Сабина вытерла пот со лба и посмотрела на часы. Еще час – потом кто-нибудь из участка отвезет Снейдера в аэропорт. Она принялась раскрывать коробки. В одной лежали учебники Моники, в другой их детские фотоальбомы и мягкие игрушки. Жираф, кролик Роджер, утка Даффи, Твити и кот Сильвестр – пыльные и выцветшие. И никаких классных журналов! В последней коробке хранилась только старая фарфоровая посуда, альбом со стихами Моники, жестяная банка со старыми монетами и пожелтевший фотоальбом, из которого выпал бумажный пакет формата А4. "Начальная школа Кельн 1989–2001" значилось на конверте – написано ручкой, маминым почерком. Сердце у Сабины забилось быстрее. В этот момент она услышала через открытый люк, как внизу хлопнула входная дверь подъезда. Она затаила дыхание и прислушалась. По ступеням поднимались двое мужчин.
Сабина быстро подползла к выдвижной лестнице и посмотрела через отверстие на лестничную площадку. Один мужчина что-то спросил, но она не расслышала.
– …на самом верху, – ответил другой.
Сердце Сабины колотилось где-то в горле. Ни один из голосов не показался ей знакомым. Если это сотрудники эксперно-криминалистического отдела ЛКА, ей нужно немедленно исчезнуть. Она согнула конверт с фотографиями, сунула его в нагрудный карман и спустилась по лестнице. Дверь в квартиру ее матери все еще стояла открытой. Пломба оперативного отдела, которой Симон опечатал дверь, была сорвана. Сабина вытащила из сумки новую.
Проклятье! Распечатки Снейдера все еще лежат на журнальном столике рядом с диваном. Она бросилась в гостиную, сунула бумаги под мышку и выскочила из квартиры. Парни как раз поднялись на третий этаж.
– Они уже опросили жильцов дома?
– Нет.
Сабина тихо закрыла дверь со взломанным замком. Быстро наклеила новую пломбу на дверную раму. Когда мужчины добрались до четвертого этажа, Сабине как раз хватило времени, чтобы залезть на первую ступень выдвижной лестницы. В следующий момент оба, тяжело дыша, появились на этаже.
Сабина сделала вид, что спустилась с чердака. Вытерла пот со лба и, прежде чем полицейские успели что-либо сказать, спросила:
– Вы морильщики крыс?
– Нет, – ответил тот, что повыше.
Сабина запахнула куртку так, чтобы не было видно ни ее служебного оружия, ни полицейского жетона.
– Эта чертова куница с ума нас сведет! – выругалась она. – Она как-то пробирается внутрь. Уже две недели в ловушке лежит куриное яйцо, но эта сволочь к нему не подходит.
Сабина сложила выдвижную лестницу и протиснулась мимо мужчин. Она чувствовала, как парни смотрят ей вслед.
Оказавшись на улице и вдохнув теплый весенний воздух, она огляделась. К счастью, других сотрудников полиции у дома не было. Сабина вытащила согнутые фотографии из конверта. Всего двенадцать снимков по числу лет работы. Мамины классы из кельнской начальной школы; три раза по четыре года. Надписи на обратной стороне выцвели, но их можно было разобрать: здесь подписались ученики и учителя-коллеги.
Около одиннадцати Сабина ворвалась в участок и, как назло, налетела на Колоновича.
– Черт побери, что ты здесь делаешь? – набросился он на нее. – Ты уже все уладила в учреждениях?
– Где Снейдер? – спросила она.
Колонович побагровел от ярости.
– Из-за того, что тебе нужно решить личные вопросы, Симону пришлось одному выполнить всю работу. Ничего страшного, но почему ты тут околачиваешься?
Она побежала к лифтам.
– Снейдер еще здесь?
– Понятия не имею. Коллега из ЛКА был здесь и хотел поговорить с тобой, – крикнул он ей вслед. – Что, черт возьми, происходит?
– Потом объясню. – Сабина поднялась на лифте на следующий этаж и кинулась к переговорной комнате. Уже издалека заметила, что пальмы исчезли из коридора. Комната была пуста. Ноутбуки Снейдера исчезли. У двери стоял только огромный красный жесткий чемодан "Самсонайт". В этот момент из туалета рядом вышел Снейдер. Его лицо было белым, как стены отделения патологической анатомии. В каждой руке, между большим и указательным пальцами, торчало по игле.
– Вам опять плохо? – спросила она.
– Нет, я чувствую себя великолепно, – пробормотал он. – Я ведь так люблю летать, стоять в очереди перед выходом на посадку, не говоря о тесноте в самолете и узких сиденьях. А впереди или позади меня обязательно кричит младенец.
Какой же он все-таки циничный гад! Сабина сунула ему в руку фотографии маминых классов.
– Я сравнила имена учеников и коллег мамы и Эльфриды Никич. За двенадцать лет пять совпадений: четыре ученика и один учитель.
Снейдер посмотрел на оборотную сторону фотографий, и его взгляд просветлел. В тот же момент лицо приобрело более естественный цвет.
– Вызовите такси, заварите чайник ванильного чая и приходите через полчаса ко мне в бюро. Мне нужно сделать несколько звонков.
С этими словами он захлопнул перед ее носом дверь.
Через тридцать минут Сабина зашла в комнату для переговоров. Огромные, до потолка, пальмы снова красовались в коридоре. Снейдер достал только один ноутбук и подключился к сети. В помещении пахло чаем – и травкой. В пепельнице лежал затушенный косяк.
– Что вы узнали? – спросила Сабина.
Он откинулся на стуле и сложил руки на затылке, словно выполнил весь объем работы на сегодня.
– Этих пятерых разыскивают.
Снейдер развернулся вместе со стулом, закинул ноги на подоконник и уставился в окно.
– У меня есть хорошая и плохая новость.
– Сначала плохую.
– Позвольте мне определить порядок, – отрезал он. – Я хочу включить вас в свою команду по расследованию дела Штрувельпетера.
У Сабины перехватило дыхание.
– Это хорошая или плохая новость?
Снейдер опустил ноги, повернулся к ней и окинул растерянным взглядом.
– Хорошая, конечно!
– Из кого состоит команда?
– Из меня, – ответил он, как будто это само собой разумеется. – Существуют стандарты качества, которыми руководствуется команда, – я работаю по-другому.
Это нисколько не удивило Сабину. Снейдер производил впечатление кого угодно, только не обычного следователя.
– А плохая новость?
– ЛКА хочет вас допросить.
– Я уже знаю.
– Но не все, – поправил ее Снейдер и наклонился вперед. – Коллеги оказались не такими ленивыми, как я думал. Каким-то образом они выяснили, что вчера вы направили запрос в "Дедал" в связи с убийством вашей матери. Всего за последние пять недель вы три раза подключались к программе "Дедал" через IP-адрес вашего компьютера. Хотя содержание этих запросов не было запротоколировано, прокурор предполагает, что вы уже тогда получили доступ к способу совершения убийств Штрувельпетером.
– Это неправда, я искала…
Снейдер поднял руки.
– Это не имеет никакого значения! Речь идет о следующем: возможно, ваш отец прочитал в газете об убийствах учительницы из Лейпцига и помощницы адвоката из Кельна. Когда вы говорили с ним по телефону в последний раз?
Сабина поняла, куда он клонит.
– Отец не Штрувельпетер!
– Это знаем мы оба, – перебил он ее. – Но ЛКА подозревает, что ему был известен модус операнди, и он хотел повесить убийство бывшей жены на этого киллера.
– Какая ерунда!
– Возможно, но церковь, прокуратура и Земельное уголовное ведомство требуют быстрых результатов расследования. На следующей неделе в Мюнхене соберется высшая католическая шушера, чтобы отслужить в соборе торжественную мессу. К тому времени убийство должно быть раскрыто. – Снейдер махнул рукой. – Но если коллеги возьмут вас в оборот, вы будете бесполезны для меня и моего расследования. Есть только одна возможность избежать допроса. И тут мы снова возвращаемся к хорошей новости. – Он натянул любезно-презрительную улыбку. – Вы сопроводите меня в Дрезден. Чтобы получить приказ БКА о вашей командировке, мне достаточно сделать один телефонный звонок. – Он щелкнул пальцами.
– Сейчас?
– Если не сейчас, то когда?
Это было и так ясно. Сабина посмотрела на часы.
– До Дрездена пятьсот километров.
– Точнее, четыреста шестьдесят, если мы поедем через Нюрнберг и Хемниц. Служебная машина мюнхенской уголовной полиции уже стоит внизу с полным баком. Если вы поддадите газу, мы будем на месте через четыре с половиной часа.
– Я поведу? – спросила Сабина.
– Уж точно не я, – быстро ответил Снейдер.
Конечно, у него ведь нет водительских прав.
– Что мы будем делать в Дрездене?
Снейдер захлопнул ноутбук и вытащил кабель из розетки.
– Не забудьте удостоверение, служебное оружие и книгу "Штрувельпетер". Остальное я объясню вам по дороге.
18
Прежде чем выйти из дома, Хелен нарядилась в блузку, пиджак и темно-синюю юбку. От Грискирхен до южной окраины Вены ей понадобилось всего пятнадцать минут на машине. В полдень на дорогах всегда свободно. Она невозмутимо следовала указаниям навигатора до аллеи Бах.
На протяжении всего пути она разговаривала по телефону через устройство громкой связи в автомобиле. Сначала с кейтеринговой компанией, которая должна была приехать завтра утром – с переносными холодильниками, мясными закусками и средиземноморским меню. Официанты будут подавать шампанское и элитные вина, повар на глазах у всех приготовит шашлычки из креветок и паэлью в огромной сковороде на открытом огне. В конце гости соберутся в коктейльном баре.
Музыкальная группа должна подъехать к четырем часам и установить свое оборудование, а также фотограф с ассистенткой, чтобы оценить место съемки. Хотя дождя не обещали, Хелен уже неделю назад заказала для музыкальной группы и сорока гостей шатер, который должен быть установлен в саду. Умная женщина должна быть готова ко всему. По ней, так пусть льет хоть как из ведра. Самая подходящая погода на день рождения ее мужа.
Она въехала в Зибенхиртен, южный район Вены, зеленую местность, где один ухоженный садик граничил с другим. Повернув в аллею Бах, Хелен выключила сотовый телефон. Здесь было полно свободных парковочных мест. Рядом со стоянкой – табличка с информацией о психотерапевтической частной практике. Хелен притормозила, опустила стекло и прищурилась. "Доктор медицины Роза Харман, – значилось на табличке. – Логотерапия и экзистенциальный анализ по Виктору Е. Франклу". Должно быть, это коллега, к которой раньше ходила Анна Ленер и с которой у нее не сложилось. Хелен уже слышала о Харман. Говорили, что она корифей сеансов психотерапии, но лично знакомы они не были.
Хелен медленно проехала мимо парка и автобусной остановки и наконец достигла нужного дома – 33. Современное шестиэтажное здание с балконами и подземным гаражом. Небольшие самшитовые деревья в мраморных горшках и широкий стеклянный фасад напоминали вход в какой-нибудь конгресс-центр. Анна всю жизнь работала, не имела ни семьи, ни детей, все отпуска проводила дома. И все равно Хелен недоумевала, как обыкновенная сотрудница аптеки могла позволить себе квартиру в этом районе.
Она припарковалась перед домом. На стене висел современный домофон с дисплеем. Хелен разобралась с меню управления. Всего в этом блоке было пятьдесят квартир. Анна Ленер жила на последнем этаже, в квартире под номером сорок восемь. Хелен вышла из меню домофона и достала из сумочки связку ключей, которую стащила из ящика письменного стола Франка.
Наступил момент истины. Хелен мечтала, чтобы все оказалось ошибкой, и это был просто ключ от шкафчика Франка в гольф-клубе. Дрожащими пальцами она поднесла к замку ключ, и тот легко скользнул в отверстие. Дверь открылась с легким щелчком. Не веря своим глазам, Хелен уставилась на щель.
Чего ты ожидала, дурочка? Она вошла. Внушительных размеров холл был выложен кремовой плиткой. На верхние этажи вела хромированная лестница. Рядом располагался лифт с овальной стеклянной кабиной. Солнце освещало шестиэтажное помещение через стеклянную крышу. В холле чувствовался запах сырой земли. Вероятно, управляющий домом только что полил многочисленные самшитовые деревья в коридорах. Хелен направилась к лифту, стуча каблуками по напольным плиткам. То здесь, то там слышалось щелканье дверей, эхом раздающееся по зданию.
Хелен провела рукой по сенсорной кнопке лифта. Кабина с мягким гудением повезла ее наверх. Она чувствовала себя манекеном в витрине. Судя по панели с кнопками, в здании еще три подземных этажа: там располагались бутики, парикмахерская, маникюрный салон, велнес-центр, солярий, сауна и гараж. Этот жилой дом был просто оазисом богачей на краю большого города.
Хелен вышла из лифта прямо под плоской крышей. С высоты птичьего полета холл внизу выглядел потрясающе. И здесь архитектор поработал со стеклянными элементами и добился того, чтобы в здание проникало больше солнечного света, чем нужно.
Оранжевый ковер поглощал все звуки. Перед дверью с номером 48 Хелен остановилась. Конечно! Замок был взломан. Бен Колер сказал ей, что кто-то силой проник в квартиру и, вероятно, похитил оттуда Анну. На дверной раме во многих местах остались отпечатки от широкой стамески. Тем не менее дверь закрывалась, если не считать небольшой щели в деформированном дереве. Видимо, управляющий дома как мог отремонтировал дверь.
Над замком была приклеена пломба уголовной полиции. Недолго думая, Хелен сорвала ее и вставила в замок ключ поменьше. Цилиндр заскрипел, когда она повернула задвижку в сторону. Дверь подавалась с трудом, но Хелен нажала сильнее и открыла ее.
На мгновение Хелен заколебалась. Она совершит уголовное преступление, если войдет в квартиру? Но ведь она уже взломала ящик письменного стола Франка. Пути назад больше нет. Она должна найти ответ. Хелен вошла внутрь и прикрыла за собой дверь.
Квартира была стильно обставлена. Репродукции на стенах, романы семидесятых годов в кожаных переплетах, шкафы-витрины, металлические светильники, стол со стеклянной столешницей, кожаный диван, орхидеи на подоконниках и хромированная кухня с деревянными панелями. Покажи мне, как ты живешь, и я скажу, кто ты. Но кто же, черт возьми, была эта Анна Ленер?
В каждой комнате Хелен удивлялась заново. Помещения выглядели холодными, но экстравагантными. Они не вязались с образом Анны, который сложился у Хелен. Но это та самая квартира. Ключ подходил, дверь взломана, и на табличке стоит имя Анны.
На комодах стояли рамки для фотографий, но некоторые снимки отсутствовали. Одно фото было даже разорвано посередине. Похититель Анны заметал следы, которые указывали на него?
Хелен вошла в ванную комнату. В зеркальном шкафчике она обнаружила не только обычные женские средства по уходу, но и пену для бритья, лосьон после бритья и одноразовые бритвенные станки. Хелен испытала дежавю. Франк использовал бритву "Жилетт Мак-3", утверждая, что электрические бритвы вырывают его волоски с корнем. На мгновение Хелен показалось, что она находится в собственной ванной, когда увидела голубую упаковку "Жилетт". Кроме того, Франк также пользовался голубым лосьоном после бритья Ocean от Уилкинсон.
А чего ты ожидала, дурочка? Что у него есть ключ к этой квартире, но он здесь не принимает душ и не бреется?
Заткнись!
Хелен захлопнула дверцу шкафчика. И уставилась на себя в зеркало. Почему он с ней так поступал? Почему приходил сюда? Как часто? Каждую неделю? Она недостаточно хороша для него? Всего два года в браке и к тому же на четырнадцать лет моложе! Этого мало?
В трансе она открыла душевую кабину. На верхней угловой полочке стоял черный тюбик с гелем для душа "Давидофф".
Франк, ты такой предсказуемый!
Запах другой женщины или нового средства для бритья Хелен бы почувствовала – и Франк это знал.
Что же ты наделал, сукин сын?
Хелен закрыла глаза и попыталась поставить себя на место мужа.
Ты не можешь дозвониться до Анны в понедельник утром. Вместо нее включается сообщение, записанное странным голосом. Несколько часов спустя ты едешь к ней в квартиру. Надеешься, что Анна дома, потому что твоя связка ключей осталась в кабинете. Но дверь взломана. Ты входишь в квартиру. Анны нет. Ты паникуешь. Взломщик ничего не нарушил, но ты мечешься по квартире, вытаскиваешь фотографии из рамок и отрываешь свое изображение. Затем стираешь отпечатки пальцев, анонимно звонишь в полицию и заявляешь о пропаже человека .
Но, Франк, ты допустил одну ошибку. Ты не зашел в ванную комнату! Но разве ты мог знать, что я загляну сюда?
У Хелен так сильно стиснуло грудь, что она едва могла дышать. Вообще-то она увидела достаточно. В спальню ей заходить не обязательно. Повсюду и так многое указывало на Франка. И все равно она это сделала. Возможно, она должна была мучить саму себя, чтобы рана в сердце стала еще больше и она могла еще сильнее ненавидеть Франка за все, что он ей сделал.
От вида двухспальной кровати, черных шелковых подушек и кремового покрывала у нее разрывалось сердце. Франк, ты лежал в этой постели? Обнаженный и вспотевший? Вытирал салфеткой сперму с члена? Твои пальцы пахли этой женщиной?
Каждый пятничный вечер? Не поступай так со мной…
Я ухаживаю за тобой, когда ты болеешь, и ободряю, когда ты проигрываешь дело. Пожалуйста, не поступай со мной так! Хотя бы скажи, что это был всего лишь секс. Что ты не любишь эту женщину!
Она открыла прикроватную тумбочку и в тот же момент возненавидела себя за это. В ящике лежали маленькие черные трусики, тюбик интимного геля, свечи, ароматические масла и массажные кремы. Какой ужас! Больше всего Хелен хотелось вырвать ящик и выбросить его в окно. Что за шлюха эта Анна Ленер? Маленькая серая мышь, которая работает в аптеке и которую постоянно используют мужчины, ее знакомые с интернет-форумов? Вряд ли.
Возможно, это она использует мужчин. Иначе как она могла позволить себе такую квартиру? Видимо, Франк спонсировал ее не только рубиновым кольцом, а взамен мог приходить в любовное гнездышко и натирать тело Анны массажным маслом и проникать в нее, используя гель-смазку.
Хелен затошнило. Она резко задвинула ящик и открыла гардероб. На уровне глаз аккуратными стопками лежало черное и сиреневое белье. В глубине она заметила накрахмаленный воротничок рубашки и вытащила ее. Голубая, сшитая на заказ мужская сорочка с вышитыми на груди инициалами Ф. Б., которые Хелен очень хорошо знала, потому что сама покупала такие рубашки в итальянском дизайнерском ателье Бернарди & Салюччи. Все в этой квартире указывало на то, что ее муж уже много лет ведет двойную жизнь с Анной.
– Мерзкая свинья! – выкрикнула Хелен и вышвырнула нижнее белье из шкафа. – В спешке ты забыл одну из сорочек!
Она начала выбрасывать все подряд из отделений шкафа. Плавки, носки, чулки, футболки, бюстгальтеры и свитера. Схватила с другой полки стопку блузок и раскидала их по комнате. Разрушать оказалось так приятно. Хелен удивлялась самой себе, но не останавливалась и выдернула несколько пуловеров из следующего отделения. Какое фантастичное ощущение наводить беспорядок в этой квартире! Неожиданно ее пронзила боль. Из глубокого пореза на пальце сочилась кровь. Хелен лизнула рану и почувствовала горьковатый вкус крови. Сердце колотилось как бешеное.