Спустя какое-то время Хелен поднялась и оглядела комнату для сеансов терапии. Специализированная литература по логотерапии, пластинки Майлза Дейвиса и Дюка Эллингтона, большое количество дисков с медленной джазовой музыкой и романы времен битников и эры наркотиков. Чуть постарше – и Роза Харман была бы типичной представительницей семидесятых, которая плывет против течения и нарушает общественные устои. В принципе, Хелен могла бы даже отнестись к этой женщине с симпатией, если бы не ее лживость и коварство. А так в ее глазах Роза была обычной карьеристкой, ревнивой и помешанной на сексе ведьмой, которая разрушала жизнь других людей.
Прежде чем Хелен вышла из комнаты, чтобы продолжить поиски, ее взгляд упал на комод. Сверху лежал надорванный конверт. Самого письма не было, но получатель ее заинтересовал. Письмо было адресовано судье Петре Лугретти. Хелен ее знала. Это бывшая жена Франка, раньше она занималась преступлениями несовершеннолетних. Под конвертом лежал стандартный формуляр для оценки текущей психотерапии. На нем было указано только имя клиента: Карл Бони. Круг сужался.
Рядом на комоде стоял бокал с отпечатками розовой губной помады. Хелен понюхала – апероль. Ладно, о чем это ей говорит? Роза Харман хотела составить письмо для суда с заключением или отзывом о терапии Карла Бони – что бы то ни было. Но, очевидно, это письмо так и не было отправлено. Похоже, именно Петра Лугретти направила клиента к Розе. Возможно, Роза уже раньше работала с судьей Лугретти и через нее познакомилась с ее бывшим мужем Франком. Существует много разных возможностей. Мир тесен!
Забудь же наконец о Франке, напомнила она себе. Сосредоточься на Карле Бони. Возможно, он совсем не тот, кто тебе нужен!
Хелен вернулась в кабинет и снова открыла дело Карла. В учетном плане нашла дату его последнего визита: пятница 20 мая. У Хелен похолодело сердце. Значит, сеанс психотерапии состоялся за три дня до похищения Харман. В тот самый день, когда она, переодетая Анной Ленер, была у Хелен.
Она полистала записи Розы. Доктор Харман была не первым психотерапевтом, кто пытался работать с Карлом, – но пока она преуспела в этом лучше других. Судя по ее комментариям, доктор Харман была невысокого мнения о простом лечении симптомов, а предпочитала долгосрочные методы. Она хотела добраться до сути расстройства личности Карла и раскрыть ему глаза на истинные причины его поведения. Рискованный путь. В рукописных заметках сообщалось, что случай Карла Бони одновременно интересен и опасен. Возможно, поэтому в разделе "Метод" стояла пометка: "Аудиозапись". Харман записывала сеансы на диктофон!
Хелен почувствовала, что она на верном пути. Обычно к аудиозаписям прибегают во время тяжелых сеансов психотерапии или если нужно составить щекотливое судебное заключение. Она пооткрывала все ящики и шкафы. Наконец нашла коробку с узкими кассетами для диктофона. Всего она обнаружила девять кассет с записями вводной беседы и восьми встреч.
В той же самой пластиковой коробке лежали еще пять кассет, подписанные "Размышления К. Б.". Надпись смазана вправо. Хелен уставилась на этикетки. По спине побежали мурашки. Это почерк левши, который она уже видела на адресованных ей коробочках с отрезанными пальцами.
Она наплевала на все предостережения и включила свой сотовый. Следующий полный час еще не начался. Торопливо написала эсэмэс и отправила на личный номер Бена Колера. "Карл Бони похитил Розу Харман!" Потом снова отключила телефон. Как только Бен прочитает эсэмэс, уголовная полиция начнет поиски Бони. Но зачем он похитил и изувечил своего психотерапевта? У Хелен оставалось чуть больше шести часов, чтобы это выяснить. Ответ скрывается в кассетах. Ей лучше взять папку, диктофон и кассеты и поехать домой? Она лишь потеряет драгоценное время. Да и Франк не даст покоя и будет нервировать подготовкой к своей вечеринке. А зачем ей это сдалось?
Хелен решила остаться. Она вытащила коробку из ящика и пошла в комнату для сеансов психотерапии, где безмятежно дремал Дасти. Села на диван и вставила первую кассету в диктофон.
"Вторник двадцать восьмое декабря. Сеанс психотерапии с Карлом Бони. Сейчас почти три часа дня. Я жду его прихода с минуты на минуту. Надеюсь, он не тот, за кого я его принимаю…"
Сомнений быть не может! Хелен узнала голос своей клиентки Анны Ленер. Тот же самый голос, который по телефону похитителя умолял спасти ей жизнь.
26
Сабина сидела в кофейне с чашкой эспрессо и круассаном и наблюдала за залом прилета венского аэропорта. Постоянно открывалась автоматическая дверь, и люди устремлялись из зоны таможенного контроля наружу. Путешественники с рюкзаками, менеджеры с портфелями и загорелые семьи в соломенных шляпах и разноцветных футболках. Почти всех кто-то встречал. Больше всех радовались собаки, они подпрыгивали от возбуждения, виляли хвостом и радостно приветствовали своих хозяев.
Снейдеру нужно было что-то уладить в кабинете таможенников. Потом и он вышел из раскрывшихся автоматических дверей – толкая перед собой свой огромный огненно-красный чемодан "Самсонайт". Увидев в аэропорту филиал "Гаитал", он просигнализировал Сабине, что хочет туда, и направился к книжному магазину, как верблюд, учуявший воду. Пусть там и ждет Бена Колера.
Сабина достала сотовый и поговорила сначала с Моникой, потом с Доктором Глазом, любимым зятем, а затем со своим шефом Колоновичем. Ее начальник уже знал о командировке со Снейдером. Что касается отца, хороших новостей не было. ЛКА хотели выпустить его из следственного изолятора лишь после того, как Сабина поговорит с сотрудниками полиции. Она вытащила срочное письмо и позвонила указанному там коллеге. Но тот хотел лично встретиться с ней в участке. Заочно никаких решений приниматься не будет. Сабина положила трубку. Козел! Теперь она к тому же виновата в том, что отца не отпускают из-под стражи, а это лишь ухудшало настроение.
Через сорок пять минут Сабина расплатилась и тоже направилась в книжный магазин. Снейдер шел навстречу ей по проходу между полками. Одной рукой он катил тяжелый чемодан, в другой держал книгу.
– Вы вообще не читаете? – спросил он.
– Времени нет. Мое – это скорее слушать аудиокниги в машине.
Когда они вышли из магазина через вертящуюся дверь, молодой человек перегородил Снейдеру дорогу и сунул ему под нос какое-то удостоверение.
– Служба контроля магазина. Пожалуйста, пройдемте со мной.
У Сабины на мгновение замерло сердце. Ее первой мыслью было: Снейдер украл книгу.
Снейдер оставался невозмутимым.
– В чем дело?
– Пожалуйста, пройдемте со мной в бюро, – повторил парень.
Снейдер помахал книгой, которую держал в руке.
– Из-за этого?
– Вы можете предъявить на нее чек?
Снейдер не торопясь поставил чемодан рядом с собой. С выдвижной ручкой тот был около полутора метров высотой. О господи, подумала Сабина. Сейчас повторится такая же неловкая сцена, как со стюардессой в самолете. Но, на удивление, Снейдер молча вручил книгу охраннику.
Сабина взглянула на обложку. Биография писательницы Бригитты Швайгер. В первой трети книги была вложена закладка, некоторые страницы были загнуты, а сзади красовалась печать с фамилией Снейдера. Сабина даже разглядела номер экслибриса: 398. Под ним находилась дарственная надпись от руки.
– Простите, – извинился детектив и вернул книгу Снейдеру.
Тот, не говоря ни слова, взял ее и сунул в наружный карман чемодана. Затем они пошли дальше.
– Вы читаете только биографии? – спросила Сабина.
– В основном. Швайгер утопилась в Дунае.
– Как и Вирджиния Вульф, – заметила Сабина. – Вас завораживает мысль о суициде?
– В психиатрии Швайгер часто говорила о более коротком пути, который хотела выбрать. Вы правы, добровольная смерть – это завораживающая тема. – Снейдер огляделся. Наконец кивнул в сторону выхода, который вел к стоянке такси. Там стоял широкоплечий мужчина с короткими светлыми волосами и в черной ветровке "Jack Wofskin" и оглядывался. – Это наш парень. Следователей я за версту чую.
Они направились к блондину.
– Полагаю, вы Бен Колер, – сказал Снейдер.
Мужчина повернулся и с удивлением посмотрел на него.
– Вы Мартен Снейдер?
– Мартен С. Снейдер, – поправил тот. – Это моя коллега Сабина Немез. БКА Висбадена и уголовная полиция Мюнхена.
Сабина Х. Немез , мысленно проговорила она про себя. Как по-идиотски это звучит!
Они обменялись рукопожатиями. Колер изучал Сабину. Его взгляд задержался на ее серебристой пряди и груди – но не слишком долго, чтобы ей стало неприятно. Сабина от всей души надеялась, что Снейдер будет вежлив. Она по опыту знала, какая аллергия может быть у сотрудников полиции на иностранных коллег – особенно если те ведут себя надменно. А Снейдер этим грешил.
– Хотите поехать в участок? – спросил Колер.
– Что нам там делать? – возразил Снейдер. – Хотите пригласить нас на кофе меланж и торт "Захер"? С превеликим удовольствием! – сымитировал он венский диалект. – Я отправил вам из самолета эсэмэс о том, что вы должны подготовить.
Колер пожал плечами:
– Значит, не повезло. Голосовая почта моего старого телефона полна под завязку. К тому же аккумулятор, как правило, не заряжен. Хотите не хотите, но вам придется говорить со мной.
– Хорошо, тогда я предлагаю вам наконец-то пошевелить своей задницей и отвезти нас прямо в квартиру Карла Бони.
Сабина глубоко вздохнула. Вот и вся вежливость.
– Два часа назад коллеги перевернули квартиру вверх дном, – сдержанно ответил Колер.
– Тогда мы обыщем ее еще раз!
– Зачем?
– Чтобы поважничать! – ответил Снейдер. – Теперь отнесите мой чемодан в машину, чтобы не терять еще больше времени.
Сабине хотелось провалиться сквозь землю. Лучше бы она осталась дома и пошла на допрос к коллегам.
– Само собой разумеется. – Колер оставался все таким же дружелюбным. – Мадам! – Он взял у Сабины дорожную сумку, повесил на плечо и пошел вперед. Снейдера с его большим красным "Самсонайтом" он проигнорировал.
Это и есть знаменитый венский шарм? Сабина улыбнулась. Возможно, она здесь все же в хороших руках.
Приблизительно через сто метров они дошли до машины Колера, припаркованной в зоне запрещенной стоянки перед залом прилета. Под лобовым стеклом лежало его удостоверение сотрудника уголовной полиции. А именно – главного инспектора. Качая головой, он смял штрафную квитанцию. В это время Снейдер запихнул свой чемодан в багажник "ауди", где почти не осталось свободного места. Открыл чемодан и расстегнул молнию на лежащей сверху черной кожаной сумочке. В ней лежала коричневая кожаная кобура с блестящим "глоком-17". Снейдер снял пиджак, надел наплечную кобуру и вставил магазин в рукоятку пистолета.
У Сабины чуть глаза на лоб не полезли. Сумасшедший! Взять оружие с собой за границу.
– Вы приехали с "глоком"? – сухо заметил Колер, с трудом утрамбовывая сумку Сабины в багажник.
– Как всегда. Я регистрирую пистолет, его безопасно транспортируют, и таможенники выдают его мне по прилете.
– Процедура мне известна. – Колер открыл Сабине дверцу автомобиля. Улыбаясь, она села на переднее пассажирское сиденье. Значит, Снейдеру придется ехать сзади.
– "Глок" – хорошая модель, – сказал Колер.
– Это правда, – согласился Снейдер. – Хотя и австрийский пистолет.
Сабина закатила глаза. Очевидно, между Колером и Снейдером возникла любовь с первого взгляда. Но австриец нисколько не спасовал, в отличие от ее коллеги Симона. Мужчины сели в машину, Колер вырулил с места парковки и нажал на газ.
– Я как-то раз стрелял из голландского боевого пистолета, – сказал Колер и посмотрел на Снейдера в зеркало заднего вида. – Но "Королева Вильгельмина" ненадежная модель. Ствол длинный, но неточный и слабый.
"О боже, – подумала Сабина, – вот это будет поездочка".
Снейдер никак на это не отреагировал. Вытащил из сумки кисет для табака и скрутил сигарету.
– Не возражаете, если я скручу самокрутку?
– Нет, пожалуйста, – ответил Колер. – Только если не будете курить.
– Вы что, святой самаритянин?
Сабина смотрела в окно и разглядывала башню, мимо которой они как раз проезжали.
– Я даже впереди чувствую запах марихуаны.
– Скажете, что никогда не курили травку?
– Не на службе, – ответил Колер. – Она замедляет реакцию.
Снейдер наклонился вперед между сиденьями.
– И подавляет влияние окружающей среды. Благодаря этому иногда отчетливо выкристаллизовывается какая-нибудь мельчайшая деталь со всеми своими гранями, которую раньше не замечали. Это усиливает ассоциативное мышление.
– Тугодумам может быть очень полезно, – прокомментировал Колер.
– Все туго соображают. Просто этого никто не замечает по той же самой причине. – Снейдер снова откинулся назад. – На службе травка очень помогает.
– Этим вы наверняка снискали расположение начальства.
Снейдер вяло улыбнулся.
– Все директора БКА меня терпеть не могли. Но я воспринимаю это как комплимент.
Сабина повернулась к мужчинам.
– Мы можем прекратить этот детский сад и разговаривать друг с другом по-человечески?
Оба замолчали.
Стоял теплый день, и солнце освещало силуэты приближающегося города. Они ехали по автобану, ведущему к Вене. Колер опустил боковое стекло, чтобы теплый воздух проникал в салон машины.
– Ваши коллеги уже нашли Карла Бони? – спросила Сабина.
– Оперативники ищут, но он бесследно исчез. – Колер достал из бардачка узкие солнечные очки и надел их. – Уже почти два месяца не появлялся на работе. "Рубен и сыновья". Сомнительная автомастерская, которая торгует не тачками, а каким-то металлоломом. Старый Рубен даже не заявил об исчезновении своего механика.
– Мать Карла пропала в то же время? – уточнила она.
– Спустя два дня. Возможно, они скрылись вместе.
Сабина подозревала другое.
Снейдер снова наклонился вперед.
– Маловероятно. За последние два месяца из окружения Карла были похищены, а вскоре и убиты четыре женщины. Две учительницы, соседка и его тетя. Предположительно, его мать мертва уже два месяца, а вы просто еще не обнаружили ее труп.
– Что вы предлагаете? – спросил Колер.
– Где он живет?
– Во втором районе, на улице Лассаля, скверная местность. Мы будем там через двадцать минут. – Колер съехал с автобана и пересек перекресток, когда светофор уже переключился с желтого сигнала на красный. Не обращая внимания на сигналящих водителей, он резко повернул, так что чемодан Снейдера ударился о стенку багажника.
– Не теряйте времени, – сказал Снейдер. – Позвоните и направьте несколько поисковых групп. Пусть обыщут подвалы собора Святого Стефана и склепы венских церквей, именно там может быть труп.
Колер бросил на него скептический взгляд поверх солнечных очков, но достал мобильный.
– Надеюсь, вы ошибаетесь.
Второй район находился между Дунаем и Дунайским каналом и напоминал остров. Венцы называли эту часть города "Месопотамией", как объяснил им Колер. Районы по другую сторону Дуная назывались "Трансданубией" . У жителей Вены было странное чувство юмора. Колер въехал на улицу Лассаля и припарковался вторым рядом. Старые недействующие трамвайные рельсы заросли травой и сорняками, которые пробивались между камнями на булыжной мостовой. Карл жил в старом доме. Пятиэтажное здание с серым осыпающимся фасадом и частично треснувшими оконными стеклами напоминало наследие послевоенного времени. Некоторые квартиры наверняка пустовали. На углу дома находилась парикмахерская, рядом торговали овощами. Видимо, в Вене недавно прошел дождь. Пахло собачьим пометом и гнилыми фруктами. Колер направился к открытым двухстворчатым воротам из дерева в арке дома.
Но Снейдер остановился и молча указал на заржавевший автофургон, припаркованный в десяти метрах от входа. Эмблема "Рубен и сыновья" красовалась сбоку на кузове.
– Возможно, Карл украл машину. – Он посмотрел на крышу дома. – И наверняка сейчас наверху. Вперед!
Они побежали через ворота. Дорожка вела во внутренний двор, справа вверх уходила винтовая лестница с кривыми мраморными ступенями.
– Квартира находится на втором этаже, дверь с номером девять.
Сабина и Снейдер последовали за полицейским. С нижним этажом и мезонином получалось вообще-то три этажа. Чего еще ожидать в Вене! Лифт – установленное сравнительно недавно чудовище из стали, с крохотной кабиной и решетчатой дверью – не работал, о чем сообщала висящая на нем табличка.
Квартира Карла, с пожелтевшей девяткой под глазком, была уже вскрыта венским научно-экспертным отделом по распоряжению Снейдера. Дверной замок закрывала пломба. Правда, разорванная.
Снейдер ногтем раздвинул бумагу.
– Полагаю, это не ваши коллеги возвращались, потому что что-то забыли? – прошептал он.
Колер помотал головой и достал пистолет из кобуры. В этот момент кто-то вызвал лифт. Сабина посмотрела наверх и заметила старую женщину с пустой сумкой для покупок в руке. Лифт работал, вопреки висящей на его двери табличке.
Когда кабина проезжала мимо них, Снейдер тоже вытащил оружие и осторожно нажал на ручку двери. Не заперто! Снейдер вошел внутрь, за ним Колер. Сабина зашла в квартиру последней.
В прихожей было темно. Окна квартиры выходили в узкий серый внутренний дворик. Трехметровые потолки. Обои с цветочками наверняка сохранились еще с шестидесятых годов. Электрическая проводка шла прямо по стенам. В прихожей с потолка свисала унылая лампочка без абажура. Сабина хотела нажать на выключатель, но Колер знаком запретил ей это делать.
Они тихо прокрались на кухню. Аскетичная обстановка – плита, стол и угловой диванчик. Пахло мочой. На полу рядом с кучей цветных обрезков поролона лежал ручной фонарик и подкладное судно. Снейдер поморщил нос. Перешагнул через судно и потрогал пальцем влажную землю в цветочном горшке на подоконнике. Потом открыл посудомоечную машину. Тарелки грязные, но стоят там точно не два месяца. Колер повернул к себе пакет молока рядом с раковиной и указал на дату – срок годности истекал в июне. Карл Бони по-прежнему жил здесь.
Тут из соседней комнаты послышался какой-то шум. Словно повернули оконную ручку.
Снейдер бросился мимо Сабины в комнату. За ним Колер.
– Руки за голову, на колени и не двигаться! – прогремел голос Снейдера.