил Коршунов. Проведенная им трасологическая экспертиза подтвердила, что отпечатки протекторов, оставленные неизвестным автомобилем возле дачи старпома Горина, совпадают с протекторами "Жигулей" Шарымова.
- Вы довольны, товарищ подполковник? - спросил Коршунов. - Ваш Бугаев, по-моему, поставит мне бутылку коньяка - очень уж хотелось ему таких результатов.
- Я был бы доволен... - Игорь Васильевич хотел сказать: "Если бы мог предъявить эти результаты Шарымову", но при шоферах не стал. Сказал только: - Спасибо, Ваня. Будущее покажет.
Еще раз позвонил Бугаев: