Значит, вот в чем причина, почему ее предшественники отказывались продолжать психотерапию. Карл был хитер и коварен. Он сближался с ними, возможно, даже преследовал. Ее коллеги не знали, как справиться с такой ситуацией, и пугались. В профессиональных кругах спокойное, на первый взгляд, добродушное и заинтересованное поведение Карла называлось "пассивно-агрессивное". В такой ситуации достаточно разговора с супервизором, который посоветовал бы ей немедленно отказаться от этого пациента. За свою карьеру Роза видела немало психотерапевтов, которые перегорали и затем вовсе отходили от дел. Но она была слишком опытна, чтобы ввязаться в такую опасную игру квипрокво . Чем больше Карл узнает о ней, тем больше будет использовать свои знания против нее.
– Познакомься мы при других обстоятельствах, я бы с удовольствием поболтала с вами о своей личной жизни, но не во время наших сеансов, – ответила она. – Мы должны сосредоточиться на ваших чувствах.
– Мои чувства в обмен на ваши – вот мое предложение. – Карл посмотрел в окно, словно его все это не касалось.
Она его потеряла.
– Я хочу предложить вам ассоциативное упражнение. Я называю вам…
– Нет. – Он по-прежнему смотрел в окно. – Я уже сказал, что расскажу только тогда, если вы мне что-нибудь расскажете.
– Хорошо. – Роза сохраняла спокойствие. Продолжать говорить в этой ситуации бессмысленно. Она должна задействовать визуальные раздражители. Поэтому она поднялась, подошла к флипчарту и фломастером разделила белый лист бумаги на две половины.
– Мы можем воспользоваться моментом и изобразить чувства, которые вы сейчас испытываете, графически. Слева ваша зона комфорта, а справа так называемая нейтральная территория. Какие картинки приходят вам спонтанно на ум, когда вы…
– Никакие.
Роза закрыла фломастер и подошла к книжной полке на противоположной стене, где стояло несколько пластиковых фигурок. Астерикс, Идефикс, Микки-Маус, принцесса, ведьма, овечка и смерть в черном плаще.
– Или мы изобразим ваши чувства на столе как на сцене. Какие из этих фигурок могли бы символизировать вашу злость, ярость? Какие – любовь, страсть, страх или самовлюбленность?
Карл бросил взгляд на фигурки.
– Это все ерунда. Я не пятилетняя девочка, чтобы играть с куклами.
– Правильно. Со взрослыми эта игра работает по-другому… – Она не закончила предложение и поставила принцессу обратно на полку.
Он посмотрел на Розу:
– И как же?
Она помедлила с ответом.
– Этот прием называется экстернализация. Мы договоримся о какой-нибудь воображаемой фигуре, например вашей агрессии, и выберем для нее образ. Многие клиенты часто используют дьявола, карлика или смерть. – Роза пододвинула свободный стул к столу. – Мы пригласим это существо присесть к нам и возьмем у него интервью.
Карл покосился на пустой стул.
– Что мы будет спрашивать?
– Например, почему агрессия так часто приходит к вам. В каких ситуациях? Когда исчезает.
– А что еще?
– Интервью нельзя спланировать. Многие вопросы появляются спонтанно. – Роза вернулась на свое место. – Как будет выглядеть ваша агрессия? Как смерть?
– Как белая голубка.
В первый момент Роза подумала, что он издевается, но по серьезному выражению лица поняла: Карл не шутит.
Белая голубка была красивой птицей – по крайней мере, в ее глазах. В определенном смысле спокойной, миролюбивой и… возможно, даже священной.
– Тогда пригласим голубку присесть к нам за стол.
Он немного подумал, потом покачал головой:
– Нет, это какая-то ерунда.
Роза взглянула на часы. Время почти вышло, а она ничего не достигла, кроме того что отклонила его вербальные попытки сближения. Но, по крайней мере, она выяснила одну вещь: в его глазах агрессия была белой голубкой – птицей женского рода.
Наверняка Карл не хотел соглашаться на ассоциативную игру, визуальное упражнение с флипчартом, прием психологической сцены или экстернализацию не потому, что все это казалось ему ребячеством. Он точно знал, на что направлены эти методы: побольше выведать о его детстве. Ему было стыдно говорить с ней об этом, не хотелось узнать о себе что-то новое.
Теперь и Карл посмотрел на часы.
– Продолжим в следующий раз?
– Конечно, у нас впереди много работы. Но в заключение у меня есть к вам просьба.
– Принести на следующий сеанс свои фигурки? – вопрос прозвучал саркастично.
– Не нужно. Я хотела попросить вас о другом.
По ее мнению, Карл блокировал терапию потому, что чувствовал себя скованно во время разговора тет-а-тет и не мог говорить о своем детстве. Но существовала возможность обойти это препятствие.
Роза поднялась, достала из ящика другой, старый диктофон, вставила в него новые батарейки и кассету на пятьдесят минут.
– Я дам вам его с собой. Когда останетесь один и вам никто не будет мешать, вы можете наговорить на него свои чувства, если захотите.
Карл взял прибор.
– А что с кассетой?
– Если хотите, бросьте кассету в мой почтовый ящик. Ее буду слушать только я, больше никто.
– Не думаю, что запишу что-нибудь.
– Вы и не обязаны.
– Ладно. – Карл медленно засунул диктофон в карман джинсов.
В последующие четыре недели Карл хотя и отменял сеансы, но несколько раз приходил к ее дому и бросал кассеты в почтовый ящик: в общей сложности их оказалось пять.
Он покупал точно такие же кассеты и наговаривал на них материал, от которого у Розы захватывало дух. Теперь она могла догадаться, откуда у Карла те ужасные шрамы от ожогов. Она знала, следующий сеанс будет одним из самых содержательных.
Часть вторая
Вторник, 24 мая
В изучении болезней совершен такой большой прогресс, что становится все труднее найти абсолютно здорового человека.
Олдос Хаксли
14
За прошедшую ночь Хелен не сомкнула глаз. В состоянии полудремы, страха, сомнений и упреков себе самой у нее в голове постоянно крутились одни и те же мысли.
Пусть это и звучит абсолютно неправдоподобно, но Франк действительно мог подарить Анне Ленер то кольцо. У ее мужа была связь с ее клиенткой? Если да, с каких пор они вместе и зачем Анна вообще пришла к ней? Возможно, Анну похитил один из ее бывших дружков с целью отомстить Франку. Возможно, преступник даже клиент Хелен.
Чем больше она об этом думала, тем сильнее росло ее недоверие к Франку. Она не может рассказать ему о похищении. Не только кольцо с гравировкой вызывало у нее подозрение, но и выписка по счету кредитной карты, презервативы в его сумке и ключ от чужой квартиры. Возможно, у него были и другие тайны, о которых она не имела ни малейшего понятия. Кроме того, она боялась за жизнь Анны. Неверное решение – и шантажист продолжит калечить ее клиентку.
Как только Хелен под утро наконец заснула, прозвенел будильник. С огромным удовольствием она повалялась бы в постели, но Дасти хотел есть… а ей самой была необходима чашка крепкого кофе и хороший план, как пережить этот день.
За завтраком практически не говорили. Франк был напряжен, как никогда. Таким Хелен его не знала. Он постоянно смотрел на часы, безуспешно звонил и писал имейлы на своем "блекберри". Когда Хелен спросила, нет ли у него проблем, Франк сослался на сложное судебное дело. Пустые отговорки! Интуиция подсказывала Хелен, что он лжет. За свою карьеру он разрешил десятки сложных дел и всегда умело разделял работу и личную жизнь. Его что-то тяготило, и, похоже, Хелен знала причину.
– Ты сегодня целый день в бюро? – спросила она, когда Франк подошел к ней с папкой под мышкой и ключом от автомобиля в руке.
– К сожалению, наверняка допоздна. – Он поцеловал ее в щеку. – Если у тебя будет время, позаботься, пожалуйста, о вечеринке.
– Конечно. – Хелен постаралась улыбнуться. – Но мне тоже предстоит непростой день. Сеанс со сложной пациенткой, Анной Ленер, а после еще пять встреч и…
– Анна Ленер придет сегодня? – перебил ее Франк и побледнел. – Ты вчера меня о ней спрашивала, – добавил он уже без интереса, как будто хотел скрыть свою поспешную реакцию.
У тебя не получилось.
– Да. Мне показалось, – ответила она, – что ты ее знаешь.
Франк помотал головой.
– До вечера. – И исчез за дверью.
В следующий момент хлопнула дверца автомобиля – через секунду "ламборгини" промчался мимо лужайки перед домом. Хелен вышла на террасу и увидела, как машина Франка исчезла вдали. Вообще-то это совсем не его машина. Она купила ему "ламборгини" на наследство, оставленное родителями. Бумаги были оформлены на ее имя, но он ездил на машине. Хелен полностью устраивала ее маленькая "тойота".
Дасти прижимался к ее ногам и терся о голые икры.
– Ладно, ладно, малыш. Пойдем заберем почту.
Она в кроссовках побежала по лужайке. Утренняя роса блестела на солнце, которое висело над горами. Вчерашний запах навоза рассеялся. Хелен подошла к почтовому ящику. Лесная дорожка, ведущая мимо теплиц и заброшенной мельницы в сосновый лес, была безлюдна. На высоковольтных проводах ворковали несколько голубей.
Хелен достала почту из почтового ящика. Дасти бросился на спину и валялся на лужайке.
– Да, давай хорошенько испачкайся, чтобы мне снова пришлось убирать весь дом! – Она присела и пощекотала ему живот. Дасти издал гортанное "вуфф".
Тут ее взгляд упал на почтовый ящик. Там лежали рекламные брошюры и "Ди Прессе". И еще белая коробочка. Хелен стало не по себе. Неужели снова? Она поднялась, достала из кармана джинсов носовой платок и, обхватив им коробку, вытащила ее из ящика.
Дасти подскочил и, виляя хвостом, подбежал к Хелен и нетерпеливо запрыгал вокруг нее.
– Фу! – крикнула она ему.
И в этот раз на крышке было написано "Фрау доктор Хелен Бергер".
Все тем же носовым платком она осторожно приподняла крышку. Небольшой щели было достаточно, чтобы распознать, что на красном войлоке лежит человеческий большой палец. У Хелен закружилась голова. Дрожащими руками она закрыла коробку. Почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Этот кошмар когда-нибудь закончится?
Хотя сумасшедший грозил, что сделает с Анной Ленер ужасные вещи, если Хелен откажется играть по его правилам, она все-таки должна сообщить Бену Колеру. Иначе на ее совести будет убийство.
Хелен вздрогнула, когда зазвонил ее сотовый телефон, лежащий в пятнадцати метрах на садовом столике. Она не двинулась с места, стояла как парализованная. Дасти с тявканьем понесся по лужайке, потом развернулся и побежал к ней обратно.
Наконец телефон затих. Хелен глубоко вздохнула, взяла почту и пошла в дом. Положила коробку с носовым платком в морозильник, где все еще лежал другой палец, завернутый в пластиковую пленку. Коробочка с кольцом Анны Ленер стояла за книгами на полке. Хелен должна прекратить эту игру в прятки, иначе сойдет с ума.
Она села на террасе – хотя солнечные лучи грели лицо, ее знобило. "Пропущенный вызов – неизвестный номер" стояло на дисплее телефона.
Он попытается снова. В тот же момент раздался звонок. Хелен вздрогнула от пронзительного звука. Ледяными пальцами поднесла к уху телефон.
– Алло?
Она узнала его по шумному дыханию.
– Доброе утро, фрау доктор.
Она ненавидела этот искаженный электронный голос.
– Кого я похитил и почему? У вас осталось чуть больше двадцати четырех часов, чтобы выяснить это.
– Вы похитили Анну Ленер, – выдавила Хелен.
Он помолчал. Наконец произнес:
– Неправильный ответ.
Слова ошарашили Хелен. Как он мог такое утверждать? Это правильный ответ! Она видела кольцо на руке Анны.
– Я хочу с ней поговорить, – потребовала Хелен.
– Нет.
– Вы обещали! – крикнула она в трубку. – Вы сказали, что позволите поговорить с ней, когда она придет в себя.
Сердце Хелен бешено колотилось. Она услышала шорох, потом шаги, скрип двери и шум открывающегося люка. Снова шаги. Хелен прижала трубку к уху, чтобы не упустить ни одного звука. Ей показалось, что она слышит женские стоны. Ужасный треск клейкой ленты заставил ее отпрянуть от телефона.
Неожиданно она услышала отчаянный крик женщины:
– Помогите мне! Меня держат в заключении! Я…
Голос смолк. Люк закрылся. Послышались гулкие шаги по коридору.
Хелен была сбита с толку. Слова женщины не шли у нее из головы. Прежде всего по одной причине: это был голос Анны Ленер! Той женщины, которая уже полгода приходила к ней на психотерапию.
– Эту женщину зовут Анна Ленер! – повторила она.
– Нет. У вас есть время до завтра, – сказал похититель. – Назовете правильный ответ, и женщина останется в живых, – если нет или если вы расскажете кому-нибудь о нашей игре, она умрет.
– Это ваши правила игры?
– Да. До завтра…
– Стойте! Подождите… – Хелен прислушалась. Он еще не положил трубку. Хелен встала и прошла в дом. – Я прошу вас пока не отключаться и послушать, чтобы вы знали, что я не нарушаю ваши правила.
Она остановилась перед гардеробом в прихожей. Рядом с настольным календарем на комоде стоял стационарный телефон, который она все еще не сняла с регистрации, потому что Франк подключил к нему модем для Интернета.
– Оставайтесь на линии и слушайте. – Хелен положила сотовый рядом с календарем и подняла трубку стационарного телефона. Ее сердце стучало уже где-то в горле. Она набрала номер участка Бена Колера. По какой-то причине она все еще помнила его наизусть спустя столько лет.
После трех гудков ответил женский голос.
Ледяные пальцы Хелен были мокрые от пота.
– Я хочу поговорить с инспектором Беном Колером.
– К сожалению, он еще не приехал в участок. А кто его спрашивает?
– Хелен Бергер.
Она слышала, как женщина что-то записывала.
– По личному вопросу или я могу соединить вас с его коллегой?
Многие из коллег Бена знали ее еще с тех пор, когда она составляла психологические портреты преступников для отдела по расследованию убийств. Большинству наверняка неприятно вспоминать случай Винклера. Поэтому они отреагируют на звонок Хелен холодно.
– Соедините, пожалуйста.
Хелен ждала. Наконец ответил мужчина. Она узнала голос Оливера Брандштеттера и с облегчением вздохнула. Раньше он, как и Бен, работал в спецподразделении "Вега", а позднее стал его напарником в отделе по расследованию убийств при Федеральном уголовном ведомстве Вены. Вероятно, сейчас он тоже главный инспектор. Оливер был родом из Каринтии и большой циник, тем не менее после дела Винклера он единственный всегда относился к ней порядочно и дружелюбно.
– Привет, Оливер, это Хелен.
– Привет, милая. Что я могу для тебя сделать?
– Одна моя клиентка не пришла вчера на сеанс психотерапии. Ее зовут Анна Ленер. Я переживаю, потому что не могу дозвониться до нее ни на сотовый, ни на домашний телефон.
Она надеялась, что похититель по сотовому внимательно слушает, потому что она играла по его правилам. Раз он утверждал, что Анна Ленер неправильное имя, то его жертва вне опасности. Кроме того, Хелен ни единым словом не обмолвилась об игре сумасшедшего.
– Анна Ленер, – повторил Оливер. – Минутку…
Хелен помассировала виски. Она не знала, чего этим добьется. Наверняка ей сейчас заявят, что человек должен числиться пропавшим без вести сорок восемь часов, прежде чем к поискам подключится уголовная полиция. Проклятье! Нужно было сказать Оливеру, что она уже два дня не может связаться с Анной.
Тут он снова ответил:
– Мы уже знаем. Нам заявили о ее исчезновении.
У Хелен перехватило дыхание.
– Правда?
– В ее квартире были обнаружены следы взлома – женщину разыскивают со вчерашнего вечера. Ты что-то об этом знаешь?
– Нет, – поспешила ответить Хелен. У нее камень с сердца упал. Уголовная полиция уже занимается этим случаем. Только сотрудники не знают, что у Анны отрезаны два пальца, а завтра утром она умрет, если она, Хелен, не угадает причину ее похищения.
– Ты все равно должна прийти в участок для дачи показаний, – посоветовал Оливер.
Хелен покосилась на свой сотовый телефон. Связь с похитителем не прервалась.
– Сегодня у меня назначены встречи с клиентами. Давай завтра, – предложила она.
– Хорошо. Но приходи не к нам, а к коллегам из отдела розыска. Ты знаешь, где они сидят. – Оливер повесил трубку.
Хелен тоже положила трубку. Схватила мобильный телефон.
– Слышите! Я не заявила о пропаже этой женщ…
Связь оборвалась.
После того как Хелен загрузила посуду после завтрака в посудомоечную машину, зазвонил домашний телефон. На дисплее она увидела номер Бена. Она глубоко вздохнула и взяла трубку:
– Хелен Бергер.
– Привет, Хелен, – сказал он.
Она не слышала его голос уже три года. Но хватило двух слов – и Хелен уже видела Бена перед собой. Высокий, широкоплечий, с короткими светлыми волосами, зеленовато-голубыми глазами и татуировкой на предплечье. Гриф с выпущенными когтями – символ спецподразделения "Вега".
– Ты звонила мне в участок.
– Я волнуюсь за Анну Ленер. Это клиентка, до которой я со вчерашнего дня не могу дозвониться.
– Оливер тебе уже рассказал, что, по всей вероятности, ее похитили из собственной квартиры. Не переживай, мы найдем ее. – Он сделал паузу. – У тебя есть какие-нибудь идеи, кто может за этим стоять?
Если бы я только знала!
– Нет, к сожалению. Кто заявил об ее исчезновении?
– Мы получили анонимный звонок. На голосовой почте Анны Ленер включается странное сообщение, что она в настоящий момент недоступна.
Я знаю. Это тот парень. Найди его! Он уже отрезал ей два пальца.
– Хелен? Все в порядке?
– Да, спасибо. – Она откашлялась. – Как у тебя дела?
– Ты спрашиваешь это спустя три года? – ответил полицейский. Неожиданно его голос прозвучал подавленно. – Как у тебя дела?
– Я замужем.
– Знаю, за прокурором Бергером. Тошнотворный тип, если хочешь знать мое мнение. Он пригласил меня на свой день рождения завтра.
– Тогда почему ты согласился прийти, если считаешь его таким отвратительным?
– Потому что хочу увидеть тебя.
Хелен закусила губу. О, пожалуйста, не делай со мной этого.
– Не понимаю, как ты могла выйти замуж за Бергера, – вырвалось у него в следующий момент.
Хелен резко вдохнула. Как это похоже на Бена! Только возникает немного доверительности, как он тут же разрушает это чувство.
– Даже если тебя тошнит от Франка, он единственный помог мне тогда. – Она не хотела, чтобы это прозвучало как упрек. Кроме того, она не собиралась извиняться перед Беном за свой брак с Франком.
– Знаю, ситуация была отвратительная, – согласился он. – Как только в игре появляются чужие интересы, начинается грязь. Но ты это знала. Это была твоя работа – составлять психологические портреты преступников.
– Поэтому я и ушла.
– Знаю. Как идут дела в частной практике?